Kitabı oku: «Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах», sayfa 3

Свою дурацкую кличку он получил ещё в раннем возрасте, и его давно уже никто так не называл, но мужчина нередко называл так сам себя. Просто потому, что это единственное, что осталось ему на память от счастливого детства, в котором всё было значительно проще и лучше. Но и на данный момент Шарик был счастлив. Счастлив от того, что наблюдал очень интересные и завораживающие вещи.

Он докурил, потушил пальцами сигарету и положил её в карман куртки, потом вышел из подъезда. На его счастье именно сегодня домофон не работал, иначе он вряд ли бы узнал, где именно живёт предмет его восхищения. Хотя его феноменальное чутьё могло бы выручить и на этот раз, но хорошо, что его пришлось приберечь для другого случая.

Шарик прогулочной походкой прошёлся мимо мёртвого бомжа, за которым он следил несколько часов. Тот лежал в луже собственной крови, и для Шарика это было прекрасно, несмотря на ту грязь, которую он после себя оставил. Впрочем, кровь – это единственное средство от грязи, что оставляет человечество на этой прекрасной, злобной планете.

А дождь и не думал прекращаться. Шарик, поправив капюшон, медленно направился в сторону своего дома. Его будоражил вихрь мыслей, не давая ему покоя.

Хотя этот день начинался вполне обычно – встав очень рано, он направился на работу. А работал он дворником, и уже много лет убирал несколько участков, получая дополнительную плату, работая больше нормы. У начальства он был на хорошем счету, его дворы всегда были в образцовом порядке. Лишь зимой, в сильные снегопады, ему в подчинение давали несколько помощников для уборки такой большой территории. Да и в вынужденные запои Шарик уходил редко – все его прогулы были непродолжительны и сильно на общем порядке не отражались.

В тот очередной хмурый осенний день он собрал немногочисленные остатки опавшей листвы, убрал мусор и просто бродил по своей территории, когда ближе к вечеру заметил бездомного, которого он раньше никогда не видел. Тот ковырялся в мусорных баках и весьма агрессивно общался с местным добродушным пьяницей, чуть не надавав тому тумаков за случайно брошенный в его сторону взгляд. Бездомный был пьян и постоянно поддерживал своё состояние, доставая из кармана небольшой флакон дешёвого спиртосодержащего вещества. Делая небольшие глотки, он продолжал своё путешествие по территории Шарика. За вечер он обошёл все мусорные баки ближайших к парку дворов, попутно нагло требуя у прохожих мелочи. Как ни странно, ему достаточно охотно подавали. Особенно, когда он жаловался на жизнь, рассказывая о том, что недавно вышел из тюрьмы. А в баках ничего интересного он так и не нашёл.

Свою судьбу в глазах Шарика незнакомец предрешил, нарушив чистоту одного из дворов, принадлежащих незаметному, молчаливому, но ответственному к своей работе дворнику. Наглец бросил на тротуар пустой флакон, в котором закончилось его изысканное пойло, после чего опорожнил кишечник в достаточно людном месте. Именно тогда Шарик достал из сапога складной нож и переложил его в карман, преследуя ничего не подозревающего, некогда уважаемого в узких кругах Борзого. Для алкоголика со стажем тот был достаточно активным и, возможно, мог оказать сопротивление или привлечь ненужное внимание.

Слежка затягивалась, на улице становилось холодно и сыро. Быстро стемнело. Бомж подошёл к ребятам, которые общались около круглосуточного магазинчика и пили пиво. Он попросил у них пару сигарет и мелочи. Ему не было отказано. После этого тот пошёл за хорошо одетым молодым человеком, вышедшим с большими, звенящими пакетами из подвального помещения небольшого магазинчика.

Бомж сначала грамотно держал дистанцию, но стал её стремительно сокращать, когда они вместе зашли в гаражно-сарайную зону, где случайных свидетелей в такую пору быть не должно, и их не было. Кроме Шарика.

Тот, спрятавшись в темноте подворотни, наблюдал, как парень остановился у одного из гаражей для того чтобы справить малую нужду. Дождь усилился, и бомж, осторожной, но кривой походкой незаметно подкрался к молодому человеку. Сначала он просто хотел ударить его холодным оружием, но видно понял, что хорошего удара у него не получится, поэтому просто приложил нож к горлу мужчины, который был его на пол головы выше.

Дальше произошло то, что произошло.

Потенциальная жертва оказалась не жертвой вовсе, а хладнокровным убийцей, каких Шарик никогда не видел. Резкими и точными движениями он заставил бездомного душегуба опуститься на колени молить о пощаде. Но бомж даже не успел полноценно воспользоваться случаем для слёзной мольбы о помиловании – элегантным и лёгким движением молодой человек всадил в его горло нож. По самую рукоятку.

После этого, Шарик, вместе с молодым человеком, наслаждались волшебным процессом угасания чужой никчёмной жизни. Молодой убийца не заметил его. Дальше Шарик максимально осторожно проводил своего героя до самой его квартиры – тот достаточно быстро потерял бдительность, что непростительно для такого мастера, каким он показался. Кто знает, вдруг в следующий раз на месте немощного, больного бомжа, окажется более крепкий профессиональный душегуб?

* * *

Максим несколько часов сидел перед телевизором, бесцельно переключая каналы. Его мысли были далеко, а крепкий алкогольный напиток потреблялся с достаточно высокой скоростью. Так он и уснул в кресле, когда Шарик уже давно храпел в своей маленькой однокомнатной конуре.

Прошло чуть более трёх часов, у Максима зазвенел будильник в телефоне. Парень с трудом выключил сигнал. Надо было собираться на работу.

Будильник был выключен, а в голове продолжало звенеть.

В это же самое время дворник Шарик уже подметал вверенную ему территорию от немногочисленного мусора. Дождь закончился лишь десять минут назад, и вокруг были одни лужи. Пасмурная погода предвещала новый приступ дождливости, и Шарик, в своей бодрости, спешил навести порядок до начала выпадения новых осадков. Было ещё темно и холодно, но небо уже готовилось к просветлению. Дворник находился в хорошем настроении. Теперь он знал, что на его территории живёт человек с уникальными способностями, достойный стать хорошим соперником.

Полицию Шарику пришлось вызывать самому. Раньше него никому не удалось наткнуться на труп бездомного мужчины. Полицейские приехали в течение получаса, взяли с Шарика показания, и, бегло осмотрев место происшествия, уехали, чертыхаясь на очередного «глухаря». Труп тоже достаточно быстро забрали с территории бдительного дворника. Вскоре снова начавшийся дождь окончательно перемешал всю оставшуюся кровь с грязью, и через пару часов уже ничего не напоминало о событиях, случившихся здесь прошлым поздним вечером.

* * *

Утро Максима было тяжёлым. Он налил себе в стакан немного вискаря, некоторое время смотрел на него, потом выпил. Сморщился. Выдохнул. Потом пошёл умываться.

После кратковременных водных процедур он съел упаковку активированного угля и запил всё это тёплым пивом.

Приняв холодный душ и одевшись в свежую одежду, Макс понял, что всё равно чувствует себя очень неважно и отражение в зеркале это подтверждало.

Он вызвал такси. Машина приехала быстро. На выходе из дома он прихватил с собой бутылку «Хугардена» в дорогу.

На работу он приехал почти вовремя. Спешно поздоровался с коллегами, которые обсуждали вчерашний матч у кофемашины. Лишний раз не делая выдохов, чтобы не создавать негатив за своей спиной, он добрался до своего кабинета. Максим включил компьютер, открыл первый попавшийся документ, устроился поудобнее в кресле и закрыл глаза. Вчерашний вечер серьёзно подпортил ему настроение на ближайшее время. Ещё он чувствовал, что простыл: его знобило. Постучавшись и не дождавшись приглашения, в кабинет зашла Лена. Максим смог только открыть глаза.

– О, я вижу, работа кипит, – её сарказм был, как всегда, безобидным.

– У меня болит голова, – с трудом ответил Макс.

– Отговорка не принимается, – Лена была в бодром, приподнятом настроении. – Я тебе принесла документы, в которых ты напортачил. Надо переделать, я отметила ошибки.

Она протянула ему несколько листов с его недавним отчётом, с которым он, откровенно говоря, не справился. Не было в тот день настроения. Он взял бумаги, взглянул на объём работы и страдальчески вздохнул.

А Лена продолжила активничать:

– Так, половину ошибок я исправила, а самое очевидное давай уж сам, с меня руководство будет завтра всё это требовать. Тут работы на полчаса, если ты черновики не удалил.

– Да не удалил я ничего, – с раздражением сказал Максим и кратковременно закашлял.

Лена сжалилась над ним:

– Как дело сделаешь, иди домой, но мне всё покажи сначала. Дома только лечись, пожалуйста, а в понедельник выходи.

– Спасибо, ты очень добра.

– Ну, работай! – Лена вышла из кабинета.

Макс не мог её подвести и принялся медленно, но сосредоточенно переделывать свою работу.

Глава 6

– Чё какой грустный? – спросил Василий у Владислава.

Влад не знал, что ответить незнакомому мужчине на такой вопрос.

Пока он думал, сосед, ухмыляясь, уже вышел из лифта на седьмом этаже. Влад Бекетов покинул узкую кабинку лифта на последнем, девятом.

Мужчина действительно растерялся. Он не знал, что можно дожить до сорока пяти лет и услышать такой неуместный вопрос в свой адрес. Вопрос от человека, с которым они никогда не общались, даже почти не здоровались, хоть и изредка виделись – всё-таки в одном подъезде живут много лет. Неудобный вопрос.

Заперев дверь своей квартиры, Влад продолжал думать об этом, и даже начал переживать.

Ему всегда было крайне неприятно, когда ему задают необязательные вопросы. Стоит ли на них вообще что-то отвечать? Например, вопрос «как дела?» уже не вводит в ступор, но также неуместен от людей, которых твои дела совершенно не касаются. Не касаются и не интересуют, но они всё равно спрашивают. Самое плохое в ситуации, что спрашивают так, по ходу дела, не планируя услышать развёрнутый ответ. Но если спросил, то уж будь добр – слушай! Ведь не всегда можно дать однозначную и содержательную оценку своих дел, поэтому не будет лишним и рассуждение о том, где какая неприятность тревожит, а что можно занести в актив из того, что случилось в последнее время. Но отвечать приходиться так, чтобы было коротко, ясно. И не обременительно для того, кто задал вопрос. То есть ответить одним словом «плохо» нельзя.

Сам Влад Бекетов таких вопросов не задавал, только если кому-нибудь из давних знакомых. Правда, один раз он поинтересовался у коллеги положением его дел, когда воцарилось неприятное молчание, после того как они поздоровались и стояли друг напротив друга у кабинетов начальников. Только потом Владислав заметил, что вопрос вывел его коллегу из состояния задумчивости, и тот кратко, как и подобает ситуации, ответил: «лучше всех». После этого вновь погрузился в раздумья. А Влад поспешил незаметно покинуть общество хмурого товарища, чувствуя дискомфорт. Но он был удовлетворён ответом, ведь коллега отсутствовал две недели, видимо, был в отпуске. Разумеется, ему на тот момент было немного грустно, что отпуск закончился, но провёл-то он его на должном уровне, отдыхать – не работать! Больше он этого человека в своей жизни не видел, узнав несколько позже о том, что тот ходил не в отпуск, а в запой, и на работу он тогда вышел лишь для того, чтобы получить расчёт и забрать трудовую книжку при официальном увольнении за прогулы. Вот такая получилась ситуация в полной мере показывающая неуместность вопроса и статичность ответа.

Что же касается фразы, сказанной соседом в лифте, то здесь имеет место лишь некультурное воспитание того, кто задал такой вопрос. Его ведь также не заботил полноценный ответ и совершенно не волновало то, что у Влада такое выражение лица на протяжении всей сознательной жизни. Вопрос-издёвка для акцентирования внимания на собственном позитиве и мнимом остроумии. Поэтому Бекетов не знал, что ответить.

Дела у него были действительно плохими. И ему было очень паршиво.

* * *

А Василию Кошкину было весело, он возвращался с работы с чувством собственного восхищения. В последние годы его это чувство посещало нередко. Он умел радоваться тому, что имеет. Вернее, он научился радоваться тому, что имеет. По крайней мере, со стороны именно так и казалось. И из любого малейшего обстоятельства, что имело и имеет место в его жизни, он (с должными манипуляциями с самовнушением и фантазией) мог сделать предмет для гордости. Даже его чувство юмора, которое привыкли игнорировать коллеги Василия Кошкина по работе, вполне устраивало мужчину: самого себя он видел образцом блестящего интеллекта, остроумия и находчивости. Он часто смеялся над своими шутками во весь голос, не видя хмурых лиц своих сослуживцев. В моменты таких приступов личного неудержимого веселья, он даже не замечал, что никто, кроме него, и не смеётся.

Работал Василий в полиции, числился оперуполномоченным в местном РУВД. Разумеется, данный статус являлся особым предметом гордости сорокадвухлетнего мужчины. Служба ему нравилась, хотя не сразу он нашёл себя на этом поприще и часто задумывался о том, что выбрал не свою профессию – слишком сложно ему давались служебные обязанности и очень медленно он шёл по карьерной лестнице. Но года шли, близилась пенсия, к работе он приспособился и мог наслаждаться тем, что его умений было достаточно для того, чтобы занимать приемлемую должность.

Ещё его не могла не радовать его полноценная, во всех отношениях, семья. Женился он рано, на девушке, которая была его немного старше, и которая украсила его жизнь двумя сыновьями. Особенно он гордился старшим, Ромкой, который учился на юридическом и хотел пойти по стопам своего отца. А младший, Антон, решил стать врачом. Но оно и к лучшему, ведь парень был более застенчивым и скромным, нежели его старший брат.

Парням было двадцать один и девятнадцать лет соответственно. А жена Василия, Людмила, была директором сетевого продуктового супермаркета: женщина строгая, но уверенно ведущая своё хозяйство, как дома, так и на работе.

Всё в жизни мужчины шло по плану ещё и потому, что он не умел завидовать так же, как и не умел шутить. Жизненная философия Василия Кошкина была твёрдой, и логически сформированной – если не умеешь радоваться тому, что у тебя есть, то прилагай усилия к совершенствованию своей жизни в плане позитива. Ведь значительно меньше усилий требуется на то, чтобы всё-таки стать фальшиво счастливым сейчас, чем бороться за неизвестное, призрачное завтра, которое, как известно, не наступает никогда.

Другие оперативные работники относились к нему со снисхождением и не особо уважали его, как опытного сотрудника. Они были злые и упёртые, не такие, как Василий.

Зато Вася много лет дружил со следователями, Кириллом и Михаилом, которые более охотно общались и сотрудничали с ним. Таким образом, мужчина не давал себе отчёта в том, насколько его реальность соответствовала действительности, ведь в его мироощущении всё было хорошо. И очень бы ещё хотелось, чтобы это самое «хорошо» видели все вокруг и завидовали бы такому успешному, несколько располневшему за последние годы Василию Кошкину.

Позитивный настрой Васи сменился полным недоумением, когда на входной двери своей квартиры он увидел нарисованный мелом узорчатый крест, обведённый в три неровных круга. К странным рисункам была прикреплена записка. Она торчала из двери около ручки.

Мужчина долго разглядывал эту инсталляцию и не решался что-либо с ней сделать. Весь рисунок был начерчен неровно, будто дрожащей рукой. Но крест получился убедительным – на нём даже была обозначена косая перекладина, находящаяся ниже прямой. Такая же, как и на крестах, что водружались на церковные купола. Либо на могилы.

Как ни странно, никаких мыслей и догадок у мужчины не было, когда он рассматривал это творение. Тщательно исследовав каждую линию рисунка, он вытащил записку. Это оказалось непросто, пришлось её немного надорвать и серьёзно помять. С какой же силой её запихнули в узкую щель проёма! Но Вася Кошкин справился. Прочитав записку, он озадачился её сильнее. Помятый клочок бумаги вмещал в себя чьи-то стихи. Не сразу он узнал почерк своего младшего сына.

* * *

Семейный вечер в этот раз удался на славу: смеялись все, даже сам виновник веселья, хоть ему и было сильно неловко. Хотя, чего греха таить, Антон Кошкин хотел просто провалиться под землю от переполняющего его стыда и необъяснимого дискомфорта. Он искренне желал, чтобы это всё поскорее закончилось и никак не отразилось на его дальнейшем существовании в виде постоянных шуток и напоминаний о том, в чём он сам, по сути, и виноват.

А получилась такая ситуация: ещё вчера он прибирал свой бардак на столе. Выбросил ненужные бумажки в мусорной пакет, что был практично вложен в ведро, которое стояло на кухне для соответствующих нужд. На следующий день ведро оказалось переполнено и мать, выходя утром на работу, попросила домочадцев вынести мусор. Разумеется, Роман эту просьбу проигнорировал, а отцу тем более было не до мусора. Вернувшись раньше всех домой, Антон также не поторопился убрать из квартиры чёрный пакет. Парень долго собирался с силами, чтобы это сделать, но выйти из дома ему мешала лень и компьютерная игра, что увлекла своим сюжетом. Студент просто вынес пакет за пределы квартиры. Он, без каких-либо задних мыслей, положил его на пол у входной двери, чтобы тот не разносил зловония по квартире, а наполнял соответствующим запахом лестничную площадку этажа, где проживало семейство Кошкиных. Молодой человек надеялся на то, что вскоре он закончит играть и донесёт пакет до мусорного контейнера, который стоял во дворе дома. Либо кто-нибудь из домочадцев вернётся и сделает это за него, немного пожурив неряху.

Но случилось целое представление.

По всей видимости, древняя бабушка, что жила этажом выше в компании со своим старческим сумасшествием, каким-то образом заприметила это безобразие. И указала грешникам на их грехи. Что она делала на их этаже – неизвестно, но кроме неё подумать было не на кого. Все соседи были спокойными, в своём уме, тем более знали, что глава семейства работает в полиции.

Поэтому все в семье Кошкиных пришли к выводу, что бабушка-колдунья (как иногда её звали) поковырялась в мусоре и нашла бумажку со стихами, которые когда-то написал Антон, будучи под впечатлением от творчества какой-то мрачной рок-группы. Вообще, парень сам давно хотел заняться музыкальным творчеством, но для того, чтобы сколотить группу у него не хватало лидерских и организаторских качеств (да, вероятнее всего, и таланта), поэтому дальше написания плохих стихов и бренчания на гитаре в полном одиночестве дело не доходило. И именно это стихотворение, не ставшее песней, зато ставшее, на время, мусором, внезапно приобрело популярность, ведь с ним ознакомилось такое большое число людей.

Обычно, никто, кроме Антона, да периодически смеявшегося над братом, Ромки, не знал о самобытном рифмоплётстве молчаливого паренька. А сегодня та самая бабушка, разум которой собрал чемоданы и свалил от неё лет двадцать-тридцать назад, наткнулась на самое плохое, по мнению Антона, стихотворение его авторства. Престарелая женщина не оценила красоты словообразований и разгневалась не на шутку, призвав своим убедительном художеством… непонятно к чему. Может быть, к тому, что не следует оставлять мусор в подъезде. Или писать плохие стихи.

А бабушка, помимо своего странного поведения, ещё славилась тем, что снимала порчи, творила любовные привороты и вообще давала ценную информацию о грядущем будущем посредством профессиональной дружбы с чёрной магией и, возможно, с самим чёртом. Люди к ней ходили нечасто и никому не мешали. Но об этом знали все жильцы дома. Соседи относились к данной деятельности скептически, кроме, конечно, постоянных её клиентов: нескольких женщин лет сорока-пятидесяти. Знал об этом и Василий, но уголовный кодекс не запрещал ни белую, ни чёрную магию, а за свои услуги бабушка денег не брала и никаких жалоб на неё не поступало. Своеобразный кружок по интересам несколько лет функционировал в этом многоэтажном доме, не принося никаких неприятностей местным жителям.

О том, кто нарисовал крест, приложив записку со знакомым почерком, Василий догадался не сразу, но, приложив свои способности в области логики и дедукции, пришёл к надлежащему выводу. Автора стихотворения разоблачили по медицинскому почерку и направленности творчества – Антон всегда увлекался всякой ерундой, связанной с музыкальными направлениями, превозносящими несчастную любовь, страдания и смерть. Одно время Вася хотел отвести сына на приём к психологу, но лень (похоже, передающаяся по наследству особенность) и предположения о том, что это всего лишь пережитки подросткового возраста, оставили его мысли в разделе нереализованных планов, которых и так было немало.

И вот теперь, собрав вечером всю семью за кухонным столом, Вася Кошкин во второй раз, но с большей наигранностью, перечитывал вслух стихотворение сына под названием «Мёртвые чувства»:

«Ты больше не дышишь

И высохли слёзы.

Мы были не ближе,

Чем яркие звёзды

Своего небосклона –

Проклятая высь.

Твоего последнего стона,

Отпустившего жизнь!

На моих руках

Ты, как ветер, легка.

Заблудилась во снах

Мёртвая красота.

Твоё холодное тело,

Погасшая душа –

Полюбить меня не успела,

Жаль, что ты умерла…

Я несу тебя в лес,

Что б дыханьем согреть!

Твоей судьбы крест

Моей любви – смерть!

Целомудренный взгляд

Нетронутой чести.

Наш последний закат

Мы проведём вместе.

Я постелю тебе одеяло

Из мёртвых цветов.

Этой жизни было так мало,

Что б сохранить любовь!

Я ласкаю твои волосы,

Целую твои губы…

Не услышать мне твоего голоса,

Несчастны наши судьбы!

Оставлю в молчанье

Тебя среди мрака,

Убьюсь своей печалью

И своим страхом…»

– Сынок, в лес-то зачем?! – смеялась мама Антона.

– Это уже некрофилия, Антошка! – вторил отец.

– Это диагноз! – заливался смехом Рома.

Парень ничего не отвечал, только глупо улыбался. Он понимал, что будет выглядеть ещё глупее, если выхватит листок из рук отца и убежит в комнату сжигать остатки своего постыдного творчества. С этого момента он твёрдо решил больше не марать бумагу стихами. Осталось только подождать, когда все забудут про этот конфуз. Но пока на это надеяться не приходилось.

– Сынок, у тебя есть какое-нибудь позитивное стихотворение? – спросила мама.

Антон поспешил оправдаться:

– Мам, я это написал лет в пятнадцать! Просто нашёл и решил выбросить!

На самом деле стихотворению было чуть больше года.

– Надо будет Инне рассказать, она оценит! – Рома поделился планами ввести в курс дела свою девушку.

Озвучил свои мысли и Вася, глотнув пивка:

– Ну, тут дело даже не в том, что творчество плохое, а в том, чтобы ты впредь выбрасывал мусор вовремя, и в нужное место. Сейчас поешь и вытри дверь по-нормальному, а то у меня всё стереть не получилось.

Вроде бы все успокоились. Принялись за вечернюю трапезу. Клочок бумаги с «Мёртвыми чувствами», только уже в разорванном виде, снова отправился в мусорный пакет.

– По ночам в тиши, я пишу стихи, пусть твердят, что пишет каждый, в девятнадцать лееет! – пропел Роман.

Все снова рассмеялись. Антон тоже смеялся и надеялся на то, что его не сдадут в психушку и не оставят в роли семейного посмешища навечно.

* * *

Пока в квартире Кошкиных шло веселье, в одинокой берлоге Владислава Бекетова была тишина. Мужчину весь день мучили неприятные ощущения в желудке, а вечером начались приступы боли. Он съел таблетку и просто сидел на кухне, думая о своей усталости и о том, чтобы отложить своё кулинарное шоу на завтра.

Готовить Влад любил и умел. Жаль, что сейчас некого кормить, кроме себя самого. Но он старательно гнал подальше плохие мысли. Сконцентрировался на том, какой суп он завтра сварит, из каких ингредиентов. Стал вспоминать содержимое своего холодильника, хватит ли продуктов на очередной кулинарный шедевр. Боль отпустила, и он шаркающими шагами направился в спальню. Он всегда очень рано ложился спать, в районе восьми часов вечера. Зато просыпался утром бодрым и отдохнувшим. Насколько это было возможно для него.

Проходя мимо комнаты дочери он, как всегда, тяжело вздохнул. Но на этот раз заглянул внутрь. Включил свет, но дальше порога не зашёл. Ему не хотелось нарушать своим частым вниманием то ощущение присутствия, которое ещё оставалось в уютном интерьере маленькой комнаты площадью восемь квадратных метров.

Заправленная кровать, неприхотливые растения в горшочках на окне. Большой письменный стол, на котором всегда царила аккуратная чистота. Тетрадки, книги, письменные принадлежности – всё лежало на своих местах, в правильном, заведомо обозначенном владелицей, порядке.

У стола на стене висел большой прошлогодний календарь, на котором был изображён смешной толстый кот. А на стуле сидел большой плюшевый заяц розового цвета. Остальные мягкие игрушки своими пустыми взглядами взирали на Влада с невысокого шкафчика. Мужчина не знал, почему в тот день, перед отъездом на дачу, дочь посадила на стул именно зайца, которого они с женой подарили ей, когда девочке было лет десять или одиннадцать. Другие игрушки ей нравились не меньше, но именно заяц остался сидеть на стуле и ждать свою хозяйку…

Ждать до тех пор, пока Влад ещё в силах волочить своё существование в этом дурацком мире.

Он никогда не решится убрать игрушку с её законного места, никогда не поменяет местами остальных плюшевых жильцов комнаты, никогда не снимет со стены неактуальный календарь с фотографией забавного котика. И никогда не увидит свою дочь.

В этой маленькой комнате жила его самая страшная боль. Боль потери своего ребёнка. Потери горькой, в том самом случае, когда до последнего не веришь, что человека больше нет.

Агата пропала без вести летом прошлого года, и вот уже почти пятнадцать месяцев Влад жил один. Девушка, которой совсем недавно должно было исполниться двадцать лет, пропала жарким июльским днём, когда они отдыхали на даче, в самой глуши области.

Отец и дочь всегда жили в мире и согласии. Девочка хорошо закончила первый курс в институте, занималась художественной гимнастикой, всё остальное время сидела дома. В тот проклятый день они сытно позавтракали, и дочь захотела съездить на велосипеде в другую деревню на могилу к матери. Она часто туда ездила, поэтому мужчина отпустил её со спокойной душой. Ну как со спокойной… конечно, он переживал, он всегда переживал, но Агата была очень осторожной девочкой. Ей хотелось вновь съездить в те живописные края. Что могло случиться в самый разгар дня? Дочь обещала вернуться через пару часов. Но ни через два, ни через три часа она не вернулась.

Не вернулась и позднее.

Поиски ни к чему не привели. Казалось, что Влад искал её больше, чем отряд спасателей и местные органы полиции. Но вдруг это всего лишь иллюзорный взгляд со стороны, и профессионалы в поисково-спасательных мероприятиях знают своё дело… но никаких следов найдено не было. Влад думал, что не переживёт этого.

Пережил.

Уставшим взглядом он оглядел интерьер комнаты. Около недели он не вытирал здесь пыль и не мыл полы. Он дал себе слово в ближайший выходной заняться этим. И он обязательно сдержит своё слово. Он всегда знал цену своим словам и поступкам. Но каким правильным человеком ты бы не был, это ещё не значит, что ты застрахован от бед и несчастий.

Первый раз Влад это понял, когда умерла его жена, мать Агаты. Она умирала от тяжёлой болезни долго и мучительно, на протяжении целого года. Влад с дочерью ухаживали за ней так, чтобы она ни на миг не почувствовала себя несчастной. Хотя заранее всё было предрешено, никто в их семье не говорил о смерти. Ни одного слова об этом печальном, но обязательном для жизни, обстоятельстве не было сказано ни до, ни после смерти Снежаны. Родные морально готовились, но не разговаривали о том, что обязательно случится. Целый год мучений и горечь утраты. Четыре года назад ушла из жизни жена Влада. И больше года он живёт без дочери. Совсем один.

Влад даже пробовал начать пить, но больной желудок и сердце тут же откликнулись на его спонтанное решение. Иногда мужчина жалел о том, что он тогда не умер. Зато теперь он точно знал как покончить с собой, не взяв очевидного греха на душу. Тогда, когда совсем станет невмоготу. А пока он ещё нужен на своей работе.

И вот, неизвестно по какой причине, Влад понадобился своему соседу, чтобы тот смог задать свой шуточный вопрос, ответ на который его не интересовал.

«Чё какой грустный?» – крутилось в голове у Владислава, когда он разделся и сел на самый краешек кровати, готовясь отойти ко сну.

Он всегда так осторожно садился на кровать, чтобы не разбудить жену, если она легла спать раньше его. Но жены нет уже несколько лет, а привычка есть до сих пор. И дочки нет. Даже кот, которого они взяли с собой на дачу, убежал после исчезновения хозяйки. Тоже пропал без вести. Все покинули Влада. Он горько плакал, стараясь не издавать никаких звуков.