«Одиссея» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 11

Целый мы день до вечернего сумрака, сидя на бреге,

Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались;

Начал великую песнь Демодок; Одиссей же, своею

Сильной рукою широкопурпурную мантию взявши,

Голову ею облек и лицо благородное скрыл в ней.

Слез он своих не хотел показать феакийцам.

Стыдливому нищему плохо на свете.

Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,

Лучшую доблестей в нём половину Зевес истребляет.

Горе! Конечно, Зевес громовержец потомству Атрея

Быть навсегда предназначил игралищем бедственных женских

Козней.....

..а потом мы ляжем ко мне на постель, чтобы сопрягшись любовью и ложем, мы меж собою могли разговаривать с полным доверием

Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!

Зло от нас, утверждают они: но не сами ли часто

Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?

«...не позволено то отвергать, что дарят нам».

Раб нерадив; не принудь господин повелением строгим

К делу его, за работу он сам не возьмется охотой:

Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,

Лучшую доблестей в нем половину Зевес истребляет.

“Время, друзья, вам от сладкого сна пробудиться; покиньте Ложе; пойдем; нас богиня сама побуждает к отъезду”