Kitabı oku: «Чаша Гальфара»
Книга первая. Дочь Альдерозы
1. Удивительный питомец
Солнце сияло и переливалось на чистом, без единого облачка, весеннем небе. Оно как бы купалось в этой прозрачной голубизне, становилось еще ярче, набирало силу. Последние островки снега прямо на глазах съеживались, темнели, пытались спрятаться в тени домов и подворотен. Потоки теплого воздуха поднимались от земли дрожащими прозрачными столбами, и было забавно смотреть, как изламывались и плясали в них очертания домов и деревьев, силуэты идущих по улице людей.
В воздухе стоял несмолкаемый птичий гвалт, слышались шаги прохожих, их голоса, гул пролетающего где-то далеко самолета. Доносившиеся звуки были неожиданно звонкими и отчетливыми. Так бывает, когда закрываешь уши ладонями, а потом резко убираешь руки. И еще, конечно, запах – запах талого снега, запах проснувшейся земли, пропитанной живительной влагой, запах лопнувших на деревьях почек. В общем, тот самый, ни с чем не сравнимый запах весны врывался в комнату через открытую форточку.
Алена тяжело вздохнула и отвернулась от окна. Ей было совсем невесело, да и кто бы на ее месте радовался, заболей он в такое замечательное время. Другое дело – осенью, или зимой – вот когда можно болеть в свое удовольствие. Так нет, надо же умудриться простыть в такой неподходящий момент. Хотя, по правде сказать, осенью и зимой Алена тоже болела; вообще крепким здоровьем она не отличалась. Особенно слабым местом были у нее уши: отиты следовали с удручающей периодичностью – то правосторонний, то левосторонний, а то и оба сразу.
Вот и сейчас Алена сидела у окна с компрессом на правом ухе. На столе перед ней лежала раскрытая книга, но сосредоточиться на чтении никак не удавалось; что-нибудь за окном постоянно отвлекало ее внимание. Вот с улицы раздались знакомые голоса. Это девочки из Алениного четвертого "Б" шли в школу. Алена с завистью проводила их взглядом. Вот сейчас они завернут за угол дома, шапочки и береты тут же окажутся в портфелях и сумках, а пальто будут расстегнуты нараспашку. Как бы хотелось и Алене вот так же, в распахнутом пальто и легких туфельках пройтись вприпрыжку по высыхающему асфальту, подставив лицо ласковому весеннему ветерку.
Алена снова вздохнула и уткнулась в книгу. Послышался звук открываемой входной двери. Это мама вернулась из магазина. Она вошла в комнату, на ходу расстегивая куртку; глаза ее весело блестели, лицо раскраснелось.
– Ой, Аленка, какая там погода!
– Да вижу, – буркнула Алена. – Ты что, в классики играла что ли?
– Нет, я рыбу купила, совершенно случайно. Удивительно, весной – и вдруг живая рыба.
Алена встала из-за стола и пошла за мамой на кухню. Там в мойке лежала пузатая рыбина с полметра длиной, с большими колючими плавниками и выпученными красными глазами.
– Видишь какая, – мама начала повязывать передник. – Последняя досталась. За мной Даниловна стояла; что там было, когда ей сказали, что рыбы больше нет. Просто кошмар! Они, наверное, посейчас пытаются всем магазином выловить что-нибудь в том баке. Думаю, она запросто может заставить их процедить всю воду через марлю.
Даниловна, женщина неопределенного возраста и какой-то серой, невзрачной внешности, жила в их же доме, числилась то ли дворником, то ли смотрителем лифтов и отличалась вздорным, скандальным характером, за что и получила от детей кличку Крокодиловна.
– Мам, а что это за порода? – Алена пыталась пальцем открыть рыбе рот. – Карп или толстолобик?
– Да вообще-то не похоже. – Мама подошла к раковине с ножом в руке и оценивающе посмотрела на рыбу. Потом пожала плечами:
– Может быть, амур или еще какой-нибудь гибрид. Да какая разница, рыба да рыба. Лишь бы костей было поменьше.
В этот момент Алене наконец удалось оттянуть нижнюю челюсть рыбины, и неожиданно открылась большая, как у какого-нибудь морского хищника, виданного по телевизору, усеянная довольно крупными острыми зубами пасть.
– Ого! Целая акула! – Алена даже отдернула руку.
Мама только удивленно покачала головой и открыла кран, пустив в мойку воду.
На кухню бесшумно вошел Лимонад – большой пушистый кот роскошной тигровой масти, лентяй, подлиза и любитель всего вкусненького. Лимонад сладко зевнул и принялся тщательно умываться, время от времени бросая по сторонам оценивающие взгляды. Должно быть, он, как обычно, отсыпался в стенном шкафу.
– Что, рыбку почуял? – Алена присела и потрепала кота за ухо.
Тот возмущенно тряхнул головой и отодвинулся, всем своим видом демонстрируя глубочайшую обиду за подозрение его в столь низменных интересах.
Вдруг раздался мамин удивленный возглас:
– Да она еще живая! Плавниками шевелит.
Алена подошла поближе. Под струей воды рыбина действительно ожила: жабры ее вздымались и опадали, рот беззвучно открывался и закрывался, круглые глаза, казалось, пристально смотрели на людей.
Мама попыталась взять рыбу в руки, но та резко изогнулась дугой, вильнула хвостом и, выскользнув, плюхнулась обратно в раковину, обдав всех холодными брызгами. Тут не выдержал и Лимонад, он вспрыгнул на стоящую рядом с мойкой табуретку и, встав на задние лапы, передними оперся о край раковины. В этот момент рыбина опять изогнулась пружиной и выпрыгнула вверх, ударив хвостом по носу бедного кота. Тот взвыл, кубарем скатился с табуретки и уселся на полу, фыркая и облизываясь. Глаза его были устремлены на мойку и горели мрачным зеленым огнем.
– Нет, я так не могу, – мама бросила нож. – Чистить ее живьем – это выше моих сил. Придется ждать папу. Я думаю, он сможет с ней справиться.
Тут Алене пришла в голову мысль, что из всего этого можно извлечь хоть какую-то пользу, а именно – немного развлечься.
– Мам, а можно я ее пущу пока поплавать в ванну? – с надеждой спросила она.
– Думаю, плавать она уже не сможет, – мама пожала плечами. – А впрочем, как хочешь. Только сама не возись в холодной воде.
Через полчаса ванна была наполнена водой, и рыбу со всеми предосторожностями переправили туда в пластиковом тазике. К большой Алениной радости, она быстро ожила и начала активно осваиваться на новом месте, пытаясь даже описывать круги в столь тесном водоеме. Время от времени рыбина замирала на месте, высовывала на поверхность свою крупную голову с выпученными глазами и, слегка пошевеливая плавниками, беззвучно хлопала зубастой пастью, как будто пытаясь что-то сказать.
"Самое время немного повеселиться", – подумала Алена и, взяв карандаш, привязала к одному его концу крепкую суровую нитку. Получилась вполне сносная удочка. Червяка в доме не нашлось, поэтому в качестве наживки к нитке была привязана конфета. По мнению Алены, наживка выглядела весьма соблазнительно и вряд ли кто-нибудь смог бы перед ней устоять.
И вот наконец веселая рыбалка началась. Самым активным ее участником стал Лимонад. Он взобрался на деревянную решетку, лежащую поперек ванны сбоку, и с большим интересом наблюдал за маневрами серебристой живой торпеды, пытающейся-таки схватить предложенное ей лакомство. Но в тот момент, когда ей уже, казалось, удавалось это сделать, Алена резко дергала свою удочку, добыча ускользала из-под самого носа рыбины, и веселье продолжалось с новой силой. Все это чем-то напоминало игру котенка с бантиком.
Иногда рыба проплывала под самой решеткой. Тогда Лимонад просовывал лапу между дощечками и пытался зацепить ее когтями, но из этого ничего не получалось; рыба тут же уходила в глубину, предварительно хлопнув хвостом по воде и обдав брызгами незадачливого рыболова. Кот раздраженно фыркал и отряхивался, Алена же от души хохотала. В общем, было очень здорово.
Но тут пришла мама и, конечно, всем влетело. А все потому, что часть воды из ванны как-то незаметно оказалась на полу и на Аленином платье. Алена и Лимонад были незамедлительно выдворены из ванной комнаты.
– А с тобой папа вечером разберется, – напоследок пообещала мама рыбе.
* * *
Аленин папа был летчиком-испытателем, и Алена очень им гордилась, потому что у него была очень редкая и совсем небезопасная профессия, занятие для настоящих мужчин, как говорил папа. Многие ребята в 3 "Б" классе завидовали Алене и относились к ней с невольным уважением, ведь не у каждого встречного отец – летчик-испытатель. Алена ощущала на себе этот ореол папиной славы, и, конечно же, ей было это приятно, но она изо всех сил старалась не задаваться, чем вызывала к себе еще большее уважение.
Сам же папа просто обожал свою работу, потому что любил машины и скорость. Но вопреки общепринятым представлениям о работе испытателя, летать ему приходилось совсем не так часто, как хотелось бы. В основном работа заключалась в изучении до мельчайших подробностей конструкции новых моделей самолетов и тренировках на специальных стендах, имитирующих кабину самолета, так называемых тренажерах. Так вот, из-за малого количества полетных часов папе приходилось, по его же выражению, утолять свою жажду скорости, участвуя в автомобильных гонках. Да, кроме того, что он был отличным летчиком, папа был еще и первоклассным спортсменом-автогонщиком. Именно так считали все: знакомые, сослуживцы, друзья папы и, конечно, в первую очередь Алена. Он частенько брал дочь с собой на соревнования, где почти всегда входил в число призеров. Так считали все, кроме мамы, которая полагала, что папа занимается этим, кстати, совсем небезопасным спортом только для того, чтобы иметь повод увиливать от домашних дел. Однако, глядя на ее сияющие глаза, когда она встречала папу после очередной победы, Алена начинала сомневаться в искренности маминых претензий. Алена решила, что она просто немножечко хитрит, чтобы папа не очень зазнавался.
* * *
Этот вечер у папы был свободен от тренировок на автодроме, поэтому он рано вернулся домой. И тут же получил от мамы задание почистить рыбу. Папа с сожалением бросил на кресло пачку свежих газет и покорно направился в ванную, куда его тянула Алена, взахлеб рассказывая о событиях сегодняшнего дня. Лимонад с энтузиазмом крутился здесь же, мешаясь под ногами и то и дело бросая на папу преданные взгляды.
– Ну, показывайте вашу акулу.
В папиных словах слышалась нескрываемая ирония. Но когда он увидел рыбину, бодро рассекающую водную гладь, ирония сменилась удивлением.
– Да, любопытный экземпляр.
Тут папа щелкнул пальцами, в глазах его появилась знакомая Алене хитринка.
– Слушай, дочь, у меня по этому поводу есть одна замечательная идея.
Алена радостно захлопала в ладоши, предвкушая очередное развлечение. Наверняка папа придумал что-то интересное, а уж выдумщик он был известный.
Папина идея заключалась в следующем. Поскольку рыбина чувствовала себя великолепно и умирать в ближайшее время явно не собиралась, а даже наоборот, то не было никакой надобности лишать ее жизни сейчас, чтобы накормить всего трех человек. Гораздо разумнее было просто напросто в течение двух-трех недель откормить рыбу до таких размеров, которые позволят устроить Большой Рыбный праздник с приглашением целой кучи гостей. Папа тут же собрал малый семейный совет и вынес это предложение на голосование. Алена с энтузиазмом поддержала его – она очень любила, когда приходили гости – и предложила свою кандидатуру на должность Главного рыбного смотрителя. Мама воздержалась, скептически полагая, что из этой затеи ничего не получится, и придумал ее папа для того, чтобы опять-таки увильнуть от домашней работы. Откровенно против был только Лимонад, каким-то образом почуявший, что сегодня ему не доведется полакомиться рыбкой, и посему издававший время от времени жалобные протестующие вопли. В общем, большинством голосов папино предложение было принято. Алена сразу же побежала на кухню, принесла кусок хлеба и стала крошить его в ванну, а рыба с большим аппетитом проглотила все, что ей было предложено.
– Ну, дело пойдет, – сказал папа, потрепал Алену по щеке и пошел читать свои газеты…
В этот вечер произошло еще одно, на первый взгляд, маловажное событие. Всю значимость его Алена поняла позже, когда ЭТО все случилось… Но, впрочем, все по порядку.
Часов в восемь вечера, когда на улице уже стемнело, раздался звонок в дверь. Это была Даниловна. В общем-то, ничего необычного в этом не было, так как время от времени она заходила и просила папу вкрутить лампочку на лестничной площадке. С этим она пришла и сейчас.
Взяв табуретку и лампочку, папа вышел за дверь и с удивлением уставился на светящийся под потолком матовый плафон.
– Даниловна, ты что-то напутала. Здесь все в порядке.
– Как же в порядке? – Ничуть не смутившись, Крокодиловна сразу перешла в наступление. – Цельный месяц лампочка не меняная. Того и гляди – сгорит.
Папа уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но в этот момент лестничная площадка погрузилась в темноту. Он только удивленно хмыкнул и пошел за фонариком.
– Ну вот, а я что говорю. Сами бы лбы тут расшибали, а виноватая опять Даниловна. – Крокодиловна победно посмотрела на маму и Аленку, которые стояли здесь же, в прихожей.
– Слышь, Ирина, – теперь она обращалась только к маме, – а рыбки-то мне сегодня не хватило. А ить очень хотелось рыбки. Вкусная небось?
– Да не готовила я ее, – мама кивнула в сторону ванной. – Она у нас еще купается.
Из приоткрытой двери ванной доносился плеск воды. Даниловна просунула туда голову и восхищенно поцокала языком. Тут в разговор вступила Алена и не без гордости поведала о грандиозном плане по откорму рыбы. Мама смущенно улыбнулась:
– Да вы ее слушайте больше. Они с отцом вечно что-нибудь придумают.
– А чего ж. Хорошее дело. – Даниловна почему-то повеселела. Из глаз
ее исчез тревожный огонек. – Очень даже верная мысль. По такому случаю – вот!
Она полезла в карман фуфайки, в которой ходила и зимой и летом, с минуту там покопалась и наконец вытащила замусоленный, покрытый какими-то крошками леденец.
– А она ее будет? – Алена с сомнением покрутила конфету в руках.
– А чего ж не будет? Конфета вкусная, я ее уже пробовала. А не будет, так можешь съесть сама, – милостиво разрешила Крокодиловна.
В это время папа окончил замену лампочки и поставил на место плафон. Даниловна еще раз заглянула в ванную и с видимой неохотой начала прощаться. Мама поблагодарила ее за конфету и пообещала обязательно пригласить на рыбу. После этого явно довольная смотрительница лифтов наконец-то ушла. А леденец рыба слопала с большим удовольствием, причем хруст был слышен даже из-под воды.
* * *
Следующие три дня Алена по-прежнему не ходила в школу, хотя ухо уже почти не болело. Но теперь вынужденное сидение дома не тяготило ее. Новое занятие настолько увлекло Алену, что она могла часами сидеть в ванной комнате и возиться со своим неожиданным питомцем. Рыба была настолько забавна и, по мнению Алены, сообразительна, что девочка решила выдрессировать ее, как дельфина. Однако, не в пример дельфинам, характер у нее был просто отвратительный. Хищническая ее природа давала о себе знать, и агрессивность этой рыбины порой ставила девочку в тупик. Так, один раз, когда Алена пыталась научить ее проплывать сквозь пластмассовое кольцо и, в качестве поощрения, держала в руке кусочек колбасы, рыбина, стоило девочке на секунду отвлечься, неожиданно выпрыгнула из воды и вцепилась в колбасу мертвой хваткой. Алена взвизгнула и разжала руку, рыба с добычей плюхнулась обратно в воду, а у Алены долго оставалось на пальцах ощущение ее твердых, холодных зубов. Еще бы полсантиметра – и она бы ощутила и их остроту.
Родителям об этом происшествии Алена ничего не сказала, справедливо полагая, что маме навряд ли понравится такое развитие событий и что грандиозный эксперимент будет бесславно прерван. Однако скрыть дурные наклонности рыбины не удалось, и виноват в этом был Лимонад.
Все эти дни он вместе с Аленой ошивался в ванной, ревниво наблюдая за девочкой и возмущенно вякая всякий раз, когда та бесцеремонно выставляла его из комнаты, чтобы не мешал. Интересовали его Аленины занятия с рыбой или же сама рыба с кулинарной точки зрения – понять было трудно.
И вот однажды вечером вся семья ужинала в гостиной. Против обыкновения Лимонад, который в таких случаях всегда находился здесь же, на этот раз отсутствовал, что вызвало у папы легкое удивление. Впрочем, через несколько минут все выяснилось. Ужин уже подходил к концу, когда из ванной раздался ужасный грохот и сразу же истошный кошачий вопль. Когда Алена с папой влетели в ванную, их глазам предстало душераздирающее зрелище, не лишенное, однако, некоторой комичности.
Деревянная решетка соскочила с одного края ванны и теперь стояла в ней торчком, наполовину погруженная в воду. Совершенно мокрый кот с обезумевшими глазами, отчаянно работая лапами, пытался вскарабкаться по ней из воды. Но это ему не удавалось, так как в его хвост вцепилась своими железными челюстями свирепая цепная собака, прикинувшаяся рыбой. Вода вокруг них кипела, фонтаны брызг взлетали до самого потолка. Как видно, намерения у нее были самые серьезные, и не подоспей вовремя помощь – все могло кончиться для Лимонада весьма плачевно.
Когда папа наконец освободил бедного кота от его улова, тот настолько обессилел, что только жалобно хрипел и закатывал глаза.
– Ну что же ты, охотничек? – папа укутал кота в полотенце и передал Алене.
– Ну все, хватит! – в ванной появилась мама. – Чтобы сегодня же с этим было покончено. – И она выразительно посмотрела на папу. Тот, в свою очередь, посмотрел на Алену и только развел руками. Алена поняла, что спорить бесполезно, тяжело вздохнула и отправилась сушить кота феном.
На кухню в этот вечер она ни разу не зашла. Как это ни странно, Алена за эти дни успела привязаться к рыбине и теперь испытывала вполне понятные чувства: и жалость, и грусть, и даже, в какой-то степени, обиду на родителей. В то же время она понимала, что такой конец был неизбежен, но смотреть на это, а тем более в этом участвовать категорически не хотела.
Тем временем папа почистил и выпотрошил рыбу, приложив к этому немало усилий, после чего мама отпустила его к телевизору – как раз начиналась трансляция футбольного матча, – а сама собрала со стола потроха, чтобы выбросить их в мусорное ведро. И тут внутри большого рыбьего пузыря что-то блеснуло. Мама вскрыла его ножом, и в следующую секунду на ее ладони оказался прозрачный цилиндрик толщиной с палец и длиной сантиметров десять. Когда мама вымыла его под струей воды, то увидела, что он как бы собран из пяти более коротких стеклянных цилиндриков, очевидно, склеенных друг с другом. Причем один крайний цилиндрик был абсолютно прозрачным, а остальные отливали нежными оттенками зеленого, желтого, голубого и розового цветов.
Мама подняла ладонь повыше, поближе к абажуру; и когда свет лампы упал на цилиндрик, в глубине его вспыхнули и заиграли разноцветные искорки. Маме вдруг показалось, что она уже когда-то видела нечто подобное, она задумалась, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание, но тотчас это ощущение исчезло. Мама улыбнулась: вещица хоть и явно бесполезная, но очень симпатичная и наверняка должна утешить Алену.
Мама тут же пошла в гостиную и объявила о своей удивительной находке. Папа только кивнул головой, не отрывая взгляда от телевизора и скорее всего даже не уловив смысла сказанного. Алена продолжала дуться и сделала вид, что все это ее не интересует, но по вспыхнувшим в ее глазах огонькам мама безошибочно определила, что цель достигнута и Алениного упрямства надолго не хватит. Однако торопить события она не стала, а молча положила цилиндрик на сервант и отправилась на кухню готовить рыбу. Ее ожидания полностью оправдались, и уже через пять минут, забыв обо всем, Алена увлеченно занималась с новой игрушкой.
* * *
Утром на завтрак была жареная рыба, от которой Алена все же отказалась, на что папа сказал:
– Дочь, дело, конечно, твое. Но, по-моему, ты ведешь себя, как неразумное дитя. Ты пойми, каждый человек время от времени встает перед проблемой выбора, и очень важно, чтобы этот выбор был правильным. Я, например, считаю правильным, если мы съедим эту рыбу, а не она – нас.
При этих словах он отправил в рот очередной кусок, покрытый аппетитной золотистой корочкой. Папа говорил абсолютно серьезным тоном, и только с большим трудом можно было разглядеть в уголках его глаз притаившуюся там смешинку. Увидев, что Алена недоверчиво хмыкнула, он продолжал:
– А что? По крайней мере, Лимонад на своей шкуре испытал остроту ее зубов. Не подоспей мы вовремя, неизвестно – чем бы все кончилось. А кто был бы следующим у нее на очереди?
Папа сделал страшные глаза, и Алена, не выдержав, рассмеялась.
Услышав свое имя, в кухню вошел Лимонад и уставился на папу преданными глазами.
– А, Лимонадик! Ты, брат, отомщен. Враг повержен, изжарен и… подан тебе на блюдечке с голубой каемочкой.
С этими словами папа поставил перед котом тарелочку с большим сочным куском рыбы. Однако, ко всеобщему удивлению, Лимонад отвернул от тарелки морду, как бы даже поморщившись, и продолжал сверлить папу своими зелеными глазами.
– Да вы, братцы, сговорились, – папа только развел руками. – Ну как хотите, а мне пора на работу.
Уже в дверях мама вручила ему сверток с несколькими кусками рыбы.
– Зайдешь к Даниловне и отдашь. Обещали ведь угостить.
– Будет сделано, – папа шутливо отдал честь, поцеловал маму и Алену и вышел за дверь.
В тот момент Алена даже подумать не могла, что вот эта захлопнувшаяся за папой дверь как бы отрезала ее от привычной, реальной жизни, мало чем отличающейся от жизни любой десятилетней девочки. И в то же время открыла перед ней другой мир – огромный, неизведанный, полный чудесных, удивительных и даже страшных вещей. Мир, приоткрывающийся почти каждому человеку в каком-либо из своих проявлений. Однако, мало кто воспринимает зачастую едва уловимые сигналы из этого мира. Другие же, страшась неведомого, сами спешат оборвать едва протянувшуюся тончайшую нить между двумя реальностями.
И вот теперь перед загадочным лицом Неведомого оказалась маленькая десятилетняя девочка.
