«Обитель» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 23
Они думают, что, если переименовать мир - мир изменится. Но если вас называть не Андрей, а, скажем, Серафим - станете ли вы другим человеком?
Для человека греха как бы и нет, если этот грех никто не видел!
Артем медленно, как чужое зверинное мясо, вынес из костра руки, они дымились. Наклонил теперь лицо к жару, зажмурился. С треском обгорели ресницы - ему было все равно.
Революция не испытывает благодарности.
Прилепин один из немногих писателей который может так отчётливо отразить страх...
– И язык ещё, да? Свой язык здесь возникает понемногу, – неясно было, шутит Эйхманис или нет, и Артём на всякий случай кивнул. – Смесь блатного и дворянского, большевистского новояза и белогвардейского словаря, языка театралов и проституток. “ Всё смешалось: фрак, армяк и блуза!”
Артём боялся, что его ударят, и ещё больше боялся, что все увидят, как его ударили.
С другой стороны, что есть истина, как не то, что помнится.
Вы, Шлабуковский, анархист и мещанин в одном лице, - сказал Мезерницкий. - Хотя, с другой стороны, кем ещё нужно быть, чтобы пойти в артисты.
... и сам тут же просил себе свое скотство, молодость легка на такие штуки.
