Kitabı oku: «Ивановы страдания»

Посвящается

Разлюбезной жене Светлане

и милым моему сердцу друзьям

Ивану и Рае Антоненко

Вступление.

Ох, не времечко, не время.

Былью бередить народ.

Враз, гляди, проломят темя,

За правдивый оборот.

Обойдёшься с кем не лестно,

Упекут навечно в глушь.

Сказка тем и интересна –

Молоти любую чушь.

Можно гнусно выражаться

И устраивать бардак.

Да и как тут обижаться,

Ежли сказочник – дурак!

Дураку закон не писан,

Так что дайте только срок,

Каждый в сказочке описан

Будет с головы до ног.

Ой, Рассеюшка, Рассея!

Покосившийся плетень.

Кто, да чем тебя не сеял,

А растёт одна лишь хрень.

То ли сглаз, какой в народе,

То ли порча? Не пойму!

И народец умный, вроде,

А живёт не по уму!

Раньше как? Трудись на славу,

Да не покладая рук!

А теперича халяву

Полюбили все вокруг.

Кто попортил наше племя?

То ль кислотные дожди,

То ль неправедное время,

То ль беспутные вожди?

Может быть канцерогены,

Да безмерное питьё

Погубили наши гены,

Испоганили житьё.

Где душевность? Где культура?

Под хвостом они у пса!

Что взамен? Взамен халтура,

Шоу-бизнес, да попса.

Всё в мечтах об изобилии

Мы проводим битый час.

А вот Боженьку забыли,

Вот и он забыл о нас.

Я же, не поддавшись лени,

Весь в смирении и любви,

Припадаю на колени:

«Господи, благослови!

Всё, Владыка, в твоей воле,

Пособи же мне в одном –

Написать смешней о боли

И больнее о смешном».

Страдание первое

Велика моя держава,

Широка моя страна.

Сверху вниз, да слева вправо

Не измерить ни хрена.

Да и надо ль её мерить,

Всё равно ведь не обнять.

Нам в Рассею нужно верить,

Раз уж не дано понять.

Разудалые просторы,

Злато нив, да синь озёр,

Солнцем залитые боры,

Пики величавых гор.

Всем богата мать-землица.

Всем горазда угодить.

Тут бы в пору расселиться,

Да детишек наплодить.

Отчего не жить народу

Припеваючи в стране?

Но народ от года к году

То в похмелье, то в овне.

Вот в такой стране прекрасной,

В лучшей, так сказать, из стран,

Незаслуженно несчастный

Жил певец Иван Дюран.

Ликом не благообразен,

Статью же не обделён.

Словом, и не безобразен,

Но и не Ален Делон.

Волос тёмный, нос нормальный

Без горбинки, не кривой.

Лоб высокий, взгляд нахальный,

Подбородок волевой.

Уроженец Волго-Вятский,

Неприученный грустить,

Он умел по-залихватски

Песни петь, да водку пить.

Ловко шпарить на баяне

Научил его отец,

Сам не ведая, что в Ване

Спит недюжинный певец.

Вроде бы и голос слабый,

Но он так им подвывал,

Что растроганные бабы

Шли за ним на сеновал.

Мужики за это били,

Но не сильно – музыкант!

Так, по своему, любили

Ванькин певческий талант.

Ведь никто не мог, хоть тресни,

Окончательно понять,

Как вот так, простою песней

Прямо до нутра пронять.

Душу вынуть без остатка,

Развернуть, потом свернуть.

Чтоб могла душа-загадка

Посмеяться и всплакнуть.

Свадьба или новоселье,

Новый чин, иль юбилей,

Всюду слышно сквозь веселье:

«Ванька, пой!», да «Ванька, пей!»

Так и спился бы, бедняга,

Весь бы выгорел дотла.

Почитая, почти что, брага

В жилах Ванькиных текла.

На удачу, не иначе,

Когда был певец не пьян,

Встретился ему казачий,

Но без войска, атаман.

Он и сам порою смело

Рвал меха, да мял лады.

Пел истошно, то и дело

Добавляя: «Ёхайды!»

Внешне, вроде, полный дурень,

Но внутри большой хитрец.

Он образовал свой курень

В стольном городе – Москвец!

Кем в столице атаманил

Атаман, Иван не знал.

Но, видать, была в кармане

Атамановом казна.

Что там деньги. Вот искусство

Атаман ценил всерьёз.

Не скрывая в тайне чувства,

Не стесняясь горьких слёз,

Поднимал он рюмку с водкой

За талант, само собой.

Да орал лужёной глоткой:

«Ванька, пей!», да «Ванька, пой!»

Взяв с утра опохмелиться

Пару ящичков пивца,

Атаман повёз в столицу

Волго-вятского певца.

Опохмел – святое дело.

Сам себе сказав: «Держись!»,

Наш герой легко и смело,

Зачеркнул былую жизнь.

После выпитого пива

Жизнь казалась хороша.

И в мечтах неслась красиво

Похмелённая душа.

Не приемля, что бывает

Иногда всё вкривь, да вкось.

Душу русскую ласкает

Непременное «авось».

Сладится, авось, срастётся,

Всё, что раньше не срослось.

Вряд ли посильней найдётся

Вера, нашего «авось»!

Проскользнула иномарка

Сквозь еловые столбы…

Задремал Иван, подарка

Ожидая от судьбы.

Эх, судьба, судьба-злодейка

Объегорит, как пить дать.

По всему видать – еврейка.

Стерва – по всему видать.

Человеческая доля

Извернулась крендельком.

Где встречают хлебом с солью,

Где увесистым пинком.

Где – перинка, где – ухабы!

Не уйти нам от судьбы.

Кабы ведать! Знать бы кабы!

Словом, кабы, да кабы.

Поскакала жизнь людская

Скособоченным мячом…

Ванька спал, слюну пуская

Атаману на плечо.

Страдание второе

Стольный град гудел, как улей,

Надрывая голоса.

Телебашни, как ходули

Утонули в небесах.

Затхлым духом обдавая,

Звонкой денежке взамен,

Поглощал людей, зевая,

Жадный Метрополитен.

Пухли улицы, бульвары,

Словно вены на ногах.

Транспорт всякий: новый, старый

Тарахтел, гудел и пах.

В этом смрадном изобилье

Злобно зыркал красный глаз,

Тормозя автомобили

Много, много, много раз!

Смог кривил прохожих лица,

Отравляя суть вещей.

В общем, пучило столицу,

Как от прошлогодних щей.

Да и шутка ли, народу

Сколь наехало сюда.

Да в столице столько сроду

Не бывало никогда.

Украинцы, молдаване,

Уроженцы южных гор,

Средней Азии дехкане –

Все на шапочный разбор.

Прут из Дальнего Востока,

Так, что удержать нельзя,

Нескончаемым потоком

Узкоглазые друзья.

Все они, как говорится,

Что там истину скрывать,

Будут искренне трудиться –

Торговать, да воровать!

От такой крутой закваски

Только клизмою спасать.

Запашок, не то, что в сказке…

В триллере не описать.

Кто квашню на тесто ставил

Вспоминать какой расчёт?

Как гласит одно из правил:

Кто поставил, тот печёт.

Покупай народец смело

Пирожки за полцены.

А кому, какое дело,

Чем они начинены!?

Пирожок – сытнее фруктов,

Обязательный продукт.

Что с того, что из продукта

Мясо внаглую крадут?

Без разбору человеки,

Не жалеючи гроши,

Покупают чебуреки,

Уплетают беляши.

На ходу, давясь самсою

Возмутительно сырой,

Окружающей красою

Любовался наш герой.

Гулко бухало сердечко.

Ванька явно понимал,

Что, собравшись на крылечко

Покурить, попал на бал.

В окружении прохожих,

В направлении афиш,

Он шагал, слегка похожий

На матёрый русский шиш.

На афишах слева справа,

Сверху вниз и снизу вверх,

Сплошь признание и слава,

Популярность и успех.

Стать известным, знаменитым

Нам желаннее всего.

Чтоб кричали вслед: «Иди ты…

Это ж этот, как его!?»

Чтоб в кафе в спортивном зале,

Все вокруг до одного

Непременно узнавали:

«Это ж этот, как его!?»

Деньги, девочки, букеты

Опьяняющих цветов.

И журналы, и газеты:

«Вот он, как его, каков!?»

Чтобы звёздная тусовка,

Телевидение, кино.

Раз – и все наизготовку!

Слава! То-то и оно.

Слава – подлое лекарство,

С каждой дозой всё нужней.

Слава – сказочное царство,

Где ты всех царей важней.

Славу пьёшь – не видно донца.

Медных труб коварен звон.

Вот он – ТЫ, подобный солнцу!

Чемпионов чемпион!

Сладкозвучным пением славы

Ты не очень дорожи.

Слава, словно бес лукавый

У тебя ворует жизнь!

Жажда славы нас торопит

На великие дела.

Жажда славы – шило в жопе!

И морковка для осла!

Но пока Иван не ведал

Этих мудростей простых.

Он считал, что до победы

Где-то около версты.

Атаман – мужик конкретный,

Слово данное держал.

Где-то сунул незаметно,

Где-то властно поднажал.

Звякнул, встретился, уважил,

Приголубил, отодрал.

В общем, чистенько, без лажи

Увертюру он сыграл.

Подыскал «спецов» покруче,

И, как следствие, итог –

Ваньку учит самый лучший

По вокалу педагог.

Хореограф современный:

Лысый, маленький, худой.

С нейдущей откровенно

Козлетонской бородой.

Рвутся в гости с новой песней

Композитор и поэт,

Чьих имён, поди, известней

Попросту в столице нет.

Музыканты, фонограммы,

Запись в студии весь день.

Клипы, съёмки для рекламы

И подобнейшая хрень.

Начался процесс раскрутки.

У артистов и певцов,

Так же, как у проститутки –

Покажи товар лицом.

Ванька парился, старался,

Надрывался и потел:

То в шпагате разъезжался,

То до посинения пел.

Повторял одно и то же,

Если нужно по сто раз.

Стал похож на кости с кожей

Хоть те в профиль, хоть в анфас.

Глядя на такие штучки,

Атаман твердил своё:

«Ты ж совсем дойдёшь до ручки!

Трудоголик, ё-моё!»

Ванька вяло улыбался,

Да плечами пожимал:

«Да вот, малость задолбался.

Но, ей-богу, не устал.

Я хоть мелкий, но двужильный!

Да на мне пахать, пахать!»

«Всё! Кончай базар дебильный!

Завтра едем отдыхать!» –

Атаман сказал – отрезал,

Словно шашкой рубанул.

Ванька, поразмыслив трезво,

Утвердительно кивнул.

Отдыхать! Какое слово!

Мы всерьёз признать должны, –

Отдыхать всегда готово

Население страны.

Но не буднично и тихо,

Будто в тряпочку дыша,

А размашисто и лихо,

До последнего гроша.

В ресторане, где цыгане

И шампанское рекой,

Чтобы булькало в стакане,

Да гитара под рукой.

Впрочем, это раньше было.

Имидж новый на лицо:

Пепси, экстази, текила,

Голый пуп, в пупе – кольцо!

После наблюдений многих,

Я открыл одну черту:

Отдых разный, но в итоге, –

Шум в башке, сортир – во рту!

Отдых представлялся Ваньке

Приблизительно таким:

В кабаке, а лучше в баньке,

С криком: «Хорошо сидим!»

В запотевших рюмках водка…

На газетке, на столе

В масле золотом селёдка,

Предпочтительно филе.

Хруст проквашенной капустки

Звону рюмочек в ответ…

Отдых – водки и закуски

Соблюдённый паритет.

Ну, не могут наши люди,

Как в Америке гулять,

Чтоб, простите, «хе» на блюде,

Да в бокале граммов пять.

Атаман, лихой гуляка,

Водки выпить не дурак,

В этот раз решил, однако,

Отпуск провести не так.

По культурному, без спешки,

Лета выхватив кусок, –

Только пиво и орешки,

Море, солнце и песок.

Новомодные курорты

Опостылели ему.

Он решил: «Да ну их к чёрту!

Будем отдыхать в Крыму».

Ванька дальше речки Вятки

И не духом, и не сном,

Где купался без оглядки

Голозадым пацаном.

Где мечтал о дальних странах

Возле бани на дровах,

О морях и океанах,

Об открытых островах.

О сокровищах, пиратах,

Кораблях и парусах!

Жаль, что в детство нет возврата

Даже хоть на полчаса.

Говорят мечтать не вредно,

Но ничтожны и пусты

Жизни прожитые бедно –

Без полёта, без мечты!

Явный шанс увидеть море

Ванька предпочёл всему.

И возможность эта вскоре,

Вдруг, представилась ему.

Но не будем торопиться,

Рассыпая слов горох.

Спешка ведь, как говорится,

Хороша при ловле блох.

Мне же вовсе не пристало

Вторить прихоти стиха,

И скакать куда попало,

Как голодная блоха.

Для меня порядок в деле,

Слаще мёду и халвы…

Чуть, гляди, не проглядели

Окончание главы.