Kitabı oku: «Мэтт. Часть 1», sayfa 2
Глава 3. «Джек»
Утренний свет мешал разглядеть лицо незнакомца. Я прищурился, медленно отползая к дыре в полу.
– Эй, – сказал мужчина мягким голосом. – Не бойся меня, парень.
– Вы кто? – спросил я зачем-то, отчётливо понимая, кто передо мной стоит.
– Меня зовут Джек. Это мой сарай.
В его тембре не было ни капли недовольства или гнева. И это мне в тот момент показалось странным. Продолжая перемещаться к выходу под стеной, я не сводил глаз с человека. Разглядел на нём застиранную рубашку в крупную клетку, серые рабочие брюки с карманами. Он шагнул через порог, и теперь я мог рассмотреть лучше его лицо. Белый. Светлые глаза, густые, с проседью, брови и пышная борода. Не такая ухоженная, как у мужчины с обложки.
Я не оставлял надежды сбежать и вслепую отодвигал препятствия в виде пакетов и банок от входа. Надо делать ноги, даже если теперь придётся искать новое место для ночлега.
– Одеяло пригодилось? – улыбнулся Джек, взглянув на неубранную постель. – Не замёрз?
Пристально глядя на него, я начинал понимать, что периодически появлявшиеся здесь продукты и прочие нужные вещи не были случайными. Он специально всё это приносил сюда. Судя по всему, этот человек догадывался обо мне. И это немало пугало.
– Вы – педофил? – спросил я, ища рукой что-нибудь, чем можно будет ударить его в случае нападения. Но мужчина хрипло рассмеялся и мотнул головой.
– Нет. Я не педофил, – он присел на корточки, чтобы наши глаза находились на одном уровне. – А ты смышлёный для своего возраста.
Всё ещё опасаясь, изучал его взглядом. Внешних признаков агрессии он не выказывал. Скорее, наоборот. Но проверять догадки не хотелось.
– Дайте мне уйти, – сказал я, осмелев.
– Я тебя не держу, – ответил Джек, встал на ноги, чуть посторонился и махнул мне рукой на дверь. – Ты можешь уйти, если хочешь.
Лелея надежду, что меня отпустят, медленно поднялся, не забыв прихватить отцовский нож и журнал, и так же опасливо приблизился к двери. Мужчина и впрямь не препятствовал. Отошёл на шаг, чтобы я мог свободно выйти на улицу, и, пользуясь возможностью, я выскочил из сарая, отбежал на несколько футов, замер и обернулся.
– Извините, – стыдливо проговорил ему. – Я не хотел.
– Я не сержусь, – Джек сунул руки в карманы брюк и облокотился спиной о стенку своего сарая. – Если хочешь, могу накормить тебя. Нормально, а не вот этим всем.
– Не надо. Спасибо, – снова напрягся я.
Джек качнул головой, закрыл дверь и навесил замок.
– Как знаешь. Если передумаешь, приходи. Я живу на западном въезде в город. Ферма Джека МакГрегора. Белый дом с коричневой крышей. Видел?
Я кивнул, не понимая причин для такого радушия от незнакомого человека, и поспешил убраться.
Мысли метались по черепной коробке подобно пленённым птицам. На второй план отошли даже недавние конфликты с матерью, Майком и одноклассниками. Ясно было одно – теперь придётся искать другое место, где можно отсидеться. Но вот с едой могут возникнуть проблемы и довольно серьёзные.
Я опять мотался по городу, избегая границ своего района, дабы случайно не наткнуться на Джой или Майка. Уходил дальше к северу, снова возвращался через центр к западной окраине, откуда виднелись склады жителей. Вместе с моим телом, в голову навязчиво возвращалась мысль о Джеке.
Давно он знал о том, что я живу в его сарае? Почему не выгнал, как сделал бы любой другой? Напротив, подкладывал нужные мне вещи и продукты, имитируя при этом свою неосведомленность. Стало обидно за себя. Никогда не считал себя глупым, но такие простые вещи понять не смог.
Для чего взрослому человеку подкармливать чужого ребёнка? Заботиться о нём даже на расстоянии? Отпустить после такого разгромного обнаружения, не сказав ни одного бранного слова?
Догадки о сексуальной извращенности мужчины атаковали сознание. Других причин попросту не может быть. Прикармливал, чтобы потом расположить к себе и воспользоваться. Я поморщился от отвращения.
Каким бы ни был очевидным ответ на мой вопрос, всё же возникали сомнения в наличии скрытых мотивов Джека. Не избалованному заботой ребенку, разглядеть именно её в действиях мужчины не составило труда. По сути дела, он мог гораздо раньше прийти в сарай, чтобы поймать наглеца. Но не сделал этого. Скорее всего, и сегодняшняя встреча не была им запланирована. Чем больше я думал в этом направлении, тем сильнее намерения этого человека начинали казаться мне чистым, истинным желанием помочь.
Всё более отчётливо в мозгу мигало желание принять его приглашение. Вторить этому желанию начал и мой пустой желудок. От голода начинало подташнивать.
Решив для себя, что в случае чего сумею сбежать, собрался с духом и двинулся к тому самому белому дому с коричневой крышей, о котором сказал мне фермер.
Очень скоро моему взгляду предстал невысокий забор, обтянутый сеткой, за которым пышными зелёными кронами маячили лимонные деревья. Чуть за ними виднелись ухоженные грядки со свёклой, перцем, помидорами. На фоне огромного поля с кукурузой красовался вышеупомянутый дом.
Приоткрыл калитку, неуверенно шагнул по тропе ближе к дому. Лохматый пес в будке у крыльца залаял на цепи, рванул ко мне. К счастью, цепь оказалась недостаточно длинной, чтобы клыкастый охранник смог достать меня. Но уверенность тут же пошатнулась. Одернув вниз футболку, встряхнулся и хотел вернуться назад, когда разглядел торчащий из-за угла дома старенький капот Ford Bronco. Совсем рядом. Джек склонился над внутренностями своей колымаги и усердно ковырял руками мотор.
– Подай-ка свечной ключ, – вдруг сказал он.
Я обернулся, решив, что здесь есть кто-то ещё, кроме нас двоих. Но фермер повернул голову, прямо посмотрел на меня и махнул бородой на раскрытый на земле чемодан с инструментами.
– Вон там. С удлинённой головкой. Видишь?
Он обращался ко мне так, словно мы были старыми знакомыми, и такое общение было привычным. Как будто его совсем не удивило моё присутствие здесь.
Я присел на корточки возле чемодана, пошевелил пальцами железяки и, найдя нужную, протянул её мужчине.
– Этот?
– Этот, этот. Спасибо, – как ни в чем не бывало ответил он и снова нырнул под капот. Скинул провода, выкрутил свечу, отдал мне перепачканную в масле деталь.
– Положи на стол. И дай новую, – он ткнул грязным пальцем в сторону стола у стены дома. Там я нашёл новую свечу в упаковке, раскрыл и вернулся обратно к машине.
Джек вкрутил свечу, разогнулся, вытер руки тряпкой и, обойдя меня, сел за руль. Повернул ключ в зажигании. Стартер, жужжа, закрутился, но двигатель так и остался неподвижным. Джек, прекратил мучить автомобиль, захлопнул дверь и снова подошёл к капоту.
– Что теперь? – спросил я с любопытством.
– Проверю, идёт ли ток, – он спокойно дёрнул плечом и убрал подпорку. – Возможно, проблема в трамблёре. Но это потом.
Захлопнул капот старого пикапа, сунул в чемодан испачканную в масле тряпку и направился к задней двери дома.
– Идём ужинать, – сказал он, не оборачиваясь.
Я чуть помедлил. Только когда за его спиной хлопнула дверь с сеткой, рискнул пойти следом.
Дом изнутри был приятным, чистым и даже в какой-то степени уютным. Чрезмерная аскетичность и упорядоченность наталкивала на мысли, что хозяйством Джек занимается сам.
– Проходи. Садись, – сказал он, входя в кухню.
Не новая, но ухоженная мебель, несколько тарелок в сушилке для посуды и чашка с недопитым чаем на столе. Дверца холодильника была увешана магнитами и фотографиями.
– Спагетти с говядиной. Ешь?
Я кивнул. Джек поставил передо мной тарелку с ужином, сам отвернулся к кухне и принялся хлопотать с чайником. В его движениях не было суетливости, присущей женщинам на кухне. Не было и растерянности, как у иных мужчин, оказавшихся впервые в этой части дома. По уверенным и спокойным действиям Джека я понимал, что здесь он чувствует себя вполне комфортно.
– Как тебя зовут? – спросил он, усаживаясь напротив меня с такой же порцией спагетти.
– Мэтт.
– Стало быть, Мэтью?
– Нет. Просто Мэтт.
– Хорошо. Мэтт, – он кивнул, отвёл глаза и накручивал на вилку макароны. – У тебя есть дом, Мэтт?
Не зная, что стоит выдать о себе этому странному человеку, а о чем умолчать, я только смотрел на него, ничего не говоря. Он поднял голову, хмыкнул в усы.
– Не хочешь рассказывать? – пару секунд изучал меня взглядом, прожевал еду и добавил: – Не рассказывай, если не хочешь. Настаивать не стану.
– Вы живете здесь один? – задал я встречный вопрос.
– Один, – кивнул Джек.
– У вас нет семьи?
– Миссис МакГрегор умерла много лет назад от сердечного приступа.
– А дети?
– Сын уже взрослый. Живёт и работает в Мунсе. Скоро должен приехать в гости на пару месяцев.
Человек говорил о близких с теплотой. Покосился на фото, прицепленные к холодильнику.
– Ешь. Остынет, – он указал вилкой на нетронутую порцию передо мной. Я нерешительно поднял вилку, а Джек усмехнулся. – Не бойся, не отравлено. Кулинар из меня паршивый, но всё лучше, чем есть консервы в пыльном сарае.
Желудок заурчал, поддерживая его слова, и я принялся за еду. После дня без пищи переваренные спагетти показались сказочно вкусными. От запаха говядины в сметанном соусе с чесноком все вкусовые рецепторы перешли в боевой режим, и сил сдерживаться уже не осталось. Приговорив одним махом предложенный ужин, еле удержался, чтобы дочиста не вылизать тарелку языком. Запил тёплым чаем, ощущая слабую тяжесть в животе.
Джек иногда посматривал на меня со странной улыбкой. Заметив её, я смутился. Отодвинул от себя тарелку и поднялся.
– Спасибо, – стараясь не смотреть на него, сказал я, и направился к выходу из кухни.
– Тебе некуда идти? – серьёзно спросил фермер. Я обернулся. Он по-прежнему сидел за столом, не предпринимая попыток меня догнать. – Можешь остаться здесь. Или вернуться в сарай. Как удобнее. Выгонять не буду.
Я продолжал изумлённо смотреть на него. Джек, видя мою растерянность, поднял вверх ладони.
– Не подумай, у меня нет дурных мыслей.
– Тогда почему вы это делаете?
– Можешь не рассказывать мне ничего. Но я понял одно. Если ты выбрал мой сарай, как лучшее место для ночлега, значит идти тебе некуда. Или в другом месте тебе было ещё хуже. Не от хорошей жизни ты там поселился.
– А если и так, – я недоверчиво прищурился. – Вам-то это зачем?
Взгляд его стал тяжёлым и грустным. Он опустил глаза, снова посмотрел на меня и серьёзно продолжил:
– Затем, что я знаю, как это – когда некуда идти и не от кого ждать помощи.
Я с минуту соображал. Джек не прерывал меня, позволяя самостоятельно принять решение. Взглянув на холодильник, я увидел фотографии его семьи. Брюнетка лет сорока-сорока пяти с карими глазами и шоколадного цвета курчавыми волосами. Парень лет семнадцати, копия своей матери. Сам Джек. Были и более старые фотографии, чёрно-белые, выцветшие от времени. Общее на снимках было одно – счастливые улыбки, от которых за милю исходило тепло. Я сглотнул, снова посмотрел на Джека.
– Ладно. Я останусь. Но в доме спать не буду.
Не споря, фермер понимающе кивнул.
– Как скажешь. Я могу устроить тебя в амбаре за домом. Там пока не очень удобно, но что-нибудь придумаем.
– И я отдам вам деньги. За жильё и еду.
Джек усмехнулся.
– Где же ты собираешься их достать?
– Достану. Заработаю.
– А знаешь, у меня есть одна идея.
Я снова напрягся, когда Джек поднялся из-за стола, порылся в одном из ящиков и подошёл ко мне. Он протянул мне пару рабочих перчаток и мотнул головой.
– Идём. Поможешь мне с трамблёром, – и, не дожидаясь от меня ответа, пошёл к задней двери.
Глава 4. «Новые ценности»
Почти до самой темноты я помогал Джеку выяснить причину поломки его авто. Он планомерно объяснял мне тонкости устройства двигателя и прочих важных деталей. Объяснял настолько просто и доступно, что я легко усваивал полученную информацию, вникал и делал верные догадки.
Ближе к ночи, Джек притащил в амбар раскладушку, матрас, с моей помощью расчистил хлам и большую часть вынес на улицу.
Когда я остался один, улёгся на предложенную хозяином постель и вновь задумался. За весь вечер, проведённый на ферме, я не почувствовал отрицательных эмоций. Это всё больше наталкивало на мысль, что Джек и в самом деле руководствуется только лишь стремлением помочь беспризорнику.
Он рассказал мне о сыне. Говорил с такой гордостью и любовью, что я невольно позавидовал ещё незнакомому парню. Хотел бы я, чтобы мои родители говорили обо мне так же.
После нелегкого, полного противоречий дня, окутанный теплом и сожалением, я погружался в сон.
Утром меня разбудил странный скрежет. Я открыл глаза, рывком сел на кровати и, чуть переждав, пока головокружение от резкого подъема поутихнет, огляделся. Вспомнил вечер, ремонт пикапа и Джека. Осознав, где нахожусь, встал, приоткрыл дверь амбара и увидел фермера, разделяющего ножовкой длинную доску на две части. Доска елозила по распиловочному столу. Фермер прижимал её рукой, но толку было мало. Не дожидаясь, когда меня попросят, подошёл ближе, схватился за свободный край и, как мог, зафиксировал.
– Воо, отлично, – кивнул Джек, перехватив рукоять пилы. – Так и держи.
Он с нажимом опустил острые зубья на древесину и усерднее принялся пилить. Когда короткая часть упала на землю, Джек поднял рулетку, измерил оставшийся на столе кусок дерева и довольно хмыкнул.
– Что это будет? – спросил я с интересом.
– Забор сломался. Всё руки не доходили. А пора бы уже.
Он положил рулетку, поднял доску, вытер руки о штаны и пошёл к дому.
– Идём завтракать. Потом поможешь.
Мы обогнули дом, зашли со стороны передней двери и, едва завидев нас, пёс на цепи залаял. Он смотрел на меня настороженно, поглядывая на Джека и виляя хвостом.
– Тише, Брайт. Тише. Свои, – Джек положил доску на крыльцо, ласково потрепал лохматого трехцветного пса по голове, и тот тут же сменил лай на умиротворенный скулёж. Высунув алый язык из зубастой пасти, норовил облизать руки хозяина.
– Не бойся его. Он добрый. Своих не трогает. Да и на чужих только лает.
Своих… От одного этого слова в моей душе что-то мгновенно зажглось. Впервые за последние два года я чувствовал себя хоть где-то своим. Пусть всё происходящее по прежнему казалось странным.
– Ну? Идём, чего встал? Или не голодный?
Джек прекратил наглаживать голову пса и поднялся на крыльцо. Не особо доверяя его словам о кротости характера собаки, я медленно подошёл ближе. Пёс всё так же стоял на месте и вилял хвостом. От былой ярости не осталось и следа. Видимо, слово хозяина было в этом доме непререкаемым законом. Кобель лениво лязгнул зубами, облизнулся и уткнулся мордой в свою миску, дав мне возможность войти в дом.
После обеда, как и было обещано, мы вместе с Джеком чинили забор. Он спустил с привязи собаку, и тот радостно скакал между грядок, ловил зубами бабочек и собственный хвост.
– Молодой ещё, – смеялся Джек. – И года нет. Вот дурь и играет. Держи ровнее.
Я поправил доску, крепче прижал её к столбику, а Джек со своей стороны вколачивал в дерево гвозди.
– Теперь давай ты, – он протянул мне молоток. Придержал деревяшку, пока я наклонился к банке с гвоздями.
Прицелив гвоздь к забору, стукнул по шляпке, криво вогнав его в доску. Посмотрел на Джека. Он махнул рукой, намекая на то, чтобы я продолжал. Но чем дальше, тем больше накренялся гвоздь от прямой.
– Дай-ка сюда, – фермер забрал молоток, несколько раз стукнул сбоку, выпрямляя, и сильным ударом утопил шляпку в доске. – Бери ещё один.
Упражняясь около часа в забивании гвоздей, я отметил положительную динамику. С каждым разом получалось лучше, хоть жертвой мастерства и стали мои пальцы.
– Хорошо схватываешь, – усмехнулся Джек, когда с забором было покончено. – Наверно, и в школе учишься неплохо?
Я брезгливо фыркнул.
– Не. Я не заучка.
Джек с прищуром посмотрел на меня, закрыл крышку на банке.
– Как будто хорошо учиться – это что-то скверное.
– А что в этом хорошего?
– А плохого?
– Вы сами в школе не учились что ли? Или ботаником были? Не знаете, как относятся к таким?
– Учился, конечно. Правда, давно. И ботаником не был. Но и штаны просто так не просиживал. Какой в этом смысл? Тратить время в пустую.
– Я и не собираюсь тратить. Колледж мне точно не светит, а работу я и так найду. Руки есть.
– Работа это хорошо, – кивнул серьёзно Джек. – Труд сделал из обезьяны человека… А способность думать подняла ещё на несколько ступеней над другими приматами.
– Вы это к чему? – спросил я, сдерживая подступающее раздражение.
– К тому, что как бы ни повернулась жизнь, единственное, что всегда будет с тобой – твоё тело и твой ум. Вот о чем стоит заботиться в первую очередь. А не о репутации и крутизне. Это всё преходящее.
Он поднял с земли молоток, свистнул пса и побрёл к дому, оставив меня обдумывать свои слова.
Так началось моё пребывание на ферме Джека. Каждое утро я просыпался, завтракал чем-то вроде жареных яиц или покупных панкейков, а после помогал по хозяйству. Под звуки песен Джонни Кэша и Джона Денвера, хозяин фермы учил меня работать с деревом, инструментами. Под его руководством я подробно изучал устройство автомобиля, помогал ухаживать за фермой, возился в земле. Мне нравилось работать руками, хоть иногда это и выматывало. Джек никогда не заставлял меня делать что-то через силу, видя моё рвение и искреннее желание быть полезным, отплатить за то, что он дал мне взамен.
Примерно через полторы недели такого общения, я уже не раздражался его нравоучениям, что-то воспринимал молча, стараясь прислушаться. Местами спорил. Но, что меня радовало, Джек всегда уважал моё мнение, даже если оно казалось ему неверным. Приводил опровергающие аргументы, чёткие и прозрачные, с которыми невозможно было не согласиться. И лишь когда под тяжестью его доводов, я менял свою точку зрения, он улыбался. Эта улыбка не была торжествующей. Он был просто рад тому, что сумел повернуть меня на правильный путь, указав вектор.
К концу второй недели, решили продолжить разбирать хлам в сарае. Джек вытаскивал вещи одну за одной, заостряя внимание на некоторых.
– А этот светильник Сэмюэль разбил лет в десять. Только купили, представляешь? Новый! Он решил в погонять мяч в гостиной, и плафон вдребезги. Эмма так ругалась…
Бережно поставив светильник на пол, Джек осмотрел остатки плафона, покрутил и отодвинул в сторону.
– А это чьё? – спросил я, вытаскивая из коробки связанные за шнурки, боксёрские перчатки.
– Это Сэма. Старые перчатки. Одни из первых.
– Он – боксёр?
– Третье место в среднем весе на чемпионате штата. Четыре года назад, – с гордостью сказал Джек, забрал у меня перчатки и внимательно рассматривал надписи, видимо, вспоминая спортивное детство сына.
– Сейчас он тоже участвует в боях?
– Нет. Сейчас он детей тренирует. Растить чемпионов ему больше нравится, чем биться самому.
Джек вернул мне перчатки и сунулся дальше разбирать вещи. Я чуть ослабил шнурки, впихнул руку в перчатку и сжал кулак. Села, как влитая. Покрутив перед лицом кистью, поймал на себе хитрый взгляд Джека.
– Нравится? – с улыбкой спросил он.
– Да.
– Сейчас… Подожди… Где-то тут было, – фермер, кряхтя, снимал коробки, стоявшие друг на друге, пока не добрался до нужной. – Вот она.
Он с усилием вытащил откуда-то снизу чёрный мешок не то из кожи, не то из её аналога. Сверху мягкий, удлинённый цилиндр венчали веревочные крепления.
– Можно повесить вон там в углу. Крюк в балке остался. Сэм раньше отсюда не вылезал, лупил без конца этого беднягу, – Джек похлопал пузатую грушу и хмыкнул.
– А можно?
– Можно. Неси стремянку.
Вместе сделав из амбара помимо спальни ещё и спортзал, мы любовались интерьером.
– Ну вот. Так-то лучше, – Джек поджал губы и кивнул. В амбаре стало заметно чище и уютнее. Мужчина похлопал меня по плечу. – Ложись спать. А завтра сделаем выходной. Сэм обещал приехать.
Я решил последовать совету и улёгся на раскладушку, моментально проваливаясь в сон.
Ещё до завтрака, размялся, сделал зарядку и в нетерпении надел перчатки младшего МакГрегора. Встал напротив висящего мешка. Несильно ударил. Ещё раз. Левой. Груша тяжело раскачивалась на верёвках. Представляя себя на ринге принялся уворачиваться от ударов воображаемого противника. Снова бил ни в чём не повинный снаряд, слушая жалобный скрип старых тросов. Крепче сжал кулак и ударил прямой правой.
– Левую руку не опускай. Ты же не Рой Джонс, – раздался сбоку спокойный голос. Я обернулся.
В дверях стоял мужчина, в котором угадывались черты лица почившей хозяйки имения. Он подошёл ко мне, легко улыбнулся и протянул руку для приветствия.
– Привет, Мэтт. Я – Сэм. Будем знакомы.
