Kitabı oku: «Наивный мангуст», sayfa 5
А я, мужчина в расцвете лет, занимаюсь пчеловодством, продаю мёд и получаю большую пенсию. Накапливаю капиталы. Зачем мне всё это? Я боец невидимого фронта, моя жизнь – борьба, я сотрудник самой сильной спецслужбы мира. И должен вариться в этом котле, сражаться за свою Родину на дальних подступах к её границам. Это моё предназначение, мой путь. И если я погибну за отчизну, я погибну с радостью и улыбкой на устах. Мне не нужны звания и награды, я просто хочу снова встать в строй таких же солдат нашей отчизны, как ты. Понимаешь, это в моём сердце. Одно меня только волнует, я уйду туда незаметно для всех, – он понизил голос. – Дильбар не будет знать. Она будет страдать и плакать. Прошу тебя, поддержи её. – Он замолчал и задумался. – Не бросай её, пройдёт какое-то время, скажи ей, чтобы выходила замуж.
Лицо Наркисова словно окаменело. Это было лицо бойца, жёсткого и бескомпромиссного, который знал, на что он идёт. Какой силой воли надо было обладать, чтобы сказать эти слова. Оставить любимую жену, детей, родной очаг и уйти навсегда.
– Исаак Керимович, нельзя же так. Стоит ли платить такую несопоставимую ни с чем плату за право быть в системе. Семья – это святое. Дело от этого не умрёт, есть много талантливых сотрудников.
– Ты понимаешь, Семён, есть ещё честь офицера. И не простого, а контрразведки. Моя офицерская честь поругана. И любая плата за то, чтобы она снова засверкала, как клинок кинжала, не будет большой.
В гостиной раздавался весёлый женский смех и воркующая узбекская речь. Дильбар с Асмирой и Динорой накрывали на стол. Семён подошёл к Аману:
– Скажи, брат, что ты сказал Асмире на узбекском, когда я сделал ей предложение?
Аман улыбнулся.
– Я сказал, что душа Семёна – драгоценный алмаз, не упусти, Асмира, бери его.
– Спасибо, брат.
Семён обнял Амана. Стол был накрыт, всех пригласили к столу. Здесь правил бал ароматный узбекский плов, было много других блюд. Но Семён запомнил только те, которыми угощала его Асмира.
Они сидели на стульях рядом, и она ухаживала за ним. И плов, и каурма, и самса, и шербет – всё было вкусно. Голубой виноград, зелёный виноград, фиолетовый виноград из нежных рук Асмиры таял как мёд во рту. Они обменивались взглядами, она опускала густые ресницы и снова поднимала глаза на статного красавца. Дотронулась пальцами до всё ещё заметной красной полоски от удара на щеке. Внимательно посмотрела ему в глаза. Он улыбнулся, но ничего не сказал. Мужчины выпили белого холодного вина, женщины пили чай. Если бы этот день длился вечно, то Семёну и Асмире всё равно бы его не хватило. Но девушкам пора было уезжать. Семён дал Асмире номер телефона квартиры Иван Ивановича и сказал, чтобы она звонила Любови Ивановне каждый день и передавала новости для Семёна. Договорились о том, что Асмира сообщит родителям, что дала согласие Семёну выйти за него замуж после прихода свахи. На прощанье Семён взял руку Асмиры и поцеловал её тонкие пальцы.
– Можно я буду называть тебя Ася, – спросил он.
Она покраснела и кивнула головой.
В понедельник Семён позвонил Комиссарову и попросил организовать ему встречу со свахой. Начальник школы разрешил лейтенанту отлучаться в город в свободное от занятий время. На следующий день он уже звонил в двери по указанному адресу. Кто-то внимательно изучал его через дверной глазок. А потом раздался молодой женский голос с приятным акцентом:
– Это вы, Семён?
Двери открылись. На пороге квартиры стояла высокая статная женщина, немного полноватая, одетая в зелёный бархатный халат до пят, платок на голове завязан в виде чалмы. Миловидное круглое лицо излучало радушие, словно она встречала дорогого и близкого человека.
– Здравствуй, наш орёл, Семён, победитель. Какой красавец, не мудрено, что узбекские девушки в таких героев влюбляются. А рост, а стать, одно слово, советский офицер. Сама бы влюбилась, если бы была молода. Проходи, попьём чай, поговорим. За тебя такие большие люди просят, что ты, видно, не простой человек. Меня зовут Фархунда, можешь по-русски звать тётя Фрося.
Они сели за стол в большой комнате, где стоял небольшой телевизор. На полу лежал богатый ковёр с затейливым арабским рисунком, ковры висели и на стенах гостиной. Узоры и цветы ковров были перед глазами повсюду, создавая впечатление, что человек попал в сказочную шкатулку.
Фархунда поставила на стол два небольших белых фарфоровых чайника, домашнее печенье и дыню. Семён рассказал свахе о своих родителях, которых уже не было на этом свете, о том, что служить он будет на Дальнем Востоке. Что уже сообщил по месту своей будущей службы, что приедет с женой, и ему будет предоставлена благоустроенная квартира.
– Значит, ты, Семён, не сын генерала. Хотя за тебя генералы просят. Родители невесты люди знатные по восточным меркам и хотят своей дочери жениха ровню по положению в обществе. Такие есть и сватаются, но они избалованные дети, ещё не мужчины, играют друг с другом в игры, кто главнее. Они не принесут счастья нашей принцессе Асмире. Как это объяснить её родителям, чтобы они поверили. Трудная задача.
– Тётя Фрося, вы великолепный психолог, красивая и умная женщина, у вас получится.
Фархунда довольно улыбнулась.
– Спасибо, офицер, язык твой, что мёд. Приятные слова приятно слышать. Такой жених и нужен нашей невесте. Скажи, ты встречался с Асмирой, поговорили? Спросил её, пойдёт ли за тебя замуж?
– Встречался, я ей сделал предложение, и она согласилась.
Фархунда округлила глаза:
– Сразу сделал предложение, и она сразу согласилась. Что делается! Сколько раз вы встречались и говорили? Ты любишь её?
– Два раза, один раз случайно. А потом я сумел пригласить её на свидание. Признался в любви и сделал предложение.
– Ох, два раза, два раза! Ты офицер, ты победитель! – удивлялась сваха. – Асмира готова с тобой уехать?
– Да, готова, она согласна. У нас будет дружная семья.
– Как я рада за тебя, Семён, эта девушка принесёт тебе счастье. Береги её, но как уговорить её родителей?
– Говорите прямо, что Асмира будет счастлива со мной, у них будут хорошие внуки. Что я буду заботливым мужем и защитником. Но не говорите о том, что она дала согласие выйти за меня замуж. Она скажет это сама родителям после вашего визита к ним.
– Да, это восток. Нельзя, чтобы родители ничего не знали о согласии дочери, а я поставила их перед фактом. Есть один серьёзный момент, который нам надо с тобой обсудить. Это «никах», знаешь, что это?
Семён покачал головой.
– Это обряд венчания, его проводит имам. А потом молодые едут в ЗАГС. Этот обряд очень важен для родителей невесты. Его делают даже дети правительственных работников. Хотя, конечно, не афишируют. Ты атеист, по-другому и не может быть. Но твоя невеста мусульманка, знаешь это?
– Да, знаю, – Семён вздохнул. – Если Асмира захочет, я буду с ней венчаться.
– Вот это хорошо. Я к родителям невесты пойду не с пустыми руками. Но разрешено ли это исламом и захочет ли имам читать вам «никах»? Ислам же ты не примешь? Кстати, с тебя я брать ничего не буду за свою работу. Потому что мне уже заплатили. Я очень заинтересована не подвести твоих друзей и тебя. И ещё помочь Асмире, не буду объяснять почему, сам потом поймёшь. Я буду у твоих будущих родственников через несколько дней. Позвонишь мне, – сваха протянула лейтенанту записку с номером телефона.
По разрешению начальника школы Семён с Аманом начали сдавать экзамены досрочно. Семён занимался с Аманом по специальным дисциплинам, и тот, несмотря на прогнозы других курсантов, сдавал экзамены на хорошо. Семён написал и сдал рефераты. Оставался экзамен по научному коммунизму. Аман предупредил, что принимать экзамен будет преподаватель полковник, казах по национальности, с ним надо быть осторожным. И то ли в шутку, то ли всерьёз сказал, что он его родственник. На экзамене попался вопрос о национальной политике, проводимой в стране И.В. Сталиным в годы его правления. Семён все предыдущие экзамены сдал на «отлично».
Получать по научному коммунизму четвёрку не хотелось, хотя этот предмет для него большого значения не имел. Поэтому он решил быть осторожным с этим преподавателем. За столом в аудитории сидел седой полковник с грозными мохнатыми бровями и суровым лицом и внимательно изучал зачётку Семёна.
– Сейчас на официальном уровне принято считать, что национальная политика, проводившаяся в СССР Сталиным, была неверной, – начал свой ответ лейтенант, внимательно наблюдая за полковником. Тот нахмурил брови и остановил его недовольным голосом:
– А вы, как считаете?
Это был сложный момент. Лейтенант должен служить партии, значит, придерживаться официальной версии. Но Семён думал, что национальная политика Сталина была во многом верной. «Была не была, скажу правду», – подумал он.
– Я считаю, что в своей основе национальная политика, проводимая Сталиным, была верной, – выражение лица преподавателя смягчилось.
– Не только в своей основе, но и вся национальная политика товарища Сталина была верной. Посмотрите, как хорошо стали жить национальные республики при советской власти.
– За правильное понимание сути вопроса и проявленную смелость ставлю вам «отлично». А в отношении официальной трактовки Москвой данного вопроса, это пройдёт, и всё станет на свои места.
Вечерами Семён звонил на квартиру Ивана Ивановича, отвечала ему Любовь Ивановна. Передавала приветы от Асмиры, у неё всё хорошо, скучает, мечтает о встрече, но пока это невозможно. Потом Асмира сообщила, что была сваха, родители встретили её очень радушно, но положительно ответа не дали, но и туфли свахи носками на выход не поставили. Договорились, что сваха через несколько дней придёт ещё раз. Сейчас отец и мать совещаются, а потом будут говорить с Асмирой. Тревожное и радостное ожидание охватило Семёна. Как он хотел, чтобы они с Асмирой были вместе, чтобы она стала его женой! «Скоро это свершится. Ему дадут отпуск на свадьбу. После свадьбы они поедут в Самарканд, Бухару, потом в горы. Будут путешествовать, полетят в Москву, Ленинград. А потом домой на Дальний Восток», – думал Семён. Но на следующий день Асмира не позвонила. Любовь Ивановна по его просьбе от имени подруги вечером позвонила ей домой, ответила бабушка и сказала, что Асмиры нет дома. «Где же она может быть вечером, если не дома»? – думал Семён. Прошёл ещё один день, Асмира не звонила Любови Ивановне. Никто не ответил и на звонок Любови Ивановны Асмире домой. Семён пошёл в университет, нашёл подругу Асмиры Динору. Она сказала, что уже два дня Асмира на занятия не приходит. Лейтенант позвонил Комиссарову, но того не оказалось на месте. На следующее утро он дозвонился до Комиссарова, рассказал о сватовстве и исчезновении Асмиры. Семён попросил помочь установить, где находится его невеста. Комиссаров был удручён.
– Не знаю, говорят одна беда не приходит. Я только что от жены Наркисова Дильбар, ей очень тяжело. Вчера похоронили Исаака Керимовича. Дильбар так страдает, очень жалко, прекрасный был человек.
Семён не знал, что сказать. Это был удар такой силы, что всё в его душе перевернулось. Слёзы навернулись на глаза, и он не мог удержаться. Они полились против его воли.
– Как, как это могло случится? – сквозь сдерживаемые рыдания прокричал он. – Исаак Керимович был совершенно здоров.
– Крепись, лейтенант. Авария, страшная авария. Его сбил грузовик. Ничего не вернёшь. А тебе я постараюсь помочь. Навести Дильбар, поддержи её.
Всё перемешалось в голове Семёна. «Асмира, где она, что с ней случилось? Наркисов, страшная смерть настигла этого великого воина. Почему всё в одночасье обрушилось. Зачем эти беды, почему»? – думал лейтенант. Он ушёл за школу по беговой дорожке и сел на ещё тёплый, нагретый солнцем, бордюр. Южные сумерки быстро превращались в ночь. Такая же ночь отчаянья навалилась на его душу. Он обхватил голову руками и раскачивался в такт одной мысли: «Почему, почему…?» На его плечо легла рука.
– Семён, я тебя везде ищу. Что случилось, брат?
Это был Аман. Семён встал и обнял его, сдерживая рыдания:
– Исаак Керимович погиб, и Асмира пропала.
Глава 8
К Дильбар они поехали вместе с Аманом на следующий день. Во дворе дома, где жил Наркисов, плакали женщины. Над входной дверью квартиры был установлен портрет Исаака Керимовича в траурной рамке. Он встречал грустным и внимательным взглядом всех входящих в квартиру людей. Двери открыла незнакомая женщина. В гостиной находились ещё люди, родственники. Заплаканные дочь и сын Исаака Керимовича, погодки, восемнадцати и девятнадцати лет ходили по квартире. Дильбар была в спальне. Она отослала женщину, которая сидела рядом с ней на стуле. И они остались втроём, Аман тактично стоял позади Семёна. Лицо Дильбар осунулось, появились морщины, чёрные глаза окаймляли большие чёрные круги. Распущенные чёрные волосы тронула ранняя седина. Дильбар поднялась с кровати и с плачем припала к груди Семёна. Он выразил свои соболезнования.
– Нет больше нашего Исаака. Он так вас любил, так тепло о вас рассказывал, восхищался вашей молодостью и задором. Почему его убили, зачем? Кому он помешал?
Семён, как умел, утешал её. А потом спросил:
– Дильбар-ханум, почему вы говорите, что его убили? Ведь всё было не так, его сбила машина.
– Его никак не могла сбить машина, потому что он сам был в машине, и она целая. Он не должен был выходить из машины в том месте, где погиб. И потом он такой сильный, он бы отскочил. Он ехал на рынок. Его застрелили, поэтому мне не дали посмотреть на него. Говорят, что он сильно изуродован. Я с ним не попрощалась, не поцеловала его лоб, его руки. Когда нас пригласили в мечеть, гассал уже сделал обёртывание тела лифофой. И на ней выступила кровь. Я не увидела лица Исаака, – Дильбар разразилась рыданиями. – Я тебя прошу, я умоляю тебя, Семён, езжай на кладбище и положи Исааку в могилу вот эту шкатулку. Не открывай её, положи, тогда сердце моё успокоится. Пожалуйста, прошу тебя, сделай это. Бери Исаака машину и поезжайте с Аманом, вас никто не остановит, вы сотрудники. Лопаты возьмёте в гараже, ты сильный, Семён, справитесь вдвоём. Не надо, чтобы кто-то знал ещё, что могилу раскапывали.
Дильбар передала Семёну небольшую коробочку. Это было непостижимо – раскопать свежую могилу. Семён молчал, не зная, что ответить. Вмешался Аман:
– Дильбар-ханум, Исаак Керимович уже похоронен, нельзя тревожить покойника. Это запрещено законами шариата и нашими законами.
Дильбар ещё громче заплакала:
– Не отговаривай меня, никто не хочет мне помочь, вы как будто сговорились. Если ты, Семён, любил и уважал Исаака Керимовича, то сделаешь это, – строго проговорила Дильбар.
Выбора не было. Он был, но не для Семёна.
– Давайте ключи от машины, – сказал он и посмотрел на Амана, на лице которого отразилась растерянность.
Лейтенанты подъехали к кладбищу, когда солнце приближалось к горизонту. Струйки раскалённого воздуха уже не поднимались от иссохшей земли, приближалась середина осени. На горизонте в лучах опускающегося за землю уставшего солнца хорошо были видны розовые облака. В небольшой мечети посередине кладбища они нашли сторожа. Он с тревожным любопытством смотрел на Амана, который нёс лопаты, завёрнутые в мешок. Аман что-то сказал ему на узбекском языке и дал денег. Сторож взял деньги и, не оборачиваясь, быстро ушёл за мечеть. Лейтенанты подошли к могиле Наркисова, на ней простой надгробный камень, фамилия, имя, отчество и надпись: «Инна лилляхи уа инна иляйхи роджиун». Аман положил мешок на землю и сказал:
– Исаак Керимович похоронен по мусульманскому обычаю. На камне надпись: «Все мы принадлежим Богу и возвращаемся к Нему». Дильбар сокрушалась, что гассал, человек, проводивший омовение покойного, обернул его в саван – это три слоя ткани, вначале длинная рубаха «камис», потом ткань «изор», а потом полотняная ткань «лифофа», раньше времени. И родственники увидели только завёрнутое в ткань тело. Семён, неужели мы будем разворачивать ткань, и осматривать тело покойного. Этого делать нельзя ни в коем случае. У нас на это нет санкции.
В это время раздался свист. Семён обернулся, метрах в десяти от них, прислонившись к стволу толстой чинары, стоял человек. Он показывал знаками, чтобы Семён подошёл к нему. Семён попросил Амана подождать и пошёл к незнакомцу. Пока он шёл, тот скрылся за стволами деревьев. Семён нашёл его в тени чинары. Человек был одет в рабочую одежду, на голове грязная панама, похож на землекопа, который копает могилы.
– Здравствуйте, Семён, я догадываюсь, зачем вы сюда пришли, но не надо этого делать. Зачем вам попадать в сводку, скоро окончание учёбы. Вам нужно иметь чистое личное дело.
Лейтенант был так озабочен предстоящим раскапыванием могилы, что сразу не обратил особого внимания на какого-то рабочего. После его слов он словно прозрел:
– Это ты, наш объект на ученьях. Что ты здесь делаешь?
– А ты не догадываешься? И меня не узнал, значит, счёт у нас с тобой один – один, согласен? – улыбнулся незнакомец.
– Согласен, – вздохнул Семён.
– Тогда быстро уходите отсюда! Пока я добрый. Скажешь своему другу, что сейчас на могилу придёт человек читать молитвы.
Семён вздрогнул и натянуто улыбнулся:
– Спасибо, друг. До свидания.
– Валяйте.
Лейтенант повернулся, чтобы идти к Аману, слёзы навернулись у него на глаза. Он вдруг с ужасом понял, какая страшная тайна открылась ему. «Исаак Керимович, что же ты наделал? Как согласился на такой вариант? Зачем? Сейчас только сдержаться, только сдержаться! Чтобы ничего не заподозрил Аман. То, что я узнал и понял, смертельно опасно, а знать вдвоём – опасно вдвойне.
Чекист должен знать, что он не на именинах, а на самом острие борьбы. Беспощадной и бесчеловечной, и он не может её отменить. Он обязан выполнять приказы и побеждать, несмотря ни на что! Так говорил Исаак Керимович».
Подойдя к Аману, Семён заговорил первым, чтобы его опередить:
– Пошли, уходим отсюда, сейчас придёт какой-то человек читать молитвы. Я не знаю, что я скажу Дильбар-ханум.
– Это «талким» – человек будет читать такие молитвы, чтобы Исаака Керимовича принял Бог. А сейчас вечереет, пока вернёмся к Дильбар, будет ночь. Поставим машину в гараж, я зайду к ней, оставлю ключи и скажу, что ты придёшь завтра. Завтра вернёшься на кладбище и закопаешь шкатулку на могиле.
Утро вечера мудренее. Когда на следующее утро Семён позвонил Дильбар, ответила её дочь, она сообщила, что мать увезли к себе родственники, так как она плохо себя чувствует. Семён занялся поиском своей любимой Асмиры.
О ней не было никакой информации. Комиссаров лишь сообщил, что она заболела и её отправили к каким-то родственникам в Самарканд. Оттуда информация ещё не пришла. Любови Ивановне она не звонила. Семён позвонил Фархунде, она готовилась совершить второй визит в дом невесты и встретиться с родителями и родственниками. Лейтенант попросил постараться выведать у них, где находится Асмира. Что было делать, он не находил себе места. Чтобы как-то отвлечься, до изнеможения поднимал гири в спортзале, занимался карате. Остались последние учения с выездом в степь, а потом он может отправляться домой в своё подразделение. Ночью приснился сон, Исаак Керимович просил у него прощения: «Ты спас меня, Семён, в варьете от «фотографа» и помог мне вернуться на службу. Спасибо тебе и прости меня, что принёс тебе неприятности. Мы с тобой ещё встретимся».
А потом приснилась Асмира, она плакала, просила Семёна, чтобы он освободил её. «Ты хорошо подумай и скоро меня найдёшь, вспомни слово, которое было очень важным для тебя недавно. Там рядом с ним твоя Асмира».
Семён проснулся в холодном поту, было пять часов утра. Что это за сон, может быть вещий, хотя в такую ерунду он не верит. Но помимо своей воли стал лихорадочно вспоминать, что за слово было важным для него недавно. Вспомнил свою встречу с Асмирой до мельчайших подробностей, разговоры с друзьями, с Наркисовым, с начальником школы и Комисаровым, но не нашёл в памяти заветного слова, которое было для него особенно важным и указывало местонахождение невесты. Образ Асмиры стоял перед глазами, он чувствовал её страдания, понимал, что она думает о нём, и не мог ничем ей помочь. Это была тяжёлая пытка. Так шли минута за минутой, час за часом. Он звонил Любови Ивановне, звонил Комиссарову, всё было безрезультатно. Прошёл ещё день, потом беспокойная, бессонная ночь и ещё день. Семён ждал вечера, когда вернётся от родителей Асмиры сваха Фархунда. Аман, как мог, поддерживал его, пытаясь отвлечь от переживаний и мрачных мыслей.
Семён сидел в кресле в вестибюле и поглядывал на часы. Потом решительно встал и пошёл к входной двери. Аман последовал за ним. У телефонных автоматов никого не было. Семён набрал номер квартиры Фархунды, она ответила не сразу.
– Здравствуй, офицер, – услышал он голос с приятным акцентом. – Устала я сегодня, все наши хлопоты оказались напрасны. Родители говорят, что дочь у них больна и не может жить в другом климате. И вас не обвенчает имам, так как ты не мусульманин. По твоей особой просьбе тоже ничего не узнала. – Она замолчала, потом продолжила: – Правда, слышала слова из телефонного разговора: «У гостиницы «Дустлик» повернёшь направо», – больше ничего.
«Дустлик» – это пароль, который назвал объект, когда я его зафиксировал на ученьях, – мелькнуло в голове у Семёна. – Это и есть важное для меня слово. Что творится со мной и моей головой не пойму»!
Он быстро заговорил в трубку телефона:
– Фархунда-ханум, позвоните, пожалуйста, своим знакомым свахам или ещё кому-то, спросите у них о родителях Асмиры. Есть ли у них квартира, дом, вообще, жильё в районе гостиницы «Дустлик».
– Ты, думаешь, это относится к нашей голубке. А что? Всё может быть, узнаю, позвони через час.
Весь час Семён ходил по дорожке вокруг школы. За ним в двух метрах, как привязанный, шёл Аман. Ночь щедро рассыпала чёрный бархат, и вокруг потемнело за несколько минут. Но прохлада не пришла, жара сжимало тело, теснила грудь, подогревала и без того горячую кровь. Шаг за шагом время тянется медленно. И одно страстное желание, надежда, не оставляющая ни на минуту. «Найдись милая, где ты, Асмира»?!
Всё, час прошёл, Семён бегом направился к автоматам.
– Ты всё же счастливый офицер, – услышал он голос Фархунды в трубке, как и я, счастливая, имя у меня такое. В районе гостиницы «Дуйстлик» проживает родственница родителей Асмиры. Живёт одна, одинокая. Вот адрес, запиши.
– Спасибо, Фархунда-ханум, вы спасли мне жизнь. Рахмат, Фархунда-ханум.
Теперь у Семёна был адрес, надо было ехать. Он почти не сомневался, что Асмира находится там и каким-то непостижимым образом передала ему свои мысли. Но откуда она узнала, что слово «дружба», а на узбекском «дустлик», было важным для него? Их души были вместе и знали уже всё друг о друге.
Семён был офицером и почти готовым контрразведчиком и должен мыслить, как он. Это лейтенант уже усвоил. Освободить Асмиру из плена, а то, что она лишена свободы, в этом он был уверен, будет непросто. Пленение человека предполагает его охрану. Значит надо думать и лучше вдвоём. Семён рассказал Аману о состоявшемся телефонном разговоре со свахой.
– Надо надевать форму, брать машину у Рафика и ехать по указанному адресу, – предложил Аман.
– С машиной понятно, она нужна, чтобы быстрее увезти Асмиру, а зачем форма?
– Хозяйка квартиры – одинокая женщина, для неё мы можем быть сотрудниками милиции. Она всё равно не поймёт, кто мы. А как иначе мы попадём в квартиру? Потом на машине мы отвезём Асмиру к твоим друзьям, к Любови Ивановне, например.
– Да, правильно, я сейчас ей позвоню.
Семён позвонил Любови Ивановне и договорился, чтобы Асмира на некоторое время остановилась у неё. Потом лейтенант пошёл к дежурному по школе и попросил срочно связаться с начальником. Кратко объяснил полковнику ситуацию и попросил разрешение на увольнение. Начальник дал разрешение. Рафик повёз их на машине сам, они немного поплутали по улицам, но нашли указанный адрес. Это был стандартный панельный пятиэтажный дом с высоким цокольным этажом. Квартира находилась на первом этаже. В окне, выходящем во двор, горел свет. Аман позвонил, представился участковым милиции и попросил хозяйку открыть двери для проверки документов. Та через двери ответила:
– Товарищ, милиционер, я не могу открыть двери, у меня нет ключа. Нас закрыли родственники и уехали. Они будут только завтра после обеда.
Семён шепнул Аману, чтобы тот задержал хозяйку, поговорил с ней, а сам выскочил во двор, взобрался на выступ цоколя дома и заглянул в окно. Это было окно кухни, в ней никого не было. Семён постучал в окно, ещё раз и ещё. В дверном проёме появилась его Асмира. Она была одета в лёгкий розовый халат и тапочки, в руках держала тетрадку. Лицо бледное, усталое. Он прижался к стеклу лбом и ещё раз несильно постучал по стеклу. Она медленно пошла к окну, вглядываясь в его лицо, со света его было трудно узнать. Потом выронила тетрадь, подбежала к окну и тоже прижалась лицом к стеклу и поцеловала стекло. Но это был настоящий поцелуй, предназначенный для него, Семёна. Их первый поцелуй, который он запомнит на всю жизнь. Асмира пыталась открыть рамы, но они были старые и не поддавались. Наконец, внутренняя рама открылась, а наружная вросла в подоконник намертво. Семён надавил на неё снаружи, стекло треснуло и одна створка открылась. Асмира не отрываясь смотрела на него, радость и счастье отражалось в её прекрасных глазах.,
– В квартире есть телефон? – спросил Семён.
– Есть, только тётушка выкрутила микрофон из трубки.
– Ты можешь ножницами перерезать провод, чтобы было незаметно, где обрыв, а потом я тебя заберу через окно.
– Я поняла, конечно, сделаю. Подожди меня, я сейчас возьму вещи.
Асмира скрылась в квартире. Буквально через три минуты она уже была у окна с большой сумкой. Семён принял сумку, соскочил с цоколя и поставил её на землю. Потом Асмира забралась на подоконник и села на него ногами на улицу. Семён стоял внизу, протянув руки вверх к Асмире.
– Прыгай, моя ласточка, – ласково позвал он. Она зажмурила глаза и прыгнула. Он поймал на лету этот нежный, невинный цветок с ароматом восточной розы, сделал шаг назад и остановился, крепко держа в объятиях свою драгоценность.
– Я тяжёлая? – спросила она.
– Нет, ты лёгкий ветерок, залетевший в мою душу.
Он прикоснулся губами к её щеке, а потом к губам. Она на мгновенье прижалась к ним и тотчас отпрянула. Он опустил её и за руку повёл к машине, неся тяжёлую сумку.
– Ты так быстро собралась, буквально за пару минут. Как ты успела? – поинтересовался Семён.
– У меня всё уже было собрано несколько дней назад, когда я хотела убежать из дома. После визита свахи я говорила с родителями о нас, но они отказали мне. Я собрала вещи, документы. Но не успела, с этой сумкой меня и привезли к тёте. Я её не распаковывала, ждала тебя.
Они подошли к машине, Семён посадил Асмиру в машину и пошёл за Аманом. Подойдя к окну, он закрыл створку. Аман уже устал расспрашивать тётю Асмиры о соседях, подозрительных жильцах и так далее. Он с облегчением встретил Семёна и сказал своей собеседнице через дверь, что завтра он обязательно придёт и лично познакомится с такой хорошей женщиной.
Все сели в машину и по тихому ночному Ташкенту поехали на квартиру к Любови Ивановне. Иван Иванович был в длительном отъезде, рыбачил на сибирских реках, и она с радостью приняла красивую и скромную девушку.
– Что мы теперь будем делать, Семён? – спросила Асмира.
– Я договорюсь, и мы поедем в ЗАГС.
– А венчаться? Вначале мы должны повенчаться, ты обещал родителям через сваху.
– Обещание я своё сдержу, если это важно для тебя. Но я не мусульманин и вообще неверующий человек, нас могут и не повенчать.
– Такие случаи бывают, я думаю, препятствия будут.
Они уединились в комнате. Семён обнял Асмиру, чтобы поцеловать. Она упёрлась тонкими ладонями в его грудь.
– У меня нет опыта, я стесняюсь это делать. Может, что-то не так и кружится голова.
– Здесь опыт не нужен, гораздо лучше, когда его нет, – говорил Семён, нежно целуя Асмиру.
Она прижалась к нему и заплакала.
– Как я боялась, что больше не увижу тебя, что ты меня не найдёшь. Я всё время днём и ночью молилась Аллаху. И просила тебя, чтобы ты нашёл меня. Я указывала тебе дорогу, где я нахожусь.
– Ты не поверишь, но только поэтому я тебя и нашёл. Ты мне приснилась и сказала, чтобы я вспомнил важное для меня слово. Это слово оказалось названием гостиницы «Дустлик». Оно действительно было для меня важным в один из моментов службы. А сейчас важно вдвойне, так как я благодаря ему, что нашёл тебя.
– Это не случайность, Семён, нам помог Всевышний. Ты моя судьба. И как, оказывается, чудесно целоваться.
– Ты, что целуешься в первый раз? – удивился Семён.
– Да, в первый и больше никогда, ни с кем кроме тебя, целоваться не буду.
– Неужели? Ловлю на слове, – рассмеялся Семён.
Асмира грустно посмотрела на него глазами полными слёз.
– Можешь улыбаться, но я это точно знаю, – сказала девушка, потом неожиданно закрыла руками лицо и заплакала. Семён обнял её.
– Что это с тобой, не бойся, всё уже закончилось, всё будет хорошо. Я тебя не дам в обиду, – успокаивал её Семён.
– У меня тяжёлое предчувствие, что-то случится, я так боюсь, – и она зарыдала.
Семён долго успокаивал Асмиру, вытирал ей слёзы, обнимал. Наконец, рыдания стихли.
– Я очень боялась, завтра должен был приехать Абдурашид, тётка оставила бы меня с ним наедине и ушла. А он способен на всё, ничего не боится, у него отец генерал. Я бы погибла, меня бы не было, если бы не ты.
Она обвила его шею своими горячими руками и прижалась влажным лицом к его горячим губам.
Семён попросил Асмиру никуда не выходить из квартиры и не звонить по телефону ни родственникам, ни подругам, иначе могут определить её телефон. Любови Ивановне он вкратце поведал историю с бегством Асмиры.
Семён с помощью Амана и его друзей нашёл имама, но тот не согласился обвенчать его с Асмирой. Сваха Фархунда все равно купила Асмире национальное свадебное платье, а Семёну халат, тюбетейку и всё остальное, предназначенное для венчания. В ЗАГСе назначили регистрацию через четыре дня. А потом в одном из ресторанов планировалось провести свадьбу, пригласить подруг невесты, друзей Семёна из школы, Комиссарова, начальника школы, Любовь Ивановну, сваху Фархунду. Своих родителей и родственников Асмира решила не приглашать, а только передать через тётю всем подарки, которые купил Семён. Матери Асмиры он купил богатый золотой гарнитур, а отцу достал через ребят дефицитный японский магнитофон. А вечером Семён хотел улететь с молодой женой в Москву, а потом оттуда в Ленинград, показать жене сердце и душу большой страны, сходить в театры, на концерты, ВДНХ, музеи, осмотреть исторические памятники.
