Kitabı oku: «По ту сторону закона. Кланы и группировки», sayfa 7

Босс Тикамацу расстроен сложившейся ситуацией

В сентябре я завершил обзор современной ситуации и перешел к разделу истории. Поскольку это была история довоенного Ямагути-гуми и Кадзуо Таока, третьего босса, мало кто мог предъявить претензии – так мне казалось. Я расслабился и думал, что Ямагути-гуми тоже успокоились, однако первый же исторический выпуск вызвал переполох.

В августовском выпуске я написал, что существует план вернуть Такэси Такэнака на должность заместителя главы клана. Вот как обстояло дело: когда непосредственный руководитель наганского крыла клана Хироёси Тикамацу предложил боссу Ватанабэ вернуть Такэси обратно в Ямагути-гуми, Ватанабэ ответил: «Да, хорошо. Придумайте, как это сделать». Так появился план по возвращению Такэси, разработанный Тикамацу и начальником генерального штаба Сайдзо Кисимото. Подумали, что будет недостаточно убедительным, если Тикамацу не будет играть никакой роли, и в итоге его решено было сделать помощником вакагасира. Однако этот план был сорван Такуми и его сторонниками. Поэтому Тикамацу попросил Кисимото освободить его от должности помощника вакагасира. Растроганный Кисимото ответил: «Брат, неужели ты хочешь оставить меня одного? Я тоже уйду вместе с тобой».

Я знаю, что это звучит сомнительно, но я слышал эту историю непосредственно от Тикамацу. Я описал произошедшее, не раскрывая источник, но в сентябре Кисимото позвонил Тикамацу и спросил его об этом. Тикамацу ответил ему, что ничего об этом не знает и что Мидзогути (то есть я), наверное, все выдумал. Затем Тикамацу позвонил мне и рассказал о случившемся. В его голосе слышалось беспокойство. Я ответил ему: «Для автора анонимность источника – это святое. Что бы ни случилось, я никому никогда не скажу, у кого брал интервью для написания этой статьи, никогда не назову ваше имя. Можете не сомневаться». И тут Тикамацу дрожащим голосом сказал: «Спасибо». Я никогда не слышал таких слов от непосредственного члена Ямагути-гуми. Мне невольно захотелось сказать ему: «Да ладно вам, возьмите себя в руки!»

Я рассказываю эту историю, потому что его уже нет в живых. Он был добродушным человеком, слишком честным для якудза. В конце того телефонного разговора Тикамацу сказал: «Вам, возможно, позвонит Ватанабэ и вызовет на допрос». Я подумал: как они могут вызвать меня на допрос, если я не член группировки? Такого не может быть. Хотя если вызовут, то это может быть любопытно.

После этого я впервые за долгое время позвонил главе клана Такэнака. Такэси сказал: «Такэнака-гуми лежит в руинах. Это позор. Однако вы не волнуйтесь. Года через два дела наладятся. Эти люди из Tokyo Sports решили, будто я попросил вас написать статью, и устроили мне разнос. Но меня это нисколько не беспокоит».

Я подбодрил его, сказав, что с Такэнака-гуми все будет в порядке – они не объявили о роспуске, не разбежались кто куда. Рано или поздно дела наладятся. Тем летом мне пришло письмо от Мики Андо (вероятно, он все еще был в бегах). По тону его письма мне показалось, что он хочет помочь Такэси.

В семьдесят пятой статье цикла я написал о том, что Ёсинори Ватанабэ дважды изгоняли из клана за время его пребывания в Ямакэн-гуми. На следующее утро мне домой позвонил Сакураи. Он сказал, что я могу писать о пятом боссе Ямагути-гуми, сколько захочу, без ограничений по объему. Я как раз добрался до середины цикла из оговоренных ста 50 серий, и хронологически снова подошел к современному положению дел в Ямагути-гуми. Я опасался, что опять могут возникнуть проблемы. Сакураи предвидел это и сказал, что редакция меня поддержит в случае чего. Было приятно это слышать.

В конце 1990 года Сакураи пригласил меня в ресторан на Гиндзе и угостил рыбой фугу. Он рассказал мне, что в то время, как тиражи всех других газет холдинга снижаются, у Tokyo Sports дела идут хорошо, поэтому цикл статей вполне можно продлить – до двухсот серий вместо изначально оговоренных 150, и что после завершения этой истории они хотели бы попросить меня написать еще одну. Я был очень воодушевлен.

«Отмените публикацию»

В марте Сакураи сказал, что «История пятого босса Ямагути-гуми» будет продлена до конца марта, до двухсот четырех выпусков, и он хотел бы, чтобы сразу после я начал писать «Биографию Такэси Такэнака» примерно из ста выпусков. Я согласился, но про себя подумал, что еще надо будет уговорить на это Такэси. Однако и в апреле «История пятого босса Ямагути-гуми» все еще продолжала выходить и в итоге завершилась только 6 мая, содержа в общей сложности 233 выпуска.

Что касается реакции Ямагути-гуми, то за время выхода серии мне дважды звонил домой Масару Такуми, вакагасира Ямагути-гуми. Его голос был спокоен. Вероятно, он считал, что исполнительный комитет Ямагути-гуми находится под его контролем. Он спросил, что это я такое, черт подери, пишу. Лихорадочно соображая, как бы мне потянуть время, я сказал, что у меня есть идея и я хотел бы встретиться с ним в ближайшее время и рассказать о ней.

Я решил, что если мне действительно придется встретиться с Такуми, то я наплету ему, что очевидно, Ватанабэ – это всего лишь марионетка, и что на самом деле Такуми должен стоять во главе, и своими репортажами я на самом деле пытаюсь ему помочь. Однако Такуми мне тогда не перезвонил, ну и я тоже не стал ему перезванивать.

В следующий раз, когда он мне позвонил, то сказал: «Я скоро буду в Токио, хотел бы с вами встретиться, поговорить о вашей серии», но за этим тоже ничего не последовало. Такуми был вакагасира, поэтому он был очень занятым человеком.

Когда в мае 1990 года я с облегчением закончил работу над циклом, в середине того же месяца мне позвонил Тадамаса Гото. Он сказал, что хочет срочно встретиться со мной, и я на ватных ногах пришел один в холл отеля Shinjuku Hilton. Я сказал жене, что позвоню ей после встречи с Гото, а если не позвоню до конца вечера, то пусть сообщит в полицию.

В холле отеля было много народа. Подумалось было, что в таком людном месте я в безопасности, но тут появились два молодых человека из клана Гото и сказали, что сейчас отвезут меня к боссу, и посадили в машину. Я подумал, что дела мои плохи, но разве у меня был вариант отказаться ехать с ними?

Мы проехали совсем немного, можно было даже не брать машину ради такого расстояния. Офис Гото-гуми находился на 13-м этаже жилого дома недалеко от полицейского участка Синдзюку. Гото ждал меня в дальней комнате. С тяжелым сердцем я сел напротив него.

Гото заговорил:

– Мои друзья из Ямагути-гуми недовольны вашим сериалом. Я вам не совсем чужой человек, но в Ямагути-гуми есть мятежники. Я не хочу, чтобы вы пострадали, и сам тоже хочу еще немного пожить. Когда вы в следующий раз будете писать о Ямагути-гуми, не могли бы вы показывать мне рукопись заранее?

В то время я уже готовил к выходу книгу «Пятое поколение Ямагути-гуми», основанную на цикле статей, опубликованном в журнале. Рукопись уже была почти готова. После выхода книги я не планировал больше писать о Ямагути-гуми. Я не хотел впоследствии иметь неприятности, поэтому решил рассказать о своих планах и честно ему ответил:

– Я могу показать вам рукопись, но она еще не готова. Это будет книга, собранная на основе уже изданной журнальной серии.

Гото произнес:

– Так не годится. Дайте мне посмотреть черновой вариант книги.

– Не знаю, будет ли у меня время показать его вам, – ответил я и задумался.

Если я покажу ему черновой вариант, то начнутся бесконечные правки: «Это не годится, исправьте то». В итоге все может настолько затянуться, что книга так и не выйдет. Я подумал, что мог бы сам исправить штук 20 самых резких выражений, показать ему варианты «до» и «после» внесения изменений, надеясь, что это его удовлетворит. Он вполне мог бы показать это исполнительному комитету Ямагути-гуми и поставить себе в заслугу, что он заставил меня переписать текст, подумал я самонадеянно.

– А вы не можете отменить публикацию? – спросил Гото.

– Я не могу этого сделать. Роторный пресс уже запущен, – соврал я.

Вряд ли при печати книг используют роторный пресс, как для газет, но в тот момент я был готов пойти на любую ложь, лишь бы выиграть время.

– Я постараюсь сделать все возможное, чтобы показать вам рукопись, – сказал я и встал, завершая разговор.

Когда я вышел на улицу, силы словно покинули меня. Мне предстояло решить невероятно сложную задачу. А пока я позвонил жене и сообщил, что закончил разговор с Гото.

Два дня спустя Гото позвонил мне из вагона синкансэна²⁹ «Токайдо» и сказал:

– Мне все равно, покажешь ты мне рукопись или нет, просто отмени публикацию. Я заплачу тебе гонорар за первое издание.

Его требование привело меня в бешенство.

– Если я приму ваше предложение, то стану посмешищем, и моя карьера писателя будет окончена. Так что об этом не может быть и речи, – сказал я и бросил трубку.

Это моя дурная привычка – когда я выхожу из себя, то совершенно не думаю о последствиях.

Книга вышла в издательстве Sanichi Shobo в июне, как и планировалось. Конечно, я рассказал редактору Sanichi Shobo о моих взаимоотношениях с Ямагути-гуми. Ю Киси к тому времени уже покинул Sanichi и стал внештатным редактором. Его преемником стал Масами Масуда, и я предупредил его, что Ямагути-гуми могут прийти и попытаться помешать выходу книги. Он ответил, что в таком случае редакция вызовет полицию, и надо предупредить их, что все разговоры будут записаны. Обычно такие предупреждения производят обратный эффект, однако Sanichi действительно прогрессивное издательство. Там не испытывали никакого трепета перед Ямагути-гуми и не боялись их.

После того, как я опубликовал книгу, я был готов к тому, что Ямагути-гуми попытается мне отомстить, но в то же время я думал, что у меня есть страховка на случай, если такое произойдет: книга будет хорошо продаваться, и правда о Ямагути-гуми и Ватанабэ станет известна общественности.

Надо сказать, что на почве страха и нервозности у меня некоторое время не прекращалась диарея.

За границу на фоне благоприятных отзывов

Когда босс Гото-гуми Тадамаса Гото позвонил мне, чтобы остановить публикацию «Пятого поколения Ямагути-гуми» и компенсировать мне гонорар за первый тираж, я взбесился и бросил трубку. Теперь, когда переговоры провалились, не было никаких сомнений в том, что Ямагути-гуми что-нибудь со мной сделают.

Чувствуя нарастающее напряжение, я задумался о том, что же могут сделать Ямагути-гуми. Я решил, что это, скорее всего, будет что-то «для галочки» – чтобы припугнуть меня. Они могут пострелять и разбить пару окон в моем офисе в Такаданобаба или в моем доме в Татикава, или проделать дыру в наружной стене. Никто из моих домашних или коллег не должен пострадать, только если дела не примут совсем плохой оборот.

Вопрос был в том, кто из Ямагути-гуми будет совершать нападение. Я с самого начала знал, что это будет не Гото-гуми. Это было бы слишком очевидно после произошедшего конфликта, и подозрение сразу бы пало на них. Клану Ямагути-гуми напрямую подчиняются около ста группировок. Ватанабэ может мобилизовать любую из них, и, скорее всего, это будет какая-то неприметная банда.

В глубине души я недостаточно серьезно относился к Ямагути-гуми и был уверен, что они не станут напрямую нападать на меня с холодным или огнестрельным оружием. А уж о нападении на мою семью не может быть и речи. Я почему-то верил (не имея на то особых оснований), что якудза не причинят вреда женщинам и детям.

Я сказал своей жене и детям, чтобы они не волновались, потому что якудза не нападут ни на кого, кроме меня. Однако я посоветовал им брать такси, если они будут возвращаться домой поздно вечером, и просить высаживать их прямо перед входом в дом.

Единственные меры, которые я предпринял, – это стал закрывать ворота дома, которые раньше оставались открытыми на ночь, поставил двойной замок на деревянную дверь, а также укоротил цепочку на входной двери.

После звонка Гото никаких прямых контактов со мной со стороны Ямагути-гуми не было. Лишь изредка кто-то звонил и молчал в трубку или говорил, что ошибся номером. Я спросил Масами Масуда из Sanichi Shobo, не связывались ли с ним Ямагути-гуми по поводу меня, но он ответил, что ничего такого не было. Если дело обстояло именно так, то получалось, что Ямагути-гуми вообще не собирались препятствовать выходу книги.

В общем, если бы я находился не в Японии, то мне не нужно было бы трепать себе нервы и принимать меры предосторожности. В том же году (в 1990-м) я получил заказ от ежемесячного журнала WEDGE на написание серии статей под названием «Бизнесмены мира». И вскоре я уже работал над статьями о Вашингтоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, а следующая часть должна была быть посвящена Сингапуру. После обсуждения с главным редактором журнала WEDGE Рэйко Мацумото было решено, что 6 июня я отправлюсь в Сингапур. Присутствовавший при этом советник Юкио Сасаки познакомил меня с местным руководителем Japan Airlines. Поскольку мне предстояло вести репортаж самостоятельно, то его помощь в поиске респондентов и переводчиков мне бы очень пригодилась. Я закончил интервью в Сингапуре и вернулся домой девятого июня.

Моя книга «Пятое поколение Ямагути-гуми» уже была в печати, оставалось только сделать переплет. 20 июня был готов пробный экземпляр. Первый тираж должен был составить 10 000 экземпляров, но, судя по всему, поступило много запросов от розничных книжных магазинов, и перед поступлением книги в продажу было принято решение о дополнительном тираже в 5000 экземпляров. В июне книга должна была появиться на прилавках книжных магазинов. Мы готовились к реакции со стороны Ямагути-гуми после их ознакомления с содержанием книги. Я подумал, что мне следует быть осторожным как никогда.

В этом году я непривычно много работал за границей. Редактор журнала Weekly Gendai издательства Kodansha Харуюки Като предложил мне написать цикл статей под названием «Приобретите дом за сумму, равную вашему доходу за три года! Революция на рынке недвижимости». Авторы были обозначены как «Ацуси Мидзогути и группа специальных корреспондентов журнала». Девятнадцатый, двадцатый и двадцать первый выпуски должны были быть посвящены земельной и градостроительной политике Западной Германии, поэтому с 28 июня по 8 июля наша группа ездила во Франкфурт, Берлин, Мюнхен, Бонн и Дюссельдорф для сбора материала.

В поездку мы отправились втроем: Харуюки Като, я и Йоко Шлютерманн, которая была замужем за немцем, жила в Германии и работала переводчиком. И, хотя у нас были некоторые трудности с пониманием немецкой земельной системы и градостроительной политики, это была довольно приятная поездка.

Пока я нахожусь за границей – Ямагути-гуми меня найти не должны. В то же время и сотрудники следственного управления, следившие за ситуацией, и сотрудники полицейского участка Татикава, охранявшие мой дом, могли вздохнуть спокойно. Я с радостью отправился в командировку в Германию. 30 июня, находясь в Берлине, я впервые после отъезда из Японии позвонил домой. Жена рассказала, что каждый день домой поступает много «ошибочных» звонков и дети напуганы. Я ничего не мог с этим поделать. Раз уж я решил опубликовать эту книгу, то теперь мне придется жить с этим страхом и этой болью.

Я вернулся домой 8 июля. С момента выхода книги прошло около десяти дней. На следующий день мне позвонил Масуда из Sanichi Shobo и сообщил, что они решили напечатать третий тираж в 5000 экземпляров. Итого общий тираж книги достиг отметки в 20 000 экземпляров. Книга была принята хорошо, и мои знакомые в целом положительно отзывались о ней, хваля объективность и добротность изложения материала.

После выхода книги я продолжал работать в Токио в обычном режиме и общаться с друзьями. Я старался много не пить и приходить домой пораньше, но бывали дни, когда я отступал от этого правила и иногда оставался ночевать в своем офисе в Такаданобаба.

Нападение

2 августа мне сообщили, что вышел пятый тираж книги. Таким образом, общий тираж составил 30 000 экземпляров.

Вечером 29 августа у меня должен был состояться деловой ужин с Акихико Такэути, редактором журнала SAPIO издательства Shogakukan (Такэути был главным редактором Weekly Post, затем – главным редактором SAPIO, после стал президентом Ассоциации сертификации культуры и истории Эдо, ушел на пенсию в 2002 году).

Такэути позвонил мне в 6:45 вечера, и мы договорились встретиться в «Лесном доме», ресторане якинику, недалеко от станции Такаданобаба, в начале восьмого.

Мой офис находился на третьем этаже небольшого многоквартирного дома в Такаданобаба. Окна выходили на двухполосную дорогу перед полицейским участком Тоцука. В 6:55 я выключил свет в своем кабинете (человек, наблюдавший за окнами офиса снаружи, по погасшему свету должен был понять, что я выхожу), запер комнату и спустился вниз. На первом этаже находился почтовый ящик. Я достал доставленную почту и собрался положить ее в сумку, которая висела у меня через плечо.

В этот момент я ощутил чье-то присутствие. Подняв взгляд, я увидел мужчину в светлом костюме, стоявшего перед входом. Ему было около 30, у него была спортивная прическа, густые брови и большие глаза. Рост около ста шестидесяти пяти сантиметров, немного полноватый. Он вошел в дверь с угрюмым выражением лица. Я подумал, что он идет в одну из квартир, поэтому посторонился, чтобы дать ему пройти.

Мужчина подошел ко мне и, не говоря ни слова, ударил меня правой рукой в левый бок. На левом боку у меня висела сумка. Наверное, поэтому его рука сместилась в сторону моей спины. На мгновение мне стало жарко, но боль была не сильнее, чем от простого удара. Наверное, лицо у меня было ошалевшее. Я все еще не понимал, что меня ударили ножом. Мужчина испытующе посмотрел на мое лицо, но больше не пытался ничего сделать.

На нетвердых ногах я сделал шаг в его сторону. И тут в глазах мужчины промелькнуло беспокойство. Возможно, он подумал, что я выгляжу так, как будто я не пострадал, и буду сопротивляться. До последних классов школы я занимался дзюдо, поэтому был крепче, да и крупнее него.

Мужчина выскочил через парадную дверь и побежал вверх по лестнице справа от здания. Этот путь вел к улице Васэда-дори. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я последовал за ним. Помню быстрые движения его убегающих ног – кажется, он был в парусиновых туфлях. Я чувствовал, что если бы мне удалось еще немного сократить дистанцию, то я смог бы схватить его и повалить на землю.

Но тут, очевидно, включился инстинкт самосохранения. Напротив входа в дом находится небольшой детский парк и там вполне мог притаиться кто-то из его товарищей. Если я догоню и схвачу нападавшего, сообщник наверняка поспешит на помощь, и мне придется иметь дело с ними обоими.

Возможно, я был слишком напуган, и даже не мог крикнуть, чтобы он остановился. Я просто молча бежал, и мужчина тоже бежал молча. Когда мы добежали до верхней ступеньки, он свернул налево в небольшой переулок. Это была дорога, ведущая сразу на улицу Мэйдзи-дори. Подумав, что мне за ним не угнаться, я свернул к подъезду жилого дома.

Дотронувшись правой рукой до левой подмышки, я затем вытянул руку перед собой и увидел кровь. Крови было немного. Я размышлял, стоит ли мне позвонить по номеру вызова экстренных служб, или лучше встретиться с Такэути в «Лесном доме» и попросить его вызвать мне скорую помощь. Я не мог заставлять Такэути ждать так долго. В итоге я вернулся на улицу и направился к ресторану.

Пока я шел, прижимая правой рукой рану на спине, я заметил, что количество крови увеличивается. На Васэда-дори, куда я вышел, людей стало больше. Большинство из них направлялось на станцию Такаданобаба. Я обернулся и спросил у женщины лет 30, шедшей прямо за мной:

– У меня по спине кровь течет?

– Да, очень много, – ответила она.

Понимая, что такими темпами до «Лесного дома» не доберусь, я зашел по дороге в магазин канцтоваров. В этом магазине, где я всегда оптом покупал тубусы, папки и другие канцелярские товары, меня знали. Я попросил у хозяина разрешения позвонить и набрал домашний номер. Взявшему трубку сыну я объяснил, что меня ударили ножом, и попросил его найти номер ресторана «Лесной дом», позвонить туда и попросить передать Такэути, что я не приду. Жены не было дома, она ушла на похороны к соседям. Хозяйка магазина дала мне полотенце, я придавил им рану и позвонил по номеру 119³⁰.

Скорая приехала очень быстро. После того, как медики расспросили о случившемся, я самостоятельно дошел до машины скорой помощи. Через какое-то время примчался полицейский из участка Тоцука и стал выяснять подробности, приметы нападавшего и во что тот был одет. Мне кажется, что полицейский продолжал задавать вопросы всю дорогу, пока мы ехали. Скорая помощь прибыла в больницу Токийского женского медицинского университета, находившуюся в Синдзюку в том же районе, где я работаю. Я сказал, что могу идти сам, но меня посадили в инвалидную коляску. Там уже находился другой полицейский. Он начал задавать те же вопросы. Это вызвало у меня раздражение, и я выпалил: «Я уже все рассказал. Почему вы по кругу спрашиваете меня одно и то же? Спросите у предыдущего полицейского!» В глазах полиции я, наверное, был не самым приятным потерпевшим.

В больнице мне разрезали рубашку и штаны ножницами, дали наркоз и наложили швы, после чего поместили в отделение интенсивной терапии. Рана была шириной пять и глубиной 10 сантиметров. Край лезвия задел верхнюю часть почки, но, к счастью, другие внутренние органы не пострадали. Однако я потерял много крови и чувствовал слабость. Но от переливания крови отказался, надеясь восстановиться с помощью диеты.

Меня продержали в реанимации шесть дней. Когда я находился там, мне казалось, что время течет бесконечно медленно. Один вопрос не давал мне покоя. Решил ли нападавший, что достиг своей цели, или же он предпримет новую попытку? Я думал, что первое более вероятно, однако теперь, после нападения, стал по-настоящему бояться Ямагути-гуми. Но став жертвой, я чувствовал еще кое-что, кроме страха. Моя социальная ответственность – не бояться их. Быть жертвой не очень почетно, но не высказаться – трусливо. Теперь, когда на меня напали, мой долг – поднять шумиху.

В реанимации не разрешалось курить. Я пробрался в соседнюю комнату, где была оборудована маленькая кухня для сотрудников, поискал там зажигалку для плиты или спички, но ничего не нашел. Я смирился с тем, что покурить мне не удастся. Я был так зол из-за своего ранения, что решил, раз уж такое дело, бросить курить. К слову сказать, я уже пытался бросить курить, продержался четыре месяца и снова сорвался. Забегая вперед, скажу, что на этот раз у меня получилось.

В отделение реанимации посетителей не пускают, но где-то на третий или четвертый день после ко мне пришел сотрудник четвертого следственного отдела столичного управления полиции – для дальнейшего расследования обстоятельств дела. Для меня было очевидно, кто был организатором нападения – Ямагути-гуми. Никто иной этого сделать не мог. «Я записал на диктофон некоторые угрозы со стороны Ямагути-гуми. Записи предоставлю. Просто прослушайте их, и вы сразу поймете, что это они совершили это преступление», – сказал я.

Я попросил жену передать полиции пленки. Полицейские прослушали запись, но, видимо, сочли ее недостаточным доказательством. Они пытались выяснить обо мне как можно больше. В итоге у меня создалось впечатление, что они сомневаются в том, что на меня действительно было совершено нападение. Это настолько разозлило меня, что я прямо в лицо спросил офицера полиции:

– Так вы думаете, что я сам себя ударил ножом?

На что он ответил:

– Нет, конечно. Я проверил, такую рану вы не могли нанести себе сами. На дорожке, по которой вы шли, зажимая рану, была найдена всего одна капля крови, которая показала люминоловую³¹ реакцию. Однако странно, что, несмотря на оживленное время – около семи часов вечера, – не нашлось ни одного человека, который бы видел убегающего убийцу. Но несомненно, что вас кто-то ударил ножом. Впрочем, Ямагути-гуми могут оказаться не единственной группировкой, у которой есть на вас зуб. Мы должны действовать, рассмотрев другие возможные варианты.

Мне нечего скрывать, ничего постыдного я не совершал, думал я. Пусть допрашивают, сколько им будет угодно. Но меня злило то, что, несмотря на все имеющиеся косвенные улики, полиция не хотела обыскивать штаб-квартиру Ямагути-гуми. Подробно рассказав о случившемся, я твердо заявил, что добавить мне больше нечего.

На шестой день меня перевели из реанимации в отдельную палату. В тот же день ко мне пришли около 20 посетителей, которых до этого момента не пускали в больницу. Я встретился с каждым из них. Сигэру Хатакэяма, президент Sanichi Shobou, произнес странную речь, очевидно, призванную меня приободрить: «Нападение на автора – это редкость. Несмотря на то, что дом президента издательства Chuukouronsha подвергся нападению со стороны правых из-за публикации скандального романа „Необыкновенный сон“, автору, Ситиро Фукадзава, удалось спастись. Так что ваш случай, несомненно, войдет в историю японского издательского дела. Что касается нас, то наш долг – продавать книги и платить вам большие гонорары».

Двое полицейских из участка Тоцука дежурили перед дверью моей больничной палаты. Они действительно хорошо выполняли свою работу. Позже, уже после выписки, я узнал от знакомого репортера, что это дежурство было организовано благодаря моим коллегам-журналистам, часто работавшим со столичным полицейским управлением. Они устроили там пресс-конференцию и заявили: «Это происшествие выявило большую проблему – подавление свободы слова насилием. Столичному департаменту полиции необходимо серьезно этим заняться».

Я провел в отдельной палате всего одни сутки, и на следующий день меня уже выписали. Швы мне пока не сняли. Несмотря на то, что ранение было в спину, еще чувствовалось онемение в животе и странная вогнутость в боку.

Я быстро шел на поправку. Из больницы Токийского женского медицинского университета меня перевели в больницу в Татикава, недалеко от моего дома, и я ходил туда на реабилитационные процедуры. Возможно, им не очень хотелось держать у себя пациента, около которого шныряют полицейские.

Лейтенант Фудзимото из четвертого следственного отдела столичного департамента полиции и сержант из полицейского участка Тоцука подвезли меня до дома в Татикава на штатной машине департамента. Похоже, теперь эти двое занимались моим делом. Я хорошо поладил с лейтенантом Фудзимото и стал меньше раздражаться из-за бесконечных вопросов полицейских. И все же для меня оставалось загадкой, почему полиция не может разобраться с Ямагути-гуми.

В день моей выписки из больницы несколько изданий предложили мне интервью. Я решил согласиться на все. Конечно, все газеты сообщили о случившемся сразу после инцидента, но мне хотелось, чтобы эта история получила продолжение.

Я был возмущен нападением. Да и полиция – как и я сам – горела нетерпением, понимая, что если мы не будем бороться с Ямагути-гуми, то проиграем.

На вопросы журналистов я отвечал у себя дома, в Татикава, стараясь делать это откровенно. На следующее утро в газетах появилось мое заявление о том, что преступление совершили Ямагути-гуми. Кроме всего прочего, репортер из Asahi Shimbun, видимо решив, что одной газетной заметки будет недостаточно, передал мою историю редактору еженедельника Weekly Asahi. Тот сразу же позвонил мне и предложил написать мемуары. Я согласился, и журнал опубликовал их в следующем номере от 21 сентября под заголовком «Эксклюзивные мемуары подвергшегося нападению журналиста Ацуси Мидзогути: Моя война с Ямагути-гуми».

Однако, судя по всему, полиции мои действия не понравились. После публикации мемуаров лейтенант Фудзимото, который вел это дело, выразил мне свое недовольство. Он сказал: «В расследовании чрезвычайно важно, чтобы информация, которая может быть известна только преступнику и жертве, оставалась в секрете. В вашем случае не был найден даже нож, который использовался в качестве орудия преступления. У нас есть только два свидетеля, которые сказали, что видели подозрительного человека возле вашего офиса незадолго до происшествия, но этого недостаточно. Если мы поймаем убийцу и в ходе признательных показаний он сообщит что-то, что не могло быть известно общественности, то это может быть использовано в качестве доказательства и привести к обвинительному приговору в суде. Вы дали интервью, написали мемуары и сами выдали все секреты».

Мне пришлось принести извинения за свой поступок. Тем временем после нападения прошло уже две недели, а у полиции все еще не было описания преступника.

Лейтенант Фудзимото хотел знать все о моих дружеских связях, моих рабочих отношениях, о том, какие рестораны я часто посещаю, и даже о семейных финансах. И хотя на большинство вопросов я ответил честно и ничего не скрывал, никакого прогресса в расследовании пока достигнуто не было.

С другой стороны, я слышал, что таким было намерение высшего руководства столичного управления полиции. А от знакомого газетного репортера и по совместительству информатора Сюнсукэ Исихара (издатель Gendai Sangyou Jouhou, умер в 2001 году), получавшего сведения от управления общественной безопасности, я узнал следующее: «Мидзогути – член Коммунистической партии. Невозможно вести расследование, если он продолжит свободно общаться со средствами массовой информации. Разве можно нормально работать в таких условиях? Расследование зашло в тупик».

Тут нужно дать пояснение. Одна из газет, на которые я подписан, – Akahata Shimbun³². Я читал ее уже давно. Полагаю, что Коммунистическая партия – самая толковая из нынешних политических партий, и испытываю к ней определенное уважение. Однако я недостаточно серьезен и добросовестен, чтобы стать членом Коммунистической партии. В личной жизни я не пример для подражания. Мне показалось, что нехорошо называть такого человека как я членом компартии и оправдывать этим провал расследования.

Как человек, находившийся на периферии масс-медиа, я более оторван от мира, чем обычные люди. Поэтому, когда я услышал об «истинных намерениях» полиции, то воспринял это как вполне типичное для них высказывание, и не рассердился. Однако я чувствовал, что если не буду поднимать шум, то мне не спастись от преследования со стороны Ямагути-гуми. Поэтому я должен сам стать источником информации. Судья Верховного суда США Луис Д. Брандейс сказал: «Лучший способ убить микробов – подвергнуть их воздействию солнечного света» («Sunlight is the best disinfectant»). И я согласен с этим утверждением.