«Смотритель. Книга 1. Орден желтого флага» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 3
В центре комнаты высилась круглая малахитовая тумба. На ней полагалось бы стоять какой-нибудь огромной драгоценной вазе — из тех, что покорные уральские гномы вырезали в своих подземельях во славу жирной немецкой узурпаторши.
Их [големов] оживлял боцман-ребе, весь растатуированный синими древнееврейскими заклинаниями (вместе с межстрочными пустотами эти надписи удивительно походили на тельняшку, обтягивающую его потный торс).
Мы даже решали квадратные уравнения (они казались мне скорее продолговатыми - и особого успеха в этом я не достиг).
Монах-наставник объяснил, что наркотики, табак и алкоголь относятся к числу, как он выразился, "инициатических удовольствий" - и до появления физической зависимости молодые люди учатся находить радость в вызываемых ими состояниях исключительно под влиянием среды.
- Точно так же внушаемые девушки делают себе пирсинг в пупке, - сказал он. - Это нужно для того, чтобы заслужить одобрение воображаемого племени, способного подавать голос даже в сознании совершенно одинокого человека, если его уже посвятили в мистерию так называемого "стиля жизни". Как будто можно жить и умирать брассом или кролем. Впрочем, ведь научат...
Жалость, кстати, еще одна типичнейшая маска любви.
Что счастие? Довольно, что не трушу, влача свое ничто через нигде, покуда черти чертят эту душу, подобно быстрым вилам на воде.
Так хорошо, когда тебя не боятся, - сказала карлица. - Напугать детей или подданных несложно. А вот распугать... или отпугать... В общем, назад уже нельзя. Видишь, Безличество, от слова "пугать" нельзя даже образовать обратный по смыслу глагол. Что ни делай, будешь только пугать и пугать сильнее и сильнее. Помни об этом.
Я не стану трудиться ее описывать: не смогу все равно. Уродливую женщину можно припечатать словом бесконечно точно и метко, а вот с красавицей такой фокус не пройдет. "Чистейшей прелести чистейший образец" - так плоско выражаются тончайшие из монастырских стилистов, попав в гормональную бурю.
Вообще, было что-то экзистенциально жуткое в том, что эти многометрово-многотонные плавательные и летательные средства не могли придать осеняемой ими жизни даже символического смысла – ибо не обладали им сами: они служили просто делу переплыва или перелета из пункта «А» в пункт «Б».
Кстати, чем меньше похож на нас другой человек, тем проще его полюбить. Думаю, это биология.
