Kitabı oku: «Прикосновение»

Глава первая.

НАТАЛИ

(швейцарское происшествие без антракта)

Действующие лица:

Наталья.

Долгоруков.

Лето 1868 года. Панорама Берна. Плеск речной волны. Кафе. За одним из столиков восседает мужчина лет пятидесяти, тучный, представительный – Петр Владимирович Долгоруков. Он пьет чай и читает газету. Рядом с ним, спиной к нему находится изящная, высокая брюнетка.

ДОЛГОРУКОВ (в сторону). Нет, вы только посмотрите, господа, что он пишет, этот негодяй и оборотень – Шура Герцен: «Читая этот чудовищный, неистовый, уголовный Carmen horrendum, надо иной раз невольно класть книгу, чтобы прийти в себя от ужаса и омерзения. Вы покидаете тут весь человеческий мир: это другие животные, другие гады, лишенные всего человеческого, кроме способности доносить, раболепствовать, красть и делать зло ближнему…И эти-то доносчики, сводники, ябедники, палачи, пытавшие друзей и родных…казнокрады, взяточники, изверги с мужиками, изверги с подчиненными составляют почву настоящих русских бар»…

Чудовищный, неистовый…класть…Вот грамотей и лицемер. В глаза он восторгается и хлопает меня по плечу, говорит: «Ты лучший в мире публицист и журналист». Пользует тебя в своих газетах. А за глаза?..Ничего, пусть только теперь попробует обратиться за помощью, попросит статейку черкануть. Отбрею, так его отбрею. Спрашивается, кто помог ему с созданием «Вольной русской типографии» в Швейцарии, кто оформил его гражданство в этой стране и дал денег на издание его «Колокола»? Кто ему делал тиражи его «Колокольчика»? Кто? Конечно, я, князь Долгоруков. Всё тебе припомню, Шура, в порошок сотру. «Колокол» закрою сегодня же.

НАТАЛЬЯ. Простите, можно взглянуть?

ДОЛГОРУКОВ. Да, сударыня, конечно (протягивает газету Наталье). А? Как вам?

НАТАЛЬЯ. Подождите, дайте прочитать.

ДОЛГОРУКОВ. Конечно. Честь имею представиться. Долгоруков Петр Владимирович, князь.

НАТАЛЬЯ. Очень приятно. Кавалерова Ольга Сергеевна.

ДОЛГОРУКОВ. Кавалерова? Странно. Первый раз слышу. Вы проездом в Берне?

НАТАЛЬЯ. Да. А как вы догадались?

ДОЛГОРУКОВ. Появление такой красавицы здесь – это большое событие.

НАТАЛЬЯ. Спасибо.

ДОЛГОРУКОВ. Мы встречались с вами в Санкт-Петербурге?

НАТАЛЬЯ. Исключено.

ДОЛГОРУКОВ. Что вам заказать? Руководите мной, руководите. Вино, шампанское? Или что-нибудь покрепче? Есть жаркое также изумительное из индейки.

НАТАЛЬЯ. Благодарю, не надо ничего. Мне хотелось крепкого кофе без сахара. И я его уже пью.

ДОЛГОРУКОВ. Вот, пожалуйста, сыр швейцарский, самый лучший, шоколад. Угощайтесь.

НАТАЛЬЯ. Вот от сыра не откажусь.

ДОЛГОРУКОВ. И где же вы остановились в Берне?

НАТАЛЬЯ. Петр Владимирович, а вы слишком любопытны.

ДОЛГОРУКОВ. Виноват. Я прошу прощения.

НАТАЛЬЯ. Нисколько вы не изменились. Неисправимый светский шалун. Не зря мне говорили так про вас. Проказник.

ДОЛГОРУКОВ. Кто? Кто говорил вам это? Александр Герцен? Этот незаконнорожденный. Вы знаете, родился он в семье помещика Ивана Яковлева, происходившего от Андрея Кобылы, как и Романовы. А матерью его была шестнадцатилетняя немка Генриетта. Брак их не был оформлен и Шурка получил фамилию, придуманную отцом – Герцен. Что означает «сын сердца»

НАТАЛЬЯ. При чем здесь Герцен? Слава-то бежит впереди вас. И по России, и по Европе. Одни ваши парижские «Заметки о главных фамилиях России» чего стоят. Граф Альмагро.

ДОЛГОРУКОВ. Вы читали мои заметки?

НАТАЛЬЯ. Представьте себе, читала. И «Сказание о роде князей Долгоруковых», и «Российский родословный сборник», и двухтомник «Правда о России». И газеты «Будущность», «Правдивость». Так что, я ваша горячая поклонница.

ДОЛГОРУКОВ. Не может быть. Ольга Сергеевна, это же прямо бальзам мне на израненное сердце. Позвольте вашу ручку?

НАТАЛЬЯ (протягивает князю руку). Ваша система описания каждого рода просто восхитительна. Можно проследить историю любой ветви рода на протяжении нескольких веков. Вы – отец русской генеалогии.

ДОЛГОРУКОВ (целует руку Наталье). Именно так, дорогая, отец генеалогии, отец. Ну вот скажите мне, а разве есть в моих работах вымысел?

НАТАЛЬЯ. А если даже есть, так он идёт на пользу. Да и что считать вымыслом? Например, по Нарышкиным. Фамилия Нарышкин действительно происходит от слова «ярыжка», что означает низший чин в полиции времён Петра Алексеевича. Или история Артемия Волынского, она ведь вполне достоверна. Волынский был умница, но мстительный и алчный человек. Он так ненавидел немецкую клику и лично Бирона. Поэтому, естественно, Бирон с ним жестоко расправился. А Воронцовы так и есть «нувориши» с фамильными чертами. Они все чванливы и глупы.

ДОЛГОРУКОВ. Не в бровь, а в глаз! Покойник-то, фельдмаршал Михаил Семёнович Воронцов и на дуэль меня вызывал, и судился со мной. Вот чудак, чего ерепенился. Не от старомосковских бояр ведь произошёл. И ничего я у него не вымогал, ни копеечки. Он сам подсунул в моё письмо записку на французском языке с просьбой заплатить пятьдесят тысяч рублей. Небеса теперь всех нас уравняют. Всех. И фельдмаршала, и журналиста. Привилегированных холопов в стране холопства всеобщего, Ольга Сергеевна. Людей, приговорённых служить всю жизнь, людей, которых били кнутом на конюшне и принародно наказывали розгами, нельзя называть аристократами. Вы согласны со мной?

НАТАЛЬЯ. Согласна. И Долгоруковых?

ДОЛГОРУКОВ. Конечно! А чем они лучше? Ради собственного обогащения и наслаждения жизнью мои предки не заботились ни о правах, ни о достоинствах других людей. Хотя наш род тоже происходит от Рюриковичей, он даже более знатен, чем род Романовых.

Но, чего греха таить, Долгоруковы тратили жизни свои, например, на борьбу с четой Меньшиковых. И в конце концов добились ссылки ближайшего сподвижника Петра и его смерти…Да, они мои предки. Но им тоже доставалось. Во времена Анны Иоанновны был упразднен Верховный Тайный Совет, в который входил князь Иван Алексеевич Долгоруков. В старые времена он был фаворитом юного Петра. Так вот эта сладкая парочка Анна Иоанновна с Бироном отправили князя в ссылку, в Сибирь, в Берёзов, где он скончался на дыбе.

НАТАЛЬЯ. Ясно, Долгоруковы – страдальцы. А все Романовы незаконнорожденные.

ДОЛГОРУКОВ. Так точно, сударыня, и царствующие, и нецарствующие – все они не законно рождены или плоды адюльтера: и сам Петр Великий, и его дочери от Екатерины Первой, и дочери Иоанна пятого, и Петра третьего. А уж Павел первый, самозваный сын Екатерины второй и Салтыкова, вообще чухонский младенец, поскольку мертворожденного ребенка грешницы Екатерины тут же подменили первым попавшимся новорожденным.

НАТАЛЬЯ. Надо же. Да вы как будто там присутствовали.

ДОЛГОРУКОВ. По сути, так оно и есть. Я знаю русскую генеалогию буквально по минутам. История ведь началась с подлога патриарха Филарета, когда мелкие дворяне продались ему за право иметь крепостных. Он тогда и уничтожил собственную грамоту 1613 года вместе со статьями об ограничении государственной власти и распорядился составить новую, где этих статей не было в помине. Так что, грамота, хранящаяся в архиве Москвы, не является оригиналом, поэтому Романовы взошли на трон через подлог. А дальше – и пошло, и поехало под откос.

НАТАЛЬЯ. Браво, Петр Владимирович.

ДОЛГОРУКОВ. Вы дворянского рода, Ольга Сергеевна?

НАТАЛЬЯ. Я? Естественно.

ДОЛГОРУКОВ. Кавалерова, Кавалерова…А из какой губернии?

НАТАЛЬЯ. А вот не скажу. Да и стыдно признаваться. Глухая провинция.

ДОЛГОРУКОВ. Не из Вятской ли сторонки?

НАТАЛЬЯ. Нет. Но, насколько мне известно, в Вятке вас надолго запомнили. Вы ведь в ссылке там были?

ДОЛГОРУКОВ. Всё знает красавица. В ссылке, в ссылке.

НАТАЛЬЯ. Это правда, что вы там накормили собачатиной вятского губернатора и его свиту?

ДОЛГОРУКОВ. Ага, на прощание. Я даже собственного, любимого дога Гарди ради этого дела не пожалел. Уминали они мои пироги за обе щёки. Оленька, это была комедия высшей пробы. Я потом им шкуру Гарди показал.

НАТАЛЬЯ. Не побили вас?

ДОЛГОРУКОВ. Нет, не догнали они меня. Ускакал я. Это взяточники, пробы негде ставить. Всё прогнило в романовском королевстве.

НАТАЛЬЯ. А здесь?

ДОЛГОРУКОВ. Здесь как в раю. Особенно, в Ривьере, на Женевском озере, в Мантрё. Бывали там?

НАТАЛЬЯ. Конечно.

ДОЛГОРУКОВ. Это само сочетание, да? Контраст. Пальмы, виноградники, лебеди…И Альпы чудные напротив тебя. Альпы! Сказка. А на какой улице вы жили в Матрё?

НАТАЛЬЯ. Петр Владимирович, это уже похоже на допрос.

ДОЛГОРУКОВ. Нет, так хочется узнать, где ступала нога красавицы?

НАТАЛЬЯ. Да везде.

ДОЛГОРУКОВ. Значит, в Мантрё вы не были. А признайтесь, вас подослали ко мне? Вы – агент третьего отделения. А? расколол я вас?

НАТАЛЬЯ (поднимается с места). Ну знаете ли, это слишком. Всё, Петр Владимирович, мне пора. Приятно было с вами познакомиться и пообщаться.

ДОЛГОРУКОВ. Ольга Сергеевна, помилуйте, я сейчас встану на колени перед вами. Только не уходите. Ради бога, простите меня старика, полоумного князя. Ведь доносчики и шпионы вокруг.

НАТАЛЬЯ. А говорите: рай.

ДОЛГОРУКОВ. Достают меня, Оленька, здесь, достают, шепчутся, шипят за спиной, руки не подают, и будто бы не узнают, проходят мимо. Судите сами, царь-государь Николай Павлович ненавидел меня и сынок его Александр Николаевич ненавидит меня теперь люто. После выхода в Париже книги «Правда о России» мне присылали официальный вызов из третьего отделения за подписью моего кузена Василия Долгорукова. А я им фотографию свою в ответ отправил с припиской: «Можете эту фотографию сослать в Вятку или Нерчинск, по вашему выбору, а сам я – уж извините – в руки вашей полиции не попадусь и ей меня не поймать».

НАТАЛЬЯ. Слышала, вас лишили княжеского титула, прав, и состояния.

ДОЛГОРУКОВ. Да плевать хотел я на Сенат российский. И на вечное изгнание! Да мне всего дороже, например, ваш суд. Суд прекрасной дамы. Я-то ведь ему Александру Николаевичу, как человеку, такие предлагал проекты реформ! И промышленности, и сельского хозяйства, и политического переустройства. Если бы он хотя бы к одному проекту прислушался, внедрил его. Да мы бы Запад оставили в хвосте. А он их все в помойную корзину бросил. Мстительный сынок-то оказался.

Ничего, пусть только тронет моего Володеньку в России. Я тогда такое про него опубликую здесь! Он мигом с трона слетит верх тормашками. Так и передайте ему.

НАТАЛЬЯ. Кому? Петр Владимирович, вы забываетесь.

ДОЛГОРУКОВ. Это я образно, образно, Ольга Сергеевна. Накипело в душе, здесь в Швейцарии. Понимаете?

НАТАЛЬЯ. Понимаю.

ДОЛГОРУКОВ. Они забывают, холопы Александра Николаевича, из какого я рода. Из рода самих Долгоруковых, сломить нас невозможно. Они придушили в Париже на двадцать пятом номере мою газету «Будущность», но я восстал из пепла. Появились номера «Будильника», «Правдивого», потом «Листка». Они и их прикрыли, царские агенты. Верьте, выйдут новые газеты. Только вот поправлюсь в Берне и снова в бой.

НАТАЛЬЯ. От чего же вы здесь лечитесь, князь?

ДОЛГОРУКОВ. От тоски и одиночества. А ещё…(охает, хватается за сердце).

НАТАЛЬЯ. Что такое, Петр Владимирович?

ДОЛГОРУКОВ. Сердце прострелило, больно. Колет, колет…мне нужно принять лекарство, оно дома. Скорее.

НАТАЛЬЯ. Вам помочь?

ДОЛГОРУКОВ. Здесь рядом, Оленька (с трудом поднимается, опираясь на трость).

НАТАЛЬЯ. Я провожу вас.

ДОЛГОРУКОВ. Буду очень признателен, Ольга Сергеевна.

НАТАЛЬЯ (подхватывает князя под руку). Давайте потихонечку.

ДОЛГОРУКОВ. Спасибо. Берн теперь захлебнется в сплетнях и пошлейших заголовках..