Kitabı oku: «Складень», sayfa 2
Через некоторое время объявили, что фирма обанкротилась, и всем нужно искать новую работу, а их бывшего директора стали показывать по телевизору, откуда он рассказывал, какой из него будет хороший президент, и как он всех осчастливит. Васе стало очень грустно, ведь он так и не понял, что такое бизнес, и как заработать кучу денег, чтобы всё было отлично. Вася очень завидовал черепашке, которой у него не было в детстве: у неё всегда при себе домик, куда можно спрятаться, и травки всегда найдётся, где пощипать – вот и вся её цивилизация.
Один очень улыбчивый и приветливый человек однажды сказал Васе: «Ты несчастен из-за того, что не веришь в Бога», и Вася пошёл в какую-то церковь. Служитель сказал ему, что всё кругом ложь, и все во грехе, и надо очищаться, тогда в раю будет всё, что только Вася не пожелает. Для этого требовалось соблюдать заповеди, обряды, посещать церковь и жертвовать в пользу неимущих. Вася стал верить в бога, рай и бороться с грехом, но его удивляло одно: чем больше он «очищался», тем больше становилась церковь, тем богаче становилось её убранство, тем респектабельней выглядели её служители. И снова Васе стало очень грустно, он понял, что для одних рай наступает тогда, когда у других ад.
Он стоял на мосту и плакал, когда к нему подошёл какой-то монах и объяснил, что жизни вообще нет, всё кругом иллюзия. После этого Вася исчез.
Створка правая. Ниджи
Ниджи – так звали кобеля добермана. Ему шёл второй десяток, и никто уже точно не помнил откуда кличка. Пёс, как бы в подтверждение своей породы был, как в народе говорят – безбашенный. Он мог неожиданно вырваться на прогулке, убежать в неизвестном направлении и пропасть на пару дней. Иногда его удавалось найти, но на призывы хозяина он не реагировал и близко к себе не подпускал. Его видели на карьере, на помойках, в сточных канавах, на стройке. В парках и многолюдных местах он не появлялся. Вреда тоже никому не причинял, поэтому репрессий, типа уколов или подрезания сухожилий – к нему не применяли, не кастрировали и не усыпляли.
Порыв вырваться и сбежать у него чаще всего появлялся, когда он видел сучку, у которой течка, поэтому все думали, что он просто «кабель», в смысле «бабник». Поговаривали даже, что в нём течёт южная кровь. Дома, при этом, он вёл себя смирно и позволял делать с собой всё, что угодно. Любил, чтобы ему почесали за ухом и пузо, а когда отказывали, очень расстраивался, уходил на место и там, плюхнувшись на матрас и отвернув морду к стене, грустно поскуливал и глубоко вздыхал. Иногда эти детские штучки срабатывали, и его жалели: кто-нибудь подходил и трепал пса за ухом.
После очередного побега доберман возвращался худой, грязный, с впалыми от недосыпа глазами. Ниджи был готов ко всему, лишь бы его приютили. Поначалу хозяин на нем от души «отрывался» за все испорченные нервные клетки всем, что под руку попадётся, да так, что даже хозяйке приходилось с криком вмешиваться в процесс воспитания. Затем, немного поуспокоившись, хозяин загонял собаку в ванну и там отдраивал, поражаясь тому, как можно за два дня исхудать так, что видны были не только рёбра, но и спина – обтянутый кожей позвоночник, выглядел как стиральная доска. Мыл он его с тихой злобой. Доберман был отрешён и покорен как зомби. А на то, как Ниджи после этого заглатывал пищу, смотреть было жутко. Несколько дней после возвращения пёс сидел в углу и никому не докучал.
