«Я вещаю из гробницы» kitabından alıntılar, sayfa 2
— Разумная девочка, — одобрил он. — Бездна здравого смысла.
Полагаю, когда люди женаты сто лет, они начинают совпадать друг с другом, как части одного целого.
Полагаю, мне следовало сказать что-нибудь вежливое, успокаивающее. Но я этого не сделала.
... Я поступила так, как сделала бы любая разумная девочка в моих обстоятельствах: драпанула.
С помощью библиотеки дядюшки Тара и его подробных записных книжек я сумела превратить себя в чертовски хорошего химика, хотя мои интересы лежат не столько в сфере разложения атомов, сколько в области изготовления ядов.
По мне, так изрядная доза цианида калия может побить тупые крутящиеся электроны одной левой.
Одна из причин, почему я люблю нашего викария Денвина Ричардсона, это то, что он принимает меня такой, какая я есть. Он не задает идиотских вопросов.
Он не хочет знать, к примеру, чем я занималась в два или три часа утра в церкви, когда, покрытая могильной грязью, вошла в церковь через панель органа.
И потом случилось чудо. Пока викарий с неловкостью взглянул на останки мистера Колликута, инспектор медленно закрыл и открыл правый глаз, так что это заметила только я.
Он мне подмигнул! Инспектор Хьюитт подмигнул мне!
Где-то зазвонили церковные колокола. Где-то пушки издали торжественный салют. Где-то в темном небе вспыхнули сумасшедшие фейерверки.
Но я их не услышала: мой слух заглушил шум собственной крови.
Инспектор Хьюитт и правда мне подмигнул!
Но постойте-ка…
Теперь он потер глаз, оттянул нижнее веко и начал что-то изучать на пальце — вероятно, частичку мусора.
Тысяча проклятий!
Меня разрывали на части отвращение и удовольствие - все равно что пробовать одновременно уксус и сахар.
Временами честность - не лучшая тактика, но верная.
Я узнала похоронный марш Шопена. <…> В этой музыке было что-то такое, необратимое. Когда оказываешься в могиле, возврата нет. Если, конечно же, тебя не выкопают.
Излишняя жизнерадостность на рассвете весьма огорчает некоторых людей.
