Михаил Успенский

Под горою Мышань Расцвела конопля молодая. Дикий гусь пролетел, Устремляясь печально на Юг. У заставы Хунань Я в беседке стою, ожидая, Не приедет ли с Запада Верный испытанный друг. Мы бы выпили чашу Вина чужедальнего Юга И забили косяк Из пыльцы молодой конопли. Но дорога пуста. Ни врага там не видно, ни друга. Только гусь одинокий И стонет, и плачет вдали!

В шатре его ждало и другое развлечение – усмирять строптивых рабынь. Но после подобного прыжка – неважно, удачного или нет – усмирять было очень трудно, поскольку у прыгуна все там было отбито. Так что участвовать последовательно в двух развлечениях удавалось только самым выносливым. С годами конское поголовье у скифов сильно сократилось, рабыни же сделались не то что строптивыми, а откровенно наглыми. Помыкали

Уклонинские атаманы Карпо Теребенько и Карась Вульва, ходившие в Посконию пограбить, как домой, почувствовали на себе тяжкую руку нового посконского владыки. Атаманы поплакали о прежнем вольном житье, утерли глаза атласом необъятных своих шаровар да и предпочли доброй посконской виселице добрую вассальную клятву.

У тебя за спиной всё-таки высшее образование, хоть и физкультурное…

, ни Рафаэля, ни Бенвенуто. Бедняга-ювелир ускользнул

Ты обманывал нас, ноттингемский шериф, что, мол, Шервудский лес безопасен…

извергнуть тему тайного воздействия на взрослый организм?…