«Как закалялась сталь» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 2
Беспристрастное время отсчитывало дни, месяцы, а жизнь, стремительная, многокрасочная, заполняла эти дни (с виду однообразные) всегда чем-то новым, не похожим на вчерашнее... Эти два года прошли для Корчагина в стремительном движении, и он даже не заметил их. Он не умел жить спокойно, размеренно-ленивой зевотой встречать раннее утро и засыпать точно в десять. Он спешил жить. И не только сам спешил, но и других подгонял.
- Автоном Петрович, какая власть в городе?
И Автоном Петрович, подтягивая штаны, испуганно озирался:
- Не знаю, Афанас Кириллович. Ночью пришли какие-то. Посмотрим: ежели евреев грабить будут, то, значит, петлюровцы, а ежели "товарищи", то по разговору слыхать сразу. Вот я и высматриваю, чтобы знать, какой портретик повесить, чтобы не влипнуть в историю.
Если ваши мысли продолжить, то надо будет признать недопустим смех и вообще проявление жизнерадостности во время, скажем, войны. Но в жизни этого не бывает. Трагедии там, где полоска фронта. Но даже там смеются. А в дали от фронта жизнь все та же: смех, слезы, горе и радость, жажда зрелищ и наслаждений, волненье, любовь...
...но разве в юности заботятся о том, чтобы понимать друг друга, - радость состоит в чувстве доверия, в возможности поделиться.
Вот она, заветная мечта, ставшая действительностью! Разорвано железное кольцо, и он опять - уже с новым оружием - возвращался в строй и к жизни.
Мне нельзя не верить, я не имею права.
Да, страшно умирать в шестнадцать лет! Ведь смерть - это навсегда не жить.
Для любви равно необходимы и суровые испытания жизни, и живые воспоминания того, как она, любовь, начиналась. Первые связывают людей, вторые не дают стареть. Велика связующая сила совместного пути, если вас всегда волнует чувство, могущее быть выраженным всего лишь двумя словами: "А помнишь?" Это даже не воспоминание. Это вечный свет молодости, зов в дальнейший путь, в будущее. Счастлив тот, кто сохранил это в сердце своем...
– Видишь небо? Оно голубое. А ведь у тебя такие же глаза. Это нехорошо. У тебя глаза должны быть серые, стальные. Голубые – это что-то чересчур нежное.
Может ли быть трагедия еще более жуткой, когда в одном человеке соединены предательское, отказывающееся служить тело и сердце большевика, его воля, неудержимо влекущая к труду, к вам, в действующую армию, наступающую по всему фронту, туда, где развертывается железная лавина штурма?
