«1984. Скотный двор (сборник)» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 3
“Может быть, человек не так нуждается в любви, как в понимании.”
На поле боя, в камере пыток, на тонущем корабле то, за что ты бился, всегда забывается — тело твое растворяется и заполняет вселенную и, даже когда ты не парализован страхом и не кричишь от боли, жизнь — это ежеминутная борьба с голодом или холодом, с бессонницей, изжогой и зубной болью.
В средние века существовала инквизиция. Она оказалась несостоятельной. Она стремилась выкорчевать ереси, а в результате их увековечила.
Он с удивлением подумал о том, что боль и страх биологически бесполезны, подумал о вероломстве человеческого тела, цепенеющего в тот самый миг, когда требуется особое усилие.
...
Ему пришло в голову, что в критические минуты человек борется не с внешним врагом, а всегда с собственным телом.
1984
Твой злейший враг, подумал он, это твоя нервная система. В любую минуту внутренне напряжение может отразится на твоей наружности.
“Скрывать чувства, владеть лицом, делать то же, что другие, — все это стало инстинктом.”
-- Мы -- покойники, -- сказал он.
-- Мы -- покойники, -- послушно согласилась Джулия.
-- Вы покойники, -- раздался железный голос у них за спиной.
....
-- Я предала тебя, -- сказала она без обиняков.
-- Я предал тебя, -- сказал он.
... Строй зиждется на том убеждении, что Старший Брат всемогущ, а партия непогрешима. Но поскольку Старший Брат не всемогущ и непогрешимость партии не свойственна, необходима неустанная и ежеминутная гибкость в обращении с фактами.
Нет ничего твоего, кроме нескольких кубических сантиментов в черепе.
Конечно,
тело старится, и все для него становится не так, но если тошно тебе от
неудобного, грязного, скудного житья, от нескончаемых зим, заскорузлых
носков, вечно неисправных лифтов, от ледяной воды, шершавого мыла, от
сигареты, распадающейся в пальцах, от странного и мерзкого вкуса пищи
- не означает ли это, что такой уклад жизни ненормален? Если он
кажется непереносимым - неужели это родовая память нашептывает тебе,
что когда-то жили иначе?
