Говард Рорк

Параллельно Абрамович тратил деньги в Москве – и не только на себя. В марте 2008  года Мослесхоз обнародовал итоги торгов, которые поразили удивительно низкой ценой самых престижных территорий вокруг Москвы. Самый крупный участок в 397 га в Одинцовском районе разыгрывался на аукционе 18 декабря 2007 года и достался компании «Эковест» за стартовые 24,4 миллиона рублей. Получается, что «золотые» лесные земли на западе Подмосковья были отданы по 615 рублей за сотку. «Эко-вест» была подконтрольна структурам Романа Абрамовича. Представители компании Millhouse Capital, управляющей активами Абрамовича, традиционно отказались от комментариев. Более словоохотливы оказались те, кого до конкурса даже не допустили. «Никакой конкурентной борьбы не было. Участки ушли по 25–30 долларов за сотку, а я готов был поторговаться до 7000 долларов, но меня не пустили», – возмущался один из них, Сергей Ващенко, который пытался участвовать в аукционах как частное лицо 208 . «Мы занимали очередь в 6 утра, но не успели – людей приглашали по неизвестным спискам», – рассказывал Виталий Куравлев из ООО «Воронцовка-15» 209 , претендовавший на один из участков.

славу. Речь Собчака была полна яркой риторики, но довольно пуста по содержанию: он ругал прежнюю систему, критиковал текущую нестабильность и обещал, что город будет процветать под его руководством. После казавшегося бесконечным монолога он сделал паузу, и я смог задать вопрос, казавшийся мне ключевым для моей будущей работы: «Анатолий Александрович, а как Вы видите систему власти в городе, которую Вы хотите создать?» Собчак наконец повернулся ко мне, словно спустившись с небес на землю, и сменил тон речи на более откровенный: «У нас очень много депутатов городского совета, они шумные и плохо организованные: они должны в основном работать в округах, вести прием граждан и отвечать на жалобы населения. У нас есть горисполком: он должен заниматься городским хозяйством, дорогами, озеленением, протечками, но не выходить за эти пределы. А я (широкий взгляд вокруг кабинета) с помощью моего аппарата (пристальный взгляд на меня) буду проводить политику в городе». Я был шокирован, услышав столь циничные суждения от человека, который в глазах многих людей воспринимался как символ демократии. «Но ведь это почти то же самое, что было при коммунистах… а как же демократия?» Собчак, вероятно, был очень удивлен тем, что тот, кто, предположительно, мог стать членом его формирующейся «команды», задал ему столь наивный вопрос. Он ответил мне четко, с той интонацией, с какой университетские профессора порой сообщают первокурсникам прописные истины: «Мы теперь у власти – это и есть демократия». Это высказывание меня потрясло. Большие надежды на новую демократическую политику разом рухнули. Я не мог и не хотел стать маленьким