Право на измену

ГЛАВА 7.

Мой маленький антикварный магазинчик. Сколько нервов мне понадобилось, чтобы открыть его!

Когда я получила диплом о высшем образовании, передо мной встал выбор: работать в школе или сидеть дома. Первое меня не особо привлекало. Второе за пять лет успело надоесть до тошноты. Я заявила мужу, что оформляю детей в детский сад и начинаю поиски работы, пусть не по специальности, но с перспективой карьерного роста. Я рассматривала те варианты, в которых было общение с людьми. Годы, считай, полной изоляции сказались на моей самооценке. Пять лет не видеть мира вокруг себя, а только четыре стены и кухню любого загонят в узкие рамки. Хотелось побольше общения и новых знакомств. Хотелось всего, что не связано с домашними обязанностями. Муж даже не стал слушать меня. Он высказался категорично, приняв в штыки каждое моё слово.

– Дома сиди и детей смотри! Я работаю и этого достаточно! – кричал Вадим.

Но перед моими глазами ясно возник образ мамы. Она всю жизнь зависела от отца.

Вы даже представить себе не можете, ей приходилось выпрашивать у мужа деньги на элементарные женские мелочи: помаду, духи, платье, туфли. И, знаете, что говорил отец на мамины просьбы?

– Зачем тебе помада? Ты всё равно сидишь дома.

– Зачем тебе платье? Ты всё равно никуда не ходишь?

– Зачем тебе…?

Это бесконечное «зачем», в конце концов, со временем сошло на нет. Мама перестала просить у отца деньги на обновки. Смысла не было. Он всё равно не давал ей ни копейки. Мама даже отчитывалась мужу за каждый потраченный рубль, когда приходила из магазина. И если отец находил недостачу, то устраивал маме скандал. Это было мерзко! Унизительно для женщины, потратившей лучшие свои годы на скупого мужчину. Но мама смиренно слушала упрёки и оскорбления, опустив голову и поникнув плечами. Потом, правда, тихо плакала на кухне.

Вспомнив это бесправное положение матери у отца, я твёрдо решила искать работу. И чем больше Вадим бесновался, тем сильнее я хотела независимости.

Работу я не могла найти около полугода. Женщину с маленькими детьми брать не хотели. В одном отделе кадров мне так прямым текстом сказали:

– На эту должность я с радостью возьму мужчину. Он не будет вечно уходить на больничный. Дополнительный выходной ему не нужен. А с вами, молодыми мамочками, слишком много мороки.

Я почти отчаялась. Хотела бросить всё или хотя бы пересмотреть свои амбиции. И в самый последний момент пришло письмо от Инги Понкратовны. Моя бабушка, мамина мама, умерла, оставив мне трёхкомнатную квартиру в Смоленске. Это стало настоящим потрясением для меня. Бабушку Риту я очень любила. Выйдя замуж, с частыми поездками пришлось завязать. Не получалось из-за детей и домашних хлопот. Но я звонила бабушке раз или два неделю. А тут несколько дней только не могла дозвониться. Абонент был отключён, но бабуля предупредила, что собирается отдохнуть в санатории. Я думала: она ещё отдыхает, а оказалось, что моя бабушка последние три месяца разговаривала со мной из больничной палаты. Она не хотела меня волновать. Самый близкий и родной человек не хотел причинить хлопот мне, жалея мои истрёпанные нервы. С письмом от бабушкиной подруги пришло и её письмо, где она просила меня распорядиться подарком по уму. По уму, со слов бабушки, это ни копейки не дать Вадику. Мой муж бабули не понравился, как только она увидела его.

– Не любит он тебя, Оленька, – говорила бабушка. – Не повторяй ошибок, мамки своей. Она меня не послушала, и счастья ей нет. С лица водицу не пить.

Я тоже бабку не послушала и выскочила замуж. Но, вот, во второй раз я прислушалась к последним наставлениям родного человека. Я продала бабушкину квартиру и не дала Вадику ни копейки. Сказала, что буду открывать свой антикварный магазин. Идея, кстати, заняться антиквариатом мне пришла как раз в квартире бабушки. На глаза попалась деревянная шкатулка, сделанная ещё моим прапрадедом. Этот шедевр ручной работы до сих пор стоит в магазине. Желающих купить шкатулку немерено, но я отказываюсь продавать даже за баснословные суммы. Всё-таки это память о бабушке и моём талантливом предке.

Вадик долго припоминал мне магазин. Он пообещал и пальцем не пошевелить в помощи мне. Ну, что же, своё обещание мой муж сдержал. Он мне ничем не помог. Разве что, вымотал меня скандалами и упрёками. Я занимаюсь хернёй, продавая ретровещи гостям города. А вот, Вадик занят делом. У него доходный бизнес! Ещё мой благоверный заявил, что больше меня содержать не будет. И с тех пор у нас раздельные средства. У него свой кошелёк, у меня свой. Если я в его деньги не лезу, то Вадик частенько пытается посчитать мой заработок. Однажды даже сказал:

– Раз ты работаешь, то и оплачивай коммунальные за дом. Я выполнил свой долг перед семьёй – построил дом.

Он хотел спихнуть на меня всё по оплатам, а саму бы ничего не пришлось вносить в семейный бюджет. Это мне, конечно, не понравилось, и я ответила:

– Я тоже выполнила свой долг перед семьёй – продлила род человеческий, аж два раза, так что, милый, делим семейные расходы пополам. Не нравится? Тогда я с детьми съезжаю.

После такого ультиматума Вадим заткнулся, и вопрос о квартплате закрылся в нашей семье. Кстати, и от моего магазина он тоже отстал. Лишь иногда заикнётся, что я слишком много времени трачу на свой хлам.

Да, трачу! Трачу потому что люблю свой магазин и люблю людей, с которыми мне приходится общаться. В основном это гости города или коллекционеры. Есть и особая каста моих клиентов, которые не покупают, а продают. Это теперь уже полулегальные копатели. С ними я тесно сотрудничаю и оказываю услуги посредника, когда ставки очень высоки. О чём это я? Хм. О предметах с историей. Их просто так не продашь и через границу не провезёшь. Нужны связи. Они у меня есть. Копателям нужен покупатель, а мне процент от сделки. Вот этим я зарабатываю намного больше, чем впаривая туристам всякую дребедень. Мой муж не знает об этом нелегальном и опасном посредничестве. И ещё не догадывается о моём счёте в банке на Кипре, куда через моего очень хорошего знакомого мне переводят проценты от сделок.

Я богата? Да. Но я не могу позволить себе шиковать, и живу по трудовым доходам. Сплю спокойно, заплатив многочисленные налоги и поборы. В последнее время, если честно, мечтаю продать всё и сбежать куда-нибудь на острова. Это я расслабилась на весеннем солнышке. Никуда я не побегу. Может, как-нибудь потом, когда устану испытывать судьбу на прочность. Ведь в любой момент меня могут закрыть, если хоть один клиент проболтается о моей роли в теневом рынке чёрных копателей.

О, помяни чёрта и вот он!

Я подхожу к магазину и вижу знакомую машину. Внедорожник Land Rover перекрыл узкую дорогу. Его хозяин, опершись о капот, нежится на ярком солнышке.

– Костя, опять оштрафуют, – подкравшись, тихо сказала я.

Шмель медленно повернул голову ко мне, и щурясь, улыбнулся.

Костя Шмелёв – мой одногруппник. Ещё на первом курсе поехал в качестве волонтёра на раскопки в Крым. Откопавшись там всё лето, понял, что археологией можно неплохо зарабатывать. Приехал домой. Одним из первых купил металлоискатель и занялся поисками кладов. Сейчас у Кости две машины, три квартиры, дом и при этом он не работал ни одного дня в своей жизни. Шмель зимует в Таиланде, а в Белоруссию прилетает только на сезон, когда все копатели, бросив дела, бегают по своим местам в погоне за удачей.

– Привет, Олька! – не скрывая радости, поздоровался он.

– Привет! – уже подойдя ближе, я обняла давнего друга. – Когда прилетел?

– Неделю назад, – целуя в щёку, сказал Шмель и вздохнул. – Ты так красива, Оля. Бросай своего мужа и выходи за меня.

Косте я понравилась, как только он увидел меня среди абитуриентов. Он даже помог мне сдать историю Белоруссии, подсказав правильный ответ на второй вопрос. Ухаживал за мной, а когда узнал о моей свадьбе, девчата говорили, пил неделю безвылазно в общежитии. Его чуть за этот запой не выгнали из института и общаги. И каждый раз, встречаясь со мной, предлагает выйти замуж. Вроде в шутку, но я-то знаю, что в каждой шутке есть доля правды. Костя безответно любит меня. Жаль, что к нему я испытываю только дружественные чувства, а не любовь. Он хороший друг. Очень хороший. Но я представить не могу его своим любовником, хотя Костя для женского пола довольно привлекательный мужчина. Высокий блондин с голубыми глазами и с толстым кошельком зелёных банкнот. Тридцать пять лет и до сих пор не женат.

– Костя, у меня помимо мужа есть ещё и дети, – как всегда, отшучиваюсь я, чмокнув его в небритую щеку.

Он тяжело вздыхает и с грустью смотрит на меня.

– Я их усыновлю, – даже улыбка не может придать его глазам радости. – Ладно, Оль, я по делу.

– Может, в кабинет и кофе? – предлагаю я.

Костя жмёт плечами, но руки с моей талии так и не убирает.

– Оля, не искушай, я же по делу, – флиртует друг не хуже женщины, – а наедине с тобой забуду все дела.

Я хохотнула, кокетливо высвободившись из его объятий. Руки Кости были приятны мне, но не настолько, чтобы долго терпеть их на моём теле.

– Тогда я слушаю здесь, – подмигивая одногруппнику, говорю я.

– Оль, я к тебе одного человечка направил. Ему надо сбыть монетки очень редкие. Оленька, помоги парню, как мне тогда. Сведи его с твоим знакомым из Питера.

Шмель года два назад цапнул клад времён взятия Иваном Грозным Полоцка. Тогда вся Литовская земля горела, а народ разбегался, пряча от людей московского царя своё добро. Так вот я друга свела с Моисеем Ароновичем Либерманом. Тот устроил закрытый аукцион, и мы тогда неплохо заработали. Костя закупил всё необходимое снаряжение для подводного поиска и на год улетел в Индию. А я отложила свои проценты в банк на чёрный день. Сейчас Шмель предлагает мне  помочь, какому-то незнакомому человечку. Это рискованно. Одно дело заморочиться ради друга и совсем другое ради чужого. А вдруг подстава. У нас любят делать «контрольную закупку».

– Костя, – закатила недовольно я глаза, – ты под монастырь меня хочешь подвести? Помогая вам, я хожу по краю. Парней по войне уже трясли. Таран на днях заезжал, предупредил. Мося там откупится, если что, – кивнула я в сторону России, – а меня здесь посадят с конфискацией имущества.

Я не люблю связываться с копателями, специализирующимися только на ВОВ, но пару раз помогала найти коллекционеров на их товар и не только. И сейчас милиция решила провести перед майскими праздниками обыски у всех, кто на карандаше. Не дай бог, у кого-нибудь найдут что-нибудь и он окажется моим клиентом. Потянет и меня за собой. Может, уже за мной следят. И если я начну суетиться по вопросу этого человечка, мне могут хвост придавить. Хвать на горяченьком! Чего очень-очень не хотелось.

– Оля, там без криминала. И парнишка проверенный. Болтать не станет, – уговаривает меня Шмель. – Просто сведи с Мосей и о проценте своём договорись. А там они сами решат, что и как. Оль, пожалуйста, помоги. На наших сайтах такие монеты не толкнёшь. Это не советы или Екатерининские пятаки.

Вот теперь стало интересно мне, что за копейки этот человечек нашёл.

– Что у него?

– Эпоха Викингов, золото, – наклонился и прошептал на ухо мне Костя.

Ясно. Походу парнишка на Кордоне погулял. Ох, по ручкам дадут, если найдут, конечно. Это место раскопок охраняется государством. Без криминала, говоришь Шмель? А это тогда, что?

Я могла отказаться, но мой друг так смотрел на меня, что пришлось сказать:

– Хорошо, я помогу, Костя. Чёрт возьми! Вот всем могу отказать, а тебе не могу, – хохотнула я.

– Оль, тогда поужинай со мной сегодня, если не можешь отказать.

– Костя, не наглей, – улыбаюсь я.

Он вновь вздыхает тяжело и говорит:

– А говоришь, не можешь отказать. Отказала же! Ладно, Княгиня, он завтра или послезавтра заскочить, скажет от меня.

Шмель попрощался и уехал. Но я так до магазина и не дошла. Позвонила классная сына и просила срочно приехать в школу.

ГЛАВА 8.

Приехала. За одиннадцать лет, что мой сын учится в школе, меня ни разу не вызывали к директору, а тут на те! Не успела двери открыть в класс, а меня Анна Николаевна цап-царап и в кабинет ведёт. Пока шли, классная вкратце ввела в курс дела.

Слава и Тим выясняли отношения между собой. Два лучших друга и подающие надежду боксёры сцепились так, что их с трудом разняли трудовик и физрук. Мужики, кстати, тоже не хилые.

Анна Николаевна хотела вызвать Вадима вместо меня, но Слава сказал: отец в отъезде. Соврал сынок. Так что классная позвонила мне, а отец Тимофея уже в кабинете директора.

Вот удружил сынок! Всего ничего осталось до выпускного и устроил побоище с лучшим другом. Хорошо хоть больше никто не пострадал.

Захожу к директору: стоят два лба. У Славки разбита губа. У Тима фингал под глазом. Отец Тимофея сидит за столом и улыбается, будто ничего существенного не произошло. Ну, поругались парни и что?

– Зинаида Ивановна, зачем было такой переполох поднимать? – говорит спокойно отец одноклассника сына. – Небось, девку не поделили. В их возрасте это нормально.

– Да, вы что?! Альберт Васильевич, а если бы они друг друга поубивали, кто был бы виноват? Школа! Вы же потом бы нас винили, мол, недосмотрели, не научили! – паниковала директриса, но увидев входящую меня, притихла. – А вот и Ольга Владимировна. Может, вы нам поможете разобраться в причине этого побоища?

Я посмотрела на сына. Он нисколько не выказывал своей вины в случившемся. Хотя, из слов Анны Николаевны, Слава первым ударил друга. Мой сын гордо стоял, смотря прямо перед собой.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, проходя дальше в кабинет. В ответ мне все кивнули, даже игнорировавшие взрослых парни. И, как мне показалось, Тим опустил глаза, избегая встретиться со мной взглядом. – Зинаида Ивановна, я думаю: мы сами решим возникшие проблемы. Тем более, Слава и Тим давно дружат. Ну, поспорили мальчики, поругались. Разберутся.

Директриса захлопала удивлённо наращёнными ресницами «а-ля бурёнка». Она же думала, я буду поддерживать её, как женщина. Тоже сделаю из мухи слона. А я, встала на сторону отца Тима. Подрались и подрались. Это мальчишки.

– Вот и я о том же! – довольно сказал Альберт Васильевич, поднимаясь со стула. – Это же мужики, сколько ещё друг другу под глаз завинтят, дай боже. А потом выпьют и помирятся.

Тим и Слава переглянулись. Похоже, уже бы помирились, если бы учителя не всполошились.

– Я вас не понимаю, – развела руками директриса. – Это надо решать вместе с психологом. С их тренером. С…

– Ну, Стаса сюда приплетать не надо, – махнул рукой отец Тима. – Он с них за разборку вне ринга, три шкуры сдерёт. А экзамены и выпускной впереди. Пусть сами разбираются. Большие уже.

С Альбертом Васильевичем я согласилась, но строго посмотрела на сына. Накажу. Дома неделю будет сидеть.

– Ох, раз вы проблем не видите в поведении ваших детей, то не смею вас больше задерживать, – недовольно заявила Зинаида Ивановна, и тут же добавила, смерив выпускников придирчивым взглядом. – Но, если они ещё раз устроят бои без правил в школе, я напишу соответствующую характеристику. Ясно?

А вот это справедливо. Парни синхронно кивнули в знак согласия, и мы все вышли из кабинета директрисы.

Слава и Тим по дороге к родительским машинам помирились, пожав друг другу руки. Мы с Альбертом довольные распрощались до выпускного бала. Повезло Тиму с отцом. Да, и Маше с мужем. Хороший мужик Альберт. И главное, настоящий семьянин. На все школьные мероприятия он всегда приходит с женой и сыном. Не то что Вадим. Со мной он даже на УЗИ во время беременности не ездил.

Уже в машине я спросила сына, что за кошка пробежала между ним и Тимофеем. Тот, как всегда, ответил в свойственной ему манере:

– Мам, да по делу. Не волнуйся, нормально всё.

Вот таков мой сынок. Мам, всё нормально. Губа распухла. Глаз друга заплыл. Но всё нормально, не волнуйся. Больше я из сына ничего не вытянула. А через два дня сама узнала истинную причину их потасовки.

Я же Славу под домашний арест посадила. Из школы сразу домой. Исключения тренировки.

И вот забегаю после обеда домой, чтобы переодеться, а там музыка орёт на всю. Я ужасно спешила. Постучала в двери. Сын не открыл. Не услышал, наверное. И тогда я резко открываю дверь, чтобы отчитать непослушного и глухого отпрыска.

Офигеть! Первая моя реакция на увиденное. Мой сын лежит на кровати, а голая девчонка прыгает на нём. Меня они даже не заметили. Настолько были заняты собой.

– Слава! – кричу я.

Девчонка взвизгнула и резко обернулась. Теперь уже я, прикрывая глаза руками, стою и думаю: «Ангелина, стоп, а кому пошла тогда Рита?».

– Мам, а постучаться ты не могла?! – орёт сын, прикрываясь поднятой с пола майкой.

– Стучала! Так вы не слышали! – громко оправдалась я, уже убрав руки с глаз.

Подруга дочери натянула на себя покрывало. Сын тоже прикрылся. Лежат и смотрят на меня. Ангелина испуганно хлопает ресницами, яркий румянец разукрашивает её щёки. Стыдно девочке. И мне стыдно почему-то. Словно, это меня застукали за этим делом, а не я их. Но неловкость, неловкостью, а местонахождение дочери мне было ещё неизвестно.

– Ангелина, а Рита вроде бы у тебя. Вы до вечера собирались к контрольной готовиться?

Ангелина виновато опустила глаза и пропищала, как мышка:

– Она у Тима.

– Ясно, а ты, значит, для мамы у Риты в комнате, а не у её брата в постели. Да? – сама от себя такого не ожидала, но улыбнулась.

Вот, бля, подружки! Друг дружку прикрывают.

Тут вмешался сын в защиту своей малолетней любовницы.

– Мам, ты же меня под домашний арест посадила. Мне скучно.

– Я вижу, как ты скучаешь, сынок. Ангелина, неплохо справляется с функцией развлечения. Да, милая?

– Мам, хватит, а? Мы не дети уже, – возбухает взрослый мужчина и обнимает Ангелину при мне, как свою жену.

Ну, что мне оставалось делать? Устроить скандал? Зачем? Ему семнадцать, ей шестнадцать. Не маленькие уже. Да и, похоже, это у них не впервые раз. Я вздохнула, окинув взрослых детей грустным взглядом. Подумать только, ведь совсем недавно Слава пешком под стол ходил и наотрез не хотел надевать трусы. Я ему их одену, а он забежит за штору, снимет и носится голышом по дому. Теперь вон, прикрывается и применение ему нашёл быстро. Мужик, одним словом.

– Вы хоть внуков мне пока не делайте, ладно, – уходя из спальни сына, попросила я.

Похоже, в моей семье секс есть у всех. Даже у дочери! Кстати, я ей тут же набрала. И знаете, она мне до последнего врала, что у Ангелины учит математику, пока я ей не сказала:

– Ты так же учишь, как твоя подруга с твоим братом у нас дома?

Вот тогда она призналась, что у Тимофея и они не математикой занимаются. И её я не стала ругать. Попросила только больше не лгать мне.

Этот бред о единственном мужчине в жизни женщины, я никогда не внушала своей дочери, как мне мать. Рядом с женщиной должен быть тот мужчина, который делает её счастливой. Жаль, что эту истину я стала понимать только после тридцати пяти лет, а то бы намного раньше задумалась о разводе с Вадимом. Мне не стоило бояться остаться без мужской поддержки, ведь рядом со мной был настоящий мужчина. Мой сын. Наш с Ритой защитник.

Тиму прилетело от Славы действительно за дело. Лучший друг переспал с Ритой и когда Славик узнал об этом, то разозлился. Было чего злиться. Они же лучшие друзья и знают друг о друге абсолютно всё. Тим менял девчонок как перчатки. Слава такой участи родной сестре не желал. Их переговоры зашли в тупик, ведь друг отчитываться не хотел, считая, что это не Славкиного ума дело. Вот и пришлось сыну доказать ухажёру сестры, что это его ума дело. Не знаю, то ли это аргумент Славы так повлиял на Тима, то ли он действительно влюбился в Риту, но пока они встречаются. И Слава с Ангелиной тоже.

ГЛАВА 9.

Завтра… Послезавтра… Не люблю неопределённость и подвешенное состояние. Мне нравится конкретика. Точная дата и время. Сегодня второй день как должен зайти человечек от Шмеля. На часах половина четвёртого и пока тишина. Часы ожидания скрашиваю подгонкой бухгалтерии для налоговой.

– Ольга Владимировна, к вам Ежи Влацлович, – просунула голову в дверной проём Надюша, чуть не прыгая от радости.

Быстро он, однако. На днях обещал приехать, прошло чуть больше двух суток и пан Кашинский в Витебске. Не стала заставлять ждать дорогого гостя и попросила пригласить его в мой кабинет.

Поляк, как всегда, начал нашу встречу с долгих и пафосных приветствий. Облобызал мне руки. Осыпал комплиментами. И только после перешёл на деловые переговоры.

Рассмотрев самовары, Ежи пришёл в восторг. Таких в его уже немаленькой коллекции ещё не было. Пан даже не стал торговаться. Стоило назвать мне цену за оба, как Ежи Влацлович достал кошелёк и положил на стол несколько сотен евро. Сделка для меня удачная! За такие деньги я бы эти самовары здесь не продала. Но у богачей свои причуды, не правда ли?

После покупки пан Кашинский не спешил уходить и достал из бумажного пакета бутылочку французского вина Petrus.

– Уж не в сам ли Париж летал за этим вином, Ежи? – смеюсь я, вертя бутылку настоящего дорогущего красного вина.

– Ольга, я был в Бордо, когда звонил вам. Вчера только прилетел в Белоруссию из Франции и поездом сразу в Витебск к вам, звезда моя, – хвастается поляк, бегая по мне вожделенными глазами.

Ох, и хитрый лях! Я немаленькая девочка, отлично поняла: зачем он привёз бутылку вина. Не пью особо, но от хорошего французского красного вина никогда не откажусь.

– Оценила, – подмигиваю я Ежи. – Ты надолго к нам?

– Три дня буду здесь, – говорит пан, и его рука тянется к моей.

Я не одёргиваю руку, когда его пальцы чуть коснулись моих.

Ежи удивлён. По глазам вижу: такого от меня он не ожидал. Обычно я с ним строга и пресекаю все попытки флирта, а тут сама лукаво улыбаюсь ему. Жду, как далеко поляк зайдёт в своих желаниях. Позволит ли себе что-то большее, чем лёгкое соприкосновение кончиков пальцев.

– Поужинай со мной сегодня, Ольга, – его рука нежно накрывает мою, но я не чувствую трепета от этих прикосновений.

Равнодушие. Спокойствие. Пустота.

Нет, он не тот мужчина, с которым я бы изменила мужу. Не задевает меня Ежи.

– Один вечер всего прошу, Ольга. Один-единственный вечер. Всего пару часов с тобой и мне больше ничего не надо. Только видеть тебя. Слышать твой голос. Ощущать твоё дыхание. Скажи, да, пожалуйста.

Ежи подносит мою руку к своим губам и целует каждый пальчик. Мне приятно такое внимание, но не само прикосновение его тёплых губ. И глаза так восхищённо ласкают меня.

– Обещаю, Ольга, что не позволю себе ничего лишнего, – уже чуть не умоляет пан Кашинский.

Ужин так ужин. А почему бы и нет? Ежи хороший собеседник. С ним мне весело, и я уверена, что пока сама не разрешу ему, он на большее не осмелится. Да и дом осточертел!

– Уговорил, Ежи, – кокетливо соглашаюсь я, – в шесть заезжай за мной в магазин.

Поляк чуть не подпрыгнул от радости. Сжав мою ладонь в своих руках, жадно и громко поцеловал её.

– Я буду считать минуты до нашей встречи, звезда моя, Ольга, – шепчет не отводя глаз Ежи.

– Мне вот минуты некогда считать, – говорю я, вытаскивая свою руку из нежных ладоней галантного польского пана, – работать надо.

Отпуская с неохотой мою руку, Ежи тяжело вздохнул, словно ожила другого ответа. Разочаровала я своего воздыхателя прямолинейностью.

На этом мы с ним и распрощались. Пан поехал считать минуты в гостиницу, а снова принялась за подбивку бухгалтерии, подчищая ненужную информацию для налоговой.

Где-то в половине шестого меня отвлекла Надя.

– Ольга Владимировна, вас спрашивает какой-то парень.

Так это, скорее всего, человечек от Шмеля. Пришёл в конце рабочего дня, думая, что народу будет мало и я не особо занята. Ох, Ежи! Подпортил ты малину копарю. Придётся сократить наше с ним общение до двадцати минут. Чётко по делу: сколько, когда и как. Я не хочу светить такими сомнительными знакомствами перед поляком. Мало ли чего, потом проблем не оберёшься.

– Пусть войдёт, – сказала я, отложив папку с документами в сторону.