«Дни Турбиных» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 4

Лариосик . Я против ужасов гражданской войны. В сущности, зачем проливать кровь? Мышлаевский . Ты на войне был? Лариосик . У меня, Витенька, белый билет. Слабые легкие. И, кроме того, я единственный сын у моей мамы. Мышлаевский . Правильно, товарищ белобилетник.

авантюристы, а корни в Москве, хоть эти корни и большевистские.

Те, кто бегут, те умирать не будут, кто же будет умирать?

Старший начинает подпевать. Глаза мрачны, но в них зажигается огонек, в жилах – жар. Но тихонько, господа, тихонько, тихонечко.

И судимы были мертвые по написанному в книгах сообразно с делами своими…

прыгали искры настоящего раздражения.

Так, впрочем, чаще всего и бывает в нашей жизни. Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например, читает римское право, а на двадцать первом – вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего

Грозные матерные слова запрыгали в комнате, как град по подоконнику. 

Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете не существует? Гетман

Елена . А если он совсем не вернется? Тальберг . Этого не может быть. Даже если немцы оставят Украину, Антанта займет ее и восстановит гетмана. Европе нужна гетманская Украина как кордон от московских большевиков. Ты видишь, я все рассчитал.