Kitabı oku: «Чужой Горизонт»
Часть первая. Заира
Глава 1. Дом у дороги
– И вот, представляешь, Захар, иду я по болоту – тут, километрах в пяти отсюда, – вещал подвыпивший голос с улицы, – иду, значит, никого не трогаю, и меня никто не трогает. Есть там у нас место одно – развилка, а около неё ржавая БМП, увязнувшая практически по башню, стоит. Там три тропы сталкерские в разные стороны расходятся. Такое место, типа точки сбора и… разбора.
Так вот, значит, подхожу я к развилке, и слышу скрип и лязг какой-то. Ну, я присел на корточки, схоронился за осокой и тихо так продолжаю движение… И вот вижу, что ожила железяка – вся скрипит, вздрагивает и жалом вверх-вниз и вправо-влево водит. Ну, тут, честно сказать, чуть в штаны я и не наделал. Ведь и упыря валить приходилось, и попрыгунчиков в полете снимал, и гипертитана даже видел как тебя, а вот ожившей железяки испугался, что-то уж это слишком странное, дикое и страшное.
Хлыщ перевернулся на правый бок. Болтовня Барсука за окном не давала ему уснуть уже час. А ведь завтра ходка. Должна быть. Сегодня тоже должна была быть, однако «турист» Захар умудрился настолько перебрать намедни, что к полуночи стало ясно – побудки в шесть утра точно не будет. Да и в семь, и в восемь – тоже. Речь могла быть только об опохмелке, что Захар и не преминул сделать, ибо утром голова, руки и ноги отказывались ему подчиняться.
Вообще-то этот Захар какой-то бестолковый. Совсем не олигарх, как было объявлено заранее, а владелец средней руки мебельного бизнеса в провинциальном городке с незапоминающимся названием.
На вид – лет пятьдесят, пухловат, лысоват и носит дурацкие усы. На малой родине у него остались жена и двое пацанов подросткового возраста, которым он наплёл, что уезжает с армейским другом на рыбалку.
Да, по поводу армейского – вчера раз шесть или семь успел доложить Барсуку, что в молодости служил в Афгане и командовал взводом, а это уже навевало на мысль, что единственной страной, где Захар побывал помимо просторов бывшего СССР, был, максимум, Египет.
И вот, спрашивается, зачем этот немолодой и туповатый мужик с завышенной самооценкой попёрся в Зону? Чтобы еще самооценку свою повысить?
«Скорее всего, так и пробухает здесь неделю, – подумал Хлыщ, – купит пару дешёвых артефактов, сфоткается с головой упыря, висящей на стенке в баре, ну и с компанией похмельных бродяг за стойкой, после чего свалит домой и будет катать вату в уши друзьям о том, как он Зону Отчуждения топтал. Только сначала сковородкой по морде от жены получит за вранье».
А Барсуку только дай потрындеть. Он что трезвый, что выпивший, на уши приседает хорошо, тем более новичку желторотому или «туристу» неопытному. Хотя Барсук на самом деле – не трепло какое-то, а мужик смелый и бывалый, на мякине его не проведешь. И усы у него посерьёзней, чем у этого Захара.
Хлыщ с Барсуком давненько Зону топчут, да и Предзонье тоже. В омут с головой не лезут, задания выполняют вменяемые, а не из серии «найди то, не знаю что», в общем, для души и кармана не прочь проводить кого надо куда надо или научной братии помочь в каком деле, например, в поиске артефактов. Ну и «туристов» залётных выгулять, само собой.
Вот и Захар им достался по протекции одного из друзей Дяди Серёжи – хозяина бара «Дом у дороги». За деньги можно много что показать, все зависит от их количества. А уж в Зоне развлечений хоть отбавляй – ярких, страшных, зачастую смертельных.
Зона – официально ЗАИРА – Зона Аномальной И Радиационной Активности. Она же – Зона Отчуждения. Пятьдесят километров разнообразных сюрпризов вдоль и поперек, а если очень повезет, то и поболее пятидесяти. Но об этом попозже.
Хлыщ снова перевернулся на другой бок. Голоса на улице не умокали. Барсук продолжал информационную атаку на хмельного Захара.
– Погоди, погоди, а как такое может быть, чтоб ржавая железка вдруг сама по себе двигаться начала? – подал голос «турист», – Это что, типа зомби, что ли?
– Молодец, Захар, в корень зришь! – обрадовался Барсук, – сталкеры считают, что это излучение какое-то идет. Ты же про зомби в Зоне знаешь?
Захар что-то крякнул в ответ.
– Ну вот, они ведь тоже не просто так колобродят. А что их поднимает на ноги? Правильно, из-лу-че-ни-е! Бывает, что аномалия вселяется в какой-то объект, и объект сам становится аномалией. Но здесь – дело явно в другом. Вот Мотыга тоже видел недавно…. Идут они, значит, с напарником в районе военных складов, а это далековато отсюда, идут и вдруг слышат звук, будто катится что-то с холма рядом с дорогой. Насторожились парни, автоматы наизготовку, и видят – катит с холма колесо. Спущенная резина, ржавый диск, то ли от ЗИЛа, то ли от «газика», да не суть. Скатилось колесо на дорогу и замерло. Стоит так с полминуты, потом начало вращаться по невидимой оси – вправо слегка, потом влево, будто что-то вынюхивает. Ну, бродяги чуть в штаны не наложили, как я с бээмпэшкой. Замерли, не дышат. А колесо покрутилось чуток, потом развернулось на сорок пять градусов и двинуло в противоположную от них сторону. Что это, по-твоему? Мутанты-телекинетики на открытой местности не обитают. Значит что-то другое.
– Тю! – пьяно присвистнул Захар
– Вот тебе и «тю»! Наливай, чо, – подвёл итог Барсук.
За стеной звякнуло и полилось. Хлыщ обреченно зевнул.
«Дом у дороги» был одним из пары десятков питейно-гостиничных заведений по эту сторону Периметра. Находился он на изгибе грунтовки, ведущей к юго-западному КПП, до которого было не более пяти километров по прямой. Дорога практически под прямым углом огибала небольшой комплекс сельских домов, самым ближним из которых как раз и был вышеозначенный бар и, если так можно выразиться, хостел.
Вообще-то, несмотря на то, что Предзонье в любое время года было местом мрачным и, как бы, затаившимся в ожидании неизвестно чего, днем, в относительно солнечную – насколько это здесь было возможно – погоду, хуторок Дяди Серёжи выглядел весьма жизнерадостно и даже как-то по-дачному. Да и сам Дядя Серёжа был мужиком, попросту говоря, нормальным – не жадничал, любил пошутить, сам не быковал, а быкующих жёстко наказывал. Сталкеры Дядю Серёжу любили, и желающих получить пусть и временный кров в одном из его домиков было предостаточно.
Хлыщ уже давно снимал комнату в просторной избе, находящейся сразу за баром-резиденцией хозяина.
Дорога проходила мимо жилища Хлыща, и исчезала за перелеском, с другой стороны которого начиналось болото. Тянущееся к Периметру, а за ним превращающееся в самое настоящее болотище, раскинувшееся на многие километры вширь и вглубь.
Собственно, начало этого болота было хорошо видно из окна съёмной комнаты – уже за подгнившим штакетником, ограждающим угодья дяди Серёжи, начинались заросли осоки и каких-то чахлых кустиков, а прямо от задней калитки вела сквозь пока ещё не слишком топкую местность неприметная тропка, которой пользовались бродяги, чтобы добраться до периметра в обход КПП – те самые пять километров по прямой. Между задней стеной дома и забором под сенью стареньких, отживающих свой век яблонь, было сооружено место для попоек-посиделок – стол, две скамейки и ржавый мангал – где сейчас обосновались мешающие Хлыщу спать Барсук и Захар.
– Кстати, ты в курсе, Захар, что Зона – это не те пятьдесят километров в диаметре, как все считают? – продолжал наседать Барсук на «туриста», – Зона – она бесконечна. Там, за АЭС, и начинается самое интересное….
– Да ну? – абсолютно пьяным голосом и абсолютно невпопад к такому важному заявлению пробубнил Захар. Похоже, клиент уже мало чего соображал, и Барсук этим умело пользовался, продолжал рассказывать о серьёзных вещах, понимая, что оппонент на утро о них вряд ли вспомнит.
– Вот тебе и «да ну»! Стакан-то пустой!
Хлыщ наконец-таки уснул. Снилась ему какая-то череда образов и событий, в которой постоянно присутствовала некая личность, похожая одновременно на Барсука и Захара. Усами, наверное. Как всегда, всё происходящее было очень натуральным и логичным, однако, проснувшись в шесть утра, Хлыщ не смог поймать не то что сюжетную линию всего сна, а даже ни один из его осколков. Сработали биологические часы. Хлыщ прекрасно понимал, что сегодня опять никто никуда не пойдёт, но против внутренних правил собственного организма не попрешь.
За окном было уже достаточно светло. Даже сквозь противомоскитную сетку угадывался знакомый и такой милый сердцу пейзаж окраины болота, подернутый дымкой утреннего тумана.
Рядом за стеной что-то звонко опрокинулось, раздалось невнятное мычание, после чего грузное тело со всего маху рухнуло на кровать. Захар, кто же ещё.
Старый разведчик Барсук возник в комнате Хлыща абсолютно беззвучно, только запах перегара возвестил о его появлении, после чего тихо скрипнули кроватные пружины, и раздался заливистый храп. Вот он, сталкер, сразу слышно, не то, что этот увалень, командир взвода, так его разэтак….
В следующий раз Хлыщ открыл глаза в десять. Барсук мирно храпел на соседней койке, Захар менее мирно – за стеной.
Проворочавшись минут двадцать, Хлыщ понял, что сон отпустил его окончательно, а чашка свежего кофе в данной ситуации вовсе не помешает.
Утром в баре у Дяди Серёжи всегда немноголюдно. Залетные и запойные здесь останавливаются редко, в основном – все свои, клубные, так сказать. Вот и сейчас за столиком у окна завтракали двое – бывший десантник Кощей и бывший историк Генерал. Оба – знатные очкарики, только первый длинный, подтянутый и весьма плечистый, а второй – пониже и покруглее, похожий на попа-батюшку, с бородой до груди и с волосами, собранными в хвост.
За дальним столом пристроился одинокий Мотыга, субъект, прямо скажем, не из приятных – жук и не самая надёжная личность. Мотыга был высок, узловат и нескладен, имел лицо худое, щёки впалые, глаза бегающие. Ел Мотыга тоже неприятно – чавкал, шамкал и мелко пережёвывал пищу, словно хомяк. Напарника Мотыги, Вертолёта, было не видать – либо ещё спал, либо улетел куда-то по своим делам, скорее всего – к Людмиле в соседний посёлок.
Хлыщ поздоровался с каждым из присутствующих, после чего подошёл к стойке, за которой сегодня находился сам Дядя Серёжа.
– Привет, Серёг, как сам, когда вернулся?
– Ночью прибыл, – оторвавшись от протирки стаканов и пожав руку Хлыщу, ответил хозяин, – И тебе не хворать, дорогой товарищ.
Хлыщ знал маленький секрет хозяина «Дома у дороги». Дядя Серёжа был из детдомовских, в молодости сделал неплохую спортивную карьеру, потом занимался ремонтом и тюнингом мотоциклов, любил прыгнуть с парашютом, а в итоге открыл не без помощи старых друзей это заведение, живущее за счёт всего, что касается Зоны.
Зарабатывал Дядя Серёжа очень даже неплохо, и каждый месяц переводил в свой детдом круглую сумму денег, а раз в два месяца ездил к детишкам с подарками.
Вот и сейчас он, вернувшись из очередной поездки, сразу приступил к своим обязанностям, в которые входило всё, начиная с финансово-организационных вопросов по содержанию хутора и заканчивая работой за стойкой бара, когда бармен Слава просил отгул.
Дяде Серёже было сорок пять; у них с женой Алёной четверо детей – старшие дочери уже жили своей жизнью в столице, а пара младших сыновей пятнадцати и семнадцати лет – пока при родителях. Алёна – повар на кухне «Дома у дороги», Дима и Серёжа-младший – на подхвате по хозяйству. Серёжа рвется в военное училище, а Дима мечтает о карьере гитариста в группе а-ля Machine Head и Meshuggah. Дядя Серёжа – не против. Купил Димке гитару и усилитель, обоих сыновей обучил рукопашному бою, научил стрелять, водить мотоцикл и машину. И очень хочет, чтобы они поскорее повзрослели и покинули это гиблое место.
– Что будешь? Видок у тебя какой-то невыспавшийся, – заботливо поинтересовался Дядя Серёжа, убрав стаканы на полочку.
– Кофе черный, сосиски две. Яичницу. Хлеба белого два куска. А видок такой, потому что Барсук со своим новым собутыльником, который, по совместительству – наш клиент, спать мне, гады, полночи не давали своим трёпом.
– Понял тебя, – улыбнулся хозяин, – Садись, жди. А с клиентами надо поаккуратней, поаккуратней. Это, кстати, не от Мишки Охрименко крендель-то?
– От него, – вздохнул Хлыщ, – Дуралей какой-то, ей-богу!
– Ладно, терпи, – понимающе кивнул Дядя Серёжа, – Алёна! – зычно позвал он супругу, – Хлыщ голодный. Принимай заказ!
Хлыщ пошёл ждать. Подсел к Кощею с Генералом, спросил как дела. Мотыга за своим столом быстро поднял глаза от тарелки с яичницей и также быстро опустил, продолжив завтрак.
– Дела не очень, дружище, – поправив очки, сказал Генерал, – сам разве не знаешь, что железная мертвечина в Зоне оживает?
– Пока никого не покалечила, но кто его знает, что там будет дальше, – продолжил Кощей, взяв очки со стола и неспешно надев их.
Хлыщ любил очкариков. Практически все его друзья носили очки, даже Барсук, когда читал что-то в КПК, всегда надевал эти чудесные устройства. А вот Хлыщ очки не носил, не дорос пока. Или не в этой жизни. Очкарики – это другая каста, отдельная ветвь эволюции, по-другому не скажешь.
– Про Барсука и Мотыгу знаю, видели уже чудеса эти, а с вами-то что стряслось?
– Ничего пока, Заира хранит, – Генерал снял очки, аккуратно протер их и снова надел, – Мы вот вчера из ходки целёхонькие вернулись, Заира уберегла. А кого-то может и не уберечь. Да и здесь мы ведь прям под боком у неё находимся, что там те пять километров? А у Дяди Серёжи старые «козёл» и «шишига» во дворе стоят. Вдруг оживут ненароком?
Хлыщ кивнул. Действительно, старая техника в нынешней ситуации – вещь ненадёжная. Кто его знает, насколько далеко эта зараза распространяется.
– Я так думаю, парни, что этим вопросом уже занимаются, – предположил Хлыщ, – мы же все тут под колпаком ходим. У спецслужб, у учёных, у различных корпораций. Хотя нас-то в самую последнюю очередь известят, когда мы уже под гусеницами мёртвого танка погибать будем. И еще…
Хлыщ не договорил. В этот самый момент в бар вошел Барсук. Позитивный, трезвый и пахнущий дешёвым одеколоном. Остановился в дверях и недвусмысленно показал большим пальцем назад. Следом за ним волшебной походкой в зал вошел, нет, втанцевал Захар.
– Вечер в хату, пацаны, – пропел «турист», совершая нелепые движения руками и весьма нетвердо стоя на ногах.
Напряглись все, в первую очередь – «сидевший» Мотыга.
Кощей медленно снял очки.
– Пацаны другие места топчут, уважаемый, – негромко сказал он, и сразу стало ясно, что хорошим дело вряд ли закончится – Кощей был мужик резкий и порой абсолютно безбашенный.
Барсук достаточно бесцеремонно толкнул Захара в бок и до того, очевидно, дошло.
– Доброго утра, бродяги, – как-то несмело и по-детски поправился «турист». Ответом было гробовое молчание.
– Хлыщ, забирай завтрак, – позвал Дядя Серёжа, одновременно сканируя похмельного клиента насмешливым взглядом.
В этот момент в кармане пискнул КПК. Так, а это кто? Решив не торопиться, Хлыщ направился к стойке, расплатился, взял поднос, кивнул Кощею с Генералом и сел за отдельный столик.
Барсук кое-как отправил своего подопечного к другому столу и пошёл делать заказ. Скорее всего – опять водку.
Хлыщ не спеша расставил блюда, отхлебнул терпкого горячего кофе, съел сосиску и достал, наконец, наладонник.
Письмо было от Аркаши Антонова, помощника профессора Сладкова.
«Шефу привезли пятилетний армянский коньяк. Такой, как ты заказывал. Приходи дегустировать», – гласило сообщение.
Хлыщ оторвал глаза от экрана и сосредоточенно посмотрел в потолок. Данный текст означал, что у Сладкова к Хлыщу есть мегаважное и супероплачиваемое задание и медлить с отъездом нельзя.
Вот так, расслабиться сегодня точно не выйдет, а имеющийся в наличии клиент пока не протрезвел. Хлыщ убрал КПК, спокойно доел завтрак, после чего незаметным кивком подозвал Барсука.
– Значит так, дружище, «туриста» забираешь себе, с ним больше не пьёшь, пусть приходит в себя. Отведёшь его за Периметр, покажешь пару аномалий, подбросишь один-два артефакта – и обратно. Мне – двадцать процентов от суммы гонорара. Случилось срочное дело. На связь выйду сам.
Барсук кивнул. С чем – с чем, а с пониманием у него было всё в порядке.
Глава 2. Встреча в институте
Своё прозвище Хлыщ получил с легкой руки Дяди Серёжи. Тогда, несколько лет назад, он, Александр Костин, уже далеко не юный, но еще совсем не старый журналист, любитель экстремальных путешествий и завсегдатай стрелковых клубов, появился в «Доме у дороги», чтобы начать новую жизнь, в которой не будет рабочих и выходных дней, начальников, потенциальных жён и политиков. В общем-то, он практически не ошибся…. Саша иллюзий не питал и прекрасно понимал, что ждут его отнюдь не какой-то там экстремальный туризм и романтические посиделки у костра под гитару, а совсем иные ежедневные приключения. Его старый приятель – Лёва Садовский, оператор на канале «Наука» – однажды побывавший в Зоне по долгу службы, был одноклассником работавшего в закрытом институте старшего научного сотрудника Антонова, очень хорошо знавшего некоего заслуженного бродягу Барсука. Протекция неофиту сталкерства была обеспечена.
Ну, и, собственно, о прозвище…. Будучи, по сути, человеком достаточно пижонистым, Костин всегда уделял особое внимание своему внешнему виду и манерам поведения. Не любил дешёвое и третьесортное в одежде, курил дорогой табак, пользовался только качественной парфюмерией. В незнакомом обществе мог произвести впечатление гражданина, как минимум, не бедного. Вот и в «Доме у дороги» он появился в дорогой егерской куртке, новеньких армейских штанах и сверкающих американских берцах. Подошел к стойке, спросил про Барсука и, заказав кофе, отправился за столик ждать, а заодно и раскурить трубку.
– К тебе тут хлыщ какой-то, – раздался голос бармена – а в тот день посетителей обслуживал сам Дядя Серёжа.
Костин оторвался от созерцания угрюмого пейзажа за окном – бармен и какой-то усатый мужик нагло пялились на гостя, и было в их взглядах что-то ироничное.
«Хлыщ, значит, – подумал Саша, – легкомысленный, значит, наглый щёголь… Ну-ну. Хорошо здесь встречают незнакомцев! Я, вообще-то этому товарищу за стойкой о цели своего визита не отчитывался. Может, я крутой и богатый заказчик, а он меня – «хлыщ»!».
Однако, напряжение спало незаметно быстро. Усатый мужик оказался на редкость дружелюбен, а Саша, несмотря на внешний пафос, был человеком не конфликтным и общительным.
Через пару недель новоиспечённый сталкер Хлыщ чуть не сгинул в аномалии, через месяц чуть не проиграл битву с попрыгунчиками, через полгода повёл первого ведомого, а через год уже был одним из лучших проводников в юго-западном секторе.
И вот теперь сталкер Хлыщ стоял в раздумьях. Судя по сообщению, предполагалось какое-то очень серьёзное задание. Такое сообщение приходило от Антонова всего один раз, и было это около года назад. Тогда Сладков организовал экспедицию в свою бывшую полевую лабораторию, затерянную в лесах на северо-западе Зоны. Лаборатория была законсервирована уже несколько месяцев, но Сладкову срочно понадобилось что-то в ней сделать, плюс вывезти пару одному ему известных приборов. Этот поход чуть не стоил его участникам жизней – в помещениях обосновалась изрядных размеров самка гипертитана и успела отложить яйца. Спаслись все благодаря находчивости Хлыща, который заманил неповоротливого мутанта в дальний отсек и, проскользнув у него буквально между ног, успел закрыть за собой бронированную дверь, пока гипертитан пытался развернуться в узком проходе.
Сейчас предстоял очередной экстрим, в этом Хлыщ не сомневался. Отбив Антонову краткое «Выезжаю», пошёл собираться в путь. Пожитков решил брать немного – всем, чем нужно, плюс оружием Сладков обеспечит, это факт. Через полчаса был готов. Взвесил рюкзак, еще раз проверил карманы на предмет наличия необходимых личных вещей и вышел из дома.
До института, в котором обосновался профессор Сладков, было около пятнадцати километров, но передвижение на личном автотранспорте – списанном армейском УАЗике – Хлыщ даже не рассматривал, дабы лишний раз не привлекать к себе внимание. Поэтому он направился обратно в бар к Дяде Серёже, предварительно скинув сообщение, чтобы тот вышел на заднее крыльцо.
– Что желаешь, дружище? – Дядя Серёжа стоял в дверях, вытирал руки полотенцем и улыбался.
– Серёг, такое дело – организуешь мне поездочку налево вдоль Периметра километров на десять? Ты вроде старшего своего собирался к Васнецову на кордон отправлять зачем-то. Ну, ещё перед отъездом говорил.
– Собирался. Отправлю, значит, сегодня. Иди в гараж, скажи ему, чтоб ко мне зашёл, а сам там подожди.
– Я за околицей подожду. Чтоб не светиться.
Хозяин «Дома у дороги» кивнул. Хороший мужик Дядя Серёжа, лишних вопросов не задает.
Квадроцикл бодро подпрыгивал на ухабах, но Серёжа-младший уверенно справлялся с управлением – школа отца. Болтать на ходу было неудобно, да и опасно, поэтому Хлыщ углубился в созерцание августовского Предзонья. Листья только начали желтеть, тонкая паутинка серебрилась то тут, то там, лучи солнца играли на травяном ковре. Только птиц и зверей здесь было мало. Справа тянулось болото, изредка скрывающееся за небольшими скоплениями кустов и низких кривых деревьев. Слева был настоящий лес. Вот проскочили мимо совсем вросшей в землю избушки – когда-то здесь жил лесник – далее показалась старая лесопилка с ржавым трактором без одного колеса, привалившимся к наваленным друг на друга стволам. Стоп! Или Хлыщу показалось, или раньше трактор стоял чуть дальше от дороги? Однако через несколько секунд лесопилка осталась далеко позади.
Вот и развилка. Направо – рукой подать до кордона Васнецова, налево, через несколько километров – институт.
– Будь, здоров, Серёжа, береги себя, – Хлыщ спрыгнул с квадроцикла и пожал парню руку.
– И тебе легкой Зоны, – махнул рукой Серёжа и дал по газам.
Хлыщ свернул налево и зашагал по лесной дороге. Здесь, под кронами деревьев, было более мрачно, да и небо стало потихоньку затягиваться – нормальное явление для здешних мест. Редкие вороны подавали свои хриплые голоса где-то в вышине, легкий ветерок играл ветками деревьев и те будто махали вслед одинокому сталкеру. В Предзонье относительно спокойно, однако Хлыщ все-таки прихватил с собой любимый «глок», так как совсем без оружия бродить тут было бы решением неразумным. Всякие мутные личности, пересекающие Периметр и примыкающие к различным бандам за ним, так или иначе, проходили эти места.
Через час хода слева показались дома брошенного поселка, а это означало, что до института уже рукой подать. Еще немного, и по правую руку открылись взгляду подъездные железнодорожные пути, густо заросшие травой – составы прибывали сюда крайне редко. Вдалеке, за угрюмым бетонным забором, виднелись не менее угрюмые институтские строения. Раскинувшиеся на два гектара стандартные корпуса были сооружены в семидесятых годах прошлого века, имели неприхотливые угловатые формы, узкие окна и ноль излишеств. В общем, институт выглядел достаточно мрачно и депрессивно, как и многие подобные постройки того времени, давно не видавшие хотя бы косметического ремонта. Когда-то здесь находился один из ведущих проектно-изыскательских НИИ, однако, после всем известных событий, здание перешло в руки Центрального Института Исследований Аномальной Зоны, или ЦИИАЗа. Руководил институтом профессор Вениамин Евгеньевич Сладков – подвижник, энтузиаст, учёный с большой буквы.
Центральный въезд был с противоположной стороны, но Хлыщ по традиции решил воспользоваться боковым служебным въездом, расположенными как раз по ходу его движения. Перейдя крохотную речушку по ржавому железному мостику, он остановился у неопределённого цвета высоких стальных ворот. ЦИИАЗ охраняли с самого момента его открытия. По периметру, у входов и внутри постоянно несли дежурство порядка двадцати егерей или, как их еще называли, армейских сталкеров – армсталов. Вот и сейчас на вышке маячил старый знакомый Хлыща по кличке Волчок.
– Привет, Хлыщ! – Волчок перегнулся через перила и помахал рукой.
– Привет, привет! Я к Антонову.
– Понятно, что не ко мне, – ухмыльнулся Волчок, – проходи, не задерживайся. И документики приготовь – у нас новый начальник охраны.
Ворота распахнулись, и Хлыщ оказался на территории института. Здесь все было как всегда – железные короба кубическими змеями покрывали стены зданий, прямо за воротами ржавела передвижная буровая установка на базе ЗИЛ-131, тут же стояли нестройным рядом несколько не менее ржавых мусорных контейнеров, около стены ближайшего ангара доживала свой век пара секций старинной вычислительной машины, которую и компьютером-то язык не поворачивался назвать. Хлыщ прошёл налево вдоль стены, повернул за угол и направился прямиком к входу в центральный корпус. Зашёл в стеклянные двери и остановился у проходной. На вахте сидел незнакомый мужик – полный, лысый и какой-то неприятный. Возможно, сам начальник охраны.
– Здравствуйте! Я к Антонову Аркадию Валерьевичу, – Хлыщ протянул пропуск.
Мужик молча взял документ, поглядел в него, поднял глаза на гостя.
– Внештатный сотрудник, значит, – как-то недобро ухмыльнулся дежурный, – читай: вольный сталкер.
– Читай: внештатный сотрудник, – невозмутимо ответил Хлыщ, показывая глазами на удостоверение.
– Что-то я тебя здесь не припомню, сотрудник, – продолжал неприятный мужик.
– Ну, так и я – Вас…
Неприятный мужик покраснел, напрягся, но дальше наглеть не стал, только бросил: «Проходи» и вернул «ксиву».
Хлыщ прошёл в холл, непринужденно уселся на обитый кожзамом кондовый советский диван и отбил сообщение Антонову: «Я здесь. Куда идти?».
Ответ пришёл незамедлительно: «Я у себя».
Владения Антонова находились на третьем этаже практически над проходной. Хлыщ поднялся по лестнице и свернул в коридор, покрытый потемневшей от времени и грязи красной ковровой дорожкой. Через пару дверей – хозяйство Антонова. Небольшая лаборатория, складское помещение и кабинет-спальня. Старший научный сотрудник, как-никак.
– Есть кто дома? – Хлыщ без стука приоткрыл дверь и просунул голову.
– Все дома, – ответили из недр кабинета, – заходи, дорогой!
Антонов был классический научник: естественно – в очках, блондин, лицом похож отчасти на Шурика из «Кавказской пленницы», отчасти на типичного героя лент Лени Рифеншталь, отчего Хлыщ иногда называл его в шутку «добрым арийцем». Антонов носил старомодные свитера-водолазки и классические брюки, был скромен и обходителен. Короче, анти-хлыщ. Однако, сошлись они с Хлыщём на почве общих интересов – любви к научной фантастике, поэзии, бардовской песне, блюзу и советскому кино. Ну, и к Зоне, конечно.
Антонов сидел за компьютером спиной к двери. На столе – чашка кофе, в блюдце – дымящаяся сигарета. Весь стол в книгах, тетрадях, каких-то распечатках. Всё как всегда.
– Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу – задом, – позвал гость.
Антонов развернулся на кресле. Сверкнул стеклами очков, улыбнулся в тридцать два зуба.
– Здорово, бродяга!
Обнялись. Антонов налил кофе.
– Как сам-то? Давно не виделись.
– Да уж. С июня, – Хлыщ сел на диван, предварительно аккуратно сдвинув в сторону внушительную стопку папок, – Пять рейдов сделал. Одни туристы, пара твоих коллег залётных, да пару раз за «цацками» с Барсуком выбирались. Вот думаем за грибами ещё сходить. Только, по эту сторону.
– Да, и подальше от Периметра. По грибам вроде Генерал – спец?
– И его возьмём. Проводником.
– А мы вот все грызём. Гранит, понимаешь, науки. Все зубы сточили уже, – Антонов снова показал свои идеальные тридцать два. Будто не курит и кофе не пьёт, – Короче, дело к тебе у Евгеньича. И ко мне тоже. Общее, так сказать, дело. Серьёзное. Даже слишком. Сам всё расскажет. Кофе допивай, и потопали. Вещи и средства коммуникации здесь оставляй.
Кабинет Сладкова располагался в том же корпусе, только в левом его крыле и на пятом этаже. Прошли по коридору, повернули направо, поднялись по лестнице, ещё по коридору, и оказались в небольшом холле с тремя дверьми. Антонов подошел к одной из них, вежливо постучал.
– Заходите, – раздался женский голос.
Вошли. За столом в приемной – миловидная темноволосая женщина лет тридцати. Помощница и секретарь Сладкова – Наталья Суреновна Геворкян. Тоже с основания института здесь.
– Наташа, привет, шеф у себя? – Антонов, само обаяние, вывалил перед ней горсть «Мишек на севере».
– Аркадий, ты как всегда! Привет, кавалер ты наш галантный, – Наталья Суреновна легким движением руки отправила конфеты в ящик стола, – Только пришёл шеф. В лаборатории был. Здравствуй, Саша.
Хлыщ помахал рукой из-за спины Антонова и слащаво улыбнулся.
Наталья Суреновна была любимой ученицей Сладкова ещё во времена его преподавательской деятельности в Политехе. Её отец, крупный ученый из Еревана, являлся однокашником Вениамина Евгеньевича, а мать преподавала математику в одной из московских школ. Девочка получилась талантливая и склонная к точным наукам.
У Антонова с Натальей Суреновной был роман. Собственно, об этом знали многие, но, как бы, старались не замечать. Что делать, встретились два одиночества в хмуром Предзонье. Чуть ли не каждый вечер они проводили вместе, и, помимо того, чем обычно занимаются неравнодушные друг к другу мужчина и женщина, просто болтали обо всем на свете, играли в шахматы, иногда пили коньяк, который в количестве ящика-другого присылал папа Натальи в подарок старому товарищу (отсюда, кстати, и пошел «Позывной А-1», как его назвали Антонов и Хлыщ), Антонов читал стихи, пел под гитару песни Визбора и Никитиных, а Наталья забиралась в кресло и слушала его, склонившись, как Алёнушка у пруда на известной картине.
– Ну, мы зайдём тогда? – Антонов выразительно глянул на Наташу поверх очков.
Наталья Суреновна сняла трубку телефона.
– Вениамин Евгеньевич, к Вам Антонов и его друг Хлыщ. Хорошо, – и сделала выразительный жест рукой в сторону кабинета профессора.
Антонов постучал и, услышав из-за двери приглушенное «да-да», отворил её, пропуская товарища вперед. В просторном кабинете, обставленном в лучших традициях ушедшей советской эпохи – безликая мебель из светлых ДСП, простенькие стулья с пёстрой обивкой, портреты Менделеева, Ковалевской, Нильса Бора и Эйнштейна на стене – за огромным столом сидел сухонький пожилой мужчина в белом халате и сосредоточено глядел в стоящий перед ним монитор.
– Опять двадцать пять, – изрёк Сладков с досадой, почесал затылок, поднялся и направился к вошедшим, протягивая им руку, – Аркадий, Хлыщ, рад вас видеть, друзья.
– Взаимно, Вениамин Евгеньевич, – Хлыщ пожал руку профессору, – Как поживаете, как здоровье Настасьи Степановны?
