«Ася. Аудиоспектакль» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 8
У Аси страсть знакомиться с людьми круга низшего; я заметил: причиной этому всегда бывает гордость.
Меня забавляло наблюдать людей...да я даже не наблюдал их-я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытном любопытством.
Пойти куда-нибудь далеко, на молитву, на трудный подвиг, - продолжала она. - А то дни уходят, жизнь уйдёт, а что мы сделали?
Заметили ли вы, вблизи иной вальс никуда не годится - пошлые, грубые звуки, - а в отдаленье, чудо! так и шевелит в вас все романтические струны.
Весь этот день прошел как нельзя лучше. Мы веселились, как дети. Ася была очень мила и проста. Гагин радовался, глядя на нее. Я ушел поздно. Въехавши на середину Рейна, я попросил перевозчика пустить лодку вниз по течению. Старик поднял весла – и царственная река понесла нас. Глядя кругом, слушая, вспоминая, я вдруг почувствовал тайное беспокойство на сердце… поднял глаза к небу – но и в небе не было покоя: испещренное звездами, оно все шевелилось, двигалось, содрогалось; я склонился к реке… но и там, и в этой темной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звезды; тревожное оживление мне чудилось повсюду – и тревога росла во мне самом. Я облокотился на край лодки… Шепот ветра в моих ушах, тихое журчанье воды за кормою меня раздражали, и свежее дыханье волны не охлаждало меня; соловей запел на берегу и заразил меня сладким ядом своих звуков. Слезы закипали у меня на глазах, но то не были слезы беспредметного восторга. Что я чувствовал, было не то смутное, еще недавно испытанное ощущение всеобъемлющих желаний, когда душа ширится, звучит, когда ей кажется, что она все понимает и любит.. Нет! во мне зажглась жажда счастья. Я еще не смел называть его по имени, – но счастья, счастья до пресыщения – вот чего хотел я, вот о чем томился… А лодка все неслась, и старик перевозчик сидел и дремал, наклонясь над веслами.
.................
Лодка отчалила и понеслась по быстрой реке.
- Вы в лунный столб въехали, вы его разбили, — закричала мне Ася.
-Пойти куда-нибудь далеко, на молитву, на трудный подвиг, - продолжала она. - А то дни уходят, жизнь уйдёт, а что мы сделали?
-Вы честолюбивы, - заметил я, - вы хотите прожить не даром, след за собой оставить...
-А разве это невозможно?
"Невозможно", - чуть было не повторил я... Но я взглянул в её светлые глаза и только промолвил:
-Попытайтесь.
Помнится, я шёл домой, ни о чем не размышляя, но с странной тяжестью на сердце, как вдруг меня поразил сильный, знакомый, но в Германии редкий запах. Я остановился и увидал возле дороги небольшую грядку конопли. Её степной запах мгновенно напомнил мне родину и возбудил в душе страстную тоску по ней.
Я заглянул в эту душу: тайный гнёт давил её постоянно, тревожно путалось и билось неопытное самолюбие, но всё существо её стремилось к правде.
... и проклятая славянская распущенность берет своё. Пока мечтаешь о работе, так и паришь орлом; землю, кажется, сдвинул бы с места - а в исполнении тотчас ослабеваешь и устаёшь.
