Kitabı oku: «Римские войны. Под знаком Марса», sayfa 3

Глава II
Война и религия в Древнем Риме

Тот, кто внимательно прочитал предыдущую главу, очевидно, понял, что отношение римлян к войне изначально определяли два главных обстоятельства. Это, во-первых, крестьянская тяга к земле, а во-вторых, стремление аристократии к славе. Война рассматривалась римлянами как своеобразное продолжение крестьянского труда (и требовала, как мы видели, типично крестьянских качеств). С другой стороны, она была делом, в котором наиболее полно может проявиться истинная доблесть тех, кто хочет прославиться и занять высокое место в римском государстве. Вместе с тем, в римском отношении к войне очень многое останется непонятным, если не разобраться в самобытных религиозных верованиях и обычаях римлян.

Из всех государств древности, пожалуй, только в Древнем Риме война и завоевания не просто сделались важнейшей целью общества, но и считались делом, одобряемым и поддерживаемым богами. Уже в ранние времена Республики цензоры, обращаясь с молитвой к богам, призывали их способствовать не только процветанию, но и расширению римского государства. Сами римляне могущество и военные успехи своего государства объясняли тем особым расположением богов, которое римский народ заслужил своей исключительной набожностью. Это убеждение высказал в одной из своих речей Цицерон: «Мы не превзошли ни испанцев своей численностью, ни галлов силой, ни пунийцев хитростью, ни греков искусствами; ни, наконец, даже италийцев и латинов внутренним и врожденным чувством любви к родине, свойственным нашему племени и стране; но благочестием, почитанием богов и мудрой уверенностью в том, что всем руководит и управляет воля богов, мы превзошли все племена и народы».

В чем же заключалось своеобразие римской религии? Какую роль религиозные представления и обряды играли на войне?

В отличие от греков, первоначально римляне не представляли своих богов в виде живых человекоподобных образов и не создали ярких мифов, рассказывающих об их происхождении и приключениях, о возникновении космоса и человека. Своеобразной мифологией римлянам служила их собственная героическая история, наполненная выдающимися деяниями во славу отечества. Долгое время в Риме образы божеств были неопределенны и их внешний облик был неизвестен, так что римляне обходились даже без статуй и других изображений своих богов. Зато божеств у римлян было неисчислимое количество. Обожествлялись не только великие силы природы, но даже такие действия и состояния, как пахота, ограждение границ, первый крик ребенка, страх, стыд, бледность и т.д. Римские боги были одухотворением всевозможных земных явлений, и обитали они повсюду: в деревьях, камнях, в источниках и рощах, в домашнем очаге и амбаре. Особыми божествами считались и умершие предки. Кроме того, у каждого человека и каждой местности, селения, реки или источника имелся свой дух-покровитель – гений. Но при этом в римской религии, в отличие от многих религий Востока, не было ничего таинственного и сверхъестественного. Она не возбуждала в людях священного трепета. От богов римляне ждали не каких-то чудес, а помощи в конкретных делах. Чтобы получить эту помощь, нужно было только тщательно выполнить все установленные обряды и принести угодные богам жертвы. Если богослужение было совершено подобающим образом, то боги, по мнению римлян, просто обязаны были помочь. Отношения между ними и верующими имели чисто деловой, договорной характер. Совершая богослужение и жертвоприношение, римлянин как бы говорил божеству: «Я даю тебе, чтобы ты дал мне».

Однако правильное обращение к божеству оказывалось отнюдь не простым делом, так как и число самих богов, и количество ситуаций, когда требовалось их участие, было очень велико. И важно было правильно выбрать, к какому богу или богине, с какими словами и обрядами и в какой момент обратиться. Даже малая ошибка могла навлечь гнев богов, нарушить то, что римляне называли «мир с богами». Поэтому в жизни римского общества огромную роль играли сведущие в этих вопросах люди – жрецы, выступавшие хранителями божественных знаний и традиций. Жрецы объединялись в «товарищества» – коллегии, заведовавшие почитанием того или иного божества либо каким-то определенным видом священнодействий.

Среди жреческих коллегий наиболее важными были коллегии понтификов, авгуров и гаруспиков, а также те, что служили высшим богам Рима – Юпитеру и Марсу. Понтифики⁵ осуществляли высший надзор за богослужениями в Риме, составляли государственный календарь, определяли надлежащие дни для обращения к богам и проведения народных собраний. Авгуры – птицегадатели – выясняли и толковали волю богов по определенным знакам, или знамениям, которыми служили атмосферные явления, полет и поведение птиц или других животных. Гаруспики предсказывали будущее по внутренностям жертвенных животных (преимущественно по печени). «Наука» предсказаний, в основном заимствованная римлянами у этрусков, имела в Риме исключительно важное значение. Любое политическое, правительственное или военное решение предварялось проведением гаданий, результаты которых толковались авгурами и гаруспиками. Эти специалисты обязательно находились в свите полководца при войске. В каждом военном лагере римлян рядом с палаткой полководца выделялось специальное место для проведения птицегаданий – авгурал. Только при благополучном исходе гаданий считалось возможным вступить в битву, провести выборы на государственные должности или проголосовать закон в народном собрании.

Понтифик

Вера в знамения потому была так сильна в римском народе, что они рассматривались как язык, которым боги общаются с людьми, предупреждая о грядущих бедствиях или одобряя принятое решение. Не случайно римские историки добросовестно перечисляют в своих трудах всевозможные знамения и предсказания, говоря о них наравне с крупными событиями в государственной жизни. Правда, некоторые знамения, упомянутые в древних преданиях, уже античным писателям казались проявлением нелепых суеверий. Современному человеку тем более трудно понять, какая воля и каким образом могла быть выражена, например, в том факте, что мыши изгрызли золото в храме Юпитера, или в том, что в Сицилии бык заговорил человеческим голосом.

Авгур с курицей

Конечно, и среди римских магистратов находились люди, открыто пренебрегавшие знаками божественной воли. Но в исторических рассказах о таких – очень немногочисленных – случаях всегда назидательно подчеркивается, что всякое нарушение указаний богов неизбежно оборачивается гибельными последствиями. Приведем несколько характерных примеров. Многие древние авторы рассказывают о консуле Клавдии Пульхре, который командовал римским флотом во время первой войны с Карфагеном. Когда накануне решающего сражения священные куры отказались клевать зерно, предвещая поражение, консул приказал выбросить их за борт, прибавив: «Не хотят есть – пускай напьются!», и дал сигнал к бою. И в этом сражении римляне потерпели сокрушительное поражение.

Другой пример относится ко Второй Пунической войне. Консул Гай Фламиний, как положено, совершал птицегадания со священными курами. Жрец, кормивший кур, видя, что у них нет аппетита, советовал перенести бой на другой день. Тогда Фламиний спросил его, а что он должен будет делать, если куры и тогда не станут клевать? Тот ответил: «Не трогаться с места». «Славное же это гадание, – заметил нетерпеливый консул, – если оно обрекает нас на бездействие и толкает в бой в зависимости от того, голодны или сыты куры». Затем Фламиний приказывает построиться в боевой порядок и следовать за ним. И тут оказалось, что знаменосец никак не может сдвинуть с места свое знамя, несмотря на то, что ему пришли на помощь многие. Фламиний, однако, пренебрег и этим. Стоит ли удивляться, что через три часа и войско его было разбито, и сам он погиб.

А вот о каком случае рассказывает древнегреческий писатель Плутарх. Когда в 223 г. до н. э. консулы Фламиний и Фурий двинулись с большим войском на галльское племя инсурбов, одна из рек в Италии потекла кровью, а в небе показалось три луны. Жрецы, наблюдавшие во время консульских выборов за полетом птиц, заявили, что провозглашение новых консулов было неправильным и сопровождалось зловещими предзнаменованиями. Поэтому сенат немедленно отправил в лагерь письмо, призывающее консулов как можно скорее вернуться и сложить с себя власть, не предпринимая никаких действий против неприятеля. Однако Фламиний, получив это письмо, распечатал его лишь после того, как вступил в сражение и разбил врага. Когда же он с богатой добычей возвратился в Рим, народ не вышел ему навстречу и за то, что консул не подчинился посланию сената, едва не отказал ему в триумфе. Но сразу после триумфа оба консула были отрешены от власти. «Вот до какой степени, – заключает Плутарх, – представляли римляне всякое дело на рассмотрение богов и даже при самых больших удачах не допускали ни малейшего пренебрежения к прорицаниям и другим обычаям, считая более полезным и важным для государства, чтобы их полководцы чтили религию, нежели побеждали врага».

Такого рода рассказы, безусловно, укрепляли веру римлян в предзнаменования. И она, несмотря ни на что, всегда оставалось серьезной и сильной. Римляне всегда твердо верили, что успех на войне обеспечивается расположением и помощью богов. Поэтому-то и нужно было безукоризненно совершать все положенные ритуалы и гадания. Но их прилежное исполнение в соответствии с древними традициями имело и чисто практическое значение, так как возбуждало воинский дух, давало солдатам веру в то, что на их стороне сражаются божественные силы.

Чтобы привлечь богов на свою сторону, римские полководцы перед выступлением в поход, а то и в разгар боя часто давали обеты, то есть обещания посвятить тому или иному божеству дары или построить в случае победы храм. Введение этого обычая, как и многих других, приписывается Ромулу. В одном ожесточенном сражении римляне дрогнули под натиском врага и обратились в бегство. Ромул, раненный камнем в голову, старался задержать бегущих и вернуть их в строй. Но вокруг него кипел настоящий водоворот бегства. И тогда римский царь простер руки к небу и взмолился Юпитеру: «Отец богов и людей, отрази врагов, освободи римлян от страха, останови постыдное бегство! А я обещаю тебе построить здесь храм». Не успел он закончить молитву, как его войско, словно услышав повеление с небес, остановилось. Отвага вновь вернулась к бегущим, и враг был оттеснен. По окончании войны Ромул, как и обещал, воздвиг на этом самом месте святилище Юпитера-Статора, т. е. «Останавливающего».

Обет Ромула повторяли потом и другие полководцы. Интересно, что победоносные римские военачальники в благодарность за помощь воздвигали храмы божествам, которые непосредственно «ведали» войнами и битвами, как, например, Марс, тот же Юпитер, Беллона (само имя этой богини, возможно, происходит от слова bellum, «война») или Фортуна – богиня удачи и судьбы, которой, как считали римляне, подвластны все дела человеческие, а дела войны всего более. Храмы посвящались также богам и богиням, казалось бы, очень далеким от военных дел, например, богине любви и красоты Венере. И чем успешнее воевали римляне, тем больше становилось в городе Риме храмов. До Второй Пунической войны (218-201 гг. до н. э.) по обетам полководцев их было выстроено около 40. И обычай этот долго сохранялся впоследствии.

Однако зависимость человека от божественных предначертаний и поддержки небожителей не исключала необходимости самому человеку проявлять свои усилия и волю. Весьма показательно, что в надписях, сделанных в честь полководцев-победителей, часто указывалось, что победа была одержана при ауспициях военачальника, его власти, его водительстве и его счастье. Ауспиции в данном случае означают право и обязанность магистрата, командовавшего войском, выяснять и исполнять божественную волю, выраженную через знамения. С точки зрения древних римлян, военачальник был всего лишь посредником между войском и богами, чью волю ему надлежало неукоснительно выполнять. Но при этом считалось, что победа одерживается под непосредственным командованием полководца, т. е. на основе его личной энергии, опыта и знаний. Вместе с тем, таланты и доблесть полководца были неразрывно связаны с его счастьем, которое представлялось римлянам особым даром. Наградить же этим даром могли только боги.

Право проведения ауспиций и других религиозных обрядов было необходимой и очень важной частью тех полномочий, которыми наделялись высшие магистраты. Жрецы, по существу, только помогали должностным лицам совершать жертвоприношения и прочие обряды. Сами жреческие должности в Риме, подобно магистратским, были выборными, хотя и занимались, как правило, пожизненно. И те, и другие должности часто совмещались, чтобы, как писал Цицерон, «одни и те же лица руководили как служением бессмертным богам, так и важнейшими государственными делами, дабы виднейшие и прославленные граждане, хорошо управляя государством, оберегали религию, а мудро истолковывая требования религии, оберегали благополучие государства».

Связь государственной политики, войны и религии наглядно проявлялась в деятельности особой коллегии жрецов фециалов. Она появилась еще при четвертом римском царе Анке Марции. Рассказывают, что едва только он взошел на престол, как соседние латины расхрабрились и сделали набег на римские земли. Когда же римляне потребовали возместить причиненный ущерб, латины дали высокомерный ответ. Они рассчитывали, что Анк Марций, подобно своему деду Нуме Помпилию, будет проводить царствование среди молитв и жертвоприношений. Но враги просчитались. Анк оказался схож нравом не только с Нумой, но и с Ромулом и решил достойно ответить на вызов соседей. Однако, чтобы установить и для войны законный порядок, Анк ввел специальные церемонии, сопровождавшие объявление войны, и поручил их исполнение жрецам-фециалам. Вот как описывает эти церемонии римский историк Тит Ливий: «Посол, придя к границам тех, от кого требуют удовлетворения, покрывает голову шерстяным покрывалом и говорит: «Внемли, Юпитер, внемлите рубежи племени такого-то (тут он называет имя); да слышит меня Вышний Закон. Я вестник всего римского народа, по праву и чести прихожу я послом, и словам моим да будет вера!» Далее он исчисляет все требуемое. Затем берет в свидетели Юпитера: «Если неправо и нечестиво требую я, чтобы эти люди и эти вещи были выданы мне, да лишишь ты меня навсегда принадлежности к моему отечеству». Если он не получает того, что требует, то по прошествии 33 дней он объявляет войну так: «Внемли, Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги небесные, и вы, земные, и вы, подземные, – внемлите! Вас я беру в свидетели тому, что этот народ (тут он называет, какой именно) нарушил право и не желает его восстановить».

Произнеся эти слова, посол возвращался в Рим для совещания. Царь (а позже высший магистрат) запрашивал мнение сенаторов. Если сенат большинством голосов высказывался за войну и это решение утверждалось народом, фециалы проводили обряд объявления войны. По обычаю, глава фециалов приносил к границам противника копье с железным наконечником и в присутствии не менее чем трех взрослых свидетелей объявлял войну, а затем бросал копье на территорию врага. Такой обряд должен был подчеркнуть справедливость войны со стороны римлян, и они неизменно его соблюдали. Правда, со временем, в результате завоеваний Рима расстояние до вражеской земли увеличилось. Быстро добраться до границ очередного противника стало очень трудно. Поэтому римляне придумали такой выход. Одному из пленных врагов они приказали купить клочок земли в Риме около храма Беллоны. Эта земля стала теперь символизировать вражескую территорию, и именно на нее главный жрец-фециал бросал свое копье, проводя обряд объявления войны.

Фециалы ведали также заключением мирных договоров, которое сопровождалось проведением соответствующих обрядов. Обряды эти, по-видимому, были очень древнего происхождения. На это указывает тот факт, что приносимого в жертву поросенка фециалы закалывали кремневым ножом. Кремень считался символом Юпитера, и обряд призван был показать, как этот бог поразит римлян, если они нарушат условия договора. При этом фециалы действовали не только как жрецы, но и как дипломаты: вели переговоры, ставили свои подписи под договорами и хранили их в своем архиве, а также следили за безопасностью иноземных послов в Риме. В своих действиях фециалы подчинялись сенату и высшим магистратам. Такого рода жрецов не было у других народов, кроме родственных римлянам латинов.

Не существовало у других народов и особых сезонных военных праздников, какие были у римлян. Большинство таких празднеств посвящались Марсу, самому древнему и самому почитаемому из италийских богов. По словам поэта Овидия, «выше всех прочих богов почитали в древности Марса: Этим воинственный люд склонность к войне показал». Марсу был посвящен первый день и первый месяц года – по старинному римскому календарю год начинался 1-го марта. Сам этот месяц получил название от имени бога. Марса римляне представляли мечущим копья охранителем стад и бойцом за граждан. Именно в марте справлялись главные военные праздники: 14-го числа – день ковки щитов; 19-го – день военной пляски на площади народных собраний, а 23-го – день освящения военных труб, который знаменовал окончательную готовность римской общины к началу войны. После этого дня римское войско выступало в очередной поход, открывая сезон войны, продолжавшийся до осени. Осенью же, 19-го октября, в честь Марса проводился еще один военный праздник – день очищения оружия. Он знаменовал завершение военных действий принесением в жертву Марсу коня.

Марс

Одним из священных животных Марса был также волк, считавшийся своего рода гербом римского государства. Главным же символом бога служило копье, хранившееся в царском дворце вместе с двенадцатью священными щитами. По преданию, один из этих щитов упал с неба и являлся залогом непобедимости римлян. Чтобы враги не могли распознать и украсть этот щит, царь Нума Помпилий приказал искусному кузнецу Маммурию изготовить одиннадцать точных копий. По традиции, полководец, отправляясь на войну, призывал Марса словами «Марс, бди!», а затем приводил в движение эти щиты и копье. Марсу служили две древнейшие жреческие коллегии. «Марсовы возжигатели» совершали обряд сжигания жертвы, а 12 салиев («прыгунов») хранили святыни Марса и, надев боевые доспехи, исполняли в его честь военные пляски и песни на весеннем празднестве. Шествие салиев должно было показать готовность римского войска к ежегодному походу.

Марс был прежде всего богом войны. Поэтому наиболее древний его храм располагался на Марсовом поле вне городских стен, так как вооруженное войско, по обычаю, не могло входить на территорию города. Дело не только в том, что в Городе действовали гражданские законы, а за его пределами – неограниченная военная власть полководца. По римским представлениям, выступая в поход, граждане превращались в воинов, которые отрекались от мирной жизни и должны были убивать, оскверняя себя жестокостью и кровопролитием. Римляне считали, что от этого осквернения нужно избавиться с помощью особых очистительных ритуалов.

Жертвоприношение быка, овцы, свиньи

Поэтому в культе Марса, как и в римской религии вообще, очень большое значение придавалось обрядам очищения. Собираясь на Марсовом поле, вооруженные граждане обращались к Марсу при обряде очищения города. Марсу посвящались также церемонии очищения коней, оружия и военных труб во время упомянутых празднеств, которыми начинался и завершался сезон военных походов. Обряд очищения сопровождал также проведение переписи населения и оценки имущества граждан. По этому случаю еще царь Сервий Туллий принес за все войско, выстроенное по центуриям, особо торжественную жертву – кабана, овцу и быка. Такая очистительная жертва называлась по-латински lustrum, и этим же словом римляне называли пятилетний срок между проведением очередного ценза.

С обрядами очищения войска связан также еще один очень интересный римский праздник, справлявшийся 1-го октября по случаю окончания летних военных действий. Он включал в себя своеобразный ритуал: вся возвращающаяся из похода армия проходила под деревянным брусом, который был перекинут через улицу и назывался «сестрин брус». О происхождении этого обряда повествует известная легенда о единоборстве трех римских братьев-близнецов Горациев и трех близнецов Куриациев из города Альба-Лонги. Согласно легенде, третий римский царь Тулл Гостилий, который воинственностью превосходил даже Ромула, начал войну с родственным народом альбанцев. Сойдясь для решающего сражения, противники, чтобы избежать общего кровопролития, договорились решить исход войны поединком лучших воинов. Римляне выставили со своей стороны братьев Горациев, а альбанское войско – Куриациев, равных им возрастом и силой. Перед боем жрецы-фециалы, проведя все положенные ритуалы, заключили договор на таких условиях: чьи бойцы победят в единоборстве, тот народ будет мирно властвовать над другим. По условному знаку на глазах у двух армий юноши сошлись в ожесточенной схватке. После упорного боя трое альбанцев были ранены, но могли еще держаться на ногах, а двое римлян погибли. Куриации, приветствуемые радостными криками сограждан, обступили последнего из Горациев. Тот, видя, что ему не справиться сразу с тремя противниками, обратился в притворное бегство. Он рассчитал, что, преследуя его, братья Куриации отстанут друг от друга, и он сможет одолеть их поодиночке. Так оно и вышло. Целый и невредимый Гораций по очереди пронзает троих противников.

Гордое победой римское войско вернулось в Рим. Первым шел герой Гораций, неся доспехи, снятые с поверженных врагов. Перед городскими воротами его встретила родная сестра, которая была невестой одного из Куриациев. Узнав среди трофеев брата плащ, вытканный ею самой для жениха, она поняла, что его нет в живых. Распустив волосы, девушка стала оплакивать своего любимого жениха. Вопли сестры так возмутили сурового брата, что он выхватил меч, на котором еще не высохла кровь побежденных неприятелей, и заколол девушку. При этом он воскликнул: «Отправляйся к жениху, презренная! Ты забыла о братьях – о мертвых и о живом, – забыла и об отечестве. Пусть так погибнет всякая римлянка, которая станет оплакивать неприятеля!»

По закону за это убийство суд должен был вынести юноше смертный приговор. Но после обращения к народу самого Горация и его отца герой был оправдан. Гораций-отец заявил, что считает свою дочь убитой по праву, а случись по-иному, он сам наказал бы сына отцовской властью. Чтобы убийство было все же искуплено, отцу повелели провести очищение сына. Совершив особые очистительные жертвоприношения, отец перекинул через улицу брус и, прикрыв юноше голову, велел ему пройти под брусом, который образовал как бы арку. Этот брус и получил название «сестрин», а прохождение под аркой стало в Риме ритуалом очищения для всего войска. Возможно, что эта простейшая арка стала прообразом тех триумфальных арок, которые впоследствии воздвигались в Риме в честь победоносных полководцев и их войск. Участвующие в триумфе солдаты, проходя под аркой, подобно Горацию, очищали себя от следов убийств и жестокостей, совершенных на войне, чтобы снова стать нормальными мирными гражданами.

Кстати сказать, и сам римский триумф (о котором мы еще будем говорить) представлял по своей сути религиозное мероприятие. Он посвящался верховному богу римской общины – Юпитеру Капитолийскому. Отправляясь на войну, римский полководец давал обеты на Капитолийском холме, где располагался главный храм Рима, посвященный Юпитеру. Возвращаясь победителем, полководец за свои успехи приносил богам благодарность от имени римского народа, наградившего его триумфом. Триумфатор въезжал в Город на колеснице, запряженной четверкой белых коней, подобных коням Юпитера и Солнца (которое тоже представлялось богом). Сам полководец был одет в пурпурную тогу с вытканными на ней золотыми звездами. Это одеяние специально для триумфа выдавалось из храмовой сокровищницы. В одной руке он держал жезл из слоновой кости, а в другой – пальмовую ветвь. Голову его украшал лавровый венок, а лицо было окрашено красной краской. Такой облик уподоблял полководца-триумфатора самому Юпитеру. За спиной триумфатора стоял раб, который держал над его головой золотой венец, также взятый из храма Юпитера. Чтобы в момент своего наивысшего торжества полководец не зазнавался, раб восклицал, обращаясь к нему: «Помни, что ты человек!», и призывал его: «Оглянись назад!». В конце триумфальной церемонии полководец возлагал золотой венец и пальмовую ветвь к статуе Юпитера, возвращал одеяние в храмовую сокровищницу и устраивал на Капитолии обрядовый пир в честь богов.

Рядовые воины перед началом триумфального шествия совершали очистительные обряды перед алтарем одного из богов, посвящали богам изображения и приносили в дар захваченное у врага вооружение. После этого воины вместе с другими участниками триумфальной церемонии совершали благодарственное жертвоприношение Юпитеру на Капитолии в присутствии сената. В честь верховного божества закалывали белых быков с вызолоченными рогами.

Юпитеру посвящались также торжественные праздничные моления в Капитолийском храме по случаю наиболее выдающихся побед римского оружия. И чем славнее была достигнутая победа, тем большее количество дней продолжалось это богослужение. Его участники надевали венки, несли в руках ветки лавра; женщины распускали волосы и ложились на землю перед изображениями богов.

Как главный бог римской мощи, побед и славы Юпитер почитался под наименованием Всеблагого Величайшего. Во все периоды истории Древнего Рима Юпитер Всеблагой Величайший выступал покровителем Римского государства. После того как на смену республиканскому строю пришла Империя, Юпитер стал покровителем правящего императора. Вполне естественно, что солдаты и ветераны императорской армии выделяли Юпитера среди прочих богов. Справляя день рождения своей воинской части, солдаты главную жертву приносили именно Юпитеру. Ежегодно 3-го января воины, по установившемуся обычаю, приносили присягу на верность императору. В этот день на плацу⁶ торжественно устанавливали новый алтарь в честь Юпитера, а старый зарывали в землю. Очевидно, это делалось для того, чтобы упрочить силу присяги, освятив ее именем самого могущественного божества.

С Юпитером была связана и главная святыня каждого римского легиона – легионный орел. Орел вообще считался птицей Юпитера и на многих монетах изображался как символ римского государства. О том, как орел стал легионным знаменем, рассказывает следующее предание. Однажды титаны, необузданные мощные божества, выступили против младшего поколения богов, возглавляемого Юпитером. Перед выступлением на битву с титанами Юпитер совершал птицегадания – ведь и боги, по мнению древних римлян и греков, были подвластны всесильной судьбе, – и именно орел явился ему в качестве знамения, став провозвестником победы. Поэтому Юпитер принял орла под свое покровительство и сделал главным знаком легиона.

Легионные орлы изображались с расправленными крыльями и изготавливались из бронзы и покрывались либо позолотой, либо серебром. Позже их стали делать из чистого золота. Потерять орла в бою считалось ни с чем не сравнимым позором. Легион, допустивший это бесчестие, распускался и прекращал свое существование. Как особые святыни почитались также значки отдельных подразделений, входивших в состав легиона. Римские солдаты верили, что военные знаки, включая легионных орлов, обладают божественной сверхъестественной сущностью, и относились к ним с огромным трепетом и любовью, окружая их таким же поклонением, как и богов. В военном лагере орел и другие знаки помещались в специальное святилище, куда ставили также статуи богов и императоров. В честь знамен совершали жертвоприношения и посвящения. В праздничные дни орла и знамена смазывали маслом и особым образом украшали, используя для этого розы. Клятва, приносимая перед военными знаменами, была равносильна клятве перед богами. День рождения легиона или воинского подразделения почитался как день рождения орла или знамен. На военные знаки крепились эмблемы воинской части и изображения тех боевых наград, которые она заслужила в сражениях и походах.

Как и в современных армиях, знамена были для римлян символами воинской чести и славы. Но их почитание в римской армии основывалось прежде всего на религиозных чувствах и представлениях. Солдатская любовь к своим знаменам и религия были неотделимы друг от друга. Священный запрет покидать знамена составлял первое требование воинского долга в Риме. В этом убеждают многие эпизоды римской военной истории. Ради сохранения своих знамен римские воины готовы были беззаветно жертвовать жизнью. Поэтому в критические моменты боя римскими командирами нередко использовался такой характерный прием: знаменосец или сам военачальник бросал знамя в гущу неприятелей или в вражеский лагерь либо же сам устремлялся вперед со знаменем в руках. И чтобы не опозориться, потеряв знамя, воины вынуждены были сражаться с отчаянной самоотверженностью. Рассказывают, что впервые такой прием использовал Сервий Туллий, сражаясь под началом царя Тарквиния против сабинян.

В Римском государстве всегда придавалось огромное значение возвращению потерянных на войне знамен. Это событие отмечалось как общегосударственное торжество. В его честь выпускались памятные монеты. А когда в 16 г.н. э. удалось отбить у германцев захваченные ими римские знамена, включая орла, в Риме была воздвигнута специальная памятная арка в честь этого события.

Очень важным событием в жизни всего войска и каждого отдельного солдата было принесение военной присяги. Она считалась священной клятвой. Давая ее, воины посвящали себя богам, прежде всего Марсу и Юпитеру, и получали с их стороны покровительство своим действиям. Торжественная клятва связывала войско с командующим страхом кары со стороны богов в случае нарушения воинского долга. Воин, нарушивший присягу, считался преступником против богов. В начале III в. до н. э., во время тяжелой войны с самнитами, был даже принят закон, по которому, если юноша не являлся на призыв полководца или дезертировал, нарушив присягу, его голова посвящалась Юпитеру. Очевидно, римляне полагали, что солдат, отказавший в повиновении командиру, оскорблял бога римской боевой славы.