«Отцы и дети» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 74
особенности», и из чего вы заключаете, что я шучу? – Конечно, вы шутите.
И в самом деле, есть ли на свете что-нибудь пленительнее молодой красивой матери с здоровым ребенком на руках?
какое бы ни было ваше теоретическое воззрение на дуэль, на практике вы бы не позволили оскорбить себя, не потребовав удовлетворения?
– Разве я не могу полюбить? – промолвила она. – Едва ли! Только я напрасно назвал это несчастием. Напротив, тот скорее достоин сожаления, с кем эта штука случается. – Случается что? – Полюбить.
Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество. Пойдем лучше смотреть жука.
– Притом, вы, может быть, слишком требовательны, – промолвил он, наклонившись всем телом вперед и играя бахромою кресла. – Может быть. По-моему, или все, или ничего. Жизнь за жизнь. Взял мою, отдай свою, и тогда уже без сожаления и без возврата. А то лучше и не надо.
Удивительное дело, как человек еще верит в слова. Скажут ему, например, дурак и не прибьют, он опечалится; назовут его умницей и денег ему не дадут - он почувствует удовольствие.
Скажите, отчего, даже когда мы наслаждаемся, например, музыкой, хорошим вечером, разговором с симпатическими людьми, отчего все это кажется скорее намеком на какое-то безмерное, где-то существующее счастие, чем действительным счастием, то есть таким, которым мы сами обладаем? Отчего это?
Я не ожидал, что так скоро умру; это случайность, очень, по правде сказать, неприятная.
А я думаю: я вот лежу здесь под стогом...Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет...А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже...
