«В лесах (часть первая)» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 4
Пора бы и Морковкину семьей заводиться, да жениться-то по окольности не на ком: крестьянскую девку взять не хочется, купецкая дочь не пойдет за мирского захребетника, на солдатке жениться зазорно, на мещанке накладно, на поповне спаси господи и помилуй!.. А недобро жить одному: одна головня и в поле гаснет, а две положи - закурятся. Нельзя Карпу Алексеичу век свой холостым переколачиваться, беспременно надо ему помощницу: ведь холостому помогай боже, а женатому хозяйка поможет...Да и что за жизнь неженатому?..Одному и у каши неспоро, одному и топиться скучно идти.
Обед был подан обильный, кушаньям счету не было. На первую перемену поставили разные пироги, постные и рыбные. Была кулебяка с пшеном и грибами, была другая с вязигой, жирами, молоками и сибирской осетриной. Кругом их, ровно малые детки вкруг родителей, стояли блюдца с разными пирогами и пряженцами. Каких тут не было!.. И кислые подовые на ореховом масле, и пряженцы с семгой, и ватрушки с грибами, и оладьи с зернистой икрой, и пироги с тельным из щуки. Управились гости с первой переменою, за вторую принялись: для постника Стуколова поставлены были лапша соковая да щи с грибами, а разрешившим пост уха из жирных ветлужских стерлядей.
***
Новая перемена явилась на стол - блюда рассольные. Тут опять явились стерляди разварные с солеными огурцами да морковью, кроме того поставлены были осетрина холодная с хреном, да белужья тёшка с квасом и капустой, тавранчук осетрий, щука под чесноком и хреном, нельма с солеными подновскими огурцами, а постнику грибы разварные с хреном, да тертый горох с ореховым маслом, да каша соковая с маковым маслом. За рассольной переменой были поданы жареная осетрина, лещи, начиненные грибами, и непомерной величины караси. Затем сладкий пирог с вареньем, левашники, оладьи с сотовым медом, сладкие кисели, киевское варенье, ржевская пастила и отваренные в патоке дыни, арбузы, груши и яблоки. Такой обед закатил отец Михаил... А приготовлено все было хоть бы Никитишне впору. А наливки одна другой лучше: и вишневка, и ананасная, и поляниковка, и морошка, и царица всех наливок, благовонная сибирская облепиха (Поляника, или княженика,- rubus arcticus; облепиха - hippophae rhamnoidel, растет только за Уральскими горами.).
А какое пиво монастырское, какие меда ставленные - чудо.
А как у нас на святой Руси холод да голод пристукнут, рад бы поленился, да некогда… И выходит: где земля хуже, там человек досужей, а от досужества все: и достатки и богатство…
Я у батюшки дочка была, я у тысячника, У тысячника. Приневоливал меня родной батюшка, Приговаривала матушка Замуж девушке идти, Да идти да и замуж Девушке идти. Во все грехи тяжкие, Грехи тяжки поступить, Тяжки поступить. Да дождусь я, девка, темной ночи, Во полночи уйду в темный лес, Да и в лес.
жена добрая, домовитая во сто крат ценней золота, не в пример дороже камня самоцветного
промолвил: – Благодарен остаюсь на добром поученье. – То-то! Благодарен остаюсь! – ворчал
По наслуху переходили они в течение веков из одного поколенья в другое
И доставались бабам колотухи здоровенные...Доставались и тем, что в те поры, как сдавали Карпушку в ученье, и бабами еще не были. Не разбирать же стать, когда мужичьему кулаку расходиться вздумается. Пущай бабье меж собой разбираются: котора из них правая, котора виноватая.
- Смертью все смирилось, - продолжал Пантелей. - Мир да покой и вечное поминание!..Смерть все мирит...Когда господь повелит грешному телу идти в гробную тесноту, лежать в холодке, в темном уголке, под дерновым одеялом, а вольную душеньку выпустит на свой божий простор - престают тогда все счеты с людьми, что вживе остались...Смерть все кроет, Алексеюшка, все...
- Все? - сказал Алексей, вскинув глаза на Пантелея.
- Все, - внушительно подтвердил Пантелей. - Только людских грехов перед покойником покрыть она не может...Кто какое зло покойнику сделал, тому до покаянья грех не прощен...
А меж тем на улице перед домом Патапа Максимыча семеро домохозяев сосновые доски тесали, "домовину" из них сколачивали. Изготовив, внесли его в сени и обили алым бархатом с позументом, а стружки и обрубки бережно собрали и отдали Никитишне...Она сама снесла их за околицу и там с молитвой пустила по живой воде, - в речку кинула. Оборони господи, если малый какой остаток гроба в огонь угодит, - жарко на том свете покойнику будет... В гроб девушки, как под брачное ложе, ржаных снопов настлали и потом все нутро новым белым полотном обили.
