Kitabı oku: «Белый лист»

Yazı tipi:

Билет домой

Рассказ

– Я всегда сравнивал японские машины, желая подчеркнуть их качество, с хорошими жёнами: не изменяют, радуют своих мужчин, долго находятся в хорошем физическом состоянии. Но и их меняют! Такова жизнь, брат!

– Когда шестидесятилетний фермер берёт в жены молодую официантку из соседнего бара, все вокруг называют его дураком… Так называемый “кризис среднего возраста”, Глебушка, случается от безделья, избытка “бабла” и собственной глупости. Юлька-то приезжая?

Они сидели за столиком в модном ресторане, в центре Москвы. Их женщины отошли “припудрить носики”. Ночная заснеженная Москва куда-то мчалась и сверкала за окнами.

– Да погоди ты! Понимаешь, Иван, что-то стало не так. Мужчине ведь хочется, чтобы на него смотрели снизу вверх. Хочется кого-то удивлять. А на тебя смотрят как на привычную вещь, как на домашние тапочки… Спокойно, конечно, и комфортно, но…

– Так у тебя с Юлькой всё серьёзно?

– Боюсь сглазить. Чувствую себя на двадцать пять. Мне кажется, я ей нравлюсь. Распишемся, наверно.

– А Наталья как?

– Ты знаешь – спокойно! Мне как-то не по себе! И смотрит так сочувственно… Меня это даже злить стало!

– Да любит она тебя, дурака… Но мой совет – не торопись! И не забывай, что ещё древние говаривали: “Бойтесь приезжих, дары приносящих! ”.

– Ладно. Давай за нас!

Они чокнулись бокалами и выпили.

Вернулись женщины. Они о чём-то оживлённо разговаривали. Рядом с супругой Ивана, Юлия показалась Глебу стройным экзотическим цветком.

Этот день успешного предпринимателя Глеба Чибисова начинался как всегда. Плотно позавтракав, он садился в свою машину и к десяти обычно добирался на работу в своё издательство. Дела шли неплохо. Несмотря на “толкотню” на рынке и происки конкурентов, бизнес расширялся. Его доля в предприятии позволяла ему жить безбедно, но оставлять кресло главного редактора он не хотел. Боязно было “отдать вожжи” в чужие руки. Он любил своё дело. Любил заведённый ритм жизни и круг общения. Издательство “Глобиус” было в надёжных руках. Пакет изданий был расписан. Авторы толпились с предложениями.

В машине негромко звучало радио.

– …известный режиссёр Фёдор Кондарчук… – Он уловил прозвучавший из динамиков голос диктора и увеличил громкость на автомагнитоле.

В своё время в самом начале им здорово помог, ныне ставший культовым, режиссёр Кондарчук. Глеб всегда об этом помнил и подчёркнуто сердечно приветствовал этого деятеля кинематографии при встречах на московских тусовках. Случая хоть чем-то вернуть “долг” не представлялось.

Последние несколько месяцев его закружил роман с Юлией. В свои сорок пять его, как, наверное, любого мужика, успешного в делах, радовало внимание молодой, красивой женщины. Первые пару месяцев они занимались любовью в любых подходящих для этого местах. Это было главным смыслом того времени.

С прежней супругой Натальей они прожили больше двадцати лет. Глеб оставил ей квартиру в Сокольниках. Развод ещё не был оформлен, и они изредка перезванивались по необходимости. Их сын Данила уже второй год обучался в закрытой школе в Швейцарии. На каникулы он должен был приехать в августе. Раньше времени о происходящем между ними Глеб и Наталья решили ему ничего не говорить.

С Юлией он проводил много времени. Вместе они обустраивали его новую квартиру в центре, бывали в кино и ресторанах. Всё вроде бы было хорошо, но в последнее время в душе у Глеба завёлся какой-то маленький червячок. Ему, как человеку, тесно связанному с литературным творчеством, непроизвольно резали ухо любые “хромые” обороты речи. Неправильное применение иностранных слов вызывало зубную боль. За это, кстати, поплатилась местом его первая секретарша.

Поначалу он относился к “этому” у Юлии так, как относятся взрослые к проявлениям детской непосредственности. Затем стали выясняться удивительные провалы в её познаниях об окружающем мире. Первая волна любовной лихорадки закончилась, и зашевелился тот самый червячок. Раньше Чибисов не очень задумывался о молодом поколении и возрастной разнице в двадцать лет. И вот теперь эта молодость лежала в его постели. Высоцкого она не слушала…

После очередного занятия любовью в его гостиной перед камином, они в блаженной истоме валялись на ковре, глядя на огонь.

– Ты словно Гектор, а я Андромеда…

– Что-что? Ты, наверно, хотела сказать Андромаха?

– Ну, милый, не придирайся… Разве это так важно?

И действительно, в первое время это было не важно.

Сегодня на утро было запланировано несколько встреч с прозаиками. А пока перед ним лежала, давно ожидавшая прочтения, рукопись с рассказами. Фамилия автора ему ничего не говорила, кроме того, что, кажется, ещё Наталья пыталась обратить на этого автора его внимание. Он отложил в сторону туго скреплённую пачку листов. Читать не хотелось. Он уставился в окно, созерцая белые крыши домов.

Кондарчук позвонил ему на мобильный после обеда, когда он уже был на рабочем месте – у себя в кабинете.

– Привет, Глебушка! Вот проезжаю мимо твоего логова. Решил заскочить. Ты на месте? Принимаешь ещё старых знакомых? Или держишь в приёмной?

– Ну что за вопросы, Фёдор Сергеевич! Обижаешь. Жду!

Он встречал Кондарчука у дверей офиса. Они пожали друг другу руки. Прошли к нему в кабинет.

– Давай-ка без “Сергеевичей”, попроще!

– Кофе? Чай?

– Кофе чёрный, если можно.

– Что привело к нашему порогу?

– Ах вы, москвичи неверующие! Везде-то вы подвохи видите! Да просто так заехал.

Фёдор повернулся к окну и задержал взгляд на веренице автомобилей, движущихся по Тверской улице.

– Исписались ныне сценаристы… Чем, думаю, чёрт не шутит, может и из вашего очага какая искра вылетит! У вас же тут склад идей!

Из приоткрытой форточки неожиданно подул ветерок, зашелестев страницами лежавшей на краю стола рукописи.

– А что это у тебя? – Кондарчук взял в руки отложенную Глебом аккуратную кипу листов.

Чибисов не успел ответить – вдруг ожил селектор. По прямой связи вызвала секретарша.

– Глеб Валентинович, вас срочно просит перезвонить Берсенев. Как обычно ему на мобильный.

– Буквально одну минуту, Фёдор, извините… Может, ещё кофе?

Вернувшись в кабинет через пару минут, Глеб застал Кондарчука увлечённо читающим тот же сборник рассказов.

Они перекинулись ещё парой фраз. Затем гость, поглядев на часы, заторопился:

– Ну ладно, мне пора. Ты позволишь мне это почитать? Заберу с собой.

– Ради бога! Рад хоть чем-то быть тебе полезным.

Он проводил гостя до дверей лифта, и они попрощались.

Через день раздался звонок от Кондарчука.

– Привет Глебу Чибисову!

– Здравствуй, Фёдор!

– Слушай, я тут вычитал кое-что у твоего автора. Ты мне можешь его организовать для встречи?

– Проскурин, кажется? Да не вопрос! Сделаю что смогу. Постараюсь вызвонить в ближайшее время.

– Ну и ладушки! Бывай!

Трубку по указанному писателем номеру никто не брал, и Чибисов решил заехать к нему домой. В бумагах был указан адрес в ближайшем Подмосковье, который удачно совпадал с направлением, по которому он ездил к себе на дачу.

Предварительно посмотрев карту в интернете, он быстро нашёл указанный дом в посёлке Кузменково. Развернув свой “Крузер”, он перешёл через улицу и вошёл в небольшой двор через незапертую калитку.

Собачья будка казалась необитаемой. Входная дверь обычного одноэтажного, обложенного красным кирпичом дома оказалась не запертой. Приоткрыв её, он крикнул вовнутрь:

– Есть кто-нибудь? Хозяева! – В прихожую, куда он вошёл, еле доносились звуки радио, работавшего в доме. Он прошёл дальше.

И только войдя в освещённую гостиную и затворив за собой дверь, он увидел ноги человека, лежащего на полу справа за столом. Глеб сделал ещё два шага вперёд и остолбенело остановился; перед ним, неловко подвернув под себя руку, в луже крови лежал мужчина. Кровь уже успела растечься большой лужей из-под тела, распростёртого перед ним. На спине, одетой в серую толстовку, были чётко видны два пулевых отверстия. Мужчина лежал затылком к нему, но даже так было ясно – он мёртв. Несколько секунд Глебу понадобилось, чтобы прийти в себя. Сердце бешено колотилось в груди.

Он почему-то медленно повернулся и направился к выходу, с досадой отметив, что наследил своими ботинками на светло-коричневом полу.

Открыв дверь из прихожей на улицу, он остановился. Перед ним, загораживая вход, сидела крупная овчарка. Увидев его, она угрожающе зарычала. Дорога была закрыта. Мысли Глеба лихорадочно заработали. Он захлопнул дверь и кинулся к дальнему окну в прихожей, которое выходило прямо к калитке.

Деревянные, крашенные белой масляной краской окна не поддавались. С трудом открыв одну створку небольшого окна, он попытался вылезти наружу. Его крупное тело с трудом протискивалось в узкое пространство. Уже почти выбравшись наружу, упершись руками в снег под окном, он задел стекло каблуком. Услышав звон разбитого стекла, он ощутил, как в левую руку впился осколок. Следы крови стали отчётливо видны на снегу. Залаяла собака. Он почти бегом пошёл к машине, на ходу доставая носовой платок. Его трясло. Он сел в машину и поехал в Москву.

Вечером он долго не мог уснуть.

Утром следующего дня ему пришлось выпить несколько чашек крепкого кофе, прежде чем он пришёл в себя. Просматривая почту, Глеб обнаружил письмо от неизвестного адресанта. К нему были прикреплены несколько файлов, содержавших информацию, из которой можно было сделать однозначный вывод – убийца он, Глеб Валентинович Чибисов!

В одном из “конвертов” находилась вырезка из местной газеты с короткой новостной заметкой о произошедшем убийстве господина Проскурина. В ней был указан тот же адрес и время, совпадающее со временем визита Чибисова. В следующем файле была запись с веб-камеры, на которой отчётливо было видно, как он заглядывает в прихожую и проходит в дом. В третьем и четвёртом файлах были фото его следов, оставленных на полу в доме, и снимок капель крови на снегу под окном.

Словно приступ тошноты, Глеб испытал давно забытое чувство страха. Он постарался успокоиться, но это ему не удалось. Просмотрев всё ещё раз, перечитал послание: “Надеюсь на Ваше благоразумие и правильное понимание собственных интересов. На этот адрес Вы должны сообщить о готовности выкупить у меня эти улики. Ответ должен быть дан немедленно. В случае, если сегодня до 12-00 не будет ответа, я передаю их по назначению. Выкуп в пять миллионов рублей должен быть готов послезавтра к 18-00. Ваш доброжелатель”.

Но кто он, этот “доброжелатель”? Кто его мог подставить? В голову не приходило ничего.

Вспомнилась давняя случайная беседа со следователем прокуратуры, который в неформальной обстановке, простым языком описал “внутреннюю кухню” следственных органов, скрытую от глаз обывателя. Сколько у нас “ошибок следствия” и невинно сидящих граждан. Этот работник юстиции обыденным тоном рассказывал о “подгонке” деталей и обстоятельств уголовных дел так, словно речь шла о транспортировке бочкотары, а не о человеческих судьбах… Из задумчивости его вывели слова телеведущей, прозвучавшие с экрана панели, висящей в правом верхнем углу его кабинета. Его слух непроизвольно уловил тематику разговора собеседников на экране. Увеличив громкость, Глеб вслушался в слова.

Передача была о реформах в правоохранительных органах и, в частности, о выделении следствия в самостоятельную структуру. Приводились и обсуждались цифры негативной статистики и критерии ведения следствия, результаты скандальных дел. Участники передачи единодушно признавали крайне неудовлетворительным существующее положение в следственных органах.

Его теперь это могло коснуться непосредственно. Это уже не было “сухой статистикой”.

Представить своё существование в тюрьме он не мог. Это казалось ему загробной жизнью… Мысль об обращении в полицию отпала как-то сама собой.

Почему-то сразу с тоской вспомнилась Наталья и их последняя встреча. Вспомнился Данила. От этого засосало под ложечкой.

– Катенька, набери мне Кондарчука, пожалуйста! – произнёс он в решётку селектора.

Фёдор ответил почти сразу. Чибисов старался говорить обычным голосом.

– Привет, Глебушка! Какие новости?

– Здравствуй! Я по нашему давешнему разговору про этого автора Проскурина. Не могу его выловить! Буду продолжать и, если найду, отзвонюсь. Но думаю, что материалом можно пользоваться.

– Да я так же подумал. Ну, бывай! – Связь прервалась.

“Я согласен. Но где гарантии?” – это сообщение ушло через несколько минут на адрес неизвестного “доброжелателя”. Работой Глеб заниматься больше не мог. Он стал прикидывать: как собрать нужную сумму. Она не очень смутила его. Что-то наскребёт у себя в издательстве. Что-то до вечера успеет взять в банке экспресс-кредитом. Придётся звонить друзьям… Нужно торопиться. Времени было в обрез.

Войдя в квартиру, Глеб услышал звук включённого телевизора. Юлия смотрела какой-то фэшн-канал, сидя на диване в гостиной. Он давно сам вручил ей комплект ключей от квартиры. Она уже заняла один из шкафов под свои вещи.

На столике, перед телевизором, стояла открытая бутылка вина и бокал.

– Привет, милый! Я соскучилась… – Она обняла его и вытянула губы для поцелуя. – Что-то ты сегодня не в духе.

– Привет! Не видел тебя два дня… Ты где пропадала?

– Да так, дела-заботы… Долго рассказывать. А что за допрос?

В первый раз за всё время Глеб почувствовал раздражение в присутствии Юлии. Неожиданно подумалось: спросила бы, как дела, что ли!

Он открыл холодильник и, достав лёд, бросил его в стакан. Достал из буфета бутылку “Блэк Лэйбл”. Налив скотча до половины, сразу же выпил. Налил ещё.

– Ну, как наша поездка на Бали, милый? Ты всё распланировал? Деньги внёс? Кстати, моя хорошая подружка со своим бойфрендом тоже там будет в это время! Класс! Прямо уже хочу! Только, котик, я умоляю – отель не ниже пятёрки.

– Не только поездку, но и шубу на твой день рождения придётся отменить. Вот такие пироги…

– Как… Ты, наверно, пошутил, милый? – Её фигура неподвижно застыла посреди комнаты.

– Ничуть. У меня крупные неприятности… Если не сказать хуже. Срочно нужны деньги.

Юлия отошла к окну. Сложив на груди руки, она молча смотрела на улицу. От выпитого виски Глебу стало тепло. Напряжение спало. Он выпил ещё.

– Значит, ни дня рождения, ни поездки, ни шопинга… Время до Нового года и после – коту под хвост…

Этот вечер был первым, когда они не занимались любовью.

Утром в почте он обнаружил очередное послание от “доброжелателя”: “Умница. Я знал, что Вы себе не враг. Будьте готовы за час до указанного времени. Деньги увяжите в брикет и упакуйте в плотный полиэтиленовый пакет. Сядьте в свою машину и ждите на стоянке. Вам позвонят. Если будет обнаружен “хвост”, договорённость отменяется. За вами будет установлен контроль. Так что без глупостей. А гарантий у Вас нет”.

Весь день Чибисов занимался сбором денег. Последнюю сумму ему должны были передать завтра в обед.

Вечером, когда он ещё сидел в кабинете, позвонила Наталья. Ей нужна была доверенность на переоформление машины.

– Привет!

– Как дела, дорогой? Что такой кислый голос?

– Разве?..

– Ну, мне ли не знать! Забыть я ещё не успела… Что-то случилось?

– Да так… – неопределённо протянул Глеб. – Ты-то как? Как твои переводы?

– Всё по-прежнему… Леплю новые книги из старого импортного содержимого. Питаюсь чужими эмоциями и изливаю свои.

– Ты-то что звонишь? Родители как?

– Всё в порядке. Мне просто доверенность на машину нужна. Может быть, поменяю. Что-то она барахлить стала.

– Ладно. Не вопрос. Освобожусь на днях – перезвоню. Ну, пока!

– Пока!

На секунду ему показалось, что из трубки на него повеяло знакомым тёплым запахом их старой кухни.

Вечером в своём почтовом ящике он обнаружил комплект ключей от квартиры. Тот самый, который он давал Юлии. Её вещи из квартиры тоже исчезли. Записки не было. К своему удивлению, он ничего не почувствовал.

Уже перед сном, зайдя в ванную комнату, Чибисов в очередной раз увидел своё отражение в зеркале. Он глядел на себя, ловя виновато-ускользающий взгляд, словно пытаясь разглядеть что-то, что могло объяснить причину происходящих с ним в последнее время событий.

– Ну, что, дружок, приехали… А чего ты, собственно, ждал?

За час до условленного срока Чибисов сидел в своём “Крузере” на стоянке возле офиса. Пакет с деньгами был при нём.

Раздался звонок его мобильного. Абонент не определялся. Глеб взял трубку:

– Вас слушают!

– Трогай с места и направо по Тверской. Держи трубу при себе. Мы отслеживаем тебя по GPS. Быстро не едь. – Раздались гудки отбоя.

Глеб вёл машину по Тверской. Телефон опять зазвонил.

– Сворачивай в Старопименовский переулок.

Они гоняли его по центру Москвы кругами более часа. Очередной раз телефон зазвонил, когда он двигался по Ворсонофьевскому переулку.

– Остановись. Видишь справа зелёную урну?

– Да.

– Брось туда пакет с деньгами и быстро уезжай. До связи.

Он выполнил это указание. Больше его телефон не звонил. Отчего-то внезапно навалилась усталость. На стоянке возле офиса он остановился и долго сидел за рулём, глядя перед собой.

Наталья взяла трубку сразу, словно держала её в руке.

– Привет!

– Ты дома?

– Нет ещё. На работе, но буду через час.

– Я подъеду…

Из открытой двери квартиры потянуло знакомыми запахами. Наталья встретила его в незнакомом ему весёлом кухонном переднике.

– Проходи. Я тут котлетки жарю. Кстати, твои любимые!

Она ушла на кухню. Он разулся и молча постоял в прихожей, узнавая свою квартиру. Когда-то они долго обставляли её вместе с женой на тогдашние, ещё скудные заработки. Затем прошёл на кухню. Наталья что-то говорила, стоя у плиты спиной к нему.

– Вот всё готовлюсь в приезду Данилы… Думаю – как мы ему всё сообщим.

Глеб подошёл и обнял её сзади. Прижался, ощущая знакомые изгибы её тела и родной запах. Ему хотелось заплакать, но он не умел. Наталья замолчала и стояла не шевелясь. Запахло чем-то горелым…

Прошло несколько месяцев. Наталье Глеб не стал ничего рассказывать. Поначалу он с беспокойством ждал звонков от “доброжелателя”. Но всё заглушала радость возвращения тёплых отношений с Натальей. Не проходило сладкое ощущение нашкодившего ребёнка, которого простили не наказывая. Словно нашлось что-то утерянное. Он даже немного прибавил в весе.

Встречать Данилу в Домодедово они поехали вместе с Натальей. Разговор начали уже в машине, отъехав от здания аэропорта.

– Ну что, сынок, поздравляем с очередным прибытием на “побывку”!

– Да нет, папаня… Я – насовсем! Хороша страна Швейцария, но двух лет мне хватило за глаза!

– Что так, милый? Чем тебе Европа не угодила? – Наталья с Глебом переглянулись.

– Посмотрел я на их жизнь… Там своих “заморочек” хватает. Внешне там вроде бы всё хорошо. Но жить-то мне здесь. И именно к этой жизни я и хочу быть готов! Вы меня должны понять. Да и деньги целее будут…

– Ну, так тому и быть! А, мать?

Звонок от Кондарчука раздался в четверг вечером.

– Привет, Глебушка! Как поживаешь, книжный червь?

– Здравствуй, Федя! По-прежнему всё. Бумаги на наш век хватит!

– Пригласить тебя хочу на “прогон” моего нового малобюджетного фильма. Приходи с супругой. Ну, ты знаешь, на “Мосфильме”. Пропуска я закажу. Завтра в 18-00. Не опаздывай. Ты к этому фильму тоже отношение имеешь.

– Замётано. Завтра будем. – Последняя фраза Фёдора слегка озадачила Глеба.

В небольшом просмотровом зале им с Натальей достались места справа, в предпоследнем ряду. Действие происходило в наше время в Москве. Фильм был динамичным. Он увлёкся. Но постепенно что-то стало смутно беспокоить его. Словно кто-то снимал фильм с его участием, но без его ведома. Чибисов стал узнавать события, главным действующим лицом которых он был совсем недавно. Один к одному! Как это могло быть? Он с нетерпением ждал развязки.

– Что с тобой, Глеб? Тебе нехорошо? – что-то почувствовала и зашептала Наталья.

– Нет, милая. Всё в порядке.

Вот он входит в дом и видит труп мужчины. Выбирается через окно. Всё совпадало! Вот он бросает деньги в урну… В развязке фильма всё оказалось подстроенным. Розыгрыш! Труп – это муляж, кровь – клюквенный сок! Деньги вернули.

В зале загорелся свет. Глеб сидел, глупо улыбаясь, пока его не тронула за руку жена.

Всё встало на свои места. Члены съёмочной группы и актёры, под аплодисменты присутствующих, вышли на сцену. Чибисову показалось, что один из стоящих на сцене во втором ряду озорно подмигнул ему.

Всё закончилось. Зрители потянулись к выходу. К Чибисову подошёл улыбающийся Кондарчук.

– Ну что, братец, разреши поблагодарить тебя за услугу. Это ведь по мотивам тех рассказов, которые я как-то прихватил у тебя со стола в твоём кабинете. Разве не помнишь?

– А ведь я в них так и не заглянул… Как-нибудь я тебе разъясню, Фёдор, насколько я тебе благодарен!

– Это за что же? – Кондарчук прищурился, недоумённо улыбаясь.

– Не забери ты тогда эти бумаги у меня со стола, не произошла бы цепь событий, которая вернула меня домой. Билет стоил недёшево, но я не жалею. Но это уже сценарий другого фильма, в котoром голос за кадром мог бы сказать: “Вот вам, кстати, и за японские машины!”

17.01.14

A.И.