Kitabı oku: «Княжна Юлия. Русские сказки»

Yazı tipi:

Корректор Ксения Белокроликова

ISBN 978-5-0059-5922-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1
«Княжий Суд»

В стародавние эпохи,
      много сотен лет назад,
Там, где ввысь Урала горы,
      был волшебный древний град.

Белокаменные стены,
      башни – сторожа долин,
Край богатырей великих
      был спокоен и един.

Управляла древним градом
      дева юная, княжна,
Женской мудрости и чести
      поклонялась та страна.

Охраняла град дружина
      под рукой богатыря,
О волшебном древнем граде
      здесь история моя.

Много лет страна в покое,
мир хранил леса, поля.
Для народа свет небесный
их княгиня Юлия.

Дева хрупкая, как ива,
      но серьёзен властный взгляд;
Как любовь, она красива —
      так все люди говорят.

Княжить, по отца веленью,
      в двадцать лет она пришла —
Много лет живёт в покое
      под рукой княжны страна.

Раз в луну княжна вершила
в спорах люда честный суд:
Коли есть меж них обида,
все с бедой к княжне идут.

Вот в один из дней весенних
      площадь под кремлём кипит,
Посреди столпотворенья
      дева честный суд вершит.

Перед ней выходят двое:
      маслодел, известный всем,
Вместе с ним, о деньгах споря,
      мельник весь в муке, как мел.

Княжна:
«Пожелаю вам здоровья
      и хочу у вас спросить:
Что случилось между вами
      и в чём надо рассудить?»
Мельник:
«Я прошу твоей защиты,
      о, великая княжна,
Чинят на меня обиду,
      помощь мне твоя нужна.
Пред тобою мой знакомый,
      всем известный маслодел,
Покупал мою работу,
      обмануть меня хотел:
Взял муки четыре пуда,
      а платить не хочет мне.
Я не верил, что отсюда,
      может статься, быть беде».

Княжна:
«Маслодел. Ну, что ты скажешь?
      Правду ль мельник говорит?
Ты хотел товар пристроить,
      позабыв про честь и стыд?»

Маслодел поклон отвесил
      и ответил: «Это ложь!
Заплатил сполна я деньги —
      дважды заплатить мне, что ж?
Все, что было в уговоре,
      всё я мельнику отдал,
Он забрал мои монеты
      и в кошель к себе убрал.
А когда с мукой собрался
      со двора я уезжать,
Вот тогда-то мельник взялся
      вновь про плату мне кричать!
Видит Бог, я честный мастер,
      имя мне дороже злат,
Защити меня, княгиня,
      я ни в чём не виноват!»

«Врёшь ты всё, – взъярился мельник, —
Денег ты мне не давал!
Вот кошель – там все монеты,
что давно наторговал!»

Началась меж ними склока,
         ругань, шум, сверканье глаз,
Но княжна подняла руку,
         и замолкли все тотчас.

Княжна:
«Вы пришли на суд мой княжий
      и чините здесь раздор.
Надо вам моё решенье
      или бранный разговор?»

Мельник с маслоделом:
«Рассуди ты нас, княгиня, —
      как ты скажешь, так и быть.
Примем мы твоё решенье
      и не будем свар чинить».

Княжна, хлопая в ладони:
«Слуги, быстро принесите
      к нам на площадь чан с водой.
Мельник, передай кошель мне,
      все монеты до одной».
Мельник выполнил веленье,
      и прекрасная княжна
С кошеля бросает деньги
      прямо в чан, а в нём вода.
Вот монеты утонули,
      смотрит люд: на глади вод
Появился разноцветный
      пятен масла хоровод.

Княжна:
«Видят все: и Бог, и люди, —
      в масле была часть монет.
Что же, мельник, ты клевещешь,
      Маслодел ведь твой сосед?»

Рухнул мельник на колени:
      «Ты прости меня, княжна,
Заплатил он честно деньги,
      да попутал сатана.
Показалось мне, что мало
      денег платит за товар,
Тут-то бес мне прямо в ухо
      дал совет забрать навар».

А княжна ему в науку:
      «Ты винись не предо мной.
Как посмел обман нечестный
      привести на суд людской?
Ты живёшь не день последний,
      здесь твой дом, твоя семья, —
После этого обмана
      как посмотрят на тебя?
Ну да Бог тебя рассудит,
      мой же суд теперь такой:
Маслодел товар получит
      с половинною ценой.
Ты же, мельник, в наказанье
      штраф заплатишь нам в казну».
Маслодел склонил колено:
      «Бог нам дал в судьи княжну!»

Но княжна рукой махнула:
«Всё, ступайте по домам,
Я всегда сужу по чести
и в обиду люд не дам!»

Не успели скрыться оба
      от княжны пытливых глаз,
Два других на суд выходят,
      опишу вам их сейчас.
Старый нищий, сам в дерюге,
      лишь котомка на спине,
Рядом с ним стоит харчевник —
      тот в богатом зипуне.

К ним княгиня обратилась:
      «Что за спор меж вами встал?»
«Он хотел меня ограбить, —
      так харчевник отвечал. —
Расскажу, как дело было.
      Нынче днём, в обеда час,
Я на лавке у харчевни
      разливал в кувшины квас.
Рядом на большой жаровне
      мясо жарилось на стол,
Вдруг смотрю: а этот нищий
      до жаровни подошёл.
Развязал свою котомку
      и горбушку достаёт,
Разломал её надвое
      и над мясом в дым суёт.
Так держал он хлеб над мясом,
      тот впитал весь аромат,
А потом он с этим хлебом
      собрался уйти назад.
Я потребовал оплаты,
      ведь от мяса дым был мой,
Он же аромат на хлебе
      собрался забрать с собой.
Пусть он платит три монеты,
      у него в суме они.
Рассуди, прошу, княгиня,
      мой убыток защити!»

Смотрит девица сурово:
      «Расскажи-ка, странник, мне,
Ты свой хлеб держал над дымом,
      там, где мясо на огне?»

Нищий отвечал, понурясь:
«Да, княгиня, было так.
Хлеб с водой – обед мой скромный,
ты же видишь: я бедняк».

«Значит, правда наслаждался
      ароматом от углей?
Но теперь придётся, братец,
      оплатить всё поскорей.

Доставай свои монеты
      и давай мне, а уж я
оплачу всё по закону —
      совесть так велит моя».

Нищий хмуро снял котомку,
      и дрожащею рукой
Достаёт он три монеты —
      всё богатство, весь покой.
А княжна берёт монеты,
      зажимает в кулачок:
«Подойди сюда, харчевник,
      час оплаты недалёк».

И харчевник, весь довольный,
      толстым брюхом воротясь,
Подошёл к княгине стольной,
      рядом с нею встал, смеясь.
Но княгиня без улыбки
      протянула кулачок
и давай трясти над ухом:
      «Слушай-слушай, старичок,
Этот звон – твоя оплата.
      Запах продал на обед —
Так возьми себе в кошёлку
      этот медный звон монет.
А тебе, бедняк, за честность
      дам в награду от себя
Три серебряные монеты.
      И, харчевник, – три с тебя.
Их отдашь ему как плату,
      что на суд его сводил.
И чтоб больше ты с обманом
      никогда не приходил».

А народ шумит, ликует,
      славит Юлию-княжну:
«Видит Бог её правленье,
      В мире сохранит страну!»

Вот на суд выходит стражник
и поклон княжне даёт,
Из толпы купца выводят,
он за стражником идёт.

«Помоги нам разобраться,
      кто-то кражи нам чинит.
Вот купец, что стражу кормит,
      много на него обид.
Каждый день зерно он мерит.
      Получает кашевар
И, сварив, на стражу делит,
      но выходит мал навар.
Каши вечно не хватает,
      и всегда на порций семь,
Мы, конечно, разделяем
      так, чтобы хватило всем.
Но куда зерно уходит,
      мы не можем угадать.
Рассуди, княжна-надёжа,
      Как же татя нам поймать?»

И княгиня смотрит строго
На купца: «А ну, скажи,
Как ты меряешь все крупы,
да в деталях покажи».
А купец, ничуть не струсив,
      ухмыльнулся: «Я, княжна,
Заключив со стражей сделку,
      мера мне, сказал, нужна.
И тогда с палаты мерной
      принесли мне мерный ковш —
В нём с пуда одна осьмушка,
         меньше ты не наберёшь.
Ковш с калёною печатью,
      только им беру товар,
Стражи всё всегда считают —
      сами, знать, крадут навар».

Стражник вмиг насупил брови:
«Как ты смеешь нагло врать,
Что дружинники у друга
будут жито воровать?!
Все в дружине словно братья,
а иначе нам нельзя,
Ведь в суровой смертной рати
бьёмся как одна семья.
А тебе скажу, княгиня,
лично я ходил считать —
И никак мне не понятно,
как он может воровать?
Ковш, наполненный до края,
он своей рукой берёт
И в мешки нам засыпает,
вслух при этом счёт ведёт.
Всё всегда по счёту точно,
но когда ссыпаем в чан,
То навара не хватает —
не поймём мы, где обман».

Призадумалась княгиня:
«Непростые тут дела…
Ну-ка ковш сюда несите», —
вдруг приказ она дала.

Слуги сбегали, вернулись
и приносят мерный ковш:
Ровные бока, без вмятин,
где обман – не разберёшь.
На боку печать калёна,
от палаты мерной весь,
смотрит, думает княгиня:
«Как найти нечестность здесь?»
Вдруг протягивает руку:
«Ну-ка, дайте посмотрю», —
И берёт тот мерный ковшик
в ручку хрупкую свою.

Молвит стражник: «Я, княгиня,
ковш осматривал не раз —
Он такой же, как обычно,
то, что видишь ты сейчас».

Улыбнулася девица:
«Всё понятно для меня:
Чтобы здесь обман увидеть,
не подходит длань твоя.
Ты привык к мечу, к булаве
и к тяжёлому щиту —
Для тебя тот мерный ковшик
как пушинка на ветру.
Для меня же этот ковшик,
сразу чувствую, тяжёл».
А купец глаза таращит,
аж весь пятнами пошёл.

«Ну-ка, слуги, принесите
мне жаровню да углей.
Я хочу поставить ковшик
подогреться поскорей».

Тут купец трястися начал:
«Да зачем же его греть?
Невзначай он может треснуть
или вовсе прогореть.
Выдан мерною палатой,
вон печать, их верный знак, —
Я ж не сам тот ковшик делал,
да печать поставить как?»

Но княгиня непреклонна:
«Треснет – выдадим другой.
Ты, купец, постой покуда,
да напрасно тут не спорь».

Вот внесли во двор жаровню,
ковшик ставят на угли,
Ждёт княгиня: «Друг мой стражник,
ну-ка ковшик посмотри».
Стражник глянул и заохал,
взял за ручку, повернул,
И над площадью разнёсся
удивлённый люда гул.

Из ковша на землю льётся
жидким оловом ручей,
В лужу на земле собравшись,
застывает поскорей.
Повернулася княгиня на купца:
«Что скажешь мне?
Ты посмел при всём народе
вред чинить родной стране?!»

А купец уж на коленях,
молит: «Ты прости, княжна!»
Но княгиня молвит строго:
«Что, полна твоя мошна?
Виру на тебя наложим,
сдашь сто двадцать кун в казну,
Торговать на год в запрете,
растрясёшь свою мошну.
И молчи, ведь, будь ты нынче
на суде в другой стране,
Из ковша металл тот жидкий
влили в горло бы тебе».

Как сказала, отрубила,
лишь качнула головой;
Знает стража, знают люди:
счастье быть с княжной такой.

Суд окончен, вечер в окна,
ходит по небу луна,
На притихший спящий город
смотрит Юлия-княжна,
Губы пухлые в улыбке,
вспоминает детства свет.
Как отец ей был учитель
и на всё давал ответ.