«60-е. Мир советского человека» kitabından alıntılar, sayfa 3
Но переломным можно считать 1965 год, отмеченный двумя принципиальными событиями: создание Всероссийского общества охраны памятников культуры и грандиозное празднование 70-летия Сергея Есенина, еще недавно приравниваемого к Вертинскому. Именно тогда на обложках популярных журналов появились монастыри; в газетах – статьи о пряниках и прялках, истории о том, как Ротшильда потряс Суздаль; в стихах замелькали находки из словаря Даля: бочаги, криницы, мокреть; вошли в моду Глебы, Кириллы, Иваны; кружным путем через парижский Дом Диора возвратились женские сапоги и шубы; в ресторанах вместо профитролей подавали расстегаи; в центральной печати появились очерки будущего крупнейшего деревенщика Валентина Распутина.
У клоунов есть два амплуа – белые и рыжие. По сути дела, все политические и общественные фигуры – это белые клоуны: расчетливые лицедеи, меняющие маски по сценарию и жестко запрограммированные правилами игры. Хрущев же выступал в другом жанре, раскрыв мощный потенциал «рыжего». Неуправляемость, непредсказуемость, анархия – все то, что до испуга смешит детей в рыжих клоунах, – в полной мере проявилось на международной арене. Наделенный даром импровизации, взрывной, артистичный, талантливый во всех своих благих и безумных делах – Хрущев был великим рыжим клоуном, повергающим страну и мир в смех, отвращение, гнев, восторг.
инерция разогнавшейся истории, которая неслась, как курица с отрубленной головой
Русских встретила в Праге не столько ненависть,сколько ирония,сарказм,презрение: -Слон не может растоптать иголку!Чем больше танк,тем меньше мозг; Пролетарии всех стран,соединяйтесь- а не то мы убьем вас!
Бронзовому Яну Гусу милосердно надели повязку на глаза. Случайно обвалившийся мост назвали "Мостом советско-чехословацкой дружбы"...
Советская история обошлась без потерянного поколения: поколению не дали потеряться. Ветеранов приспособили к делу.
Говорят, что когда история не развивается, она длится.
День за днем мы уминали сырую и фальшивую реальность, словно рыхлый снег в твердый снежок, которым можно разбить матовое стекло, заслонявшее прошлое.
Когда не от чего отлынивать, свобода обременительна, день бесконечен, и водка не лезет.
...Жизнь на войне – это путь к смерти. Впрочем, как и жизнь без войны. Но фронт даёт перспективное сокращение этого обычно неблизкого пути.
Отсутствие парламента и унитаза не унижало человека, знакомого с Достоевским и Бердяевым.
