Kitabı oku: «Семена Атуры. Мир Tornscape»

Рукопись составлена Алдвином Мортенсоном Альтендантским. Данное произведение было создано благодаря кропотливым трудам и исследованиям моего коллеги Бавдей Андрея, которому я выражаю свою благодарность.

Глава 1

Торн. Мир, что в незапамятные времена был создан четырьмя Изначальными силами – Созиданием, Разрушением, Жизнью и Смертью. Два дневных светила и два ночных освещают каждый уголок зеленовато-голубого шара, парящего в бесконечной пустоте. Северо-запад материка Весторна причудливо изогнулся, окружая Внутреннее море, а на суше же раскинулись бесконечные просторы Великого Леса Кельда. Больше, чем просто очередная часть природы, он воплощает в себе волю Атуры – божества из домена Жизни, что отвечает за аспект Роста. Одного из тех свойств, что присущи всему живому – от величественных Леогрифов до крошечных муравьёв, и даже намного меньшим созданиям, которым ещё только предстоит получить свои имена.

И жизнь здесь кипит повсюду, в каждой травинке и капле воды и даже в самом воздухе, ни на секунду не прекращая своё движение. Несметные богатства, сокрытые под зелёными кронами, привлекли внимание народов людей, населяющих окрестные земли. Увы, лишь очень немногие из них отнеслись к Великому Лесу с уважением, которого тот заслуживал. Большинство же считало себя не частью мирового порядка, а его хозяевами с правом брать всё и не отдавать ничего. Что же… Жизнь, в свою очередь, имела право себя защищать.

Четыре изначальных силы породили каждая четырёх божеств, и те принялись наблюдать за деяниями во имя своё, лишь изредка вмешиваясь и наставляя. Народы людей и иных, схожих с ними созданий, изучали и покоряли новые земли. Племена сталкивались друг с другом, торговали и воевали, смешивались и растворялись без остатка.

Родились королевства, и их армии схлестнулись в великих битвах, вырывая друг у друга из рук источники ценных ресурсов. Настоящих владельцев тех сокровищ спрашивали редко, если спрашивали вообще… Но Лес был терпелив, не обижаясь, но мудро выжидая. Пока века проносились мимо, Лес делал то, что у него получалось лучше всего. Он рос.

Стая птиц, пересекающая небо над Весторном, заложила синхронный вираж, дабы обогнуть намечавшуюся в воздухе грозовую тучу. Далеко внизу под их крыльями быстро проносились человеческие королевства – деревянные и каменные дома, окутанные туманной дымкой, опустошённые и перепаханные земли, квадраты полей и чадящие трубы мануфактур. Оставив всё это в стороне, а затем – далеко позади, птицы нырнули в свежий, насыщенный Эфиром воздух над Великим Лесом.

С высоты птичьего полёта это место выглядело почти сплошным зелёным ковром, распластавшимся до самого горизонта. По правое крыло стаи отдалённо блестело море, по левое же – леса постепенно редели, чтобы там, в отдалении, начать уступать место Великим Пустошам. Прямо же по курсу были лишь деревья, кусты, да травы, что перемежались холмами и впадинами. Среди зелени сверкали серебристые нити ручьёв и речек, иногда впадавших в небольшие озёра. Кое-где виднелись чёрные прогалины – отголоски войн прошлого, оставивших незаживающие раны в материальном и Эфирном мире.

И там, в самой отдалённой глубине леса, где никогда не ступала нога чужака, взметнулся к небесам исполинский вяз. Первый из Великих Древ Кельда, он возвышался над окружающими кронами, ловя макушкой зеленоватый свет Роуны. Носящая это имя луна Торна отражала в материальном мире аспект Жизни, а потому всегда благоприятно влияла на местных созданий. Первый Вяз будто подпирал собою небеса, настоящий великан среди деревьев – огромный, словно целая гора. Одно из нескольких сердец Великого Леса, он был непревзойдённо важен той ролью, которую играл в местной уникальной экосистеме.

Сие древо связывало между собой материальный и Эфирный миры, будто врата. Именно благодаря ему энергия самой Жизни могла насыщать собой древесных чудовищ, приводя их в движение. Благодаря этому вязу природные циклы на землях вокруг работали без перебоев, а погода всегда оставалась благоприятной. Именно он обеспечивал неслышимый людям шёпот каждой травинки и листика, что связывал всех созданий Леса, больших и малых, в одну большую семью. Над кроной Первого Вяза пролетела птичья стая и направилась дальше, а живущее внизу племя собралось у его корней. Все признаки были совершенно отчётливы – совсем скоро должно было произойти нечто очень важное.

Необъятная роща, окружившая собой колоссальное древо, быстро пробуждалась к жизни, согреваемая первыми лучами Торгвара. Светлое солнце, поливающее остывшую за ночь землю своими маслянисто-жёлтыми лучами, было воплощением самого Созидания и щедро делилось с Торном теплом и светом. Отражаясь от зелёной листвы с выступившей на ней росой, лучи Торгвара спускались всё ниже и ниже, и сами постепенно приобретая зеленоватый оттенок. Первый Вяз при этом оказался подсвечен со всех сторон так, что издалека напоминал собой даже не дерево, а что-то вроде столба из света. Кроны же деревьев, что его окружали, добавляли к этой упорядоченности природных узоров, так что остальную часть опушки окружал приятный, немного таинственный полумрак.

Среди рассеянных солнечных лучей изящно и неторопливо, будто текущая вода, двигались тонкие фигуры, исполняя не то сложный танец, не то ритуальный обряд. Если бы каким-то чудом на этой священной для народа Кельда поляне смог бы оказаться сторонний наблюдатель, то в первую очередь заметил их сходство с человеческими женщинами. Однако, стоило отступить первому впечатлению и приглядеться, как в глаза бросились бы различия.

В первую очередь, конечно – зелёная кожа, которую прикрывали одежды из лоз, коры и листьев. Едва ли те были способны защитить своих владелиц от непогоды и насекомых, не говоря уже о том, чтобы сыграть роль доспехов в бою. Однако, не похоже, чтобы эти женщины испытывали хоть малейшее неудобство, ступая босыми ногами по мшистому ковру и мелким веткам. Среди странного племени не виднелось ни слишком молодых, ни слишком старых – лишь те, кто находился по людским меркам в самом расцвете сил. И наконец, чертами лиц и каждым своим движением все они казались похожими, будто одна большая семья.

Так оно и было на самом деле. Эти создания, именуемые дриадинтами, представляли собой лесных духов, порождённых Атурой. Волей своего божества они получили тела, что пусть и подчинялись общим законом природы, но всё же являлись материальными не полностью. Живя смертной жизнью, дриадинты, тем не менее, были способны ненадолго ускользать в Эфир, что здорово помогало в передвижении по лесу. Те из них, кто занимали более высокое положение и слышали шёпот Леса отчётливей, и вовсе могли управлять этой способностью достаточно хорошо, чтобы извлечь из неё пользу в бою.

И да, именно «шёпотом» некоторые из дриадинт называли незримую связь, что существовала между каждой частичкой Великого Леса. То был не голос как таковой, но ощущение благости и единства, которое хорошо было знакомо не только зеленокожим «сёстрам», но и вовсе не похожим на них сородичам. От потешных на первый взгляд семечек Альраунов до роковой громады Великого Аэнта-Стража – все они являлись частью одного целого, и каждый по-своему трудился ради общего блага. Ни одно королевство людей не смогло бы добиться подобного единства ни от своих подданных, ни уж тем более от неразумных созданий, живущих на их территориях. Кельд же был Лесом и Лес был Кельдом.

В такие дни, как этот, Великий Лес подавал своим созданиям особые знаки и дриадинты, отложив в сторону все прочие дела, спешили на его зов. Разумеется, они не оставляли без присмотра свои жилища, границы поселений и охотничьи угодья. Не все явились к Первому Вязу, но лишь те, кто мог ему в этот день пригодиться, те, кто мог помочь первым, и те, кто всех их охранял. Даже здесь, в самом сердце территории Кельда нельзя было почувствовать себя в полной безопасности – если не от вражеских лазутчиков, то хотя бы от одичавших лесных тварей и нестабильных вихрей Эфира.

Вдруг дриадинты замерли. Почтительно расступившись, они пропустили вперёд одну – более высокую и статную, ступающую уверенно и несущую мудрость в отблеске своих янтарных глаз. Подобные ей назывались среди лесного народа Провидицами, более тонко чувствуя Эфир и лучше понимая волю Атуры. Однако, эта дриадинта выделялась даже на фоне своих соратниц по ремеслу – а потому именно она оказалась удостоена чести встать сегодня перед одним из Древ.

Провидица приблизилась к необъятным корням Первого Вяза, едва слышно шурша тканью своего платья. Пошитое из зелёных листьев, его покрывали сложные узоры, подобные тем, что иногда можно было разглядеть на лике Роуны. Мелкие листья были вплетены и в зелёные волосы дриадинты, не давая понять, где заканчивается украшение и начинается причёска. На её шее висели косточки мелких птиц, а скулы украшали собой шрамы, похожие на следы от удара молнии.

– Эа’Лиам! – провозгласила Провидица звучным голосом, вскинув вверх руку, сжимающую узловатый посох. В тон её глазам, навершие этого оружия и инструмента украшали собой камни янтаря.

– Эа’Лиам! – повторили вслед за дриадинтой её сёстры одна за другой, сливая свои голоса в единый хор. Произнесённое на языке Кельда, имя Древа и само зазвучало как будто бы песней, пришедшей из другого мира.

Кроны деревьев вокруг зашумели, присоединяясь к хору. Прожилки на необъятном стволе Первого Вяза пульсировали, расширяясь и сужаясь, наполненные тусклым зелёным мерцанием. Биение жизненных соков Древа смешивалось с более тонкой, колдовской энергией Эфира, несущей в себе послание из-за границ материального мира. Воля Атуры проталкивалась через величайшие из её творений, дабы в очередной раз протянуть своему народу руку помощи, в которой тот нуждался.

«Мы почитаем павших…» – подумала Провидица, по-прежнему стоящая во главе ритуала. Теперь её глаза, как и глаза её сестёр, и камни в их украшениях, тоже отсвечивали зелёным.

«Воины и охотники Кельда хороши, но даже они иногда уходят навсегда», – это мысль отдалась клубком воспоминаний и смутным отзвуком боли в шрамах дриадинты. Разумеется, внешне та даже не поморщилась, не говоря уже о том, чтобы нарушить порядок своих действий.

«Но вслед за Смертью неминуемо приходит и Жизнь, и всё, что Лес делает своей частью, так или иначе возвращается», – губы Провидицы изогнулись в улыбке, когда она ощутила, как потоки Эфира мягко обволакивают всё её тело.

Её соратницы по ремеслу, а также полупрозрачные фигуры, носящие имя Духов Кельда, равно как и простые Воины и Лучницы – все они внимали шёпоту Леса и ветрам Эфира, что сгустились вокруг Первого Вяза. Прислушались к изменению атмосферы вокруг и воинственные обычно Кентавры, что охраняли подходы к священной поляне. Бегущие за Ветром, как и их хищные скакуны, замерли и вгляделись в ствол Древа. Даже Защитники Саженцев, ходячими щитами стоящие по периметру, повернули в ту сторону свои безглазые маски.

Множество светлячков начали слетаться к Первому Вязу со всех сторон, явившись будто бы из ниоткуда. Также обладая необычным зелёным оттенком их света, маленькие насекомые образовали рой, который закрутился спиралью вокруг Древа, будто воронка смерча. Наконец, успокоившись, светлячки выстроились в определённом порядке, окутав Первый Вяз сияющей аурой, видимой даже обычным глазом.

– Лес щедр! – вновь заговорила всё та же Провидица, – Природа благостна!! Жизнь священна!!!

Она вновь воздела вверх посох, и часть из сверкающего зелёного роя бросилась к нему навстречу, формируя вокруг фигуры дриадинты меньший смерч.

– Всё живое приходит в этот мир! Всё живое растёт! Роуна! Атура!! Эа’Лиам!!!

– Эа’Лиам!!! – слаженно вторил ей хор, действуя, будто единое живое существо. Эфирный и материальный миры соприкоснулись, обмениваясь чем-то, что было нужно обеим сторонам. Волна зелёной энергии родилась в сердцевине Древа и хлынула наружу, озаряя народ Кельда. Народ, что явился сюда, чтобы получить от своего прародителя величайшие дары.

Корни Первого Вяза были похожи на огромные, покрытые мхом коричневые скалы, которые мало что смогло бы сдвинуть с места. Но сейчас они пришли в движение по своей воле – медленно, но неумолимо, будто ленивый зверь, что пошевелился во сне. Мелкие кустарники, которыми поросли склоны этих исполинских корней, начали трещать и падать вниз, а опутавшие их сорняки и лианы – лопаться и бессильно свисать, истекая едким соком. Но то была крошечная цена в обмен на благо, которое было ниспослано Лесу самой Атурой.

Пустоты, которые появились меж корней Древа, стали достаточно большими, чтобы в них смог пролезть человек – и, что самое главное, пустыми они и не были. Воздух поляны наполнился запахами сырой земли, мёда, и лесных цветов, светлячки же, прекратив сновать вокруг, устремились всё выше и выше к самим небесам. Они сыграли свою роль и более здесь не требовались. Теперь вся ответственность лежала на тех дриадинтах, что ответили в этот день на зов Первого Вяза и стали теми, кто приведёт новую жизнь в этот мир.

Неровное пятно тьмы, сгустившееся промеж корней, зашевелилось и пришло в движение, обретая форму. Навстречу рассеянному солнечному свету неуверенно потянулась тонкая зелёная рука и, скользнув пальцами по шершавой коре, взметнулась вверх. Хрупкие на вид кисти уцепились за края разрыва, образовавшегося в необъятном теле Первого Вяза, и с неожиданной силой потянулись наружу. Рывком поднявшись на ноги, под лучами Торгвара встала зелёная фигура, покрытая крошкам земли, росой и мелкими листками. Судорожно расправив плечи, новорождённая дриадинта сделала первый в своей жизни вздох.

И вздох этот оказался далеко не единственным, складываясь в эхо с множеством похожих. Источником большинства этих звуков являлись корни и необъятный ствол Древа, но некоторые отголоски также доносились и с разных концов поляны. Одна за другой всё новые и новые тонкие фигуры поднимались на ноги, отряхивая с себя мелкий сор и зябко поёживаясь в лесной прохладе. Некоторые из них легко справились с этим самостоятельно, другие – с определёнными трудностями, третьим же понадобилась посторонняя помощь. К счастью, здесь было, кому её оказать – да и помощь эта вовсе не была посторонней, ведь это старшие сёстры приветствовали здесь младших.

– Идите к свету, – вторили со всех сторон их голоса, – идите к свету!

Через неровные промежутки времени земля, корни, и всевозможная поросль вокруг приходили в движение. Незримая суть Эфира дрожала и сгущалась, отмечая всё новые и новые места, в которых на свет появлялось очередное поколение дриадинт. Вот босая нога одной из них ступила на землю с танцующей лёгкостью, будто просто прошла через дверь. Другая же зелёная фигура выкарабкалась из промежутка корней, будто из могилы, хотя на самом деле ситуация была обратной. Встретившая её дриадинта из числа тех, что проводили ритуал, помогла новорождённой подняться на ноги и стереть с кожи грязь. Кто-то заключал своих новых сестёр в крепкие объятия, другие же держались более отстранённо, но в целом радость от их появления отчётливо витала в воздухе.

Да, новое поколение народа Кельда появлялось на свет не так, как было заведено у людей и прочих живых существ, состоящих из плоти и крови. И плоть, и кровь у дриадинт были, но всё же в первую очередь они являлись духами, волею Атуры заключёнными в телесную оболочку и посланными в мир Торна. Став смертными, они имели большую часть их свойств, но будто бы пропускали этапы беспомощности и слабости, зависимости от родителей и долгого роста и обучения.

Рождаясь на свет сразу в облике молодых девушек, новорождённые уже могли ходить и разговаривать. Они обладали базовым запасом знаний о мире, в который пришли, и навыками, необходимыми для выживания в лесу. Конечно, им ещё предстояло найти своё место среди племён Кельда и проложить под двумя солнцами собственный путь – но с первых секунд их жизни с ними рядом уже была семья, готовая их поддержать.

Но пусть они и рождались, будто плоды от древа, это вовсе не означало, что все дриадинты были одинаковыми. Нет, лишь похожими, как сёстры, которыми они и являлись. А сёстры могли обладать весьма разными характерами и взглядами на жизнь, разными целями и устремлениями. Всех их шёпот Леса одинаково поддерживал и направлял – а потому и они отвечали взаимностью той силе, что их породила. Дриадинты служили благу своей семьи и своего дома, готовые отдать жизнь ради Кельда, а Кельд – делал всё, чтобы их жизни протекали не напрасно. Каждое новое поколение вносило свой вклад, и это не стало бы исключением. Напротив – это должно было стать особенным, пусть смертные пока об этом и не догадывались.

Такие схожие и в то же время разные, зелёные фигуры продолжали свой путь из Эфирного мира в мир материальный. Встречающие были наготове – большинство из них присутствовали при процессе не в первый раз и знали, что он может продлиться не один час. Вот одна дриадинта вышла из ствола одного из меньших древ – и тут же пригнулась и огляделась вокруг в поисках врагов. Сорвав ближайшую ветку, она выставила ту перед собой, будто меч. Другая, пробравшись через лианы, зевнула и уселась на корточки, перебирая необычно выглядящие ягоды.

Третья, едва встав на ноги – настороженно отступила, вновь прячась среди листвы, из которой и появилась на свет. Ещё две зелёные фигуры вышли из корней Первого Вяза одна за другой – и та, что оказалась первой, склонилась и подала руку второй. Лицо ещё одной показалось прямо между корней дерева, и она выскользнула из земли, будто змея, а затем отряхнулась.

Очередная дриадинта сошла прямо со ствола одного из обычных на первых взгляд деревьев – но обычных в этой роще и не было. Её босые ноги ступили на землю, а светло-зелёная кожа оказалась покрыта тонкими лозами и листьями, образуя нечто вроде узора. Необычайно густые чёрные волнистые волосы упали на спину и грудь новорождённой тяжёлой волной, а не менее чёрные глаза взглянули на остальное племя внимательно и будто бы оценивая.

Постепенно Торгвар начал клониться к горизонту, тени – сгущаться, а дриадинты нового поколения – появляться на свет всё реже и реже. Воспользовавшись помощью своей новой семьи, они крепко встали на ноги, утёрлись, оделись и теперь уже мало чем отличались от остальных. Из уст своих старших сестёр они также получили имена, но что до ролей в жизни Кельда, то их новорождённым ещё только предстояло выяснить. Кому-то из них предстояло взять в руки щит и меч, другим – луки или копья, третьим – оседлать могучих Фелидарнов, четвёртых же Лес отметит своим особым вниманием и посвятит в тайны Эфира. Этим дриадинтам ещё только предстояло выяснить своё место в жизни, но так или иначе это место находилось рядом с их семьёй, которая всегда их поддержит и никогда не оставит.

День начал подходить к концу и казалось, что Атура уже отправила в смертный мир всех, кого намеревалась. Однако, когда племя собралось уже было уходить, Эфир вдруг всколыхнулся в ещё один, теперь уже точно последний раз. Коричневато-зелёные фигуры замерли и начали осматриваться в поисках своих запоздавших сестёр. Всё та же Провидица с украшениями из янтаря опёрлась на посох и прислушалась к своим ощущениям, вновь стремясь понять образы, ниспосланный ей волей Великого Леса.

И вот, зашевелились ветви одного из крупных кустарников, усеянные как зелёными листьями, так и красивыми фиолетовыми цветами. Трое любопытных лисят, что ранее пригрелись под кустом, вскочили и отбежали назад, но недалеко, привыкшие уже к тому, что сегодня здесь постоянно что-то движется. Замерев ненадолго, они прижались к неожиданно горячей, влажной земле и навострили уши, внимательно наблюдая за происходящим. Народа Кельда они не боялись, издавна, как и другие звери, сосуществуя с ним, и улавливая иногда своими острыми чувствами тихое дыхание Эфира.

Тени, сгустившиеся в глубине ветвей кустарника, вновь пришли в движение, обретая резкость и чёткость и всё более проявляя определённую форму. Земля, в которую уходили корни, вспучилась и будто расступилась в разные стороны. В этот раз влажная почва не осыпалась и не прилипала, будто не смея беспокоить ту, что должна была появиться на свет. Будто ярмарочная кукла на нитях, изящная светло-зелёная фигура начала подниматься, опираясь на ладони и согнув колени. Ветви и листья расступились в стороны, выпуская её, но цветы вздрогнули, и несколько фиолетовых лепестков упали на шею дриадинты.

Освещённая рассеянными солнечными лучами, новорождённая пусть уже и двигалась, но всё ещё не пришла в сознание, и глаза её оставались закрытыми. Но даже во сне её утончённое лицо омрачала печать беспокойства – кажется, что образы, которые Атура вложила в сознание дриадинты, были не такими уж и радостными. Один из лисят, окончательно осмелев, взобрался на толстую ветку деревца позади и принюхался к её растрёпанным волосам. Пахло травой, росой и цветами – сама же новорождённая, глубоко вздохнув, засучила пяткой по земле, окончательно выпрямилась и открыла глаза.

Поляна вокруг Первого Вяза отразилась в карих глазах дриадинты. Поднеся руку к лицу, она с лёгким недоумением пошевелила пальцами, затем опустила конечность и потрепала по макушке ближайшего лисёнка, что тёрся у её колена. Другой коснулся влажным носом бедра новорождённой, отчего та слегка улыбнулась, прогнав с лица задумчивое выражение. Наконец, слегка пошатываясь, она поднялась-таки на ноги, вновь отпугнув от себя любопытных зверьков.

Внезапно налетел порыв ветра и всколыхнул как волосы дриадинты, так и листву кустов и деревьев вокруг. Отраакс, продолжающий свой путь по небосводу, в этот момент оказался прямо напротив тонкой зелёной фигуры. Обретя неожиданную чёткость, алые лучи светила отразились прямо в её глазах, придав им кровавый отблеск. Едва заметно усмехнувшись, навстречу новорождённой шагнула всё та же Провидица, и алый отблеск сверкнул в янтаре её украшений.

– Приветствую нашу новую сестру, – тягуче произнесла она, – меня зовут Гастина. Я вижу, что боги послали тебя к нам в непростое время…

Вторая дриадинта склонила перед ней голову – учтиво, но без лишнего подобострастия. Протянув руку, Провидица коснулась её подбородка, заставив вновь поднять лицо и позволить заглянуть прямо в глаза.

–…так что твоим именем будет Келлантра. И я верю, что тебе предстоят великие дела.

По рядам сестёр позади Гастины пронёсся лёгкий ропот – давно уже ни одна из них не носила подобного имени. Однако спорить с решением проводницы воли Леса никто не стал – новорождённая же приняла его как должное. Вскоре радость от встречи нового поколения понемногу утихла, и племя тронулось в обратный путь.

Поселение Кельда располагалось довольно далеко от рощи, окружающей Великое Древо. Даже с их природной и дарованной Атурой лёгкостью на подъём и стремительностью шага дриадинты достигли своих жилищ лишь глубокой ночью. Они могли бы добраться быстрее, но в этот раз часть из них находилась в Лесу впервые в жизни и не могла ещё толком в нём ориентироваться. Конечно, вести их за собой, а затем и обучать всем необходимым премудростям было для их старших сестёр не обузой, а приятной и почётной обязанностью. Тем более что схватывали те всё буквально на лету, жаждущие новых знаний и открытые для впечатлений.

Так наступил новый день, озарённый лучами Торгвара, и новое поколение дриадинт начало вливаться в жизнь племени. Первый в их жизни рассвет буквально ослепил тех, кто только вчера явился в этот мир – но, разумеется, долго этот эффект не продлился. Выйдя на пороги и веранды своих новых хижин, зеленокожие девушки с улыбками встретили тёплые солнечные лучи. Ветер легко коснулся кожи дриадинт, а затем их чувства оказались погружены в водоворот незнакомых доселе звуков и запахов.

Раскидистые кроны шумели над головами девушек – и пусть то были уже не Великие Древа, но и честно назвать их маленькими язык не повернулся бы ни у кого. Невозможно было точно сказать, где заканчивался лес, и где начинались границы племени. В отличие от человеческих законов, здесь это понятие было весьма условным. Судить о нём можно было лишь по проложенным тропам, путевым вехам, и нескольким пограничным заставам. Здесь, на этой земле, любая дриадинта могла бы пойти, куда глаза глядят, и рано или поздно выйти к тем, для кого она будет сестрой.

Конечно, определённые пределы у поселений Кельда всё же были – подобно людям, лесной народ всё же старался селиться поближе друг к другу, что было со всех сторон удобно и полезно. Конкретно это расположилось между нескольких по-настоящему крупных деревьев и большего числа обычных. Воздушные потоки и солнечные лучи свободно гуляли между ветвей, давая красивые блики и отсветы, что завораживали непривычных к подобным зрелищам девушек. Хижины дриадинт лепились к стволам, будто исполинские птичьи гнёзда, издалека напоминая человеческие многоэтажные дома, но имеющие в центре живую и дышащую сердцевину.

Жилища эти, несмотря на свой необычный вид, вовсе не являлись ни хрупкими, ни тесными. Просто в отличие от людей, населяющий их народ Великого Леса не стремился к роскоши и не тяготел к накоплению бессмысленных богатств. Заглядывая друг к другу в гости, зеленокожие девушки могли похвастаться боевыми или охотничьими подвигами, трофеями, или памятными вещами. Однако для жизни им нужно было совсем не много, и большую часть из этого давал сам лес, а остальное можно было добыть самостоятельно или с помощью сестёр. А большего и не требовалось.

Легко сбросив с себя последние оковы сна, дриадинты, старые и новые, начали покидать хижины и спускаться к поляне в центре поселения, что можно было бы назвать площадью. Те, что были уже опытными, покидали верхние ярусы деревьев лёгкими, пружинящими шагами, не боясь ступать даже на тонкие ветки. Молодое же поколение шло осторожно, руководствуясь мягким подталкиванием ветра в спину. По счастью, здесь было, где развернуться – разные уровни и деревья между собой соединяли широкие мостки, пандусы и переходы.

В одних местах это были толстые ветви, выросшие или даже сросшиеся удобным для своих обитателей образом. В других же тем пришлось немного потрудиться самостоятельно, проложив доски и крепко привязав их лианами. Одна из девушек, не удержавшись, всё же оступилась на краю древесной веранды и упала вниз с высоты, сравнимой с третьим этажом дома. Но отделалась лишь лёгким испугом, когда её фигура на секунду мигнула, становясь призрачной, и приземлилась на мягкий мох. Остальные дриадинты встретили происшествие весёлым смехом и тут же помогли сестре подняться на ноги.