«Дело Артамоновых» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 3

Противен был бездельник Горицветов; он мелькал, как стриж, неожиданно являлся, исчезал, снова являлся и, наскакивая на всех злой, маленькой собачкой, кричал своё:

-- Вы хотите превратить богато одухотворённую Россию в бездушную Америку, вы строите мышеловку для людей...

с некоторого времени всё это большое хозяйство уже не возбуждало ни удовольствия, ни гордости Артамонова, оно являлось для него источником разнообразных обид. Обидно было видеть, как брат, племянник и разные люди, окружающие их, кричат, размахивают руками, точно цыгане на базаре, спорят, не замечая его, человека старшего в деле. Даже говоря о фабрике, они забывали о нём, а когда он им напоминал о себе, люди эти слушали его молча, как будто соглашались с ним, но делали всё по-своему и в крупном и в мелком. Это началось давно, ещё с той поры, как они, против его желания, построили на фабрике электрическую станцию; Артамонов старший быстро убедился, что это и выгоднее и безопасней, но всё-таки не мог забыть обиду. Мелких обид было много, и они всё увеличивались в числе, становились острее.

Особенно дерзко и противно вёл себя племянник; он кончил учиться, одевался в какие-то нерусские, кожаные курточки, весь, от золотых очков до жёлтых ботинок, блестел, щурился, морщился и говорил:

-- Это, дядя, старо. Не то время, дядя.

Казалось, он боится времени, как слуга -- строгого хозяина. Но только этого он и боялся, во всём же остальном -- невыносимо дерзок. Однажды он даже сказал:

-- Поймите, дядя, с такими людями, как вы и подобные вам, Россия не может больше жить.

-- Ты послушал бы, что они там говорят, Седов-щёголь, кривой Морозов, брат его Захарка, Зинаидка тоже, -- они прямо говорят: которое дело чужими руками строится -- это вредное дело, его надо изничтожить...

-- Будто -- твои мысли, -- насмешливо сказал хозяин.

-- Мои? -- Тихон отрицательно мотнул головой. -- Нет, не мои. Я этих затей не принимаю. Работай каждый на себя, тогда ничего не будет, никакого зла. А они говорят: всё -- от нас пошло, мы -- хозяева! Ты гляди, Пётр Ильич, это верно: всё от них! Они тебя впрягли в дело, ты вывез воз на ровную дорогу, а теперь...

Тут есть доктор, простой человек, весёлый, он иначе думает: разум -- дитя, ему всё -- игрушки, всё -- забавно; он хочет доглядеть, как устроено и то, и это, и что внутри. Ну, конечно, ломает...

- Они тут внушают мне и людям, будто я мудрый; это, конечно, ради выгоды обители, для приманки людей. А для меня -- это должность трудная. Это, брат, строгое дело! Чем утешать-то? Терпите, говорю. А -- вижу: терпеть надоело всем. Надейтесь, говорю. А на что надеяться? Богом не утешаются. Тут ходит пекарь...

-- Это -- наш, Мурзин, пьяница он, -- сказал Артамонов старший, желая отвести, оттолкнуть что-то.

-- Он уже мнит себя судьёй богу, для него уж бог миру не хозяин. Теперь таких, дерзких, немало. Тут ещё безбородый один, -- заметил ты? Это -- злой человек, этот всему миру недруг. Приходят, пытают. Что им скажешь? Они затем приходят, чтобы смущать.

Никто не понимает, что такое романтик, вам этого тоже не понять, дядя. Это - нечто для красоты, как парик на лысую голову, или - для осторожности, как фальшивая борода жулику.

Революционная деятельность - единственное дело для бездарных людей

— Ну, что ж! — утешал отец Петра на кладбище. — Родит еще. А у нас теперь своя могила здесь будет, значит — якорь брошен глубоко. С тобой — твое, под тобой-твое, на земле-твое и под землей твое, — вот что крепко ставит человека!

С тобой - твое, под тобой - твое, на земле - твое и под землей твое, - вот что крепко ставит человека

Торопливо и путано она рассказала какую-то сказку: бог разрешил сатане

соблазнить одного доктора, немца, и сатана подослал к доктору чёрта. Дергая

себя за ухо, Артамонов добросовестно старался понять смысл этой сказки, но

было смешно и досадно слышать, что дочь говорит поучающим тоном, это мешало понимать.

- Доктор - пьяница был?

Он видел, что его вопрос сконфузил Елену, и, уже не слушая ее

пояснений, сказал, сердясь:

- Путаница какая-то. Басня. Доктора в чертей не верят. Откуда у тебя

книга?