Kitabı oku: «Сага о Максиме», sayfa 2

ГЛАВА 3

Наступила глубокая ночь. На чистом звездном небе периодически вспыхивали и гасли яркие звезды. Ветерок, приятно холодил усталых солдат, оставшихся в дозоре. Основная же масса людей спала, накапливая силы, чтобы отдать их завтра без остатка врагу на поле брани. Иногда кто-то стонал во сне, иногда вскрикивал от приснившегося кошмара. Но в основном тишина заботливо обволакивала спящий лагерь.

– Как же хочется спать. Почему мне постоянно так не везет? Ведь знал же, что в этот раз каждый триста пятидесятый будет стоять на часах первые полночи. Говорила мне мама, учись считать. Эх, ничего, завтра побьем врага, вот тогда и завалюсь поспать. Или если наоборот получится, то посплю в другой жизни. – Так вздыхая, раздумывал о своей судьбе, обычный рядовой кочевник Адил-бек, прохаживаясь между палаток, в главном лагере царя Имада.

Сам царь сладко спал, уверенный в своей завтрашней победе. Хоть его сарацинам и не удалось захватить в плен ни одного корсанянца, зато наложницы были как всегда в его полном распоряжении. Выбрав четверых наиболее белых из них, он вдоволь поиздевавшись над ними в постели, заставил их вслед за этим драться друг с другом перед его троном, на котором лично восседал. После, когда они ему наскучили, Имад приказал скормить их всех своим любимцам – крокодилам, вольер с которыми всегда находился неподалеку. Но сейчас, позабыв все эти мелочи, предводитель сарацин, спал, немного даже похрапывая во сне.

В другом лагере, километрах в девяти южнее, все было идентично, как и у сарацин. Те же палатки, те же вечно недовольные, не выспавшиеся охранники, даже звезды падали так же красиво и молниеносно. Единственное, что в корне отличало один лагерь от другого, был огромный великолепный флаг, гордо развевающийся на ветру у палатки императора Корсы. На нем разъяренный секач бросался в атаку, чуть согнув огромную косматую голову и выставив вперед мощные, изогнутые клыки. Этот кабан был символом непобедимой и свободной Корсы.

Прошло совсем немного времени и где-то там, вдали за горами, забрезжил рассвет. Огромный лагерь, словно медведь, просыпающийся после зимней спячки, медленно и неторопливо оживал. Поварята разжигали костры, ставя на них большие котлы с водой. Конюхи подкидывали свежего овса таким же, как и они, сонным лошадям. Те из воинов, кто был еще молод и неопытен, торопились к близлежащему ручью умыться и начать быстрее завтракать. Им не терпелось поскорее приступить к подготовке амуниции и оружия необходимого им в предстоящем сражении. Воины постарше и поопытнее продолжали дремать, зная что без них, война все равно не начнется. Хотя император и проснулся давным-давно, все же усилием воли он несколько раз пробовал заснуть снова. Наконец поняв, что эту битву он проиграл, Макс поднялся с ложа и натянув на себя походные штаны и куртку, нехотя направился в сторону ручья. Там с неудовольствием убедившись, что вокруг него умывается одна лишь зеленая молодежь, предводитель корсанянцев приказал трубить сбор. Не прошло и пяти минут, как разбуженные легионеры, ворча под нос нелицеприятные ругательства по поводу горнистов, повылезали из палаток. Пришедший вдруг в чрезвычайно благодушное настроение, император вместе с другими, попенял команде несчастных трубачей. Но когда разбуженный с головной болью, взбешенный капитан разведчиков Милорад, предложил повесить всех двадцать одного горниста разом, – это будет мол добрым знаком перед боем, – главный корсанянец наложил на это свое вето. Глаза благодарных трубачей наполнились слезами счастья и благодарности своему императору.

Наконец вода закипела и все, позабыв об утреннем потешном инциденте, уселись завтракать. Козий сыр, вяленное мясо, краюха позавчерашнего хлеба, да чай с медом – вот и весь не хитрый завтрак корсанянца перед боем. Император, как и остальные командиры, естественно пил и ел то же самое, что и рядовые солдаты его армии. Постоянно получая от разведки в режиме реального времени сводку перемещений врага, Максим лишь усмехался, перемигиваясь со своими лейтенантами. Враг, как и предполагалось накануне, пытался незаметно окружить армию Корсы. Пока главная армия Имада, выстраивалась на пологой равнине перед своим лагерем, другая, которая находилась немного западнее, рано утром тихо снялась с места своего ночлега, пытаясь зайди за спину корсанянских войск. Внимательно изучив ночью карты местности, которые хоть и были прилично забрызганы вином, император тем не менее сумел увидеть точку на карте, которая его очень заинтересовала. Она находилась практически напротив того места, где сейчас и выстраивалась армия кочевников, но немного левее, километрах так в трех. Это была невысокая гора, скорее горка с пологим выходом на ту самую равнину. А вот за ней находился любопытный лес. Отправившись с разведчиками туда прямо ночью, император убедился, что лес непроходим. Настоящий бурелом. Но главное на этой горке, этой возвышенности могла спокойно разместиться вся его армия с обозом в придачу.

Споро закончив нехитрый завтрак, Максимус кратко посвятив в свой план командиров, приказал немедленно выступать.

– Даю вам ровно один час. Через час вы все должны быть на той горе. До встречи.– Выкрикнул император и оседлав своего любимого коня по имени «Адриан», умчался во главе пятидесяти ниндзя в неизвестном направлении. Это было его обычное действие перед готовящимся сражением. Ни кто не знал, куда он исчезает. Лишь легионеры, знающие своего императора долгие годы, догадывались, куда он так стремился. Цель у него была одна – почувствовать врага как можно ближе. Увидеть презренных сарацин собственными глазами. Заглянуть в их лица, увидеть там страх и ненависть. Ведь это так освежает.

Вот и сейчас под мощными копытами «Адриана» проносились поля и луга, скорость была невероятная. Издалека могло показаться, как будто тень от тучи закрывшая солнце, стелется по земле, уносясь все дальше. Именно так выглядели со стороны, император и его верные стражи – пятьдесят ниндзя. Вдалеке показалась армия Имада, нескончаемой, непроходимой стеной выстроившаяся на равнине. Небольшое волнение в ее первых рядах показало императору, что его заметили. Еще сильнее пришпорив верного «Адриана», Максимильян помчался вперед на вражеские порядки, словно выпущенная из лука стрела. Вышедшие немного вперед стрелки, натянув, что есть силы луки, застыли на месте, ожидая команды. Тысяча стрел смотрели сурово в небо, чувствуя лишь прикосновение тетивы. Каких-то пару сотен метров разделяли извечных врагов. Неожиданно император, резко затормозив, выхватил из ножен меч, заставив «Адриана» подняться на задние копыта. Только своим любимым мечом, принадлежащим в давние времена королю Артуру, корсанянец сражался в настоящем бою, шпага же была лишь развлечением, как говаривал частенько он сам. Синхронно выстроившись по десять в ряд, ниндзя застыли, не шевелясь за его спиной. Царь Имад расталкивая своих людей, кинулся на передовую линию, пытаясь разглядеть своего кровного врага. Добежав до огромных слонов и дрожащих от возбуждения носорогов, царь оттолкнув в грязь сарацина по имени Адил-бек, с трудом выбежал перед собственной армией. Невероятно долго, два искренне ненавидящих человека, смотрели друг на друга. Шесть судорожных вздохов запыхавшегося царя и его рука стремительно вскинулась вверх. Тут же тысяча стрел, взметнувшись в небо, понеслась в сторону главнокомандующего армии Корсы. Круто повернув влево, Максим помчался словно ветер, вдоль несметных полчищ кочевников. Еще секунда и его вместе со всеми ниндзя, должна была накрыть туча из стрел. Но и на этот раз бесстрашному корсанянцу повезло. Увернувшись от нескольких жужжащих в воздухе смертоносных дротиков, Макс умчался во главе своего маленького отряда вдаль, оставив после себя лишь клубы пыли. Осознав, что враг опять лишь презрительно посмеялся над ним, Имад выхватив кривую саблю, располосовал ближайшего сарацина крест на крест. Это был тот самый, невезучий Адил-бек.

Заранее приняв решение не показывать, что ему известно о второй армии заходящей к нему в тыл, Максим сбросив темп, неторопливо поскакал в расположение своего нового лагеря. Там уже все было готово. Оставив непосредственно на самой горе обозы с перенесенными туда палатками, вся армия как один, выстроилась на равнине. Точнее не совсем вся. Два крупных отряда легкой конницы по тысяче человек в каждом, разделившись, притаилась с обеих сторон леса, находящегося за горой. Причем сделала это так, чтобы ее не было видно с равнины. Плюс к этому небольшому сюрпризу, для сарацин был приготовлен еще один подарок. Ровно половина гвардейцев, то есть около полутора тысяч, спрятавшись в палатках на возвышенности, ожидала лишь сигнала, чтобы молниеносно выступить оттуда.

Зная как обычно труслив и осторожен Имад, Максимус однако не сомневался, что на этот раз, в связи с огромным количеством человек в его орде, презренный кочевник будет нагл и дерзок. Опять же утренняя вылазка, как был уверен корсанянец, не должна была пройти даром. Так и получилось. Разъяренный сарацинский царь, узнав про опустевший лагерь врага, решил что тот струсил и позорно бежал. Приказав преследовать и уничтожать всех корсаннянцев без разбора, он потребовал лишь одного:

– Императора поганой Корсы приведите мне живого. Я хочу лично отрубить ему голову! – Кричал, пришедший в неистовство хозяин орды. Чуть позже лазутчики доложили ему, что корсанянская армия и не думала бежать, а лишь произвела рекогносцировку. Потерявший всяческий человеческий облик царь Имад, скомандовал всем своим людям бросаться в атаку. Как первой армии, так и спрятанной чуть западнее второй.

– Одновременно, сжатым воедино кулаком, обе армии моей славной орды, раздавят врага в щепки. Вперед храбрецы, мысленно я с вами. – Процедил сквозь зубы кочевник своим подчиненным, жадно припадая к груди одной из своих наложниц и скрываясь с нею в царском шатре.

Именно на такие необдуманные действия озлобленного сарацина и рассчитывал Макс. Одним из первых, он увидел, как по широкой равнине несутся кто на чем, опережая друг друга, подгоняемые страхом кочевники. Но среди них были и другие. Среди тысяч и тысяч сарацин, можно было увидеть и персов и турок и даже индейцев с дальних предгорий, издревле ненавидящих народ Корсы. Так же в полчищах орды Имада можно было разглядеть представителей нескольких африканских племен. В основном они управляли носорогами, слонами и большими кошками, свирепо шипящими на людей. Отдельной колонной неслись на замерших в строю сосредоточенных корсанянцев, пять сотен английских рыцарей, заботливо предоставленных королем Англии своему другу сарацину Имаду, в борьбе против их общего врага, – народа свободной и счастливой Корсы, не признающей ни каких границ и государств. Нельзя конечно так же не упомянуть о десяти тысячах представителей испанской короны. Это были исключительно пешие солдаты, которые так же как и англичане, жаждали сквитаться с их самым могущественным врагом, бьющим испанскую корону, абсолютно везде на суше. Честь уничтожения испанцев на воде, солдаты Корсы предоставляли пиратам. Приглядевшись, Максимильян разглядел, в этом океане сарацинских толп, несколько сотен совсем уж экзотических бойцов, приехавших откуда-то с востока. Похожие на арабов, они больше походили на существ из мест, где живут одни лишь дикие звери. Одетые в раскрашенные красной краской одежды, они скакали на маленьких лошадях, подгоняя их нечеловеческим воем. В руках эти странные существа сжимали длинные трубки.

– Поганые шаманы с острова смерти, естественно тоже здесь, – сплюнул Максим, стоя на верху горы, разглядывая седоков на маленьких лошадях.

Появившаяся левее, вторая армия сарацин, смешавшись с первой, навела там приличный беспорядок и путаницу. Немного позже, восстановив более менее строй, сарацины продолжили безумную скачку на врага. Порядком отстав, пехота вместе с лучниками, бежала задыхаясь и глотая клубы пыли далеко позади.

Наконец орда, достигнув апогея ненависти, одновременно достигла первых рядов бесстрашно стоящих на месте, не дрогнувших корсанянских солдат. И началось…

ГЛАВА 4

Невероятно сложно описать, что произошло в тот момент, когда две армии столкнулись. Это было что-то невероятное. За пределом человеческого и божьего понимания. Сотни человек были уничтожены, растоптаны, насажены на пики, в первые же секунды беспощадного боя. Упавшие, поверженные кони лежали тут и там. Рядом валялись трупы нескольких, разорванных в клочья, диких кошек. Да троя или четверо, пронзенных копьями носорогов, вот и все животные, оставшиеся лежать на поле. Все остальное место занимали раненные и умирающие люди. Здесь на равнине, у небольшой горы, в месте до этого ни чем не примечательном, тысячи солдат свободной Корсы отчаянно сражались с сарацинами, превосходящими их по численности в несколько раз. Сражались за свободу. Корсанянские мечи и шпаги сверкали в воздухе, рассыпая во все стороны искры, от соприкосновений с саблями кочевников. На каждом из участков сражения шла непримиримая борьба. Над всем этим мрачным в своей безжалостности, суровым действом, стоял оглушительный, запредельный грохот, вызванный беспощадной, кровопролитной битвой друг с другом тысяч и тысяч человек.

Внимательно наблюдая с пригорка за происходящем внизу, император кусая губы, дал отмашку стоявшему рядом генералу Хардкору. Минутой позже пехота, вместе с гвардейцами сражающимися в центре, услышав особый звук горна, быстро расступилась в стороны. В образовавшуюся брешь мгновенно кинулись дико орущие сарацины, надеясь располовинить армию Корсы. Навстречу им, круша все на своем пути, неслись галопом на своих лошадях, семь тысяч закованных в броню, солдат тяжелой конницы. Первым среди них скакал генерал Хардкор. В прямом смысле растоптав несколько сотен сарацин, корсанянские всадники не сумев как планировалось насквозь пронзить гигантскую орду, завязли в ее середине, отважно сражаясь с наседающим противником.

– К сожалению, Милорад, генералу не удалось осуществить задуманное нами. Похоже, три тысячи чертей, скоро наступит момент истины. Выпускай все резервы, больше ждать нечего. – Сокрушенно покачал головой император, не глядя на друга.

В ту же секунду с обеих сторон горы, на врага бросились две тысячи свежих всадников легкой кавалерии, пытаясь окружить врага. Выбежавшие из палаток полторы тысячи гвардейцев кинулись вниз, в самую гущу сражения. К сожалению всех этих усилий, отважно сражающихся солдат Корсы, было явно недостаточно, для того, чтобы склонить чашу весов в их пользу. Судя по всему, корсанянская армия была обречена. Медленно, но верно сарацины стали окружать своего непримиримого, израненного, но все еще не сдавшегося врага. Тяжело, с превеликой неохотой, отчаянно сопротивляясь, солдаты Корсы стали пятиться назад под все усиливающимся натиском кочевников орды. В небе над полем боя закружились черные вороны, предвкушающие царское угощенье. Но их жадное, возбужденное карканье ни кто не слышал. Было не до них, три тысячи чертей.

Из воспоминаний пехотинца Давида:

«В самом начале, когда я только стоял в пятом ряду по центру и ждал, как и все, поганых сарацин, мне казалось, что они бегут очень медленно. Помню больше всего из несметных полчищ врагов, меня поразили здоровенные кошки на специальных поводках. Даже как-то не по себе сначала стало. Хорошо ребята лучники, быстро наладили с ними контакт. И конечно носороги. Жалко было убивать таких красавцев. Грамотно все-таки кто-то из наших придумал бросать им под ноги доски, с вбитыми вверх гвоздями. Так весело было наблюдать, как они наступив на такую дощечку, кубарем катились по земле, сшибая своих же сарацин. Слонов, к сожалению я не увидел, они вроде так и не дошли. Испугались похоже. А может быть слишком умные. Не знаю.

Короче, когда враги наконец врезались в нас, больше всего из них мне запомнился один английский рыцарь, которого я сбил мечом с лошади и прикончил уже на земле. Важный такой был весь из себя. Все кричал чего-то. Пока я его не успокоил. Потом ничего не помню. Все смешалось в один нескончаемый сюжет. Дрался как мог, пытался по возможности атаковать, уничтожая проклятых сарацин. Естественно старался своих ребят в обиду не давать. Но разве за всеми уследишь? Много наших склонило головы в той битве. Через час, а может и два, все мы как-то в один и тот же миг почувствовали, что сегодня нам не победить. Враг подходил каждую минуту все новый и новый. Мне даже начало казаться, что они стали размножаться как головы гидры, отрубаешь одну, а на ее месте вырастает сразу еще несколько. Мерзкое ощущение скажу я вам. Какое-то время все продолжали сражаться на автомате. А затем мы стали потихоньку отступать. Я кстати, краем глаза увидел еще, что наш правый фланг окончательно просел и проклятые сарацины стали нас окружать. Да и на левом похоже творилось то же самое. Хоть все наши и устали порядком, однако не передать словами как все мы были взбешены таким положением дел. Перед кем, спрашиваю я вас, отступали лучшие воины шестнадцатого века? Перед сбродом кочевников, ни знающих кроме своей голой равнины и низкорослых лошадей абсолютно ничего? И вот мы, прошедшие не одно сражение, закаленные в боях ветераны позорно отступали перед ними, оставляя на залитой кровью земле наших погибших товарищей. Не хотел бы я еще раз испытать те чувства. К сожалению ни что не могло нас спасти. Нас ждало разгромное поражение от жаждавшего крови ненавидящего нас врага. Как раз в тот момент, когда я грустно раздумывал об этом, мой верный товарищ Гаске, страховавший меня сзади, со стоном упал на землю. Пронзив насквозь мечом очередного кочевника, я повернулся, чтобы оказать ему помощь. Оказалось, он просто споткнулся об круп мертвой лошади, завалившись на спину назад. Дав руку, я помог ему подняться. И тут, мы не сговариваясь, посмотрели в сторону горы, не веря своим глазам…»

Сражение длилось несколько часов подряд. Использовав все свои резервы, император мрачно наблюдал как его непобедимая, бесстрашная армия гибнет под ударами сабель кочевников орды. Только невероятное чудо могло спасти корсанянцев. Посмотрев из стороны в сторону и глянув на всякий случай на небо, Максим понял, что чуда ждать не откуда. Оно как это обычно и бывает, видимо происходило где-то в другом месте.

Постояв еще немного, сосредоточенный император Корсы, подозвал к себе всех командиров и адъютантов, не задействованных в битве.

– Друзья. Там внизу, каждую секунду гибнут наши братья по оружию. Они сражаются как настоящие герои, но силы слишком не равны. Предлагаю обнажить мечи и шпаги и присоединиться к нашим товарищам, проливающим свою кровь за свободу священной Корсы. Покажем этим тварям, как умеют погибать настоящие храбрецы. Все, по коням. Когда увидите поднятый мною флаг нашей родины, смело атакуйте врага. Прощайте, братья. – Крепко обняв ближайших соратников, император вскочил на «Адриана». Затем он поскакал к палатке и вырвав из земли флаг Корсы, повернулся к замершим на месте всадникам. Среди генералов и капитанов, адъютантов и разведчиков, четким строем выделялись пятьдесят ниндзя.

– За свободу священной Корсы! За павших в бою братьев! За победу! Ура! – Прокричал император, поднимая над головой, развивающийся на ветру флаг, что есть силы пришпорив верного «Адриана».

– Ура! – Раздался громоподобный крик за его спиной, подхваченный сотней всадников, стремительно бросившихся следом за ним на врага.

Продолжение воспоминаний пехотинца Давида:

«Изумленно переглянувшись с Гаске, мы смотрели, как невероятно красивой, молниеносной лавиной неслись с горы император с небольшой горсткой всадников. Наш великолепный, сверкающий позолотой флаг с диким вепрем нарисованным на нем, развивался на ветру. Подняв его высоко вверх, император сжимал в другой руке меч. Это было так красиво. В тот момент я подумал, что это возможно лучшая минута в моей жизни. Во всяком случаи, самая яркая. Оглянувшись, я понял, что бой неожиданно затих практически везде. Изумленные не меньше нас, пораженные сарацины, наблюдали за императором, который бесстрашно скакал прямо на них. Войдя как славно заточенный нож сквозь масло в ряды поганых кочевников император со своими ниндзя, посеял там ужасную панику и страх. И вдруг все мы, каждый из нас в отдельности и все мы вместе взятые, осознали, что наш любимый командир, может сейчас погибнуть. Дикий крик ненависти и злобы исторгнутый из тысяч корсанянских луженых глоток наверняка достиг неба. Как мы стали сражаться в тот момент. За считанные минуты полное поражение, обернулась для нас безоговорочной победой. Кстати все сарацины после нашего общего безумного крика, так и остались будто парализованы ужасом. Они бросали оружие на землю, умоляя пощадить им жизнь. Немногих не сдавшихся мы прикончили буквально мгновенно. Это было настолько же невероятно, насколько справедливо. Не бывать тому, чтобы поганый кочевник победил отважного солдата благородной Корсы. Этому не бывать, говорю я вам.»

Стремительно домчавшись до врага, император продолжил движение прямо. Вонзив заточенное древко флага в попавшегося на пути сарацина, он перехватив меч короля Артура поудобнее, стал сеять вокруг себя смерть. За ним продолжали следовать его бесстрашные ниндзя. Их кривые мечи, названные их предками «синоби гатана», сверкали на солнце, будто молнии озаряя своим недобрым сиянием поле боя. Увидев, а скорее почувствовав, качественное изменение в сражении, Максим с трудом прорубившись вперед, достиг последних рядов вражеского войска. Притормозив, император увидел как вдалеке стремительно скачет прочь небольшая кавалькада всадников. Это был благоразумный царь Имад, которому вдруг все стало понятно, со своей личной охраной. Оглянувшись, главнокомандующий корсанянской армии увидел, что его храбрые ниндзя крепко завязли в битве, со все еще не сдавшимся врагом. Подняв «Адриана» на дыбы, Макс сбил с ног, трех бросившихся на него испанцев и круто пришпорив коня, кинулся вдогонку за своим личным врагом, осознанно пойдя на этот шаг в одиночку.

Из воспоминаний друга Давида, Гаске:

«Круша врагов священной Корсы на право и налево, я тем не менее старался не упускать из вида императора. Несколько раз я даже оказывался с ним рядом, но поскольку лошади у меня не было, я к сожалению через какое-то время снова отставал. Слава богам, мой верный друг Давид помогал мне и вместе, мы кое-как продвигались с боем за нашим командиром. Вдруг неожиданно, я потерял его из вида. Мой меч, итак был скользкий от вражеской крови, а тут еще это. В общем, я случайно выпустил его из рук. Слово вам даю, если бы не подоспевший во время Давид, я бы здесь с вами у костра бы не сидел и не вспоминал перипетии сегодняшнего утра. Потом я увидел императора. Он быстро скакал вслед группе каких-то сарацин. Быстро сосчитав их, я в изумлении понял, что наш бесстрашный император преследует в одиночку пятнадцать поганых кочевников. Быстро доведя свою мысль до друга, я кинулся к покинутому всеми лагерю орды. Там, споро найдя двух лошадей, мы бросились, что было сил вдогонку. А вот теперь друзья, я подхожу к самому главному. Как несколько минут назад мой славный товарищ по оружию Давид, вспоминал свой один из самых ярких моментов в жизни, так и я вспомню, если вы не против, свой. Мы отставали от лошади императора шагов на триста не больше. Надо признать умеют эти грязные животные растить лошадей. Подо мною был просто ураган, да и под Давидом тоже. Однако славного «Адриана» мы как не пытались, догнать не могли. Минут через десять этой бешенной скачки, от основной группы кочевников отделились шестеро и развернувшись, направили своих коней на императора. Так вот, момент о котором я говорил, наступил именно тогда. Верховный главнокомандующий нашей благословенной армии, увидев скачущих навстречу шестерых сарацин, даже не оглянувшись назад, вытащил меч, пришпорив еще сильнее «Адриана». Понимаете мою мысль? Или надо объяснить? Ему было все равно, один он атакует превосходящего в шесть раз врага или нет. Именно поэтому этот человек и является императором священной Корсы. Слово вам даю. На ходу отразив несколько ударов, он легко ранив двоих, помчался дальше. А мы в свою очередь немного задержались, с целью уважить «храбрецов», нападающих вшестером на одного. Завязалась небольшая битва. Чуть позже к нам присоединились несколько ниндзя из личной охраны императора. Оказывается, они все это время скакали за нами. Короче, не прошло и минуты, как мы снова помчались догонять императора. Равнина тем временем стала заканчиваться. Пошли небольшие горки то слева, то справа. Наконец направление, по которому мы скакали как умалишенные, стало превращаться в узкую тропу, окруженную со всех сторон высокими сопками или горами, кому как нравится. За очередным крутым поворотом, мы выскочили прямо на императора и коварно окружавших его оставшихся кочевников. Только один из них сидел на коне немного в стороне, внимательно смотря куда-то. Бросившись на подмогу нашему отважному командиру, я тем не менее увидел, что привлекло так внимание одинокого собаки кочевника. Это был обрыв, сверху которого, откуда-то с гор падали вниз несметные тонны воды. Да, я и без вас знаю, что это называется водопад. Короче, водопад полностью перекрывал дорогу вперед. Конец. Дальше дороги не было. Только назад.

Нас было пятеро, а их восемь, не считая того, что любовался водопадом. Я лично убил двоих. Остальные тоже не сплоховали. Император прикончив своего, поднял «Адриана» на дыбы. Черт, ну красиво у него все-таки это получается. Я так не могу. Хотя и пробовал пару раз. Дайте шампур с мясом кто-нибудь. Спасибо. Ну а дальше началось самое интересное.»

Завершив скоротечный бой с охранниками царя, Максим потрясая мечом прокричал, перекрывая шум водопада:

– Итак, Имад теперь ты надеюсь понимаешь, что от заслуженного возмездия тебе не уйти? Сражайся сарацинская собака, или сдохни как трус. Хватит смотреть на воду, она тебе не поможет. Больше в этой жизни тебе уже ни что не поможет. Молись перед смертью, проклятый кочевник. За моих погибших братьев, за всех кого ты подло убил и принес страданья, за Корсу! Смерть тебе!

Кинувшись на врага, император замахнулся мечом, намереваясь отрубить тому голову. Увернувшись, вдруг как будто чудесным образом оживший Имад, выхватив кривую саблю, что есть силы пришпорил коня, намереваясь выскочить обратно на узкую тропу. Появившиеся там несколько десятков грозных ниндзя, убили его последнюю надежду. Молча рассредоточившись по широкому кругу, ниндзя и двое корсанянских солдат, дали места для сражающихся титанов. Спрыгнув с лошадей, оба непримиримых врага стали медленно приближаться друг к другу. Макс шел чуть с ленцой, спокойно распрямив плечи, смело глядя в глаза Имаду. А тот напротив, крался как кошка, нервно подергивая своей окровавленной саблей. Такой цвет она приобрела в тот момент, когда сарацин поняв, что орда будет в скором времени разбита и уничтожена, ворвался в свой гарем. Больше знаменитого гарема царя царей, состоящего из сотни самых красивых девушек и женщин, населявших когда-либо землю, не существовало.

Неожиданно сарацин прыгнул вперед, выставив саблю. Классически уйдя в сторону, корсанянец проведя мечом по широкой дуге, попытался разрубить кочевника напополам. Каким-то чудом увернувшись, тот снова совершил прыжок, горя желанием проткнуть своей юркой саблей врага. И битва закипела что есть силы…

Хотя царь орды и был на протяжении всей своей жизни самовлюбленным трусливым подонком, однако нельзя не признать, когда он окончательно осознал, что жить ему при любых раскладах осталось немного, то стал бесстрашно сражаться, и не помышляя молить о пощаде.

Минуты таяли, растворяясь в начавшихся сумерках, а бой и не думал затихать. Уже давно воткнув меч короля Артура в землю, император сжимал в правой руке более легкую шпагу. Чрезвычайно уставший, тяжело дышащий, измученный Максимус, скинув теплую накидку, снова и снова атаковал человека, которого ненавидел больше всего на свете. Сабля и шпага. Шпага и сабля. Они тупили свои концы, продолжая отчаянно остро, точить друг об друга грани. Суровые ниндзя, сжимая в руках японские мечи – катаны, все также стоя по кругу, молча наблюдали за схваткой. Два неразлучных друга Давид и Гаске, уже несколько раз порывались прийти на помощь императору. Но каждый раз обескуражено замирали на месте, остановленные мрачными взглядами ниндзя. Кодекс чести был непреложен для всех. Битва один на один должна была закончиться победой лишь одного. Второй мог умереть только от руки противника.

Таков закон.

Наконец, Имад тоже почувствовал усталость. Пот застилал глаза. Движения стали неторопливы и тяжелы. Все с большим трудом отбивая атаки наседающего противника, хозяин поверженной орды понял, что долго ему не продержаться. Вспомнив о чем-то, он прищурившись засунул левую руку за пазуху, вытаскивая оттуда тонкий кинжал. Сильно им замахнувшись, целясь в замершего на месте Максима, коварный Имад гадко усмехнулся:

– Я может быть и сарацинская собака, но зато про меня скажут – это тот, кто убил самого императора Корсы. Получай, корсанянец, ты сам напросился!

Все-таки чудо появилось в этом месте. И надо признать, сделало это как нельзя вовремя. На себе ощутив дыхание смерти, Макс падая назад на спину, даже почувствовал легкое дуновение ветерка от молнией промелькнувшего перед глазами кинжала. Выставив небольшой щит перед собой, один из ниндзя поймал стремительно летящий нож. Окончательно поверив в божественное спасение, император поднявшись, отбросил в сторону шпагу, вырывая из земли свой славный меч. Сделав ровно три шага, он что есть силы размахнувшись, отрубил опустившемуся на колени, морально сломленному Имаду, голову. Так закончилась эта славная битва двух могущественнейших вождей того времени.

Бросив голову поверженного врага в мешок, Максимильян оседлав коня, отправился в обратный путь. Слева и справа от него скакали Гаске с Давидом, делясь со своим командиром впечатлениями о событиях сегодняшнего дня, который наконец-то подходил к концу. Все трое смеялись, кричали и несчетное количество раз перебивали друг друга, стремясь вспоминать лишь хорошее. За ними как всегда молча, следовали ниндзя.

С большим трудом дождавшись окончания поединка двух людей, медведь шатун вылез откуда-то из-под скалы, нависающей над водопадом, и с нетерпением принялся за ужин. Царские останки были главным и единственным блюдом у него в тот час.