Kitabı oku: «Заговор против заговора: ГКЧП-3. Книга вторая», sayfa 3
– Ещё и дипломат!
– Именно поэтому, Борис Николаевич, он и не будет суетиться не по уму. Хотя, как нам стало известно, ГКЧП планирует назначить его военным комендантом Ленинграда, чтобы он ввёл чрезвычайное положение в городе и окрестностях.
– Твои прогнозы?
Кобец уверенно покачал головой.
– На словах, может, он и подчинится ГКЧП. Даже, может, издаст распоряжение о введении ЧП. Но де-факто будет держать нейтралитет. Войска в город он вводить не станет, разгонять митинги – тоже. Максимум: усилит охрану военных объектов – но это ведь не преступление.
– Это – хорошо, – одобрительно блеснул линялыми глазами Ельцин. – Но как быть с «Альфой»? Насколько я знаю, её одной хватит для того, чтобы разогнать всё наше ополчение. Или я ошибаюсь?
Под требовательным взглядом «Верховного Главнокомандующего» Кобец осел плечами – так, словно разом сдулся.
– Нет, Борис Николаевич: не ошибаетесь. «Альфа» – это действительно серьёзно… Поэтому мы и подошли к решению её проблемы тоже серьёзно и ответственно.
– Понимаю, – одобрительно хмыкнул Ельцин. – Сам себя не похвалишь – от других не дождёшься.
Кобец оперативно покраснел.
– Честное слово, Борис Николаевич: вопрос проработан и отработан!
– Каким образом?
– Наш Председатель КГБ… ну, российский…
– Иваненко?
– Да… Так, вот: Иваненко уже имел беседу с командиром «Альфы» генералом Карпухиным. В ходе этой беседы он дружески посоветовал Карпухину не вмешивать «Альфу» в политику. Точнее: не дать себя втянуть.
– И что – Карпухин? – оживился Борис Николаевич.
– Обещал подумать.
Ельцин облегчённо выдохнул – и по-медвежьи тяжело отвалился на спинку кресла.
– Ну, это – другое дело! Хвалю, Костя: хорошая работа! И какой вывод ты делаешь с учётом всей полноты информации?
– ГКЧП не имеет полного контроля даже над своими силами, Борис Николаевич.
– «Без б»?
– «Отвечаю»! – «в унисон» осклабился генерал.
– Значит, «добьём фашистского зверя в его логове»?
– Добьём, Борис Николаевич!
– Ну, дай Бог…
Взгляд Ельцина уже переключился на Силаева.
– Иван, как у нас обстоит с информацией по Павлову?
Российский премьер, заскучавший, было, без хозяйского внимания, встрепенулся.
– Всё – под контролем, Борис Николаевич. Мы знаем всё, что делается в Кабмине и по его линии в ГКЧП. Там – наш человек.
– «Наш человек в Гаване»? – ухмыльнулся Ельцин, косясь почему-то не на Силаева, а на Кобеца.
– Ну, разве, что: «наш человек в Гаване» -бис, – ухмыльнулся премьер: немножко можно. – Я имею в виду Щербакова, заместителя Павлова. Он уже сейчас блокирует все «неправильные» инициативы Павлова. А в случае форс-мажорных обстоятельств он и вовсе, как говорят баскетболисты, «наглухо закроет» премьера. Его подстрахует Воронцов – ещё один наш министр в кабинете Павлова. Я проинструктировал обоих насчёт форс-мажорных обстоятельств.
– «Форс-мажорных обстоятельств»! – недовольно поморщился Ельцин. – Как же вы любите эту иностранщину! Неужели трудно сказать по-русски: «в случае непредвиденных обстоятельств»?! Чем засорять язык, уж, лучше просто сказать: «в случае какой закавыки»!
Силаев «дружно» опустил голову: знал, что в такие минуты Борису Николаевичу лучше «не попадаться на глаза».
– И, потом: кроме Щербакова, у Павлова есть и другие заместители. И вряд ли все они – «наш человек в Гаване» -бис… Например, этот… как его… Догужиев.
«Забыв устав», Силаев пренебрежительно махнул рукой.
– Этот будет «помалкивать в тряпочку» до самого конца, Борис Николаевич! Голову даю на отсечение: не то, что его политической позиции – мы и самого его не увидим и не услышим!
– Да?
Отходя душой, Борис Николаевич для порядка всё ещё угрожающе маневрировал бровями.
– Голову даю на отсечение! – стукнул себя в грудь Силаев.
– Ладно: наврёшь – отсеку! – «не совсем пошутил» Ельцин. – Но, в целом, Кабинет министров ведь поддержит ГКЧП?
– Ну, и чёрт с ним! – ухмыльнулся Силаев. – Слова – они и есть слова! Уверяю Вас, Борис Николаевич: дела за ними не последует. Они все – «политические импотенты», подстать своему премьеру! Все будут терпеливо ждать «указания сверху»: от Горбачёва.
– Ну, хорошо…
Ельцин тяжело поднялся на ноги. Вскочили и оба «столовника».
– Реког… реконос… как это, Костя?
– Рекогносцировка, Борис Николаевич.
– Да: рекогносцировкой на местности я удовлетворён. Мы готовы – если только вы не обманываете меня.
– Что Вы, Борис Николаевич! – «в унисон» побледнели визитёры.
– Тогда будем ждать первого хода ГКЧП!
Тяжёлая ладонь Ельцина с грохотом опустилась на дубовую столешницу.
– Ждать – и готовиться…
Глава двадцатая
Глава «Организации» ещё раз пробежался глазами по разложенным на столе донесениям служб – и нажал потайную кнопку, вмонтированную снизу в тяжёлую дубовую столешницу. Секретарь появился бесшумно и незаметно, словно бесплотным духом просочившись сквозь двери. При виде человека, почтительно склонившего тут же после «материализации», Председатель Совета добродушно усмехнулся: от большинства масонских привычек он сумел отучить секретаря – но одна, всё же, осталась.
Секретарю очень нравилось являться перед лицом начальства, как чёрт из табакерки, чтобы походить, если не на члена масонской ложи, то хотя бы на секретаря Святейшей Инквизиции. Сначала Председатель иронизировал – но вскоре привык: дело своё секретарь знал отменно, лучшего помощника нечего было и желать, а небольшая склонность «к театру», в конце концов, даже стала нравиться Председателю. В этом самоуничижении было что-то ласкающее душу начальства.
А самоуничижаться молодой секретарь умел, как никто другой: тонко, изысканно, благородно и даже «по-нашему: по-масонски».
– Где сейчас начальник разведки и зам по обороне?
– Только что вернулись с рекогносцировки, товарищ Председатель, – ещё раз отметился поклоном секретарь. – Оба – у себя в кабинетах: готовят отчёты.
– Пригласи их. И пусть захватят с собой всё, что сделали.
– Слушаюсь.
Секретарь «исчез» так же мастерски, как и появился. Спустя три минуты он уже пропускал вперёд себя приглашённых товарищей. На этот раз «театра» не было: секретарь «всего лишь» распахнул дверь – и отступил на шаг в сторону. Докладывать о «приводе» в «Организации» было не принято: это не считалось «выполнением спецзадания».
Приглашённые также не стали тянуться во фрунт у порога. Вместо этого оба молча проследовали к столу, за который также молча и уселись. Это тоже было одним из неписанных правил «Организации»: если тебя вызвали – значит, вызвали, и нечего тут «запрашивать подтверждения» и «демонстрировать строевую подготовку».
– Как съездили? – без предисловий начал Председатель. Острый взгляд умных серых глаз скользнул по лицам. – Ну, кто первым «хочет к доске»?
– Разрешите?
«Доброволец» – начальник разведки, известный в «Организации» как «Чекист» – не стал вскакивать на ноги или хотя бы тянуть руку вверх на манер школьника на уроке: всё, что нужно, сказал его взгляд, такой же открытый и прямой, как и у Председателя.
– Прошу.
Разведчик открыл принесённую с собой папку.
– Я, правда, не всё ещё перенёс на бумагу, товарищ Председатель…
– Ничего, ничего: можешь импровизировать, – улыбнулся Председатель. Эта улыбка как-то сразу создала нужное настроение, минимизировав ненужное. Она не то, чтобы раскрепостила и без того не закрепощённого докладчика – но уровень обязательного «на высочайшем приёме» психологического «напряга» заметно снизила. Это можно было понять даже по «неуставному запеву» «Разведчика», с которого он начал отчёт о проделанной работе.
– Тогда – «о расстановке сил на поле», как говорят футболисты, товарищ Председатель. Итак: Горбачёв. Никаких контактов за период с четвёртого по семнадцатое августа он ни с кем не имел. Телефонные звонки были – но к ГКЧП не имел отношения ни один. Так, с Ельциным и Назарбаевым он говорил о предстоящем двадцатого августа подписании Союзного договора. С Гуренко, первым секретарём ЦК Компартии Украины…
Разведчик усмехнулся.
– … почему-то – о «неважнецком здоровье», как он сам выразился.
– Ну, почему «почему-то», – тоже не остался без усмешки Председатель. – Это, как раз, понятно: «Михал Сергеич» заранее готовит алиби… Ты сказал: «никаких контактов». А как же – встреча с членами ГКЧП?
– Она состоялась восемнадцатого, товарищ Председатель. Сегодня.
– Виноват… И что известно о её содержании?
Лицо разведчика дёрнуло иронической усмешкой.
– Известно всё – но, всё равно, что ничего, товарищ Председатель.
– Горбачёв был в своём репертуаре?
– Так точно. Всё – как в песне: «И не то, чтобы «да» – и не то, чтобы «нет». Можно сказать, Горбачёв окончательно «кинул» ГКЧП – прошу прощения за уличный термин.
«Удовлетворяя прошение», глава «Организации» молча кивнул головой. «Реабилитированный», шеф разведки тут же «распрямил» взгляд.
– Всё это происходило на фоне абсолютной беспомощности ГКЧП, товарищ Председатель. «Народ» был жалок и подавлен. Из всех членов делегации только Варенников не дрогнул перед Горбачёвым, и даже пару раз «резанул правду-матку» в глаза «дорогому Михал Сергеичу».
– Варенников?! – удивлённо двинул бровью Председатель. – Как он там оказался?!
– Стараниями Язова, товарищ Председатель. Маршал сам не рискнул отправляться «в логово врага» – и хотел заслать вместо себя генерала Ачалова. Но, вспомнив, что для прямолинейного генерала не существует авторитетов и «Михал Сергеич» вполне может стать очередным «не авторитетом», Язов передумал – и упросил Варенникова.
Разведчик уважительно выдул губы и подобрел взглядом.
– Выбор – отменный. Варенников – имя в военной среде: заслуженный фронтовик, «звезда» Генерального штаба, авторитет в Сухопутных войсках. А ещё, несмотря на бесспорную решительность и принципиальность, он – настоящий дипломат в мундире.
Только что «работавшие на уважение», губы «Разведчика» искривились в усмешке.
– Но в этот раз министр ошибся: Варенников недолго терпел словоблудие Горбачёва
– Запись встречи имеется?
Разведчик тут же выдернул из папки тонкую подшивку качественной финской бумаги, и протянул её Председателю. Тот быстро пробежался глазами по тексту – и «вернулся на лицо» контрагента.
– Достойное поведение… Но у меня есть вопрос: в какой мере Варенников – наш человек?
Разведчик не стал ни картинно задумываться, ни дипломатично откашливаться в кулак: вопрос явно не застал его врасплох.
– Варенников – честный, грамотный советский генерал, товарищ Председатель. Но на прямой разговор с ним наши люди ещё не выходили. Так, что пока мы используем его принципиальность «втёмную». Хотя генерал явно догадывается о том, что он – не «один в поле воин».
– Это – хорошо, – одобрительно кивнул головой Председатель. – Хорошо, что он случайно затесался в компанию ГКЧП. Ведь наши планы насчёт этих «деятелей» не изменились»?
– Никак нет, товарищ Председатель: «каждому – по трудам его».
– Вот и доложи о том, что там они «натрудили», – усмехнулся Председатель. – О Горбачёве, как я полагаю – всё?
– Почти, товарищ Председатель.
«Разведчик» опять не воспользовался лежащей перед ним «шпаргалкой».
– К тому, что вся его деятельность сводится к ничегонеделанию, то есть, к ожиданию информации из Москвы, можно добавить лишь то, что на настоящее время им – «посредством» Черняева – написано около тридцати страниц обычной горбачёвской демагогии, в которой он рассуждает об угрозе переворота и угрозах демократии.
– Ещё одна страховка?
– Другого объяснения нет.
– С текстом ознакомились выборочно? – лукаво приподнял бровь Председатель.
Чекист усмехнулся.
– Целиком. «Михал Сергеич» очень любит перечитывать вслух «свои труды». Причём, раздувает его не столько авторским тщеславием, сколько восторгом от масштабности своей персоны.
Секунд пять докладчик и Председателя «смеялись в рамках дозволенного»: молча кривили щеками. Первым, как и «положено уставом», «вернулся к лицу» Председатель.
– Ладно, хватит о нём. Что – по ГКЧП?
– Товарищ Председатель, сегодня уже можно сделать окончательный вывод о полной неготовности ГКЧП к захвату власти… или к восстановлению законности – кому как больше нравится… Ни одна из частей, намеченных к вводу в Москву, не контролируется людьми ГКЧП. Больше того: мы имеет основания утверждать то, что в решающий момент не только ни один танк: ни один карабин не выстрелит по приказу Кремля.
– А по приказу Ельцина?
Лицо докладчика немедленно «покрылось налётом» иронии.
– Об этом, если позволите, товарищ Председатель – чуть позже… Дальше: в распоряжении ГКЧП нет ни одного верного командира. Даже Карпухин – командир «Альфы» – и тот не рвётся «участвовать в братоубийственной войне». ВДВ без приказа Грачёва и Лебедя работать не станут – а приказа не будет: оба генерала – на стороне Ельцина. К «показателям боеготовности» ГКЧП надо обязательно добавить ещё два фактора: отсутствие плана и наличие Крючкова.
Брови Председателя моментально взлетели вверх.
– Ах, всё-таки…
– Да, товарищ Председатель. Вчера нами перехвачен телефонный разговор Крючкова с Ельциным. Текст был коротким, но показательным: Крючков напросился на рандеву с Борисом Николаевичем.
– Содержание известно?
– Нет, товарищ Председатель, – виновато отвёл глаза докладчик, словно это лично он «допустил упущение». – Но после встречи с Ельциным Крючков дважды приглашал к себе Грачёва. Оба разговора нами записаны. Хотя, даже если бы у нас не было записи, показателен сам факт встречи Крючкова с Ельциным накануне объявления чрезвычайного положения.
– Согласен, – без эмоций кивнул головой Председатель. – А о чём Крючков говорил с Грачёвым?
«Отступая от устава», чекист пренебрежительно покривил щекой.
– В основном – «конспирация» из бестолковых заданий по реализации отсутствующего плана… Но один любопытный момент, всё же, был: Крючков предложил Грачёву заменить генералов Золотова и Головнёва.
– Не Калинина – а Золотова и Головнёва?!
Бровь Председателя выразительно изогнулась.
– Вот именно, товарищ Председатель: не командующего округом – а начальника штаба и заместителя! Вывод напрашивается сам собой: Калинин не рассматривается ни Крючковым, ни Ельциным в качестве угрозы «демократии».
– Мда-а…
Больше с иронией, чем с изумлением в глазах, Председатель медленно покачал головой.
– Других интересных моментов не было?
Разведчик задумываться не стал – и вместо этого быстро отыскал в папке нужную бумагу. На то, чтобы просканировать её глазами, ему потребовалось не больше десяти секунд.
– Вот, товарищ Председатель! Крючков просит Грачёва не откровенничать с генералом Агеевым, с которым они – в одной «межведомственной группе по составлению плана действий».
– Показательно, – согласился Председатель.
– И ещё: Крючков предложил Грачёву предложить Калинину… извините за громоздкую конструкцию, товарищ Председатель… ввести в Москву две дивизии: мотострелковую и воздушно-десантную. Танковые части – это, само собой. Цель…
– Спровоцировать конфликт с населением.
– Так точно, товарищ Председатель: другой и не усматривается. Нам стал известен и ещё один любопытный момент: Грачёв с Калининым договорились о том, что скорость движения танков при вхождении в город и непосредственно в городе не должна превышать пяти километров!
– На параде и то идут быстрее, – хмыкнул Председатель.
– Вот именно! А тут ещё всем экипажам приказано останавливаться на светофорах и строго соблюдать ПДД! Комедия, товарищ Председатель! И ведь так и будет! Это – не шуточки!
Разведчик перестал улыбаться.
– Факт тесного сотрудничества Крючкова с Ельциным подтверждается и перехваченным телефонным разговором Грачёва, в котором тот, докладывая Ельцину, хвалит Крючкова за решение вопроса о вводе танков в Москву. Ельцин «в ответном слове» подтвердил факт, но на свой лад: мол, это я ему приказал – а он, молодец, выполнил. Кстати, Крючков получил – через Грачёва – задание Ельцина спровоцировать Язова на введение в Москве комендантского часа.
– Почему «спровоцировать»?
– Разрешите? – приподнял руку с зажатым в ней карандашом зам по обороне, известный в «Организации» под псевдонимом «Армеец».
– Да?
– Потому что, товарищ Председатель, это – невыполнимо. Для обеспечения комендантского часа в Москве требуется не меньше пяти дивизий и двух недель подготовки.
– Значит – очередная провокация?
– С целью вызвать недовольство жителей, товарищ Председатель.
– Тогда – вопрос к вам обоим.
Председатель по очереди обошёл глазами лица подчинённых.
– Язов пойдёт на введение комендантского часа?
«Чекист» глазами переключил вопрос на армейца – но тот (вопрос) тут же вернулся адресату. «Я возвращаю Ваш портрет» не смутил чекиста.
– Товарищ Председатель, я не слишком хорошо знаю Язова, но я хорошо знаю Крючкова. Поэтому отвечу прямо: Крючкову даже не придётся много стараться.
– Настолько безволен Язов?! – усмехнулся Председатель.
– Дело не в Язове, а в Крючкове, – не усмехнулся «Чекист». – В ГКЧП, как говорится, «каждая собака» знает, кто есть ху. Номинальное председательствование Янаева никого не вводит в заблуждение. Кстати, товарищ Председатель, лидерство Крючкова, пусть и не оформленное «законодательно», вполне устраивает членов ГКЧП.
– «Вот приедет барин – барин нас рассудит»?
– Именно, товарищ Председатель. ГКЧП – тот редкий случай, когда никто не рвётся в вожди, уступая эту сомнительную честь любому желающему. При таких обстоятельствах Крючкову нет альтернативы, хотя бы формальной. И это позволяет Владимиру Александровичу скрыть истинную причину своей активности: в отличие от коллег по ГКЧП, он – не баран на бойне, который обречённо ждёт конца. Неформальное лидерство в ГКЧП – часть плана Крючкова, согласованного последовательно с Горбачёвым и Ельциным. Только показная активность «во имя ЧП» позволяет Крючкову решить задачи, стоящие или поставленные перед ним. Цель у него – одна: выйти из этой смуты с минимальными потерями, а буде возможно – и с капиталом.
Председатель медленно посверлил взглядом «тугоплавкого» и «легированного» «Чекиста» – и не слишком мажорно покачал головой.
– Значит, ты уверен в том, что не ошибаешься насчёт Крючкова…
Многоточие в голосе Председателя наглядно свидетельствовало о том, что это – больше, чем вопрос: это – сомнение. И разведчик не замедлил ни с пониманием, ни с реакцией: его нижняя челюсть отвисла явно не по сценарию.
– Не понял…
– Объясню. Что, если все шаги Крючкова, которые мы принимаем за чистую монету – только игра? Хитрая, сложная, многоходовая – но игра? Что, если это – маневры, которыми он только запутывает противника?
– Но – зачем?! – непритворно удивился «Чекист».
– «Элементарно, Ватсон»: чтобы усыпить бдительность врага. Чтобы заставить его сделать ошибки.
– Какие?
– Например: уверовать в лёгкую победу, а потому и особенно не напрягаться.
Разведчик оперативно наморщил лоб – и тут же с сомнением покачал головой.
– Возрази! – не стал «душить оппозицию в зародыше» Председатель.
– ГКЧП тоже не особенно напрягается, товарищ Председатель. Правда, в победу там не верят… Но Вашу мысль я понял…
«Чекист» хладнокровно взглянул в глаза опасности – «в лице» Председателя.
– Вы исходите из того, что, отрабатывая «слугой всех господ», Крючков, на самом деле, старается для ГКЧП… У меня тоже была такая мысль. Но она исчезла сразу же, как только я сопоставил выгоды Ельцина и соответственно ГКЧП от действий Крючкова.
«Чекист» с сожалением развёл руками.
– Выгоды – несопоставимы, товарищ Председатель. Точнее: выгодополучатель – лишь один: Борис Николаевич. А Комитету действиями Крючкова наносится только ущерб. Причём, это – не блошиные укусы: Крючков де-факто обезоруживает ГКЧП… даже вооружая его. Вся его якобы активность – это цепь непрерывных провокаций, имеющих целью «подставить» ГКЧП так, чтобы он уже не смог вывернуться. Крючков хочет замарать ГКЧП армией и кровью, и при этом заставить всех его членов дрожать от страха уже от одной только мысли, что им придётся брать на себя ответственность за принятие решений. А пока они принимают его решения – все, каких он добивался. Те же, что ещё не приняты, будут приняты – в этом, зная настырность Владимира Александровича, можно не сомневаться.
– Эх, его бы таланты – да на доброе дело! – вздохнул «Армеец». «Чекист» отреагировал моментально.
– Ошибаешься, брат. Да, как и многие «профессиональные царедворцы», Крючков – талантливый интриган. Без этого жизнь «при дворе» невозможна. Но этим его таланты и исчерпываются: ведь он – интриган-разрушитель. На созидание он не способен. Он – не вождь: он – баран-провокатор, который ведёт отару на бойню. Согласись: «небольшая» – но разница.
«Армеец» обезоруживающе улыбнулся – и развёл руками: сдаюсь, мол.
– Ну, что ж: принято.
Словно утверждая приговор, Председатель тяжело опустил ладонь на дубовую столешницу.
– Я нарочно вызвал тебя на спор: из-за червяка сомнения в душе… А, может, то была надежда…
Осторожно поглядывая на Председателя, «Чекист» откашлялся.
– Позвольте – на полную откровенность, товарищ Председатель?
– Не только позволю – но и потребую.
– Спасибо. Тогда я – «сразу в лоб»: то, что не оправдались Ваши надежды – это очень хорошо. Судьба ГКЧП решена для всех – и она не может быть пересмотрена даже для одного члена. Хорошо, что Крючков оказался «Иудой» и «засланным казачком» в одном лице. В противном случае, нам пришлось бы принимать тяжёлое решение: исключения… исключены… Вы сами как-то ссылались на американский детектив, кажется, «Открытие сезона». Там, если помните, один «американский товарищ» решил отомстить высокопоставленным охотникам, у которых была забава: охотиться на живых людей. Одной из их жертв оказалась жена этого «товарища». Он выследил их, всё приготовил, дождался, когда они прямо на улице выберут себе «дичь», вывезут её на пленэр – и уже «на охоте» всех троих и приговорил.
«Чекист» сделал выразительную паузу.
– К чему я это говорю? Если бы «охотники» не подстрелили «дичь», мстителю пришлось бы сделать это за них. Да – невинные жертвы, но свидетелей не должно было остаться! Так – и у нас: даже будь Крючков «правильным товарищем», мы не могли бы сделать для него исключения. Всех – так всех! ГКЧП, как тот Карфаген, «должен быть разрушен»!
Председатель в знак согласия молча смежил веки – и повернулся к «Армейцу».
– Что – у тебя? Меня, прежде всего, интересуют данные по готовности «демократов»?
Утомившийся ожиданием своей очереди, «Армеец» моментально «перестал отсутствовать». Но штатской суеты за этим не последовало: на приём к Председателю члены Совета, да и все остальные члены «Организации», приходили в степени готовности не меньшей, чем сталинские наркомы – к Иосифу Виссарионовичу. «Э-э-э» и «М-м-м» исключались априори.
– Новость первая, товарищ Председатель: Грачёв договорился с Шапошниковым бомбить двумя самолётами Кремль и ГКЧП в случае, если в этом возникнет необходимость. Два фронтовых бомбардировщика Су-24 с аэродрома в Кубинке уже готовы к работе. Новость вторая: через Крючкова Шапошников отказался давать вертолёты для высадки на крышу Белого дома.
– Кто-то собрался высаживаться?! – непритворно удивился Председатель.
– Передовой отряд сто третьей дивизии ВДВ, товарищ Председатель. Не по плану ГКЧП… отсутствующему в природе: по другому плану, «узкого профиля». Его разработали генералы Министерства обороны, КГБ и МВД Ачалов, Грушко, Агеев и Варенников совместно с командирами подразделений «Альфа» и «Вымпел» Карпухиным и Бесковым соответственно.
«Армеец» сделал паузу, во время которой болезненно дёрнул щекой.
– К сожалению, к разработке плана примазались сторонники Ельцина Лебедь и Громов. Разумеется, в штабе Ельцина план тут же стал «секретом Полишинеля». По заданию Ельцина, Лебедь, Громов и «приданные» им в помощь Грачёв и Иваненко усиленно обрабатывают Карпухина и Бескова в духе установки «народ и армия – едины». Чем закончится эта миротворческая инициатива, догадаться нетрудно. Отказ Шапошникова – «первая ласточка»…
Вновь не переменившись в лице – спокойном и бесстрастном – Председатель легонько прошёлся пальцами по столешнице. На пару мгновений он даже отлучился взглядом за окно. Но, даже пожелай того «гости», они физически не успели бы расслабиться: Председатель уже «заходил» на докладчика с очередным вопросом.
– Кто из Главкомов родов войск безусловно поддерживает Ельцина?
Предваряя ответ, «Армеец» лаконично прочистил горло.
– Я бы сформулировал вопрос иначе, товарищ Председатель: кто из Главкомов не поддержит ГКЧП?
– Годится. И кто же это?
– По нашей информации, кроме Главкома авиации Шапошникова, не поддержат ГКЧП Главком РВСН генерал армии Максимов, и с большой долей вероятности – Главком ВМФ адмирал флота Чернавин. Никакой политики, товарищ Председатель: старички всего лишь не хотят осложнять себе жизнь перед пенсией. Тем более что обоим им «дышат в спину» относительно молодые сменщики: тот же адмирал Феликс Громов, пока командующий Северным флотом. Ельцин, разумеется, предпочтёт людей, не «замаравших» себя сотрудничеством с Горбачёвым.
– Но ГКЧП от этого не легче.
– Не легче, – вздохнул «Армеец», и тут же иронически покривил щекой. – Хотя этому ГКЧП ни от чего не легче. Даже бремя власти им – в тягость.
– Ты прав, – лаконично кивнул головой Председатель. – Что – по Ленинграду?
– То же, что и по Москве, товарищ Председатель.
«Армеец» огорчённо махнул рукой.
– Все расчёты – наобум Лазаря. Всё отдано на откуп командующему Ленинградским округом генерал-полковнику Самсонову. А это – очень хитрый дядя, куда хитрее Калинина. По нашим данным – непосредственно «из логова врага», что в «колыбели революции» – Самсонов и не собирается вводить танки непосредственно в город. Будет только демонстрация на окраинах и в пригородах. Специфическая, такая, демонстрация: не силы – для устрашения «демократии», а чтобы «замазать глаза» членам ГКЧП. Так сказать: «бальзам на раны» московских товарищей. Генерал будет якобы сомневаться, якобы проявлять нерешительность и якобы даже метаться между чувством долга и гражданина – но всё это будет спектакль. Нам доподлинно известно, что людьми Ельцина с Самсоновым уже ведётся активная профилактическая работа.
«Армеец» «поставил точку» голосом – и «в ожидании приговора» верноподданно уставился на Председателя. Тот медленно пожевал губами, словно те тоже участвовали в процессе размышлений. Наконец, усвоив информацию, он всё с тем же бесстрастным лицом «вернулся» к докладчику.
– И каким будет твоё заключение?
– ГКЧП обречён, товарищ Председатель!
«Армеец» выпалил «приговор» с такой готовностью и скорострельностью, словно не только ждал именно этого вопроса, но и заждался его.
– «ГКЧП обречён»… – эхом отозвался Председатель. В его глазах мелькнули озорные искорки. – И наш святой долг: помочь ему… в этом…
