Kitabı oku: «Укротитель миров. Книга 1. Магические твари», sayfa 2
Ох, и повезёт какой-то княжне!
– Завтра ты возвращаешься в училище, Серёжа, – сказал граф сыну. – Император дал специальное разрешение.
Виконт Стоцкий недовольно скривил красивое лицо.
– Зачем? Ты же знаешь, что у меня слабая матрица. Это бесполезно.
В раздражении граф ударил кулаком по столу.
– Для чего я унижался на этом дурацком приёме? Ты будешь учиться! Ради себя и ради меня! Ради всего нашего рода! Понял?
Он сверлил сына взглядом, пока тот не опустил глаза.
– Понял? – ещё раз спросил граф.
– Да, отец, – еле слышно ответил виконт.
– А я найду способ усилить твою матрицу. Денег у меня хватит. Вот тогда все узнают, что такое род Стоцких!
Виконт Сергей Валерьевич Стоцкий молчал.
– Иди, Серёжа, – мягко сказал граф. – Собирайся.
– Мне что, и жить в училище? – недоумённо спросил виконт. – В общежитии с разным сбродом?
– Так будет лучше, – кивнул граф. – Ты должен проявить себя старательным учеником. Иди.
Не успел сын выйти, как в кармане графа зажужжал телефон.
– Виктор? – спросил Стоцкий.
– Ваше сиятельство! – услышал он голос начальника охраны. – Ребята нашли сбежавшего оборотня!
Глава 3
– Захаров! Подгони машину. Лопухин, носилки! Забираем парня с собой. Похоже, тварь его заразила.
Через минуту я услышал негромкий рокот мотора. Свет фар ослепил меня. Во двор вкатился автомобиль.
Большой чёрный внедорожник с зубастой хромированной решёткой радиатора и тонированными стёклами.
Красивая машина! В ней было что-то от сильного, породистого, уверенного в себе хищника.
Эмблема автомобиля оказалась незнакомой – фигурка медведя, вставшего на дыбы.
Внедорожник развернулся и встал. Из-за руля выскочил толстячок в мешковато сидевшем комбинезоне. Наверное, это и был Захаров.
Он суетливо обежал вокруг машины и открыл заднюю дверь.
– Грузим его, Лопухин! – скомандовал Жан Гаврилович.
Пока они перекладывали меня на носилки, я сумел рассмотреть остальных.
Лопухин оказался высоким и нескладным парнем лет двадцати. Таких называют дылдами. К тому же, он заметно сутулился.
Несмотря на военную форму, он выглядел задумчивым ботаником. Не хватало только очков. Впрочем, парень близоруко щурился, глядя на меня, так что очки вполне могли лежать в его кармане.
Кроме парней в команде была девушка. Настоящая аристократка – чуть вздёрнутый нос, точёный подбородок, надменный взгляд широко посаженных серых глаз. И фигурка у неё была отличная, а комбинезон только подчёркивал все её достоинства.
Классная девчонка, неспроста Жан Гаврилович назвал её баронессой! Жаль, что выражение лица такое кислое.
Меня вместе с носилками погрузили в просторный задний отсек машины.
Жан Гаврилович уселся за руль, парни заняли заднее сиденье, а баронесса села впереди. Да ещё и нос сморщила:
– Фу! От него так воняет! Зачем мы его подобрали?
Жан Гаврилович повернулся к баронессе и заговорил мягким голосом, в котором ясно слышались ядовитые нотки.
– Уважаемая Мария Васильевна! Если бы вы не прошляпили магическую тварь, то нам не пришлось бы возиться с пострадавшим. Вы хотите, чтобы этот юноша пожаловался в городскую управу?
– Да кому он пожалуется? – фыркнула баронесса. – Он же бродяга! Кто его будет слушать?
– Помолчите, – не повышая голоса, сказал Жан Гаврилович. – Из-за вашего разгильдяйства академии придётся платить компенсацию. А вас троих не допустят до экзамена. Лично вы поедете обратно, под крыло к своему папеньке, и будете там мечтать об удачном замужестве. Где сейчас ваш отец?
– В Париже, – растерянно ответила баронесса.
Жан Гаврилович улыбнулся.
– Сочувствую – из Петербурга и в парижское захолустье. Из всех развлечений – люля-кебаб в Булонском лесу.
Баронесса сдавленно охнула.
Жан Гаврилович покосился на неё.
– Значит, так, уважаемая Мария Васильевна! Захаров и Лопухин живут в казарме. А вы у нас коренная петербурженка, аристократка. Вам и карты в руки. Куда прикажете отвезти молодого человека? Ему нужен покой, дружеский присмотр, хорошая еда и доктор.
Баронесса закусила красивую губку.
– А почему нельзя отвезти его сразу в госпиталь?
– И что мы там скажем? – язвительно поинтересовался Жан Гаврилович. – Что вы проворонили магическую тварь, а она покалечила и заразила гражданского? Единственный выход – вылечить его так, чтобы никто об этом не знал. От вас требуется надёжное место, остальное я организую сам.
Выходит, баронесса это не прозвище, а самый настоящий титул! Здесь есть аристократия и магические твари.
Чёрт, в какой же интересный мир я попал?
Баронесса задумалась над словами Жана Гавриловича. Похоже, ей очень хотелось поспорить с командиром.
Но через несколько секунд она неохотно выдохнула:
– У нашей семьи есть доходный дом в Апраксином переулке. Там живёт Яков, наш старый слуга. Можно отвезти его туда.
– Прекрасно! – кивнул Жан Гаврилович.
Он провёл рукой над приборной панелью, и мотор мягко заурчал. Машина тронулась.
Минивэн мягко и быстро летел по проспекту. Сквозь тонированное стекло я рассматривал город, пытаясь сообразить, где мы едем.
Проспект был совершенно пуст – ни машин, ни людей. Вдоль фасадов тянулась цепочка светящихся шаров, которые служили фонарями. И эти шары неподвижно висели в воздухе без всякой опоры.
А вывески!
Нет, витиеватая надпись «Ресторан Трубникова» меня не удивила. Хотя, я не помнил здесь никакого ресторана. Кажется, в этом доме должно быть отделение банка. Впрочем, на Большом проспекте арендаторы меняются часто.
Но яркая вывеска «Аптека Шульмана. Магические ингредиенты»! И рядом следующая: «Школа кулинарной магии»!
Похоже на какой-то новый тренд в рекламном бизнесе. Или…
Машина вылетела на Тучков мост. Я приподнял голову и разглядел поблёскивающую в лунном свете реку. По ней, направляясь к мосту, шёл небольшой пассажирский теплоход с белой надстройкой. В зеркальных окнах надстройки горел яркий свет, и мелькали силуэты.
Успокаивающая картина – негромкая музыка, тёмная гладь воды и бесшумно скользящий по ней изящный белый корабль.
– Туристы веселятся, – сказал Жан Гаврилович.
Видно, он тоже обратил внимание на теплоход.
Странно. Когда я умер, в Питере был апрель, и навигация ещё не открылась. А сейчас, по всем ощущениям – разгар лета. Только-только закончились белые ночи, не иначе.
Я всё яснее понимал, что попал в совершенно другой мир.
Жан Гаврилович протянул руку и повернул ручку приёмника. Из динамиков стереосистемы полилась весёлая танцевальная музыка. Затем бодрый голос диктора объявил:
– Вы прослушали композицию «Зажигай» группы «Магические стервы»! А сейчас новости! Его Императорское Величество завтра возвращается в столицу после вояжа по городам Империи! В поездке императора сопровождали…
Дальнейшее бормотание диктора я не слушал. Империя, надо же!
Мы выехали на набережную. В прошлом мире это была набережная Макарова. Остановились на светофоре – он тоже висел в воздухе – и на одном из домов я успел разглядеть табличку: «Никольская набережная, 12».
Затем проехали стрелку Васильевского острова. Между знакомых Ростральных колонн стояла огромная бронзовая скульптура. Я увидел суровое бородатое лицо, обращённое в сторону залива, и руку, которая сжимала меч.
– Что это? – спросил я вслух.
Не хотел – само вырвалось.
– Неуч! – громко буркнула баронесса. – Это святой Александр Невский. Он защитил российские земли от шведов. Ты в школе учился вообще? Может, и читать не умеешь?
Я пропустил слова баронессы мимо ушей. Понятно, что она злится – её только что нагнули на глазах сослуживцев, а такое никому не понравится. Не препираться же с ней?
Больше всего сил человек тратит на борьбу с самим собой.
Мы въехали на Дворцовый мост, и впереди открылось грандиозное зрелище.
Эрмитаж сиял огнями. Дворцовая площадь была ярко освещена. Высокая колонна посреди площади горела ослепительным светом, а в тёмном небе над ней сверкала надпись:
«Слава Императору!»
***
Инструктор Императорской магической академии, капитан гвардии Жан Гаврилович Бердышев привычно вёл машину по ночным улицам. Искоса он поглядывал в салонное зеркальце на пострадавшего.
Парнишка попался интересный. Мало того, что он выжил после встречи с магической тварью пятого уровня. Он умудрился завалить её.
Зарезал осколком стекла.
Охренеть!
Расскажи Жан Гаврилович об этом в академии – ему никто не поверит. Тварь пятого уровня легко справится с подготовленным гвардейцем. Обычное оружие ей не помеха, как и тело, усиленное магической защитой.
Такую тварь можно убить, только разрушив её матрицу заклинанием необходимой силы.
Недаром его корнеты облажались. Магический узел пространства воспалился всего час назад. За час твари могли достичь второго уровня, не больше.
Откуда же взялась зверюга пятого уровня? Да ей годы были нужны, чтобы усилиться, сотнями поедая более слабых тварей! Как она могла всё это время скрываться в столице, где магический фон сканируют каждую секунду?
Видимо, нелепая случайность, из тех, что происходят один раз в сотню лет. Наверняка, этой твари повезло. Она выиграла несколько схваток с другими тварями и усилилась за их счёт. Но и сама оказалась серьёзно ранена. Кинулась на парнишку, а тот не растерялся и добил её.
Другого объяснения у Жана Гавриловича не было.
Хорошо, что всё закончилось благополучно. Парнишку он вытащил, хотя тот и оказался заражённым. Умирая, тварь наверняка умудрилась наложить на него свою магическую матрицу.
Ничего, хороший доктор его почистит. Правда, память парню уже не вернуть.
Интересно, что он делал ночью в подворотне? По виду типичный бродяга, грязный и оборванный. Наверняка, вор.
Может, прятал украденное?
Жан Гаврилович снова взглянул в зеркальце и увидел, что парнишка внимательно рассматривает город сквозь тонированное окно внедорожника.
Не отвлекаясь от дороги, Жан Гаврилович вытащил из кармана мобильник.
– Алло! – отозвался в трубке хриплый сонный голос.
– Александр Николаевич! – обрадовался Бердышев. – Прости, что разбудил! У нас пострадавший, срочно нужна твоя помощь. Нет, к тебе привезти не могу. Приезжай сам в Апраксин переулок. Лопухин тебя встретит.
Жан Гаврилович сунул трубку в карман и свернул мимо Адмиралтейства на Гороховую улицу.
Автомобиль мягко подпрыгнул на Красном мосту, а затем вылетел на Садовую и въехал в Апраксин переулок.
– Показывайте дорогу, баронесса! – сказал Жан Гаврилович, бросив короткий взгляд на девушку.
Надо будет ещё раз повторить с ней правила поведения на боевом дежурстве.
– Сюда! – показала Мария.
Внедорожник нырнул в тёмную арку.
– Второй подъезд.
Машина прокатилась ещё немного и остановилась.
– Выносите парня, – коротко скомандовал Жан Гаврилович Захарову и Лопухину.
Корнеты бросились исполнять приказ. А Бердышев с удовольствием выпрыгнул из-за руля.
– Жан Гаврилович, он не хочет! – возмущённо крикнул Лопухин.
Бердышев коротко выругался и быстро подошёл к задней двери минивэна.
– Какого чёрта? – начал он и вдруг наткнулся на взгляд парнишки.
Острый, внимательный взгляд. Парнишка смотрел без страха и возмущения – он оценивал обстановку.
– Кто вы? – негромко спросил парень. – Куда вы меня привезли?
Жан Гаврилович успокаивающе поднял руку.
– Давай поговорим в квартире. Я тебе всё объясню. Вытаскивайте носилки!
Корнеты послушно взялись за ручки.
И тут парень неуловимым движением схватил шею Лопухина в борцовский захват.
Корнет магической академии должен был без труда освободиться. Но вместо этого Лопухин бессмысленно взмахнул руками. Глаза его закатились, лицо покраснело.
А затем вокруг шеи корнета возникло лёгкое серебристое сияние, которое Жан Гаврилович сразу узнал. Из Лопухина выходила его магическая матрица.
Дьявол!
– Стой! – заорал Жан Гаврилович парнишке, машинально бросив взгляд на тёмные окна. – Отпусти его! Захаров, назад!
Захаров, который бросился на помощь товарищу, послушно остановился. А Жан Гаврилович быстро заговорил.
– Ты серьёзно пострадал, парень! Тварь наложила на тебя свою матрицу. Если это не вылечить – будет беда. Ничего плохого мы тебе не сделаем, только покажем врачу. Поговори с ним сам. Тебя никто не тронет, даю слово дворянина!
Долгую секунду парень смотрел на Бердышева.
– Слово дворянина? – задумчиво переспросил он и чуть ослабил хватку.
Лопухин, хрипя, упал на колени и уткнулся лицом в бампер внедорожника.
***
Серебристое сияние окутывало мои руки, жадно впитывалось в кожу. Струна в груди звенела:
«Ещё! Ещё!»
– Слово дворянина? – переспросил я.
Чёртов непонятный мир! Полузнакомый город, в котором есть дворяне и магия.
Я бросил взгляд на Жана Гавриловича и шестым чувством понял, что он куда сильнее Лопухина. Этот офицер легко справится со мной.
Но Жан Гаврилович стоял неподвижно, вскинув руки вверх.
Краем глаза я увидел растерянное выражение на лице баронессы и ослабил хватку.
Лопухин, хрипя, упал на колени.
– Почему вы привезли меня сюда? – требовательно спросил я. – Только не ври!
– Магическая тварь наложила на тебя свою матрицу, – повторил Жан Гаврилович. – Её нужно срочно стереть.
– Почему не в больницу? Стоп, я понял. Вы облажались. Тварь не должна была сбежать, но сбежала и бросилась на меня. И теперь вы хотите это скрыть. Так?
Жан Гаврилович не ответил, но по выражению его лица я понял, что угадал.
Он мог бросить меня на помойке. Или просто добить.
Но вместо этого подлатал раны, привёз в укромное место и вызвал доктора.
Этого достаточно, чтобы пока поверить ему. Да ещё и слово дворянина!
– Хорошо, – сказал я, медленно опуская ноги на брусчатку двора. – Я пойду с вами.
Баронесса, оглядываясь на меня, потыкала пальчиком в домофон.
– Яков, – сказала она. – Открой, это я.
Замок щёлкнул, и мы вошли в подъезд. Захаров придерживал Лопухина, у которого подгибались колени. На меня толстячок поглядывал недобро.
Жан Гаврилович нажал кнопку лифта. Двери раздвинулись. За ними я увидел просторную кабину, габариты которой никак не совпадали с размерами шахты. Ноги невольно напряглись.
Но мои провожатые спокойно вошли в кабину.
Я хмыкнул и шагнул за ними. Баронесса чуть отодвинулась, пропуская меня.
Кабина пошла вверх совершенно бесшумно. Остановилась на этаже и выпустила нас на узкую лестничную площадку.
Единственная дверь была открыта. Из-за неё выглядывал седой старик – древний, как египетский сфинкс. Увидев баронессу, он раздвинул в улыбке многочисленные морщины и прошамкал:
– Мария Васильевна! Радость-то какая! А что же не позвонили, не предупредили? Я бы к Битцеру сбегал за вашим любимым!
– Здравствуй, Яков! – небрежно кивнула баронесса. – Мы пострадавшего привезли. Надо показать его доктору, а утром накормить.
– Всё сделаю, Мария Васильевна! – закивал Яков.
Но тут вмешался Жан Гаврилович.
– И вас, баронесса, попрошу остаться в квартире. Надо же проследить, чтобы молодой человек не заскучал.
– Вы с ума сошли? – возмутилась баронесса. – Я не стану здесь ночевать! Пусть его ребята караулят!
Жан Гаврилович укоризненно покачал головой и повернулся к толстячку.
– Захаров, – сказал он.
– А чего? – Захаров закивал. – Я останусь. А завтрак будет?
– Только не спать! – строго предупредил его Жан Гаврилович.
– Понимаю, – вытянулся Захаров.
– Сейчас бегом на улицу! Встретишь доктора и проводишь его сюда.
Меня отвели в просторную комнату. Посреди комнаты стояла широкая кровать. Рядом с кроватью – зеркальный шкаф и небольшой письменный стол. Возле стола стояло удобное кресло на деревянных ножках. В углу комнаты я заметил узкую дверь.
– Там уборная, – сказал Яков. – Если приспичит.
Всё вместе напоминало двухместный гостиничный номер класса «стандарт».
– Раздевайся, – сказал Жан Гаврилович, придерживая меня за локоть. – До ванны добраться сможешь?
– Смогу, – кивнул я, хотя совершенно не был в этом уверен.
Схватка с Лопухиным забрала последние силы. Раны хоть и не кровили, но болели невыносимо, и я держался на чистом упрямстве.
– Дверь не закрывай, – мягко сказал мне Жан Гаврилович. – Ослаб ты. Баронесса! Прикажите Якову пока накрыть ужин! Холодные закуски и чай. Лопухина накормите – он много сил потерял.
Баронесса, поджав губы, вышла из комнаты.
– Как ты это сделал? – с любопытством спросил Жан Гаврилович. – Как справился с Лопухиным?
Я пожал плечами, расстёгивая то, что осталось от рубашки.
– Не знаю.
Вслед за рубашкой на пол полетели брюки. Бумажник глухо стукнул о паркет.
– Что у тебя там? – спросил Жан Гаврилович.
Я искоса взглянул на него, но ничего не ответил. Захочет – сам посмотрит. А я проверю, такой ли он благородный, каким хочет казаться.
Жан Гаврилович хмыкнул.
– Дикий ты какой-то. Ладно, я скажу Захарову, чтобы купил тебе одежду.
Сантехника в ванной оказалось вполне привычной конструкции. Фаянсовый унитаз – почему-то светло-зелёный. Никелированные вентили кранов и душевая лейка.
Кровь на теле уже засохла и теперь кровавая корочка лопалась, вызывая неприятные ощущения.
Шипя сквозь зубы от боли, я забрался в ванну и включил душ. Светло-красная вода полилась на белоснежную эмаль. Я стоял под тугой горячей струёй, пока вода не стала прозрачной. Затем завернул кран, выбрался из ванны и огляделся в поисках полотенца.
И тут за тонкой стенкой раздался хлопок входной двери, и послышались голоса.
Я напряг слух.
– Александр Михайлович, здравствуйте! – сказал голос Жана Гавриловича.
Ага, это приехал врач. Значит, скоро он придёт ко мне. Нужно поторапливаться.
– Рассказывайте, Жан Гаврилович!
– Магическая тварь, Александр Николаевич. Скрывалась где-то в городе, сбежала от моих оболтусов и бросилась на случайного бродягу. Я остановил ему кровь и затянул раны, но он ничего не помнит. А вы же знаете, что потеря памяти – первый симптом заражения. Я не решился везти его в госпиталь – если в академии узнают о происшествии, то у ребят будут сложности с экзаменом.
– Понятно. А чего вы хотите от меня?
– Посмотрите его матрицу. Если заражение подтвердится, попробуйте стереть матрицу твари.
– Легко сказать, Жан Гаврилович! Какого уровня была тварь?
– Пятого.
– Тварь пятого уровня посреди Петербурга? Ну, вы даёте, Жан Гаврилович! Парня надо срочно везти в госпиталь! И то я не могу дать стопроцентную гарантию.
– А вы не могли бы заняться его матрицей прямо здесь? – с надеждой спросил Жан Гаврилович.
– Могу, – с сомнением ответил доктор. – Но тогда шансы на благополучный исход будут существенно ниже. Пятьдесят на пятьдесят, не больше.
Они говорили спокойно, словно обсуждали не мою жизнь, а футбольный матч. Это мне здорово не понравилось, впрочем, ничего другого я и не ожидал.
На крючке возле двери висел банный халат – такой огромный, что в него можно было завернуть слона.
Я набросил халат на плечи и вышел из ванной.
Жан Гаврилович и доктор всё ещё бубнили в коридоре, но сквозь стены комнаты голоса звучали неразборчиво.
С этими двумя надо вести себя осторожно. У них свои интересы, а у меня – свои.
Вернувшись в комнату, я первым делом посмотрел на одежду. Она лежала нетронутой – грязная куча рваного тряпья. Права была баронесса – настоящие лохмотья!
А Жан Гаврилович – молодец! Держит слово даже в мелочах.
Затем я подошёл к шкафу, взглянул на себя в зеркало и остолбенел.
В этот момент я понял, почему Жан Гаврилович упорно называл меня парнем.
Из глубины потемневшего стекла на меня действительно смотрел молодой парень. Его худое жилистое тело было исполосовано безобразными багровыми шрамами. Руки и лицо сплошь покрывали свежие царапины.
Лицо…
Несмотря на ссадины, я сразу узнал его.
Это было моё лицо.
Именно так я выглядел лет тридцать тому назад.
Глава 4
Военный врач Александр Михайлович Лунин, прихлёбывая чай, недоверчиво смотрел на капитана Бердышева.
– Убил тварь пятого уровня? Бродяга?
Жан Гаврилович хмуро кивнул.
– Именно. Зарезал осколком стекла.
Чай пах мятой и чабрецом. Александр Михайлович поставил чашку на блюдце.
– Это решительно невозможно! Уж вы-то должны знать. Чтобы убить магическую тварь, необходимо разрушить её матрицу заклинанием. А вы говорите – стекло!
– Или забрать, – негромко заметил Жан Гаврилович.
– Что забрать? – не понял Лунин.
– Матрицу. Говорят, её можно не только разрушить, но и забрать.
– Без многолетней подготовки? Ерунда!
Александр Михайлович пренебрежительно махнул рукой.
– Детские сказки! Такое под силу только магистрам, да и то не всем.
Жан Гаврилович нахмурился ещё сильнее.
– Вы не видели, что он сделал с Лопухиным. Тренированный корнет не выдержал и нескольких секунд, не говоря уже о том, чтобы справиться с парнем.
– В самом деле? – удивился Александр Михайлович. – Ну, что ж. Тогда с Лопухина и начнём. Позовите его.
Тщательно осмотрев Лопухина, Александр Михайлович пожал плечами.
– Свободны, корнет!
Бледный Лопухин вышел из столовой.
– Магическая матрица истощена, – сказал доктор Жану Гавриловичу, – но ничего серьёзного. Похоже, корнет просто переусердствовал на тренировках. Да и матрица у него средненькая. Возможно, экзамен на лейтенанта он сдаст. Но дальше ему дорога закрыта.
– Все тренировки подразделения проходят под моим наблюдением, – возразил Бердышев. – Режим отдыха строго соблюдается.
– Жан Гаврилович, – улыбнулся Лунин. – Вы же знаете эту молодёжь! Наверняка хвастаются друг перед другом своими возможностями.
Бердышев недоверчиво хмыкнул.
Александр Михайлович увидел, что его слова совершенно не убедили инструктора.
– Ну, хорошо! – сказал он, хлопнув себя по коленке. – Давайте посмотрим на этого вашего уникума!
Когда доктор и Бердышев вошли в комнату, парень стоял возле кровати. От Александра Михайловича не укрылось быстрое движение, которым он поправил покрывало.
«Спрятал что-то под матрас» – отметил доктор.
Паренёк был одет в чистый банный халат. Окровавленная одежда неопрятной кучей валялась на полу.
«Сам смог принять душ» – снова отметил доктор. – «Значит, не так уж и слаб».
Александр Михайлович приветливо улыбнулся пареньку.
– Здравствуйте, юноша! Меня зовут Александр Михайлович Лунин, я – врач Императорского военного госпиталя. А как ваше имя?
– Константин Смирнов, – ответил парень.
– Прекрасно! – воскликнул Александр Михайлович и поставил на стол свой кожаный саквояж.
Из саквояжа он достал чистый белый халат и набросил поверх мундира.
– Вы позволите вас осмотреть?
Вместо ответа, пациент угрюмо взглянул на Захарова, который привалился к косяку двери.
– Народу многовато.
– Захаров, выйди! – распорядился Жан Михайлович.
– Так я же охраняю! – удивился Захаров.
Но под тяжёлым взглядом Бердышева нехотя вышел в коридор.
– И дверь за собой закрой! – крикнул ему вслед Жан Гаврилович.
Александр Михайлович достал из саквояжа флакон спирта и тщательно протёр руки.
– Итак? – повернулся он к пациенту.
Парнишка сбросил халат. Александр Михайлович многое повидал за время врачебной практики, но сейчас его брови поползли вверх от удивления.
– Это вы его так, Жан Гаврилович?
– Тварь, – нехотя объяснил Жан Гаврилович. – Прорвалась через оцепление. Да я же вам рассказывал, Александр Михайлович!
– Я спрашиваю, это вы его так заштопали? – спокойно уточнил врач.
– Помирал парнишка, – смутился Жан Гаврилович. – Не до красоты было, кровь бы остановить.
– Надо бы вам походить ко мне на практику, – мягко сказал Александр Михайлович. – Улучшить навыки.
Жан Гаврилович стиснул зубы.
Парнишке сильно досталось. Удивительно, что Бердышев успел вовремя и не позволил ему умереть от потери крови.
– Я должен вас осмотреть, – сказал Лунин пациенту.
Дождался неохотного кивка и принялся водить ладонями вдоль изрезанного тела, не прикасаясь к парнишке.
– Так, – приговаривал доктор себе под нос. – Кишечник не затронут… гематомы… рубцы… лёгкое истощение. Когда вы в последний раз ели, юноша?
– Не помню, – чуть помедлив, ответил пациент.
– Ну, что ж, – произнёс Александр Михайлович через несколько минут. – Картина понятна. Будем лечить. Выпейте вот это.
Лунин порылся в саквояже и достал шприц и ампулу с лекарством.
– Что это? – спросил пациент, недоверчиво глядя на ампулу.
– Лёгкий наркоз, – с улыбкой объяснил доктор. – Без него может быть больно.
– Нет, – решительно отказался парнишка.
***
Я не доверял доктору.
Седой и улыбчивый, он располагал к себе. Но я помнил его разговор с Жаном Гавриловичем в коридоре.
Сейчас он вколет мне наркоз, и я отключусь. Откуда я знаю, что он сделает со мной, пока я буду без сознания.
– Без наркоза может быть больно, – спокойно предупредил доктор.
Какого чёрта я упрямлюсь? В магическом мире он и так может сделать со мной всё, что ему взбредёт в голову. Я даже не почувствую.
– Нет, – упрямо повторил я. – Я должен видеть, что вы делаете.
Доктор ещё раз попытался возразить.
Но я посмотрел прямо в его усталые глаза и почувствовал, как внутри снова шевельнулась тугая струна.
Словно бдительный цепной пёс в своей конуре.
– Нет.
– Ну, хорошо, – вздохнул доктор.
Он убрал шприц в саквояж и достал оттуда тёмную склянку с широким горлом. Вытащил резиновую пробку.
– Тогда выпейте вот это.
Я взял склянку и понюхал. Густое снадобье слегка пахло мятой.
– Что это?
– Местная анестезия, – объяснил доктор. – Мне нужно привести в порядок ваши рубцы. Когда вы это выпьете, всё ваше тело онемеет. Но вы будете в сознании, как и хотите.
И какая разница? Даже если я пойму, что он делает что-то не то – как я смогу ему помешать?
Голова у меня кружилась. Ноги подкашивались от усталости.
Да чёрт с ним!
Хотя бы, действие лекарства объяснил. Не все врачи до этого снисходят.
Я осторожно сделал небольшой глоток. По пищеводу словно прокатилась ледяная волна. Затем комок льда упал в желудок, и я почувствовал онемение.
– Пейте больше, – поторопил меня Александр Михайлович. – Иначе будет больно.
Я зажмурился и залпом ополовинил склянку.
Тело мгновенно онемело. Зубы сжались от холода.
Александр Михайлович ловко забрал склянку, подтолкнул меня, и я упал на кровать, словно ледяная статуя. Даже испугался, что рассыплюсь на осколки. Но не рассыпался, зато увидел, как доктор закатывает рукава халата.
Я бессмысленно глазел в чисто побеленный потолок.
Моё тело больше меня не слушалось. Оно парило в приятной невесомости.
Доктор что-то делал со мной. Иногда я слышал, как позвякивают инструменты. Один раз увидел, как Жан Гаврилович поморщился и отвернулся.
– Если вы опасаетесь, что я прямо сейчас начну вычищать вашу магическую матрицу, – приговаривал доктор, – то это напрасно. Для стирания матрицы необходимо специальное оборудование, а оно есть только в госпитале. И нам ещё придётся придумать, как поместить вас туда.
– Александр Михайлович, – вмешался Бердышев. – Вы же сказали, что сможете стереть матрицу здесь.
– Возможно, – не стал спорить доктор. – Но даже в этом случае придётся доставить необходимое оборудование на квартиру.
Я понимал, что врач говорит это для того, чтобы успокоить меня. И, как ни странно, успокаивался.
– С руками закончили, – сказал Александр Михайлович и тыльной стороной ладони вытер со лба блестящие капельки пота. – Займёмся животом. Сейчас придётся потерпеть, но вы сами настаивали.
Сразу вслед за этими словами пришла такая боль, что я застонал и стиснул зубы. В глазах замельтешили разноцветные искры, и я почувствовал, что проваливаюсь в беспамятство.
Во сне я терпеливо сидел возле вонючей помойки, сжимая в руке крепкую палку. Стены домов над моей головой очерчивали неровный прямоугольник питерского двора.
Где-то рядом набухал магический узел.
Ведь магия похожа на сетку – её линии пересекаются, образуя узлы. Иногда эти узлы воспаляются и набухают.
Воспаление узла рождает магических тварей. Поначалу они слабенькие, но если их поймать и сожрать, или дать им себя укусить – это сможет усилить мою собственную магическую матрицу.
Пацаны говорят, что это выдумки. Но я верю, ведь больше мне верить не во что.
Если я усилю матрицу, то смогу выучиться на военного мага. Стану поручиком, а то и полковником. И больше мне не придётся бродяжничать и шарить по чужим карманам.
Нехорошее предчувствие леденит сердце. Я нащупываю в дырявом кармане штанов толстый кожаный бумажник. Этот бумажник я три часа назад подрезал у купца в овощной лавке на углу Каменноостровского и Большой Монетной. Да так ловко подрезал, что купец ничего не заметил.
Конечно, если бы у купца был магический дар, то я бы к его кошельку и близко не подошёл. Но дара у него не было, это я знаю точно.
Во дворах слышатся крики.
Облава?
Я прижимаюсь к стене, замираю в её тени.
Из-за угла дома выскакивает страшенная тварь. Она похожа на крысу размером с большую собаку. На вытянутой морде горят красные бусины глаз.
Тварь несётся прямо ко мне. Её когти стучат по булыжникам, а из пасти вырывается пар.
Я вскидываю руки, чтобы защитить лицо. Слышу рык твари, чувствую её жаркое дыхание. Острые когти рвут живот, словно лезвия. Дикая боль, горячая кровь течёт в штанину. Я падаю на бок и вижу, как тварь скрывается в арке.
– Просыпайтесь, юноша!
Я открыл глаза и почувствовал лёгкий укол в руку.
– Вот и всё, – бодро сказал доктор, убирая шприц. – Шрамы я привёл в порядок. Выработку крови усилил. К утру парнишка будет как новенький.
Насвистывая, он скрылся за дверью, которая вела в ванную. Оттуда послышался плеск воды.
Я приподнялся на локтях. Голова немного кружилась, но чувствовал я себя куда лучше, чем полчаса тому назад.
Увиденный сон будоражил воображение. Я был уверен, что это не сон, а самое настоящее воспоминание. Воспоминание человека, в тело которого я попал.
Значит, тварь убила меня и затаилась в подворотне. А когда я зашевелился, вернулась, чтобы убить снова.
Тупая безжалостная скотина!
Я глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Не стоило выдавать свою реакцию Жану Гавриловичу или доктору.
– Вы взглянули на его матрицу? – спросил Жан Гаврилович, когда доктор вышел из ванной.
– Да, – ответил Александр Михайлович. – Как вы и предполагали, тварь его заразила. Матрица живая, мощная – так и пульсирует. Понятно, что она такая матрица не может принадлежать бродяге.
– Доктор, – попросил я, – объясните, пожалуйста, что всё это значит!
Александр Михайлович сочувственно посмотрел на меня.
– Совсем ничего не помните, юноша?
– Совсем ничего, – на всякий случай подтвердил я.
Не рассказывать же ему, что я попал сюда из другого мира.
– Умирая, магическая тварь наложила на вас свою матрицу. Если её не стереть – через несколько дней вы из человека превратитесь в бешеное агрессивное животное. И Жану Гавриловичу придётся вас пристрелить.
Доктор сказал это с шутливой улыбкой. Но взглянув на Жана Гавриловича, я понял, что ему не до шуток. Надо будет – пристрелит и не поморщится.
Я с трудом поднялся с кровати и подошёл к зеркалу.
Безобразные багровые рубцы превратились в еле заметные тонкие шрамы. Они выглядели так, словно получены давным-давно, и совершенно не болели.
– Нравится? – улыбнулся доктор, снимая халат.
