Склеп

Ребята постарше, давно лишившиеся, какой-либо родительской любви и заботы, здесь под нападками бездушных воспитателей совершенно черствели. Их не трогали ни оскорбления, ни слезы. Возможно они не получали удовольствие от издевательств над другими, но это было обязательной частью их существования здесь. У этих других, был скудный выбор, либо вливаться в стаю и быть таким же зверьками, или стать изгоем. Я не стал исключением и, побыв некоторое время жертвой, примкнул к хулиганам. Ходил на драки против соседних школ, поддерживал беспредел. Мне казалось лучше иметь почерневшее от синяков лицо, вместо открытого унижения за трусость. И мы врубались в эти уличные потасовки с остервенением диких животных. Рвали волосы, ломали пальцы, кусали за уши. После одного из таких побоищ, когда в старенькой, скрипучей кровати мое тело стонало от ушибов, утром я проснулся от рычания воспитательницы. Обходя утром наши комнаты, она заметила лужу мочи под моим соседом. Эх. Хлестала она его безбожно, по лицу, телу, рукам мокрым бельем. Парень просто превратился в маленький, дрожащий комок. Ах, да, он стал заикаться с того злополучного дня. Целую неделю его глаза покрывала красная сетка, вышедшая на белках глаз от недосыпа. Мальчик просто боялся обмочиться ещё раз. Только отпуск мучительницы и последующее увольнение, спасли его от этого воспитательного безумия. Через неделю Миша, так звали того мальчика решил заслужить уважения старших. Затеяв на пустом месте драку с мальчишкой помладше, он проиграл. Страх опуститься еще ниже пожирал его душу. Не знаю, наверное, на уровне чувств я заметил это в его глазах. Дождавшись глубокой ночи, Миша подкрался к тому парнишке и начал бить в бок шилом. Его рука сжимавшая оружие, словно железное жало, раз за разом разрывала мягкую горячую плоть. Под койкой того растекался уродливый лиловый рисунок, запечатлевшийся в моей памяти навсегда. Наш корпус проснулся от криков, слившихся в один гнусный, противный гул. А Миша сидел в дальнем углу комнаты, обхватив красными, липкими ладонями голову. Молчал. Девочки в детском доме, вообще не отличались от мальчиков добротой. Иной раз, даже превосходя по жестокости. Одна из них, подговорила остальных, что бы те избили ее лучшую подругу. За то лишь, что та якобы игриво разговаривала с ее мальчиком. Не удовлетворившись разбитым носом, малолетние ведьмы окунули девочку лицом в унитаз. Все это только составляет лишь сотую долю, злости, страха и ненависти, кипевших в этих стенах.

Нервы мои, точно натянутые струны звенели, отдаваясь неприятным эхом в испуганном сердце. Сговорившись с Машей, девочкой моего возраста мы сбежали, куда глаза глядят. Естественно через пару дней нас вернули, и больше попыток уйти я не предпринимал. Эх, Маша. Девочка, имевшая тонкие черты и ангельское личико казалась тогда совершенством. Через год её перевели в другой детский дом. Я встретил Машу только через пятнадцать лет. Точнее это было то, что осталось от прежней девочки. Запачканное собственными испражнениями платье, обтягивало её ожиревшее, бесформенное тело. Лишь глаза на заплывшем от пьянок лице, сохранили немного того света, что искрился в них когда-то давно. На мысль о том, что каждый выбирает свою судьбу, я возразил бы. Душевных сил преодолеть безумие, происходящее в детском доме, хватило единицам. В один из тяжелых дней я и сам стоял на самом краю пропасти, отделяющей меня от нормальной жизни. К счастью обошлось. Но тогда я был твердо настроен, закончить жизнь Васька. Так звали бугая, который был старше на два года и почти каждый день обижающего меня. Я точил ручку от ложки, и вместе с тем подготавливал сердце к возможным страшным последствиям. Тут необходимо сказать спасибо Екатерине Петровне. Единственная разумная, мудрая женщина, воспитатель нашей скорбной обители. По неведомой для меня причине она перевела этого бугая в другой интернат именно в этот период жизни. Мне бы хотелось верить, что это произошло не случайно. В любом случае этот день дал мне остыть и понять ничтожность моих обид, поставленных уязвленной гордостью передо мной как неопределимая преграда.  Только спустя какое-то время я осознал, что нахожусь не на самом дне, как думал раньше.