Kitabı oku: «Сердце Родины. Серия «Фронт Культуры»», sayfa 4

Непримиримые

15 декабря 2020 г., 11.00 (время местное)

Республиканский центр трансплантологии сердца

Второе хирургическое отделение

Палата №2030

Для пациентов палаты №2030 время текло очень медленно. Повторно сдав анализы, больные собрались в палате. Их угнетало отсутствие новостей, безуспешные попытки расспросить врачей и гробовое молчание медицинского персонала. Настроение всех четверых было крайне пессимистичным. Давлетгереев и Артур, чтобы хоть как-то убить время решили сыграть в нарды. Тимур Алиханович завалился на кровать и уткнулся в книгу, лишь Тельман Газизович нервно ходил по палате, еще больше раздражая соседей по палате.

– Вот зачем, спрашивается, тянуть кота за хвост? – Тельман Газизович резко остановился посередине комнаты. – Лучше бы я дома оставался. И вообще, скажите прямо, что оперировать будут не меня, и я домой пойду.

Он махнул рукой, словно внутренне спорил с кем то и вновь зашагал из угла в угол.

– Вы же сами обещали директору проявить терпение и дождаться, – упрекнул его Тарханов.

– Так два часа прошло! – нервно вскрикнул Султанов. – Можно же было уже прийти к какому-то решению!

Артур яростно вскинул игральные кубики и усмехнулся.

– Боитесь, что выберут не вас?

– Да, – писатель бросил суровый взгляд на блогера. – Представьте себе, боюсь. А ты как будто не боишься? Только не говори, что тебе всё равно.

Тарханов, не отрываясь от книги, произнес:

– А чего ему бояться? Он молодой. У него по всем правилам шансов больше, чем у нас. Так что, скорее всего, выбор падёт именно на молодого человека. На него, – чиновник кивком указал на Гарина.

Артур сделал ход, щёлкая нардами, и улыбнулся. Ринат Олегович насупился. Игра у него явно не шла. Вернее, он не мог сосредоточиться.

– Вы, Тимур, так говорите, как будто это вас абсолютно устраивает, – Тельман Газизович подошел к кровати Тарханова.

Тимур положил книгу на грудь и, закинув одну руку за голову, стал заводить писателя:

– Нет, не устраивает. Но моё мнение здесь ни при чём. В данном случае выбор делает государство, страна, если вам угодно. И она выберет именно того, кто воплощает собой её главные ценности. Молодость. Прогресс.

– Надо же, сколько патетики, – передразнивая госслужащего, усмехнулся Султанов. – Я так понимаю, под главной ценностью вы подразумеваете и себя тоже?

– Может и себя. Если бы вы только знали, на какой фронт меня поставила Родина, и сколько мне предстоит ещё сделать.

Писатель хмыкнул и театрально обвел рукой помещение:

– Прекрасно! Просто здорово, – он стал повышать голос. – А мы, значит, для Родины социальный мусор?

– Знаете что? – начал сердиться Тарханов. – Мне иногда кажется, что вы вообще ненавидите всё, чего страна достигла.

Писатель видя, что вывел Тарханова из равновесия, зло засмеялся.

– Грабёж этой самой Родины – вот ваше главное достижение! Не надо называть страной кучку вашего обезумевшего от воровства начальства.

Спор соседей не давал Артуру и Ринату сосредоточиться на игре. Видя, что дискуссия достигла точки кипения, Давлетгереев не выдержал:

– Да ладно, хватит вам…

Ему, наконец, удалось сделать нужный ход и, пока блогер раздумывал, он обратился к спорщикам:

– А я думаю, что предпочтение должны отдавать тем, кто платит свои кровные деньги. Тогда не надо государством прикрываться. Не буду скрывать, друзья, я искренне надеюсь, что выбор, в конце концов, выпадет на меня.

Султанов хлопнул себя по бёдрам, изображая высшую степень удивления. Он с интересом посмотрел на бизнесмена и перевёл взгляд на Тарханова.

– Вот, полюбуйтесь! Это ваша работа – создать такое общество, где деньги решают всё. Вот они ваши настоящие главные ценности.

Артур, в очередной раз обойдя в игре Давлетгереева, примирительно простёр ладонь вверх:

– Да ладно вам, Ринат Олегович. Вы хотите сказать, что он, – Артур кивнул в сторону Тарханова, – лечится не на наши с вами кровные деньги? Все эти бюрократы и партийные деятели только и делают, что прожирают налоги.

– Вы государственную службу с партийными функционерами не путайте! – вставая с кровати, резко ответил Тарханов. – Мы, госслужащие, всё-таки основа государства. Мы создаем её будущее. Тем более те, кто работает в сфере экономики.

Тельман Газизович окончательно взорвался.

– Это вы создаете будущее? Вы бюрократы всегда были и будете в истории паразитическим слоем. Какая вы к черту основа? Что вечного вы умеете создавать!? – Султанов стал активно жестикулировать, снова начав метаться по палате. – Если уж на то пошло, нация должна сохранять свою интеллигенцию. Это мы – будущее!

Артур понимая, что он очередной раз обыгрывает Давлетгереева, почесал руки, улыбнулся и повернулся к Султанову.

– Печатная машинка – ваше будущее, господин писатель. Это же на них ваше поколение печатает эти загадочные «письма трудящихся» о всемерной поддержке и любви к руководству. Да, и кляузы друг на друга, – скептически морщась, заявил блогер.

На этих словах Тельман Газизович заметно побледнел и демонстративно отвернулся к окну. Тем временем, Гарин продолжил:

– Вы прекрасно устроились. Одни творят что хотят, другие им подпевают. Талдычите с трибун умные слова «кибер-защита», «зеленые технологии», «модернизация», а на деле вы – прошлый век. Вообще в этих вещах ничего не смыслите. Палеолит! А говорите, что будущее за вами.

Давлетгереев в сердцах захлопнул нарды, встал и решительно вмешался в беседу:

– Вот если взять, к примеру, бизнес. Если бы слушали нас, предпринимателей, не было бы всей этой толпы бездельников и бюрократов. Вот это и есть светлое будущее.

– Ринат, вот почему вы всех госслужащих под одну гребенку? – Тарханов посмотрел на бизнесмена. – Да, я тоже в этой стране живу. Да, воруют. Но есть же и нормальные люди, честно выполняющие свою работу. Я именно о них и говорю.

– А может, вы говорите о себе? – съязвил Ринат Олегович.

– Да хоть бы и о себе! Вы ведь, на самом деле, тоже о себе.

Султанов, который, казалось, был погружен в собственные мысли, задумчиво промолвил:

– Н-да… Говорим от их имени, но подразумеваем-то себя…

Давлетгереев решительно направился к двери.

– Да что сидеть и ждать? – он задержался в дверях, обращаясь к собеседникам. – Мы так глотки друг другу перегрызём. Пойду к директору и просто спрошу напрямую. Да-да, нет-нет.

– Я с вами! – Тарханов двинулся в сторону двери.

– Нет, – бизнесмен решительно остановил госслужащего, – давайте без массовых шествий. Вначале я сам. Потом, конечно, я вам все расскажу.

И вышел из палаты, оставив остальных продолжать беспокоиться о своей участи.

Резолюция съезда

15 декабря 2020 г., 11.30 (время местное)

Дворец Конгрессов

XIX Съезд партии Народно-демократической партии светлого большинства

Проводив под громкие аплодисменты почётного гостя, ведущие торжественным шагом вышли из-за трибуны и подошли к середине сцены и, словно ища друг у друга поддержки, обратились к залу. Их скорбные лица, озабоченность во взгляде диссонировали со звенящей аурой съезда.

– Дорогие друзья! Сегодня мы чествуем наших победителей. Людей, своим героическим, сверхчеловеческим трудом вносящих огромный вклад в дело борьбы с мировым кризисом. Их подвиг высоко оценён руководством Партии. Сегодня эти люди являются для нас не просто примером, они стали героями страны, героями нации!

Хорошо поставленным театральным голосом популярный в народе телеведущий продолжал вводить участников в транс, усыпляя патетикой слога и высокопарностью речи. Неожиданно он стал говорить о павших героях. Зал застыл в удивлении. Его коллега, в своей по-женски мягкой и теплой манере, поделилась трагической новостью о том, что один из лидеров акции победителей, молодой и перспективный рабочий известного металлургического завода стал жертвой несчастного случая буквально в преддверии съезда. Валерий Одинцов. Тот самый, о котором шептались в зале партийцы, Аполлон Леонидович и его коллега.

Это было действительно шокирующей новостью, поскольку именно его открытое, смелое лицо простого труженика стало «визитной карточкой» соревнования. Настоящий металлург, представитель уважаемой в стране профессии, этот парень был из семьи рабочих, также посвятивших свою жизнь работе на данном заводе. Как говорили про него – «представитель трудовой династии». Кадры из его интервью, взятом на главном ТВ-канале страны, очень часто повторяли. Молодой человек оказался не только трудолюбивым. В нем неожиданно проявились открытость и личное обаяние. Сталевара уже несколько раз приглашали на различные форумы и встречи в рамках акции, снимали в роликах вместе с известными спортсменами и деятелями культуры. Было видно, что руководство благоволило ему и покровительствовало. Говорили, что парня ждет хорошее будущее. И не только на трудовом поприще. И вот вдруг… его не стало.

В желании передать боль утраты, которую испытывает Партия, ведущая потянулась вперед и дрожащим голосом обратилась к потрясённому залу:

– Несчастный случай украл у нас прекрасного, сильного молодого человека. Но его дело будет продолжено. В наших делах, в наших победах, в наших сердцах! Мы будем вечно помнить мощь его свершений и красоту его духа! Его сердце будет жить вечно!

На ее последних словах Председатель партии первым привстал, чтобы почтить память молодого металлурга. Сидящий за ним начальник личной охраны, человек со стальными нервами и широким, бросающимся в глаза шрамом поперек щеки, сразу вскочил. Его высокая и широкоплечая фигура моментально закрыла пространство вокруг шефа. Было видно, как он поднёс ко рту спрятанный в рукаве микрофон, давая быстрые распоряжения. Зал мгновенно пришел в движение.

Остальные члены президиума тоже встали, как и все собравшиеся в зале. Для большинства участников съезда такие перепады настроения были настолько сильными, что было сложно сдержать эмоции. Экраны заполнили картинки с интервью героя, и все увидели его открытое, молодое улыбающееся лицо. Режиссёры-постановщики уже справились с неразберихой в своих рядах, направив скрытые кадровые резервы к микрофонам в зале. Даже, несмотря на суматоху, связанную с неожиданной новостью, регламент продолжал соблюдаться почти неукоснительно.

Аполлона Леонидовича, сидящего во втором ряду, раздражал лежавший в кармане пиджака телефон, который хоть и был переведён в беззвучный режим, назойливо вибрировал. Последние десять минут это сильно мешало расслабиться и перейти в привычный полусонный режим массового мероприятия. Сидеть с прямой спиной и взглядом, устремлённым далеко на президиум, надоело еще в самом начале, а облокотиться на спинку мешала боязнь, что вибрация в кармане будет слишком заметна. Он аккуратно вытащил сотовый и посмотрел на телефон. К удивлению Аполлона Леонидовича на экране высветилась надпись «Врач Трансплантология».

«Странно», – подумал партиец, вспоминая, откуда этот номер. Голова, забитая назойливым шумом съезда, гудела, но он быстро вспомнил, что это был звонок из Центра трансплантологии, куда он недавно попал из своей, закрытой поликлиники для работников Администрации Председателя с направлением на обследование. Несколько пропущенных звонков этого же номера говорили о серьезности намерений и настойчивости звонившего.

– Алло, – пригибаясь за спинами впереди сидящего руководства, партиец ладошкой прикрыл телефон, – я на съезде, перезвоните.

– Аполлон Леонидович, здравствуйте, это срочно!

Врач напомнил, что они знакомы через их общего товарища из министерства здравоохранения, который и устроил направление члена партии в Центр трансплантологии. Тогда Кариатиди и прошел все нужные исследования.

– Извините, что я так настойчиво, но я хотел вас предупредить. Надо спешить. Есть донорский материал. Вы хоть и не среди очередников, но я думаю, вам следует об этом знать. Я перепроверил все данные. Сердце вам подходит. Но вас нет среди очередников! Это может стать проблемой.

– Понятно. А что… Кто донор?

– Мы не знаем, – признался звонивший главврач Центра трансплантологии. – Знаем только, что молодой человек. Производственная травма.

– Так… Спасибо, что предупредили, Адам Генрихович. Держите в курсе дела…

– Есть! – подобострастно донеслось из трубки.

– Травма… травма…

Аполлон Леонидович задумался и приподнялся. Его взгляд автоматически скользнул по затылкам первого ряда, пробежался по залитой светом сцене, немного задержался на немногословном президиуме и впился в большой экран, на котором светилось лицо молодого, но скоропостижно ушедшего Героя.

Кариатиди заёрзал. Информация о том, что его не включили в список потенциальных реципиентов, взбесила его. Хотя, если признаться, и не удивила. Он прошел обследование в своей поликлинике и, воспользовавшись направлением, прошел тщательный осмотр в Центре, оставив все свои данные главврачу. Серьезного разговора о срочном оперировании не было, но сам факт, что его, партийного функционера высокого уровня, обошли, обжёг его своей неслыханной дерзостью.

– Мы еще посмотрим, – злобно прищурив глаза, стал оглядываться партиец.

Шестым чувством он ощущал, что решение лежит где-то рядом в пределах досягаемости, но до конца сформулировать где, он никак не мог. Чтобы решение пришло, Кариатиди откинулся на спинку своего стула, заставляя себя снова погрузиться в вибрацию съезда и поймать никогда не подводивший его чиновничий транс. Вдруг, его взгляд застыл на экране, который демонстрировал кадры торжественного открытия очередного мероприятия. Одинцов, стоя в одном ряду с партийными функционерами, пел национальный гимн, положа правую руку на сердце. Кариатиди осенила догадка!

Фантасмагория народно-демократического форума шла своим чередом. Героизация процесса непоправимо вписывалась в летопись страны. Оказалось, что уже готово решение о том, что именем героя будут названы школа и улица в его родном городе. Горячие головы заявляли, что главная киностудия страны будет снимать сериал о павшем, а рабочие коллективы по всей стране проведут широкие обсуждения его замечательного трудового пути. Съезд всей своей массой уносило в запредельные для понимания обычного человека дали, а ораторы все ещё толпились у микрофонов, глуша эфир обязательствами и клятвами о вечной памяти.

Аполлон Леонидович с презрением смотрел на брызгающих слюной трибунов, лихорадочно думая об операции, в которой ему, заслуженному партийному деятелю, неожиданно было отказано. И кем? Какими-то врачами… Людьми, которых он, Кариатиди, мог с легкостью завернуть в консервные банки. Испепелить силой мысли и усилием партийной, железной воли. Даже не напрягаясь.

Неожиданно его взгляд остановился на микрофоне, который крепкой рукой держал кто-то из очередных ораторов. Потоки его грозных обещаний сразу же разносились могучими аудио-системами по всему огромному залу и подхватывались заведённой массой. Кариатиди оглянулся, посмотрел на президиум, повертел головой по сторонам. И неожиданно поднявшись с насиженного места, сосредоточенно пошёл на прорыв, расталкивая на своём пути всех своей неукротимой энергией.

– Сердце Партии должно биться вечно! Нужно увековечить память молодого металлурга! Мы подарим ему новую жизнь! – захватив микрофон, стал выкрикивать партиец, рассчитывая на поддержку зала.

Послышались робкие крики: «правильно» и аплодисменты.

– Товарищи! Друзья! Соотечественники! – Кариатиди стал напирать. – Сердце Героя не умерло. Оно живо! Кипит энергией Партии! Энергией её Лидера! Отдадим могучее сердце Героя народу! Передадим его для трансплантации кандидату от Партии, чтобы сердце продолжало пульсировать на благо страны! На благо великих свершений и под руководством нашего Лидера!

Для многих присутствующих лозунг: «Сердце Партии должно биться вечно!» прозвучал очень неожиданно. Этот внезапный поворот шокировал даже матёрых делегатов, однако идея нашла мгновенный отклик у простых участников съезда, для которых всё озвученное на форуме – есть призыв к действию. Немедленному и не обсуждаемому. И слёзы утраты сменились надеждой на чью-то вечную жизнь. Дворец конгрессов утонул в бурных аплодисментах.

Издёрганный звукорежиссёр решил не ждать новых сюрпризов и включил известную песню о родной земле популярного в народе певца, чья недавняя неожиданная смерть стала настоящим потрясением для всей страны. Не было человека, не пережившего боль и пустоту после его кончины, поэтому сейчас глубокий сильный голос артиста звучал как никогда символично и проникновенно. Простые члены Партии, сидевшие на задних рядах, стали подниматься с мест, со слезами на глазах распевая до боли родные слова любимой песни. Люди с порванным за день сознанием и скомканными чувствами, пели, создавая уникальную ауру единения и настоящего братства.

Первый заместитель Председателя, Мухтар Каримович Калмыков, сидевший в президиуме, встал и осторожно подошел к Председателю партии. Он наклонился и стал что-то объяснять. Речь шла о чем-то важном. Видевшим это было ясно, что пока зал пел, принималось важное решение. По дёрганию руки Председательствующего стало понятно, что ситуация ему сильно не нравится, но вновь открывшиеся обстоятельства и атмосфера не оставляют места для манёвра. Он нервно махнул рукой, как бы отгоняя подошедшего заместителя, и пренебрежительно кивнул головой. Шаг был сделан. Решение принято. Мухтар Каримович подал какой-то знак за кулисы, и через мгновенье экраны высветили яркий призыв: «Сердце Партии будет жить!». Безумный экспромт Аполлона Кариатиди моментально впечатали в скрижали истории правящей Партии.

Участники съезда расходились, распираемые грустью и гордостью одновременно. Аполлон Леонидович, коротко попрощавшись с рядом сидевшими коллегами и знакомыми, метнулся к столу секретариата, возле которого стоял его давнишний товарищ, знакомство с которым уходило корнями в комсомольское прошлое.

– Михалыч, здорово! – он издалека махнул рукой руководителю Секретариата Центрального аппарата партии.

– А… Привет, – мужчина несколько неприязненно взглянул на Кариатиди и оглянулся по сторонам.

– Я видел проект резолюции… Думаю, теперь его надо шлифануть.

– М-да.., – глава Секретариата кивнул и раздраженно усмехнулся, – теперь точно надо вносить изменения.

Кариатиди, аккуратно взяв под ручку товарища по партии, развернул его к сцене. На экранах, на фоне развевающегося бирюзового знамени, золотыми буквами была высвечена надпись: «Сердце Партии будет жить вечно!».

– Ты понял? Надо внести в резолюцию соответствующий пункт.

– Скажи мне, это ты экспромтом к микрофону полез или …, – резонный вопрос искушённого аппаратчика завис в воздухе.

– Ты вноси изменения. Это главное, – не спеша с ответом, ухмыльнулся Кариатиди и добавил. – У нас любой экспромт всегда хорошо отрепетирован.

Он решил оставить собеседника в догадках, поскольку и сам понимал, что его инициатива выглядела вызывающе для идеологов, которые в эту минуту плотно окружили стареющий президиум партии.

На фуршет идти расхотелось, хотя, наверное, надо было. Навалилось нехорошее предчувствие, что события, инициатором которых он неожиданно стал, будут иметь самые серьёзные последствия.

Беседа в саду

15 декабря 2020 г., 11.30 (время местное)

Республиканский центр трансплантологии сердца

Зимний сад

– Ну что за день такой?! – в сердцах произнес Амир Сулейменович. Обычный распорядок дня пошел насмарку, были отменены все выезды и встречи, несколько незначительных совещаний было перенесено на неопределённый срок. Он хотел посмотреть списки других пациентов, но вспомнив крепкое рукопожатие сотрудника национальной безопасности, имя которого как-то стерлось в памяти, плюнул на всё и пошел лично проверять операционный блок.

Погруженный в свои мысли, Исаев спускался по лестнице и вдруг услышал, что его кто-то окликнул. Подняв глаза, он увидел, что на площадке первого этажа стоит Следователь.

– А я как раз к вам хотел подняться, – мужчина подождал, когда Исаев спустится к нему. – Я материалы принес, чтобы вы понимали сложившуюся ситуацию.

Возвращаться к себе не хотелось. Да и задерживаться для беседы с чекистом особо желания тоже не было.

«Только его мне не хватало, – подумал директор. – Надо поскорее от него избавиться».

Они вышли в фойе первого этажа.

– Это надолго? – давая понять, что очень занят, спросил Исаев.

– В общем-то, нет, – просто ответил Следователь, – но мне надо передать вам документы.

– Давайте пройдем в зимний сад, – Амир Сулейменович повел гостя в сторону закрытого для обычных пациентов клиники небольшого помещения, в котором по настойчивой просьбе главврача он распорядился сделать оранжерею для ВИП-клиентов Центра. Туда редко кто заходил, поэтому директор не боялся, что кто-то помешает их беседе. Проходя мимо поста охраны, он дал указание дать ему ключи от сада.

– Ещё лучше, – проходя за директором в большую комнату, уставленную живыми растениями, обрадовался Следователь и вдруг с удовольствием вдохнул прохладный воздух сада. – Хорошо-то как!

– Да… Мы создаем все условия, как для лечения, так и реабилитации наших больных, – сухо констатировал факты Исаев.

– Ага, только ключи не у всех, – грустно пошутил собеседник.

Они прошли к ротанговой тройке с журнальным столиком. Амиру Сулейменовичу было неудобно смотреть на собеседника, поскольку тот умышленно встал так, чтобы яркое солнце, заливавшее зеленую комнату, било прямо ему в лицо. У Исаева возникло ощущение, что он разговаривает с силуэтом чекиста.

– Прежде чем показать вам то, что я обещал – вот, подпишите, пожалуйста. Это обязательство о неразглашении, – Следователь положил на стекло стола свой портфель и достал папку.

– А это… Никаких ограничений? – с сомнением в голосе поинтересовался Амир Сулейменович.

– Нет-нет. Это просто обязательство не разглашать то, что вы прочтёте в этих бумагах, – мужчина кивнул на папку. – По идее мы должны были вас с ними ознакомить у нас. Но учитывая тот цейтнот, в котором мы оказались, приходится идти на риск. Здесь я очень надеюсь на то, что вы не подведёте.

– Конечно, – директор знал, что последствия могут быть самыми суровыми и повторил уже более уверенно. – Конечно.

На столе появился листок с уже отпечатанным текстом. Следователь предусмотрительно положил на листок свою ручку. Директору лишь оставалось подписать и поставить число. Исаев быстро пробежал взглядом по тексту и наклонился, чтобы размашисто подписать документ.

«Оно мне надо?» – в глубине сознания мелькнула мысль, но отказаться он не мог. Выбора, в сущности-то, и не было. Следователь внимательно посмотрел на быструю, но хорошо очерченную подпись директора и спрятал документ в глубине своего портфеля. Он поставил два пальца на синюю папку, которую принёс с собой, и одним движением пододвинул её к директору.

– Не потеряйте. Я тут специально для вас подготовил, в сжатом виде, но чтобы было понятно. Прошу вас внимательно ознакомиться с тем, что внутри. Там то, о чём мы с вами говорили. В вашем кабинете я видел сейф. Он надежный?

– Да. Ключи только у меня. Не беспокойтесь.

– Вы должны как можно скорее ознакомиться и в следующую встречу вернуть мне всё.

– Ого, – искренне удивился Амир Сулейменович, – а сколько у меня времени?

– Думаю два-три часа, – собеседник предельно ясно дал понять, что времени в обрез, и просто сидеть и ждать это непозволительная роскошь. – Я пока попробую что-нибудь разузнать, пообщаться с членами вашего коллектива. Не возражаете?

Исаев пожал плечами, понимая, что от него не ждут отрицательного ответа.

– Если возникнут какие-нибудь вопросы, звоните незамедлительно, – ещё раз напомнил Следователь и с интересом посмотрел через плечо директора, в сторону двери.

Амир Сулейменович оглянулся и увидел, как охранник жестом указывает ему на стоящего в дверях Давлетгереева.

– А вот это уже интересно, – Следователь профессионально ушел из поля зрения бизнесмена, спрятавшись за спиной директора Центра. – Он, судя по всему, к вам. И возможно это то, о чем мы с вами говорили. Будьте, пожалуйста, очень внимательны.

Исаев со вздохом направился к дверям, всем видом показывая, что посторонним в зимний сад проходить нельзя. Он кивнул охраннику и приблизился к пациенту. Директор внимательно выслушал Давлетгереева. В завершении их краткого разговора, Исаев задал несколько вопросов и по-дружески похлопал бизнесмена по спине. Ринат Олегович, явно не добившись какого-либо точного ответа, недовольно скрылся за дверью. Директор вернулся в сад с озадаченным видом.

– Что-то интересное? – Следователь вышел из тени комнатных растений.

– Странный какой-то разговор, – признался Амир Сулейменович.

– Ну что?

– Об операции он не сказал ни слова. Но спросил, не звонили ли мне по поводу него.

– И всё? – допытывался Следователь.

– И всё. И ни слова о том, чтобы выбрали его. Так что… Может это не наш случай?

– Думаю, вы ошибаетесь, – задумчиво произнес чекист. – Это как раз очень и очень интересно. Надо же… А я всё же предполагал, что это будет…

Директор с любопытством посмотрел на собеседника и нетерпеливо спросил:

– Кто?

Следователь усмехнулся и голосом Марлона Брандо из «Крестного отца» выдавил:

– Я думал, что это будет Клеменца. Но Тессио всегда был умнее.

Видя, что директор шутки не оценил и нахмурился, Следователь извинился.

– Я пошутил. Просто мне кажется, что нам с вами удалось кое-что нащупать. По-настоящему важное.

– Нашли время шутить…, – раздосадовано упрекнул Амир Сулейменович. – У меня на носу сложнейшее решение. И операция.

– Вы лучше ознакомьтесь с бумагами, как можно скорее. Если я не ошибаюсь, то звонок к вам действительно должен поступить.

Тон сотрудника нацбезопасности обдал залитую солнцем оранжерею холодком. Вместо слов прощания он сухо прочеканил:

– Сообщите нам незамедлительно, кто именно звонит, как его имя и должность. У нас есть предположения, кто это, но они должны быть вербально подтверждены. Дальше мы уже знаем, как действовать. На связи!