Kitabı oku: «Чужой Горизонт», sayfa 8

– Ну что, можно немного выдохнуть, товарищи сталкеры, – Хлыщ нажал на кнопку громкой связи, – Дальше прямо? – он повернулся к Сладкову.

– Да, по остаткам дороги, – кивнул профессор.

– Тут вообще джунгли какие-то, – Весомый покрутил прожектор, освещая встающую метрах в десяти от берега стену толстых кривых стволов.

– Трогай, дорога не должна сильно зарасти, – сказал Сладков, – тарань прибрежные заросли для начала.

– Ладно, – Весомый погладил бритый затылок, выжал газ.

«Атлант» легко подмял под себя мутированные деревца и подъехал к границе леса.

– Точно, есть дыра! – радостно сообщил водитель, хотя все находящиеся в кабине и так увидели чёрный зев узкой просеки, бывшей когда-то лесной дорогой.

Асфальт практически полностью исчез под слоем травы и кустарника, но ехать было можно. Сладков ещё раз глянул на карту, удовлетворённо кивнул сам себе.

– Ну, как там говорил первый космонавт планеты Земля? – он оторвался от планшета и посмотрел на стоявших рядом с ним Хлыща и Камрада.

– Поехали! – ответил за всех Весомый и поднажал на педаль.

Вездеход, ломая кусты и нависающие над просекой ветви, бодро нырнул в лесные ворота.

Дорога прямой стрелой разрезала чащу. Справа и слева – вековые дубы, исполинские ели, непроходимые, в два человеческих роста, кусты, сквозь сплетённые ветви которых мог проскользнуть разве что некрупный зверёк. Хлыщ уже видел это раньше – во сне, на кордоне Васнецова. Только ядовито-зелёного ковра не было – лишь всё те же трава и кустарник, проросшие сквозь сильно потрескавшееся покрытие. Пару раз дорогу преграждали гнилые стволы рухнувших деревьев, но это не было помехой для многотонной машины.

– Стоп! – нарушил тишину в кабине возглас Сладкова.

Весомый моментально притормозил.

– Сто пятьдесят метров до точки! – объявил профессор, – Хлыщ, предупреди остальных.

Проводник выглянул из кабины в общий отсек. Семь пар глаз смотрели на него, ожидая какого-то ответа.

– Сейчас мы продолжим наше увлекательное путешествие, дорогие пассажиры, – Хлыщ переводил глаза, встречаясь взглядом с каждым из спутников, – Возможна лёгкая турбулентность, но штурвал – в надёжных руках. Пристёгиваться не обязательно, а вот напитки лучше допить, – он посмотрел на Барсука, застывшего со стаканчиком дымящегося кофе, – Наслаждайтесь чудесным видом из иллюминаторов. Это лучшее приключение в вашей жизни!

В этот момент Секач заржал, и напряжение, витающее в воздухе, окончательно спало.

– Ник, – Хлыщ заглянул обратно в кабину, – у тебя же плеер был. Включи что-нибудь соответствующее моменту.

– Сейчас, – Сладков полез в карман, достал старомодный MP3 плеер-флешку, полистал меню, – Классика подойдет?

– В самый раз. Григ есть?

– Есть, конечно. «В пещере горного короля».

– Я так и думал. Заводи.

Профессор воткнул плеер в приборную панель и вывел звук на динамики.

– Давай, Весомый, поехали, – выдохнул он и уставился на дорогу.

Под крадущиеся звуки контрабаса, фаготов и виолончелей «Атлант» медленно тронулся с места. Сладков вцепился в спинку сиденья, испарина выступила на его лбу. Хлыщ положил руку профессору на плечо, тот повернулся на секунду, едва заметно кивнул, снова полез в карман, достал два леденца, один протянул Хлыщу, второй развернул и не глядя положил в рот.

– Пять метров. Горизонт, отворись, – прошептал он, быстро посмотрев на счётчик на панели, и в ту же секунду что-то произошло. Что-то мгновенное, едва заметное, будто искры сверкнули на грани видимости, как при слегка повреждённом глазном нерве. В ушах раздался тонкий писк, и пейзаж за окном моментально поменялся.

Теперь они ехали по выложенной бетонными плитами дороге среди молодого сухостоя и невысоких елей. За бортом была осень. Настоящая, хмурая и бесцветная. Как минимум – начало октября. Светало. По правую руку, метрах в пятидесяти впереди, возникла из тумана земляная шишка какого-то стратегического сооружения – командного пункта или входа в бункер. Напротив неё, через дорогу, у старого строительного вагончика, одиноким маячком горел небольшой костёр. Человек в капюшоне сидел возле него и неторопливо ворошил угли длинной веткой.

Часть вторая. За Горизонтом

Глава 9. Мутант

Сталкер Мутант был молод – лет тридцати от роду, не более. Высокий, спортивный, румяное лицо, бритый череп, уши-локаторы, красивые пухлые губы (такие обычно нравятся девочкам), большие голубые глаза. Было в нем что-то детское и мужественное одновременно, да и говорил он тихо, даже порой со слегка извиняющимися интонациями, однако во всём его облике и поведении угадывалось какое-то высшее – как у тибетского монаха – смирение.

– Вы присаживайтесь, – он указал гостям на расставленные вокруг костра выцветшие ящики от боеприпасов, – я как раз картошечки напёк. Накопал неподалёку. Да вы не волнуйтесь, – он задорно подмигнул нахмурившимся сталкерам, – нет здесь радиации совсем.

– А я слышал, что картоху вообще радиация не берет, – вставил Секач, которого явно мучил голод.

Профессор с Антоновым молча посмотрели на егеря. Сладков кашлянул.

– Ну, это всё сказки дилетантов, молодой человек. Однако, раз Мутант говорит, что картофель чистый и, – он обвел рукой окрестности, – всё здесь чистое, то мы не откажемся от предлагаемого нам… гм… пикника на обочине. Разрешаю даже принять по сто грамм. Ясень, распредели дежурства.

Старший армстал кивнул и, несмотря на уверения Мутанта, что здесь безопасно, велел Камраду и Жуже начать патрулирование.

– Мы с Секачом поедим по-быстрому, и вас сменим, – успокоил он товарищей.

Расселись на импровизированные скамейки, Антонов принёс заветную канистру.

– Ну, прощайте, цезий сто тридцать седьмой и его сообщники, – провозгласил Барсук, выдохнул и опрокинул в себя полстакана разбавленного спирта.

Картошка получилась вкусная, да и выглядела аппетитно. Мутант с видом довольного своей работой шеф-повара наблюдал, как уставшие гости поедают запечённые корнеплоды. Трапеза прошла в молчании, и только когда был съеден последний клубень и выпита норма спирта, Мутант спросил:

– Расскажете, как добрались? Очень интересно.

– Конечно, конечно, – Сладков блаженно потянулся и обвёл взглядом окружающий пейзаж, – Так вот ты какая, иная реальность!

– Да такая же, практически, как и наша, – улыбнулся сталкер, – По крайней мере, здесь.

– Вижу, – резюмировал профессор, – Значит так: Барсук, Серго, Весомый, Камрад и Жужа – спать немедленно! Ясень с Секачом – в охранение. А мы немного пообщаемся. Потом тоже отдохнуть надо будет, завтра, вернее, сегодня – очередной трудный день. Возможно – самый трудный.

Когда половина участников экспедиции скрылась, кто – в вездеходе, кто – за ним, Хлыщ, с позволения профессора, начал рассказ о событиях прошедших дней. Мутант слушал молча, иногда подносил ко рту вейп и выпускал клубы и замысловатые кольца пара. Хлыщ закончил, сталкер еще пару минут курил, кивая своим мыслям.

– Занятно, – наконец сказал он, – Что добавите от себя, Ник?

– Много есть чего добавить, – Сладков встал, прошёлся взад-вперёд по бетонным плитам дороги, – но сначала я хочу взглянуть на Полигон. Хотя бы в бинокль.

– Можно. Хотя, мы уже на нём, если говорить о локации, – Мутант тоже поднялся с ящика, – Я покажу само поле для стрельб и испытаний. То, что было полем. А потом расскажу кое-что. Похоже, Ваши спутники не в курсе некоторых подробностей.

Хлыщ и Муравей переглянулись, только Антонов сидел невозмутимо – владел, наука, информацией, однако без указания профессора её не разглашал.

– А как ты узнал, что мы именно сегодня прибудем? – спросил Хлыщ.

– Да я и не знал толком, – ответил Мутант, – Просто ждал вас здесь. Куда мне торопиться? Сплю, вон, в штабе, – он махнул рукой за вагончик, – Документы там изучаю. Картошка у меня здесь – основное блюдо, каждый день пеку. А сегодня не спалось что-то, вот я и засиделся до утра. Ну, что, берите бинокли и пошли.

Дорога уходила вправо, огибая земляную шишку входа в неведомые коммуникации, и вскоре упиралась в сваренные из стальных прутьев ворота с изъеденными коррозией пятиконечными звёздами на створках. В обе стороны от них тянулся трёхметровый забор из колючей проволоки. Мутант откинул щеколду, поднажал на створки.

– Добро пожаловать на Полигон! – он обернулся к спутникам и сделал приглашающий жест рукой.

За воротами череда плит плавно шла вниз и, спустя метров сто, оканчивалась у рукотворного обрыва, сразу за которым ржавел гидравлический подъёмник – массивная ребристая плита, двигавшаяся когда-то вверх-вниз по вертикальным полозьям. А дальше… Дальше расстилалось само тело Полигона – размером в четыре футбольных поля в ширину, затянутое лёгкой дымкой, поросшее высокой сухой травой, багульником и тощими берёзками. Словно шляпки грибов в осеннем подлеске, сквозь заросли проглядывали то тут, то там, башни старых танков и бронемашин. Правого, длинного, края видно не было – там растительность становилась гуще, и всё это буйство увядающей флоры скрывалось за деревьями, нависающими над обрывом.

– В ту сторону километров десять где-то, – прокомментировал Мутант, видя, что его спутники смотрят направо, – Заросло всё. Зомби там пасутся, в самом конце практичестки, но сквозь эти джунгли пробраться не могут – руки-ноги теряют, застревают в ветках. Как вам ангар, кстати? – он показал налево.

Ангар поражал размерами. Спрятанный под громадным искусственным холмом, он выходил своими циклопическими воротами – казалось, в них мог пролезть средних размеров корабль из «Звёздных войн» – прямо на поле. Над воротами виднелись узкие щели капониров, а также пара вышек. Ангар находился достаточно близко к наблюдателям – максимум, в полукилометре.

– А теперь обратите внимание на технику, – продолжил Мутант свою экскурсию, – особенно, вот на эту, – он указал чуть правее, в сторону небольшого холмика, утыканного кривыми, сухими берёзами.

Словно послушные экскурсанты, Хлыщ, Антонов, Сладков и Муравей посмотрели в указанном Мутантом направлении. И действительно, то, что они увидели, разительно отличалось от остальной, разбросанной по полю, машинерии. Если, сиротливо стоящие то тут, то там, полуразвалившиеся единицы военной техники представляли собой стандартные модели образца середины прошлого века, то указанный экземпляр явно не походил ни на одну из известных наблюдателям машин. Слишком крупный для танка, похожий на зверька-броненосца, агрегат на низком гусеничном ходу застыл под небольшим углом у подножия маленького, поросшего хилым молодняком холма. Его бронированный панцирь с рядом обручевидных полос тускло поблескивал в лучах лениво восходящего солнца. На небольшом удалении от него хаотично замерло в объятиях кустарника и травы несколько диковинных аппаратов поменьше – защитного цвета гусеничных прямоугольников, издали напоминающих немецкие самоходные мины «голиаф» времён Второй Мировой. А замысловатые следы из примятой растительности говорили о том, что совсем недавно все эти машины перемещались по полю.

Хлыщ навёл бинокль на максимальную дальность – там, на расстоянии порядка четырёхсот метров, прямо напротив, виднелись такой же подъемник, такая же, уходящая вверх дорога и такие же ворота. За небольшим скоплением деревьев маячил на границе видимости похожий точь-в-точь на оставшийся позади, рукотворный холм входа в подземную часть Полигона. В том, что это действительно вход в подземелья, Хлыщ уже не сомневался.

– Ну как, впечатляет? Тут ещё парочка шаротанков в глубине затерялась, отсюда не видно. Ржавые совсем, кататься не могут, только дёргаются на месте, – похоже, Мутант был доволен произведённым на гостей эффектом.

– Да уж, да уж, – профессор погладил заросший щетиной подбородок, – И давно они оживали в последний раз?

– В восемнадцать тридцать три, вчера, – без запинки ответил Мутант.

– Шарк? – Сладков повернулся к своему помощнику.

– Всё сходится, Ник, – Антонов опустил бинокль, – Через шестнадцать часов.

– А по какому времени? – профессор испытующе посмотрел на Мутанта.

– По местному, – невозмутимо ответил сталкер, – Часы в штабе ходят, здесь же электричество есть. Я и свои перевёл.

– Так, – Сладков задумался на минуту, – Значит, время преломляется. Часы и минуты активации совпадают, однако мы пересекли Горизонт в районе двух ночи, а оказались здесь…

– В шесть двадцать утра, – закончил Мутант, – И, кстати, вы же двигались на север? Ну, от переезда?

– На север, – подтвердил Хлыщ.

– А, в итоге, появились с запада, – казалось, Мутант радуется этим фактам, как ребёнок.

– И, между прочим, мы сместились в рамках климатического пояса гораздо севернее и восточнее Заиры, – вступил в разговор Муравей, – Посмотрите на ландшафт. Это Сибирь, детка!

– Вернее, место, похожее на Сибирь, – уточнил Мутант, – ну как, насладились видом? Фотографируйте, и пойдёмте в штаб. Покажу ещё кое-что, ну и о себе расскажу тем, кто не в курсе. Можно, Ник?

Профессор кивнул, достал фотоаппарат, сделал несколько снимков. Хлыщ и Муравей тоже зафиксировали пейзаж. Только Антонов не снимал – стоял молча, поблёскивал линзами очков, переводил взгляд справа налево.

– Не нравится мне всё это, – вздохнул он наконец, повернулся и зашагал к воротам.

– Эй, наука, что за пессимизм? – бросил ему в спину Хлыщ, изо всех сил старавшийся не думать о подземельях.

Шарк махнул рукой, достал сигарету, прикурил и прислонился к створке. Хлыщ подошёл к товарищу.

– Боишься? – прямо спросил он.

– Боюсь, – так же прямо ответил Аркадий, – Но не темноты и неведомых чудищ, а того, что мы можем пойти по ложному пути и сделать то, чего делать не надо, или разбудить то, что пока дремлет.

– Понимаю, но я, почему-то практически уверен в правильности наших действий. А вот под землю спускаться не люблю. Страшно, – вдруг, неожиданно для самого себя, сознался Хлыщ, – Никак не переборю в себе это. Даже, если с кем-то – всё равно не уютно.

Антонов наморщил лоб, внимательно глянул на друга поверх очков.

– А чего раньше молчал? Клаустрофобия с никтофобией в одном флаконе?

– Ну, насчёт первого немного есть, а насчёт второго…

– Боязнь темноты, – уточнил Шарк, – Ничего военного в твоей тайне нет. Все мы люди, а не роботы. Вот Мутанту, считай, повезло – совсем страх потерял. Ты, главное, не бойся рассказывать про наболевшее, особенно друзьям, – Аркадий улыбнулся своими тридцатью двумя, элегантным движением отправил окурок в кусты, – А я вот волнуюсь, – он снова насупился, – Очень. Слишком большая ответственность на нас лежит. Не напортачить бы. Ник, похоже, тоже стал сомневаться в том, что мы сможем «поймать» и изучить то, что считаем излучением. Особенно, после нашего «поэтического вечера». Как бы посерьезней вся эта история не оказалась. Ладно, – он повернулся к подошедшим профессору, Муравью и Мутанту, – что там наш экскурсовод ещё приготовил?

– Идёмте, продолжим осмотр экспозиции, – Мутант пропустил остальных за ворота и аккуратно прикрыл створку.

Трёхэтажное, явно более чем полувековой давности постройки кирпичное здание штаба, покрытое облупившейся местами бледно-жёлтой краской, притаилось за деревьями на небольшом удалении от вагончика. К сооружению вела неширокая, потрескавшаяся от времени, асфальтовая дорожка, предназначенная явно не для бронетехники, а для штабных машин и автобусов.

– «Атланта» потом можно будет прямо к подъезду подогнать, – Мутант показал на площадку перед входом в штаб, – чтоб не бегать взад-вперёд.

Его спутники согласно кивнули.

– Хорошее место, – продолжал Мутант, – а главное – очень информативное. Я тут в цокольном этаже архивы нашёл, журналы по учёту стрельб, и всё такое. Сейчас покажу. Кстати, здесь даже помыться при желании можно – есть душевая, вода бежит худо-бедно. Ржавенькая, но вполне сносная.

Вошли внутрь. Тишина, полумрак и запустение. Однако, здесь присутствовала видимость порядка.

– Я убирался, – Мутант понял, что гости несколько удивлены этим фактом, – не в свинарнике ж жить. Вот даже плакаты нашёл и повесил на стены, – он указал на три больших постера, аккуратно висящие напротив входа. Выполнены они были в лучших традициях советского прошлого – стопроцентные образцы агитпропа.

«Воины земли и неба! Надёжно храните мирный покой!» – гласил первый плакат, изображающий три головы, расположенные друг за другом а-ля Маркс-Энгельс-Ленин – боец в пилотке, лётчик в шлеме с поднятым щитком и некто тоже в шлеме и с кислородной маской, полностью скрывающими лицо.

«Воин, бди! Огнём кинжальным обруби пришельцу жало!» – было написано на втором. Здесь образцовый солдат – открытое лицо, атлетические плечи, гимнастёрка, галифе, начищенные сапоги – крошил из автомата поверженное наземь существо, отдалённо похожее на осьминога.

Третий же плакат заметно отличался от двух других, и то, что сначала было принято за очередную армейскую агитку, оказалось, скорее всего, афишей какого-то фильма. Высоким, каллиграфически выверенным шрифтом, от которого веяло ностальгией по ушедшей эпохе родного кинематографа, на фоне звёздного неба тянулась наискосок разбитая на две строчки надпись: «Бесконечное одиночество в глубоком космосе». В левом от зрителя нижнем углу – сосредоточенный космонавт в напоминающем круглый аквариум прозрачном шлеме с антенной на макушке, а справа – проступающее сквозь вселенскую тьму лицо девушки. Их взгляды не пересекались. Мужчина явно был занят пилотированием корабля или изучением новой планеты, а девушка смотрела вдаль, куда-то в левый верхний угол, и читались в её взгляде любовь, печаль и надежда.

Хлыщ стоял, и как заворожённый смотрел на это чистое, красивое, абсолютно лишённое вульгарности лицо женщины, чей любимый бороздил пространство в сотнях, тысячах световых лет от неё. Возможно, он вернётся домой, когда её уже не будет на свете, возмужавший, убелённый сединой, смирившийся с тем, что время на Земле безжалостно проглотило всё, что он любил, и к чему был привязан.… Отбиваясь от учёных и врачей, он каждый день будет искать своих потомков, и однажды узнает, что его правнук покинул Землю, отправившись к далёким мирам, и вернётся обратно, когда его самого уже не будет в живых. Бесконечное одиночество… Хлыщ плакал. Крупные слёзы катились по щекам, и с каждой секундой эмоции всё больше заполняли сознание. Бесконечное одиночество…

– Саня! – голос Антонова прозвучал глухо, как сквозь ватное одеяло, – Саня, ты в порядке?

Прощаясь на миг,

Расстаёмся навеки.

И тихо плывём через времени реки.

Ракеты разлуки,

В безвестность сорвитесь,

Стальные колёса,

Крутитесь, крутитесь!

Слова застревали в горле. Хлыщ медленно опустился на пол, его плечи судорожно вздрагивали, да и всего трясло словно в лихорадке. Шарк присел напротив, прикурил сигарету, протянул её товарищу.

– Забери плакат себе, – сказал он, – Это – твой трофей. Хотя, что в нём такого?

Хлыщ закивал, сделал несколько затяжек, закашлялся. Вселенская тоска постепенно начинала уходить. Муравей и Мутант заботливо помогли ему встать.

– Да-а-а, – ошарашено протянул Сладков, пристально глядя на третий плакат – звёздное небо, бравый боец с автоматом и старомодной каске на переднем плане, за ним – ближе к правому от зрителя краю – знакомый всем голубой шарик родной планеты и надпись вверху. Наискосок, высоким, каллиграфически выверенным шрифтом: «Воин, помни! Тебя ждут дома!».

Хлыщ поднял заплаканные глаза, снова посмотрел на лицо девушки, подошёл к стене, осторожно снял ветхую бумагу, свернул в рулон. Наступила немая сцена. Нарушил молчание Мутант.

– Пойдем на второй этаж, – сказал он, – посмотрим журналы учёта стрельб. Как ты, Хлыщ?

– Уже в порядке, – Хлыщ достал бандану, вытер лицо, – можем идти.

– Я должен обследовать тебя, – Сладков с ног до головы осмотрел Хлыща, даже обошёл его вокруг, – Чуть позже.

– Хорошо, Ник, – Хлыщ постарался улыбнулся, – Я не против.

По добротной каменной лестнице – не хуже, чем в столичных «сталинках» – поднялись этажом выше, прошли по пустому коридору.

– Вот здесь, – Мутант открыл одну из дверей, обитых тёмно-коричневым дерматином, – Это кабинет начальника Полигона. Ну, и мой, заодно. Заходите.

Вошли. Кабинет был просторный, с огромным светлого дерева столом в дальней части, одинаковыми шкафами вдоль одной из стен, кожаным диваном, недорогими, но качественными такими же светлыми, как и стол, стульями. Над столом – портрет неизвестного военачальника, породистого мужчины лет шестидесяти в орденах на тёмно-зелёном кителе. Любопытный Муравей подошёл поближе.

– Протомаршал КС СФ Степноликий Х. Е., – прочитал он на бронзовой табличке под портретом, – Это что еще за птица? – Олег повернулся к товарищам, – Ну, я понимаю – прототип, протозвезда, протопанк, наконец….

– Да тут – загадка на загадке, – Сладков сделал круг по кабинету, заглянул в пару шкафов, – А где журналы, Мутант?

– Да вот они, – сталкер показал на небольшую стопку пожелтевших от времени документов на столе, – Не все, конечно. Эти – самые последние по дате.

– Так-так, – Сладков склонился над бумагами, – посмотрим.

Журналы были в твёрдых переплётах, с обложками из плотного картона. На обложках – надписи от руки: название Полигона и даты начала и окончания периода стрельб.

– «Полигон № 21-БИС «Чёрная Падь». Журнал учёта стрельб 01.06.56 КЭ – 31.08.56 КЭ» – прочитал вслух профессор, поднял голову и посмотрел на окружающих, – Пятьдесят шестой год Космической Эры, как я понимаю. Так, – он открыл на первой странице, – «Утверждаю. Начальник Полигона генерал Суховатый З. У.». Господи, ну и фамилии у них! – он перевернул страницу, – «01.06.56 КЭ. Испытание Орудия № 357. Дальность выстрелов – 4 км., 5 км. Задействовано 15 бронетанков модели БТ-54-Б, 3 гипертанка модели ГТ-10-М. Ответственные – капитан Жёздов Ю. Й., старший капитан Ырг Ыр Ым.»

– Похоже на корейское имя, но, что-то мне подсказывает, что это не так, – Муравей почесал в затылке, отошёл от стола к окну, – Всё здесь не так.

Профессор бегло просмотрел несколько страниц, отложил журнал, взял следующий, еще минут пять изучал записи.

– Ясно, – он присел в бывшее кресло начальника Полигона, – Садитесь, друзья мои. Вы, Мутант, хотели услышать, что я думаю по поводу наших дорожных приключений. Так вот, похоже, мы столкнулись с подтверждением самой страшной из моих гипотез относительно скрытых локаций и оживающей техники. Я тоже в юности, да и в зрелости любил научную фантастику, – Ник посмотрел на Хлыща и Антонова, – и сейчас не брезгую, но я, в первую очередь – учёный. И какой бы научной не была фантастика, она всё равно остаётся фантастикой. А я пытаюсь найти всему объяснение с точки зрения знаний, полученных на протяжении не одного десятилетия. Так вот…. Пока что мой разум поставлен в тупик. Что я могу сказать по поводу всего этого, – он обвел рукой комнату, – Скорее всего, мы имеем дело с неизвестной доселе ветвью человеческой цивилизации, живущей в ином измерении. Мало того, эта ветвь сотрудничает и воюет с другими цивилизациями, изначально не имеющими отношения к нашей планете. Вспомните плакат на стене. Про воина, который должен обрубать жала. Никого не напоминает его противник? Каждый из вас наверняка встречался с ним на нашей стороне Горизонта. Это упырь, товарищи сталкеры.

Профессор поднялся с кресла, прошёлся по кабинету.

– И во всём этом научно-фантастическом великолепии, – продолжал он, – присутствует нечто, заставляющее сломанную, разбитую, зачастую – лишённую моторов технику двигаться. А нормальную – нет. Что-то влезает в наши мозги и показывает нам различные видения и сны в стиле Фрица Ланга, а также сподвигает к декламированию неизвестно откуда берущихся стихов. Вызывает у людей неконтролируемые эмоции. Хлыщ, скажи, что тебя так вывело из душевного равновесия? Это же просто агитационный плакат неведомой нам армии.

– Это – афиша неведомого мне фильма, – ответил Хлыщ, – За несколько секунд я увидел и прочувствовал весь его сюжет. Всё было слишком… ярко, что ли. Не могу описать словами.

– Тьфу ты! – Сладков вытер платком лоб, – Разверни-ка его.

Хлыщ нехотя взял лежащий на соседнем стуле рулон, подошёл к профессору, положил на стол, осторожно развернул. Звёздное небо, Земля, боец, которого ждут дома. Проводник медленно поднял глаза на Сладкова.

– Вот и я о том же, дорогой друг, – вздохнул Ник и похлопал Хлыща по плечу, – Пакуй свой артефакт, думаю, в нём нет никакой загадки. Это просто бумага. Загадка – тут, – он приложил палец ко лбу, – И тут, – он снова обвёл руками помещение. Садитесь, сталкер, а я продолжу.

– Итак, – он снова принялся прохаживаться по кабинету, – то, что я изначально надеялся измерить с помощью имеющихся приборов, скорее всего, ими не измеряется. Есть надежда на энцефалограмму. Как знал, захватил с собой «полевой» вариант прибора, нами же и сконструированный. Но об этом позже. Что еще сказать? Вся эта чертовщина опасна, поскольку, попавший под её действие человек может просто не выдержать. Шарк, я и Хлыщ были выведены из ступора находившимися рядом людьми. А если рядом никого нет? Каков может быть результат встречи с неведомым? – он посмотрел на окружающих.

– Зомби, что бродят в дальней части Полигона, возможно, являются жертвами именно этого воздействия, – предположил Антонов.

– Скорее всего, – продолжил Сладков, – но нам это предстоит выяснить.

– Тут есть один ещё момент, по поводу цивилизаций, – сказал Мутант, – Я нашёл кое-что, пока ждал вас здесь, – он встал, подошел к шкафу и извлёк оттуда внушительных размеров папку, – Фотоархив. Единственный на весь штаб.

Подняв небольшое облачко пыли, папка легла на стол. Профессор похлопал себя по карманам в поисках очков, потом вспомнил, что он в линзах, чертыхнулся, склонился над кипой слегка пожелтевших чёрно-белых снимков: танки, снятые с разных ракурсов, огромные, похожие на корабельные, орудия, гаусс-пушки, солдаты на фоне непонятных боевых машин. Обычные солдаты – простые открытые лица, счастливые улыбки.

– А вот и вишенка на торте, – Мутант извлёк одну из фотографий и положил перед Сладковым.

На снимке позировали двое – молодцеватый офицер с пышными, как у Будённого, усами и низкорослое существо с большой головой и морщинистой кожей, одетое в светлый, скорее всего, серебристый, комбинезон. Хлыщ шумно выдохнул.

– Старший капитан Ырг Ыр Ым, – сказал Мутант, как всегда довольный произведённым эффектом, – Скорее всего – это он. На кого похож?

– Старший капитан… Старшой! – Хлыщ оторвал взгляд от фотокарточки, – Я всё хотел разглядеть нашивку на наряде того кондуктора, но никак не мог это сделать! Всё складывается! Но отчего тот кукловод говорил о боли? Если он не врал, так называемое излучение губит его собратьев. Старшой… Так вот почему они любят это обращение! Но ведь их много. Или он един во многих лицах?

– Он не один, – Сладков взял фотографию, поднёс её ближе к глазам, – Просто кондукторы обладают подобием коллективного разума, своеобразным облаком, куда они направляют свои мысли и, соответственно, откуда могут черпать мысли других сородичей. Таков мой вердикт. Муравей, мы же занимались этим вопросом с Гусевым.

– Да, но никто никогда не мог поймать кондуктора, – отозвался Олег, – а, тем более – изучить. А тебе вот повезло, Хлыщ, – он повернулся к ошарашенному товарищу, – Кто ещё может похвастаться тем, что таскал на горбу живого пришельца?

– И заключал с ним сделку, – вставил Антонов, легонько толкнув Хлыща в бок.

– Муравей, вы с коллегами, получается, тоже таскали, только в бронированном ящике. Единственное – сделок с ним не заключали, а безжалостно вживляли в него чип, – парировал Хлыщ, – Так что, избранных несколько. Но по части кондуктора – первенство моё!

Муравей улыбнулся, да и Хлыщ, видно было, потихоньку приходил в себя.

– Так, – снова взял слово профессор, – Теперь очередь за Мутантом. Раз уж Вы продемонстрировали нам эту, так сказать, вишенку, больше похожую на печёный картофель – ничего личного, Ваш картофель был отменным – то расскажите товарищам про себя максимально подробно. Мы-то с Шарком в курсе многих Ваших похождений, а вот Хлыщ с Муравьём, наверняка, с удовольствием выслушают эти занимательные истории. А дальнейшие выводы по поводу общего положения дел будем делать позже.

– Хорошо, – Мутант присел на край стола, – Я постараюсь без особых подробностей, просто введу в курс дела. На подробности и дня не хватит. Хотя, совсем коротко тоже не получится. В общем, было нас три друга – я, Свистун и Зуб. Это я один из творческих, а парни хорошую школу прошли, повоевать успели, короче – буйволы ещё те. Ходили мы в глубокую Зону часто, и вот однажды потеряли Зуба. Дело было восточнее Станции, на старых градирнях. Ждали мы там одних клиентов, с точки не уйдёшь, а Зуб на разведку отправился и канул. Я и говорю Свистуну: «Сиди, мол, здесь, я окрестности прочешу по-быстрому, если клиенты придут – прими их». Ну, пошёл я на поиски – места хоженые, некуда Зубу вроде деваться. Зашёл далеко, чувствую, мутить меня начинает. И точно – небо зеленеть стало. Вспышка грядёт, причём внеплановая, что, как все вы знаете – редкость. Я туда, сюда – укрыться негде! И тут как бабахнуло! Я на землю упал, голову закрыл, хотя понимаю, что это не спасёт. Короче, час провалялся, все ужасы зелёного ада прошел, думал, череп лопнет. А под конец, в какой-то момент почувствовал, что мне абсолютно наплевать, что со мной будет. Поднялся я с последними раскатами, башка трещит, а страха как не бывало! Возвращаюсь на точку, Свистун в градирне переждал, ничего ему не было, а клиенты наши полегли прямо на подходе. Сидим, думаем, что делать, задание провалено, Зуб пропал. Вечерело уже. Решили заночевать там, а утром выдвигаться. Про свои ощущения новые Свистуну я тогда не сказал, соврал, что схрон нашёл, и решил до конца выяснить, что за метаморфозы со мной произошли. Короче, Свистун уснул, а я пошёл по градирне бродить, ощущения проверять. Вышел потом наружу, в лес прогулялся, так и колобродил до утра, а к утру Зуб вернулся. Говорит, час ходил по какой-то незнакомой местности – чистые улицы, сельские постройки, солнце светит, и ни души. А за околицей кромешный мрак, буреломы, аномалия на аномалии, кости чьи-то гниют. Час ходил, понимаете, а не было его практически сутки. Ну, мы собрались и пошли вслед за ним новую локацию осматривать, точка перехода там оказалась меж двух практически сросшихся деревьев. Как в сказке. Сразу поняли, что здесь дело нечисто. Во-первых, в географию Заиры эта местность абсолютно не вписывалась, во-вторых – сплошное ретро, ну, как здесь, на Полигоне. Зашли в несколько домов – чистота, порядок, только пыли много.

Мутант прервал на минуту свой монолог, достал вейп, затянулся, выпустил облако пара.