«Ася. Аудиоспектакль» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 14

Если ты не можешь принять то, что окружает тебя снаружи, тогда прими то, что есть внутри. Если не можешь принять внешние условия — прими внутренние. Это означает вот что: не сопротивляйся боли. Позволь ей быть. Уступи горю, отчаянию, одиночеству или страданию, какую бы форму они ни приняли. Будь свидетелем, не навешивая на это ментальных ярлыков. Прими это в свои объятия. Потом наблюдай за тем, как волшебная сила уступания трансмутирует тяжелое страдание в глубокое спокойствие. Это твое распятие на кресте. Позволь ему стать своим воскрешением и вознесением.

Нет, я никого не хочу любить, кроме тебя, нет, нет, одного тебя я хочу любить – и навсегда.

Завтра я буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее – и то не день – а мгновенье.

живался весь, глаз беспокойно бегал… «Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною», – казалось, говорил этот уторопленный взгляд… Проходило мгновенье – и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем.

о работе, так и паришь орлом: землю, кажется, сдвинул бы с места – а в исполнении тотчас слабеешь и устаешь.

Я отправился домой через потемневшие поля, медленно вдыхая пахучий воздух, и пришел в свою комнатку весь разнеженный сладостным томлением беспредметных и бесконечных ожиданий. Я чувствовал себя счастливым… Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чем не думал… Я был счастлив.

...делал, что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время - и хлебца напросишься.

Завтра я буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у  него есть настоящее – и то не день – а мгновенье.

заменили мне тех, когда-то с любовию устремленных на меня глаз, ни на чье сердце, припавшее к моей груди, не отвечало мое сердце таким радостным и сладким замиранием!

Если б мы с вами были птицы,  – как бы мы взвились, как бы полетели… Так бы и утонули в этой синеве… Но мы не птицы.