Kitabı oku: «Потерянные», sayfa 5
Глава 9
Зима настала быстро. Всё это время я не рассуждал о той истории: было некогда. В королевстве Больница происходила смена власти, и одна королевская чета заменяла другую. Мне же, как вечному подданному, приходилось подстраиваться под новых правителей.
Каролина Симмс стала радостнее и менее задумчивой. Видимо, то объяснение и осмысление помогли ей разобраться во всем. Вскоре она сказала, что Хьюго вернулся из командировки. А потом она не появлялась на сменах некоторое время. Говорили, что она заболела, но интуиция подсказывала, что это вовсе не болезнь.
В конце января она позвонила мне на домашний, что удивило меня.
– Привет, доктор Нил! – веселый голос раздался в трубке.
– Привет, медсестра Симмс, – вторил я ей. – Где пропадаешь?
– Не поверишь, некогда было работать, – что-то юношеское появилось в её голосе, я не мог понять, точно ли я разговариваю с Каролиной. – Но об этом потом. Выйду я только через две недели.
– Жаль, все тебя уже заждались. Рук не хватает!
– Да-да, так я и поверила твоим сказкам, – хихикнула она. – Звоню я тебе по делу. Помнишь, я рассказывала тебе об Элис Бэтлам? Мы собираемся ехать проведать её. Ты с нами?
У меня перехватило дыхание. Я замер, тупо глядя на кухонный кафель. Вот уже столько времени я не слышал этого имени и уже почти забыл всю историю, а тут как снег на голову.
– Эй, Нил, чего молчишь?
– Н.. Извини, не ожидал такого приглашения, – оправдался я, поправляя трубку телефона. – Когда мы едем?
– Так ты согласен?
– Конечно, зачем ты спрашиваешь? – ухмыльнулся теперь я.
– Первого числа в 10 часов мы заедем за тобой.
– Ты знаешь, где я живу?
– Ну, ты же знаешь, значит, и я тоже, – лукавство промелькнуло в её голосе.
– Ладно. Договорились, – не стал вдаваться в подробности.
– Отлично. Пока, Нил!
Оставшиеся дни до поездки я провел в непонятном тумане и нетерпении. Сложил чемодан еще за два дня того, как Симмсы приехали за мной. На работе старался ни с кем контактировать, они бы всё равно меня не поняли. А когда я проснулся с осознанием пришедшего долгожданного дня, то совершил все обыденные дела менее, чем за час. Остальное время сидел в гостиной с чемоданом между ног и гипнотизировал стрелки на часах. Раздавшийся гудок вывел меня из ступора, и я подскочил как ужаленный. Схватив пальто и чемодан, выскочил из дома и увидел черную машину, около которой стояла Каролина, поправлявшая волосы.
– Привет, Каролина, – отозвался я, подходя к ней.
– Привет, Майкл, – она слегка обняла меня, обдавая нежным запахом духов. – Поедем скорее, пока машин мало на дорогах.
Я загрузил чемодан в багажник и сел внутрь. На водительском месте, положив руку на дверь, восседал крепкий мужчина с прыткими глазами. Он обернулся ко мне, когда я расположился, и протянул широкую ладонь.
– Хьюго Симмс, – произнес он низким голосом.
– Майкл Нил, – вторил я ему и пожал руку. Тот малец с фотографии сильно повзрослел и возмужал, мне казалось, что то был совсем другой человек.
– Итак, Каролина сказала, что ты всё знаешь. Извини, я буду на «ты», – он мельком смотрел на жену и говорил. – Не думаю, что это слишком интересная история для исследования. Но я не собираюсь отговаривать тебя ехать с нами, к тому же, насколько мне известно, ты давно не видел свою сотрудницу.
Он улыбнулся и отвернулся. Машина завелась, и мы поехали. Всю дорогу Каролина спала, а мы с Хьюго молчали. Я боялся что-либо спросить у него, потому что это будет некультурно и грубо, поэтому я старался улучить момент, чтобы разглядеть его как можно лучше, но он то и дело смотрел на меня через зеркало. Или мне так казалось.
Спустя несколько часов мы остановились около ворот, которые соединяли две части забора, уходящие в разные стороны так далеко, что я не видел их концов. Девушка проснулась и, улыбаясь, объяснила мне, когда Хьюго вышел из машины и направился к воротам:
– Это тот самый «остров». Ключи от этих ворот есть только у главы штата и у Хьюго.
– Значит, мы уже приехали?
– Да, всё верно.
Вкатившись за забор, мы поехали по лесу. Тропинка была не очень удобной, под колеса то и дело попадались большие камни, тормозившие наше движение. На развилке мы повернули направо. Двигаясь еще около трёх миль, увидели домик.
Внутри меня всё замерло, словно туда залили холод. Я ясно чувствовал, что это и есть тот самый домик, где жили Джейсон и Элис, где развивалась и деградировала болезнь, где девушка бывала запертой в поисках ответов. А сейчас света в маленьких окошечках не было, от этого дом казался старым и заброшенным. Если мне не изменяет память, история оканчивалась лишь около девяти лет назад.
Мы поехали мимо домика, обогнув его. Остановились около другой хижинки, не сильно отличающейся от предыдущей. Хьюго заглушил мотор.
– Ну, вот и приехали.
Выбрались, разобрали чемоданы, хозяева отперли дверь, и мы вошли. Ничего необычного я не заметил: две кровати – двуспальная и полутораспальная – стол, камин. Скромно, но достаточно для одной ночевки. Каролина выделила мне постельное белье, после чего мы заправили обе кровати. Выложили содержимое наших чемоданов и сумок. Через час я спросил, есть ли у меня возможность заглянуть в домик Элис. На что Хьюго скривил губы и отозвал жену. Они недолго разговаривали, но Каролина не казалась более такой веселой, как раньше.
Мы вышли из домика и пошли по дороге.
– Что-то не так? – спросил я.
– Нет, все в порядке, – лицо озарила улыбка, наигранная улыбка. – Просто Хьюго не очень нравится твоя идея вызнавать всё то, что мы старались так глубоко запрятать. Пойми его правильно, он тоже непосредственный участник этих событий.
– Всё нормально. Наверное, я бы реагировал так же, – быстро сказал я.
– Ничего. Я взяла ключи от всей территории, так что, если тебе еще захочется куда-нибудь, я могу сводить тебя.
– Если это не затруднит тебя.
– Ты хочешь в Хоторн? – догадалась она.
– Да, очень, – с жаром выпалил я.
– Что ж, тогда пойдем пока к домику. Я открою тебе, а сама вернусь за машиной. До Хоторна не так близко идти – почти шесть миль.
Я согласился. Каролина отперла дверь, и я зашел внутрь. Пощелкав выключателем, понял, что света тут нет. Вышел наружу и увидел у светильника висящий фонарик. Ударив его дважды, я был удивлен яркому свету, выстрелившему мне в глаза. Вернувшись вовнутрь, засветил фонариком путь. На прямоугольной тумбе посередине комнаты лежала записка и детский рисунок. Неумелой рукой были выведены «дядя Джейсон» и «тетя Элис», на крыше дома вольно разгуливало животное, отдаленно напоминающее кота, подписанного как «Люси». Записка говорила о задании, предназначенном для Элис, – выйти из дома, решив все головоломки. Внизу стояла подпись: «Джейсон ххх». О чем и говорила Каролина: ничего не поменялось со школьных времен. В стену был встроен старый блочный камин, в котором лежали целые неиспользованные дрова. Побродив еще, увидел над входом нечто похожее на чердак, там располагалась кровать и телевизор. Не так много мебели сохранилось с того времени, или её изначально было мало. Я покрутился около деревянного стола и случайно направил свет на противоположную стену. Дверь была приоткрыта, и я смог заглянуть внутрь. Во второй комнате тоже стояла кровать, но рядом с ней покоился шкаф с редкими вещами. На верхней полке лежали открытые баночки из-под GS-3 с именем Элис Бэтлам, все они были пусты. На средней стояла коробка с пятизначным кодом, она тоже была открыта и пуста. Внизу дожидалась своей участи печатная машинка, на которой было написано имя её владельца – Джейсон Энтони Бэтлам. Прошагав дальше, я наткнулся на стол с открытым, но выключенным ноутбуком. Пытаться воскрешать машину я не стал, потому что весь дом был обесточен. Рядом со столом была распахнута дверь, в маленькой коморке не находилось ничего интересного, только стол с лампой. Не отрицаю, что там тоже находилась загадка или подсказка.
Именно здесь они жили, именно здесь всё и происходило. Осознание близости истории взбудоражило меня, и по спине пробежали мурашки. Водя по деревянным стенам фонариком, я едва понимал, что сейчас стою на том месте, где когда-то Элис задавала свои одинаковые вопросы, забывала всё, что было вчера, где когда-то они жили счастливо, с любовью смотрели друг на друга и не думали о серьезных проблемах. В груди застучало так быстро, что подумалось, будто я должен сейчас умереть от разрыва сердца. В моей голове не укладывалось, как я оказался в этом месте, ведь не так давно я сидел в больнице и заполнял документы, а сейчас… прикасаюсь к тому, что было для меня недостижимым. Я думал, что всё это останется только «легендой».
Выйдя из домика, я закрыл дверь и посмотрел в сторону леса. Дыхание истории вскружило мне голову. И где я теперь? В себе ли? Или уже схожу с ума? От порога шла дорожка к треугольному обелиску. Мне захотелось пойти дальше, но чья-то ладонь легла на мое плечо.
– Эй, ты куда собрался?
– Каролина! Не пугай меня так! – дрожь пробежала по телу, волосы на руках встали дыбом, отчего касание ткани приносило боль.
– Извини. Ты посмотрел? – она кивнула на домик.
– Да. Кажется, он и правда запер её там, – голос звучал задумчивее.
– Я знаю, – выдохнула она. – Пойдем, я подогнала машину.
Мы сели и поехали по дороге, которой добирались сюда. Вернулись на развилку и двинулись на левую сторону. Лес казался очень зловещим, со всех сторон на нас смотрели ужасные чудовища прошлого, тянувшие к моей шее тонкие щупальца смерти. Я пытался не смотреть на деревья и, отвернувшись от них, спросил Каролину:
– Так всё-таки, почему ты пропадала?
– Ах, да, ты же не знаешь, – она словно расцвела. – У нас с Хьюго получилось осуществить то, чего мы так долго желали. Я беременна.
– Ох, поздравляю! – повеселел я.
– Спасибо! Я так рада, что всё это наконец свершилось, а то скоро войду в возраст, когда система даст сбой, – она хихикнула.
– А то я думаю, что за перемена с тобой произошла? Вот так да, вот так удивила!
– Сама была удивлена, когда обнаружила неполадочки. И Хьюго несколько дней был очень озадачен, – её глаза светились счастьем, и улыбка больше не была такой таинственной, она означала только одно – гармонию. – Это так замечательно, что всё, чего ты ждешь, сбывается.
– Я очень рад за тебя, Каролина, – моё сердце выплясывало ламбаду в ребре, так сильно оно билось о него. – Как думаешь, кто будет?
– Кто бы ни был, – бросила она, переключая скорость. – он – наш, и мы будем любить его.
– А какое имя бы дала? – я пытался отвлечься как угодно, лишь бы не смотреть на этот пугающий лес.
– Не знаю, я еще даже не задумывалась, – ответила девушка, поджимая губу. – Меня до сих пор удивляет то, что происходит со мной. Читать об этом – совсем не то, что чувствовать. Книги что могут дать? Так, общую картину, сухие факты, странные комментарии, которые не заставляют тебя прочувствовать всё. Пока ты сам не окунешься во всё это – не поймешь, – она хмыкнула, сбрасывая скорость.
– Это верно, – поддакнул я, вспоминая мою практику в морге. «Пока не окунешься – не поймешь». Меня передернуло. Зачем сравнивать такое с беременностью?
Всё же я повернулся к окну, сталкиваясь со своими страхами. Но лес больше не казался мне злым и хищным. Лохматые ели весело плясали друг за другом, их тонкие ноги были прикрыты дикими заросшими кустами, которые хотели присоединиться к хороводу высоких красоток. Новость Каролины поселила во мне тепло. Я даже на секунду забыл, зачем мы едем в Хоторнское поместье и что мы тут делаем вообще. Но вскоре показалась верхушка поместья и железные ворота. Я, кажется, приподнялся, потому что девушка удивленно посмотрела на меня, хлопая глазами. Как только машина остановилась, я тут же вышел и подбежал к вывеске, подражающей золотым мемориалам.
«Поместье Хоторн
Новаторский неврологический центр реабилитации
и мозговой стимуляции»
– говорила табличка.
Каролина заглушила мотор и вышла из машины. Она звонко вдохнула, словно набирала в легкие воздуха для замера их объема. Девушка прошла куда-то в кусты и позвала меня.
– Можешь отодвинуть его? Не буду рисковать.
Из земли торчал рычаг, палка которого достигала уровня моего пояса. Я поднатужился и сдвинул его. Внезапно над вывеской замигал свет, за воротами проблескивали огни столбов и окон поместья. Долго подбирая ключи, девушка всё же отперла замок, и мы вошли внутрь. Дорожка из плит вела прямо – ко входу в поместье, налево – к домикам пациентов через прочный забор. Но Каролина сказала, что ключи от левых ворот были потеряны, когда после похорон Элис поместье закрывали. Направо шла еще одна дорожка, но она заворачивала за небольшой садик, а куда уходила – не видно. Деревья, произрастающие на этой территории, ухаживали за собой сами, переплетаясь между соседями листьями. Дорожки, конечно, никто не убирал здесь, и опавшие много лет назад листья образовывали странную темно-коричневую субстанцию, прикрытую прошлогодними листами. Но этот вид меня не отталкивал, наоборот, они так органично смотрелись с серыми дорожками и ступенями, что сначала я думал, будто это – гениальная задумка архитектора. Здание заброшено вот уже несколько лет, однако я всё ждал, когда распахнутся главные двери и из них выбежит стройная легкая Элис с распростертыми руками. И её улыбка счастья будет так светла, что мне захочется отвернуться как от палящего огня. Но никто не выходил, никто не выбегал и не встречал нас. Мы всё ближе подбирались к главному зданию.
Строение словно делилось на три части: центральная выдавалась вперед и ввысь на три этажа, а боковые отступали назад, пропуская подругу. «Передовица» пыталась говорить с нами своей округлой аркой, за которой и скрывались главные двери. Мы медленно поднялись по ступеням. Каролина на секунду задумалась и, быстро сбежав вниз, подошла к стене со щитом. Я хотел было предложить свою помощь, но она так ловко провернула всё сама, что я не успел опомниться. Зажегся свет на всей территории. Из окон повалило желтое свечение.
– Разве правительство не должно было обесточить эту неиспользуемую территорию? – спросил я, когда Каролина подошла.
– Да, так и есть, – она хлопнула дважды в ладоши. Что-то детское было в её движениях, и это меня забавляло. – Но у нас есть некоторая договоренность. Они включают нам электричество и водоснабжение на то время, пока мы здесь. Ты же знаешь, мы каждый год приезжаем сюда в день её смерти, – голос поник.
– Да, знаю, – только и сказал я.
Мы зашли в главные двери. Под ногами лежал зеленый ковер, напомнивший ковровые дорожки на музыкальных и продюсерских фестивалях. Колонны мирно подпирали потолок, словно штампованные Атланты. На небольшом столике слева от дорожки лежала раскрытая книга посетителей, в которой указывалось имя посетителя, к кому он приходил, во сколько и до какого времени находился в поместье. Я быстро пробежал глазами по строчкам. Странно было, что все посетители приходили к Элис и покидали её в одно и то же время – 3:45.
– Время здесь остановилось в 3:45, и жизнь закончилась в 3:45, всё тогда и завершилось, – сказала Каролина, стоя у резной двери.
– Что ты имеешь в виду? – поднял я голову, отрываясь от листов.
– Элис умерла в 3:45.
Я не ответил, потому что не хотел ничего говорить. В моем сочувствии она не нуждалась, а жалость к Элис выразить я никак не мог. Да и можно ли вернуть что-то одним словом постороннего человека?
Она поднялась по лестнице, и я проследовал за ней. На втором этаже на потолке висели старые люстры с хрустальными украшениями, переливающимися серебряными цветами. Стены были выкрашены в зеленый цвет, который, по преданию, успокаивает. Всё было богато украшено, словно мы в действительности находились в старинном поместье, а не в больнице, перестроенной под поместье. На дверях палат не было никаких номеров, никаких табличек с именами или фамилиями, никаких опознавательных признаков.
Мы зашли в первую комнату. Нас встречала одинокая кровать, гладко заправленная белыми простынями, возможно, она всё еще хранит память о том дне. Напротив важничал белый умывальник, и, если сесть на кровать, можно было заглянуть в зеркало над ним. На другой стене архитектор выдолбил углубление для окна, чтобы, подойдя к нему, ты чувствовал себя в другой комнате. Рядом с окном стояла тумбочка, на которой лежали злополучные синие пилюли, сгнившие бананы, запыленное дело пациента Элис Бэтлам. Лицо девушки было безучастным, и мне подумалось, что я могу сунуть свой нос в дело. Осторожно взял его кончиками пальцев, поглядывая краем глаза на Каролину. Смел пыль ладонью и сразу пожалел о содеянном. Она неприятно прилипла к коже и комочками собралась на листе. Но я смог прочитать на карточке, что препарат GS-3 действует безотказно, однако пациента преследуют некоторые галлюцинации. Почему же они продолжали тестировать лекарство на ней? По указу бесчувственного Джеймса?
– Здесь она и убила себя, – Каролина резко шевельнулась у двери, подошла к кровати и сдернула белую ткань. Моему взору открылась вторая белая простыня, на которой засохло огромное кровавое пятно.
Я не мог ничего сказать. Остро почувствовал, что девушка сделала это с собой от безысходности, потому что она не видела другого выхода. Потому что все были заняты своими делами: Джейсон пытался найти лекарство, Хьюго стремился забыть все, что было, Каролина делала вид, что не причастна ни к чему. Безликие молчаливые медсестры, приходившие дважды в день, пустые коридоры с неизменно зеленым ковром, маленькая комната, похожая на тюрьму. Одинокая Элис сходила с ума.
– Я бы тоже сошел, – проговорил я тихо.
Сначала не заметил, что у стены стоит мольберт, накрытый тканью. Женщина молча теребила в руках белое покрывало и смотрела в пол, все её мысли снова вернулись в прошлое. Вся детскость её исчезла, лицо снова стало измученным и болезненно побледнело. Схватив ткань, я дернул её на себя, и моему взору открылось разрисованное полотно. В нижнем углу стояла аккуратно выведенная рукой художника подпись: «Элис Бэтлам». Я всматривался в эти несколько букв и не понимал, почему всем, кто окружал её, было неважно состояние подруги, возлюбленной, жены. Они же когда-то были почти семьей, такие близкие, такие родные, всегда вместе. Они создавали видимость отношений или небольшой привязанности, они лгали или смеялись ей в лицо, но не понимали, к чему это приведет. Они не хотели замечать того, что происходило с ней. Каролина глухо завидовала ей, а потому не могла обратиться к ней с душой, распахнуть ей жилетку, дать ей свободу. Джейсон забыл думать о чувствах Элис, он хотел сделать достижение и, совершив его, погубил жену, которая почти всю жизнь сопровождала его. Неужели он был так скрытно эгоистичен, что она не могла этого видеть? Или видела, но не желала что-либо менять? Нет, она знала, видела, чувствовала его эгоистичность, но смысла менять это уже не было. Мысли о суициде возникли у неё сразу. Раньше всего. Потому ничто не волновало её: ни невнимание мужа, ни наигранная забота подруги, ни бездействие друга. Потому она ограждала их от себя, чтобы они не чувствовали свою вину за её смерть. Пусть они тешатся мыслью о её скором выздоровлении, которое пророчит GS-3, пусть они радуются, пока она продолжает рисовать. Пусть. Пусть. Пусть…
Горячие веки опустились на сухие глаза. Я бы заплакал, если бы мог. На полотне нарисована дорога, что ведет в Хоторн. Извилистая тропинка, с двух сторон которой, словно стены, растут непроходимые леса. Это воплощение души Элис: она пыталась выбраться из заточения, мечась из стороны в стороны, чтобы глотнуть свежего воздуха, увидеть любимые глаза, почувствовать любимую кожу… Она не просила много, она не просила ничего. Но они, сами того не зная, расставили капканы, куда попалась она, ведомая их любовью. Ей лишь хотелось запомнить всё самое лучшее, что было в её жизни, унести это с собой навсегда, если таким бесчувственным людям не нужны воспоминания о ней. Она решилась, но давала им шанс на исправление. Никто не прошел проверку.
