«Трое в лодке, не считая собаки / Three Men in a Boat (To Say Nothing of the Dog)» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 3
...человек не может вполне оценить своё счастье, пока оно ничем не омрачнено.
that he hardly knew what he was doing.
Неужели всегда человечество будет ценить как сокровище то, что вчера было дешёвой побрякушкой? Неужели в две тысячи таком-то году люди высшего круга будут украшать свои камины обеденными тарелками с орнаментом из переплетённых ивовых веточек? Неужели белые чашки с золотой каёмкой и великолепным, но не похожим ни на один из существующих в природе, золотым цветком внутри,-чашки, которые наша Мэри бьёт, не моргнув глазом, будут бережно склеены, поставлены в горку и никому, кроме самой хозяйки дома, не будет дозволено стирать с них пыль?
...но что поделаешь, все на свете имеет свою оборотную сторону...
И он бросился на бедный маленький чайник и схватил его за носик. Вслед за этим в вечерней тишине раздался душераздирающий вопль. Монморанси выскочил из лодки и предпринял прогулку для успокоения нервов. он трижды обедал весь остров, делая в среднем по тридцать пять миль в час и время от времени останавливаясь , чтобы зарыть нос в холодную грязь.
- Я никогда не знал, что ты умеешь играть на гитаре! - воскликнули мы с Гаррисом в одно слово.
- Собственно говоря, не умею, но могу!
Мне думается, что из всего глупейшего, раздражающего вздора, которым забивают нам голову, едва ли не самое гнусное – это мошенничество, обычно называемое предсказанием погоды. На сегодняшний день нам обещают точнехонько то, что происходило вчера или позавчера, и прямо противоположное тому, что произойдет сегодня.
мы вымыли посуду, все прибрали (нескончаемое занятие, которое внесло некоторую ясность в нередко занимавший меня вопрос: куда девает время женщина, не имеющая других дел, кроме своего домашнего хозяйства)
Мы сшибли трех почтенных джентльменов с их стульев, и они смешались на дне лодки в беспорядочную кучу, и теперь медленно и мучительно пытались освободиться друг от друга и от наловленной ими рыбы. Предаваясь этому занятию, они осыпали нас бранью: не повседневными, трафаретными ругательствами, а сложными, тщательно подобранными, замысловатыми проклятиями, которые восходили к нашему прошлому, и заглядывали в далекое будущее, и включали наших родственников, и охватывали всех наших ближних, — добротными, сочными проклятиями.
Но человек, который распространил английский язык от мыса Винцента до Уральских гор, - это заурядный англичанин, не способный к изучению языков, не желающий запоминать ни одного чужого слова и смело отправляющийся с кошельком в руке в какие угодно захолустья чужих земель. Его невежество может возмущать, его тупость скучна, его самоуверенность сердит, но факт остаётся фактом - это он, именно он англизирует Европу. Для него швейцарский крестьянин идёт по снегу в зимний вечер в английскую школу, открытую в каждой деревне; для него извозчик и кондуктор, горничная и прачка сидят над английскими учебниками и сборниками разговорных фраз; для него континентальные купцы посылают своих детей воспитываться в Англию; для него хозяева ресторанов и гостиниц, набирая состав прислуги, прибавляют к объявлению слова: "Обращаться могут только знающие английский язык".
Если бы английский народ признал чей-нибудь язык, кроме своего, то триумфальное шествие последнего прекратилось бы.
