«Мидлмарч» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 31
Однако включенный фонтан щедро выбрасывает свои струи и в дождь, когда они более чем бесполезны, и столь же неукротим могучий источник предостережений и нравоучений.
Тот элемент трагедии, который заключается именно в её обычности, пока ещё недоступен загрубелому восприятию рода людского, а возможно, мы попросту не приспособлены к тому. чтобы выдерживать длительное соприкосновение с ним. Если бы мы могли проникать в глубины обычной жизни и постигать то, что там происходит, это было бы так, словно мы обрели способность слышать, как растёт трава и как бьётся сердце белочки, - мы погибли бы от того невероятного шума, который таится по ту сторону тишины.
Мужчина редко стыдится того, что его любовь к женщине остывает, когда он замечает в ней величие души, - ведь природа предназначила подобное величие только для мужчин. Впрочем, природа порой допускает досадные промашки <...>.
... в Тупике Вольного Человека, названном так, вне всяких сомнений, иронически: дескать, человек волен выйти оттуда, если захочет, но только идти ему оттуда некуда.
Тот, кто внимательно следит за сближением человеческих жребиев, тот увидит, как медленно готовится воздействие одной жизни на другую, и равнодушные или ледяные взгляды, которые мы устремляем на наших ближних, если они не имели чести быть нам представленными, нередко оборачиваются ироничной шуткой - Судьба, саркастически усмехаясь, стоит возле, держа список dramatis personae, включающий и их и наши имена.
Поверхностным натурам мнится, будто они властвуют над чувствами людей, они слепо верят, будто их куцему обаянию покоряется течение глубочайших вод, и уверены в своей способности миленькими репликами и грациозными движениями ручек сотворить нечто такое, чего на деле нет и в помине.
Служение делу Господню требовало изворотливости: тот, кто служит этому делу, должен распознавать врагов Господа, пользоваться ими как орудиями и ни в коем случае не подпускать близко к деньгам, ибо, разбогатев, они неизбежно приобретут влияние.
Вот так, когда молодой аристократ крадет драгоценности, мы называем такую кражу "клептоманией", говорим о ней с философской улыбкой и даже не помышляем о том, чтобы отправить его в исправительное заведение, как малолетнего оборванца, попавшегося на краже репы.
Не станете же вы требовать, чтобы подобная бодрая уверенность опиралась на сухие факты. Всем нам прекрасно известно, что природа её вовсе не так груба и материалистична - уверенность эта питается приятным убеждением, будто божественный промысел, легковерие наших ближних, неисповедимые пути удачи или же ещё более неисповедимая тайна нашей великой ценности для мироздания непременно приведут все трудности к благополучному разрешению, вполне достойному нашего умения одеваться с безупречным вкусом и вообще нашей благородной склонности ко всему самому дорогому и самому лучшему.
Мы все появляемся на свет нравственно неразумными и видим в мире лишь вымя, предназначенное для того, чтобы питать наши несравненные личности.
