Kitabı oku: «Смерть в двух экземплярах», sayfa 2
Глава 2
О бедном доценте замолвите слово
Если честно, я совершенно всему этому не удивился. Мой куратор, полковник Кандауров, был и остается личностью, достаточно известной в Управлении, можно сказать, легендарной. Хотя бы тем для начала, что, несмотря на свои пятьдесят девять, состоит на службе и о выходе на покой даже не думает. Высокий, плечистый, без капли жира, о таких говорят – «железный». Классный спортсмен, он до сих пор без проблем демонстрирует на лыжне свою прямую спину многим молодым и рьяным. При случае может с любым из них постоять в спарринге или попыхтеть на борцовском ковре. Федор Сергеевич, для своих просто Сергеич, и за столом очень даже не последний человек. Вполне спокойно «усиживает» литра полтора сорокаградусной и не только покидает застолье на своих ногах, но и доставляет домой на богатырском плече в виде свернутого половичка кого-нибудь из конторских суперменов, накануне пьянки утверждавших, что их «вообще не берет».
О том, что он вытворял за рубежом, по Конторе ходят легенды, больше похожие на анекдоты. В конце семидесятых, например, взял да сбежал от сотрудников контрразведки Ее величества, ушел от них в горах Шотландии с вареной курицей под мышкой и полными карманами секретных документов. Курицу Сергеич, естественно, по дороге слопал, а секреты доставил по назначению.
В первой половине восьмидесятых его сдали в Турции. Учитывая репутацию Кандаурова, брали его во время тайной операции достаточно жестко, не особо церемонясь. Один хрен ничего у них не вышло. Кандауров отбился и опять же сбежал, не забыв прихватить с собой извлеченный из тайника контейнер. Через неделю объявился на родине с развороченной физиономией и закладкой весом в полпуда.
Повезло мне с куратором, ничего не скажу. Пальцев понапрасну не гнет, жизни не учит. И в то же время с ним всегда можно посоветоваться, даже поспорить, попросить о помощи или накатить по полкило, если вдруг приспичит.
Закончив обниматься с ним, генерал подошел ко мне и протянул руку:
– Николай Семенович.
– Радкин Евгений Андреевич.
– Звание?
– Майор.
– А он не староват для майора? – подозрительно спросил генерал у куратора.
– Все нормально, Коля, – успокоил тот. – Женя у нас – один из лучших.
– Ну, если ты так говоришь… Рассаживайтесь, мужики, не стесняйтесь.
В гостиную вошли давешний джентльмен с английской трубкой во рту и молодой атлет.
– Виктор Владимирович, – представился джентльмен, а атлет молча присел в углу в креслице.
– Выпьем кофе и начнем. Время поджимает. – Генерал Коля махнул рукой, атлет тут же вскочил и галопом бросился на кухню. – Итак, – продолжил генерал. – В…
…В некотором царстве, некотором государстве, в подмосковном оборонном НИИ трудился некто Арсений Нефедов. К сорока трем годам он достиг вершины собственной карьеры: заделался доцентом и получил должность старшего научного сотрудника. Многие из сверстников и бывших соучеников к тому времени уже вовсю командовали лабораториями, секторами или целыми НИИ. Ну и что, скажете, в науке блага и регалии распределяются исключительно по способностям, и будете, мягко говоря, не совсем правы. Во-первых, знакомства и связи всегда действовали в советской науке ничуть не хуже, чем в советской торговле. Во-вторых, что касается собственно способностей, то этого добра у Арсения было ничуть не меньше, чем у бывших соучеников, вместе взятых. Просто… просто сначала он занимался наукой ради самой науки, щедро подбрасывая идеи коллегам и охотно помогая им в их реализации, а затем все к этому привыкли и решили, что так и должно быть. Поэтому сильно удивились, более того, даже расстроились, когда Нефедов впервые спросил: «А как же я?» Со временем он все чаще и чаще стал задавать такого рода вопросы, в результате чего прослыл скандалистом и вообще неудобным человеком.
В восемьдесят четвертом его изобретение было удостоено Государственной премии, которую и получил заведующий сектором института, зять академика и сам доктор наук в неполные тридцать пять. Сам изобретатель прошел в списке авторов в разделе «прочие» и был удостоен денежного вознаграждения в размере трех четвертей оклада. Нефедов пошел искать правду в верха, в результате чего выплата съежилась с трех четвертей до половины.
Рассердившись на советскую власть, Арсений законтачил было с диссидентами, но и там вышел полнейший облом. «Узники совести», те еще стукачи, между нами, просто-напросто заложили его куратору из пятого (идеологического) управления КГБ. Мятежного ученого вызвали куда надо и строго «профилактировали»: погрозили пальцем и пообещали перевести из подмосковного института в один из его филиалов, например, под Уссурийск.
В восемьдесят шестом от него ушла жена, к собственному научному руководителю, члену-корреспонденту Академии наук. В один прекрасный день Нефедов, придя домой, не обнаружил ни любимой супруги, ни ее вещей, зато нашел записку: «Надоело жить с неудачником». А еще она забрала почти новый телевизор. Можно подумать, что у члена-корреспондента не было своего.
Потом наступила демократия. Пришедшие к власти мальчики шустро отзвонились в «вашингтонский обком» и, в полном соответствии с полученными директивами, принялись громить отечественную оборонную науку. Институт, в котором трудился Нефедов, закрыли одним из первых. Арсений расстроился и засобирался в длительный запой. К его величайшему огорчению, имевшихся в наличии денежных средств хватило на две бутылки водчонки и буханку черного хлеба.
На второй день, когда он, давясь, опустошал последнюю емкость произведенной из отходов нефтепродуктов «хорошей русской водки», к нему пришли. Двое молодых улыбчивых парней, слишком правильно говорящих по-русски, чтобы быть русскими. Незваные гости угостили страдальца настоящим американским вискарем, не чинясь, выпили с ним, а потом предложили такое, что Нефедов проглотил залпом целый стакан импортного пойла и моментально протрезвел. После чего подписал все, что ему подсунули, не читая.
К слову сказать, совершенно напрасно. Выехав через пару месяцев из России, в обещанной ему Америке он так и не оказался. Его новый руководитель, в прошлом – не самый способный младший научный сотрудник из соседней лаборатории, по-дружески попросил его на полгода задержаться в одной крохотной стране Северной Европы, где ни шатко ни валко работал филиал крутого штатовского НИИ.
– Расшевели это гнилое болото, дружище, – сверкая недавно установленной металлокерамикой, сказал он. – Тематика тебе известна, думаю, проблем не будет.
– А нельзя ли… – робко проблеял Арсений.
– Все можно, но чуть позже. Я очень тебя прошу. – И он понял, что это скорее приказ, чем просьба.
Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Нефедов так и остался в этой тихой сонной стране. Поначалу, конечно же, расстроился. Еще бы, крохотная квартирка эконом-класса вместо обещанной виллы с бассейном, проездной на трамвай вместо лимузина и хилая шарага в заштатном филиале вместо целого направления при всемирно известном научном центре. В задачи так называемой лаборатории, которой его назначили руководить, входила доводка и мелкий ремонт произведенных в Штатах изделий. Этим они вшестером и занимались, сам Арсений, техник, лаборант и трое работяг, все выходцы из бывшего ВПК бывшего СССР. Работали, не особо напрягаясь, кстати, и платили соответственно.
Постепенно он свыкся со здешней сонной жизнью, успокоился, повадился ходить пить пиво после работы и даже отрастил небольшое брюшко. Завел приятелей по интересам и собеседников: техник и лаборант охотно сопровождали шефа в пивнушку, с вниманием слушали и даже поддакивали. Неудивительно, один из них в надежде на грин-карту регулярно «постукивал» американцам, второй не менее охотно делился информацией с сотрудником российской разведки всего за четыреста у.е. в месяц.
Нефедов прожил в этой вялотекущей летаргии почти десять лет, пока в один прекрасный вечер к нему в голову не заглянула одна любопытная мыслишка. Дело происходило в любимой, знакомой до боли пивной, куда тесная компания заглянула освежиться после испытаний некого изделия для нужд военно-морских сил, естественно, Made in USA. Что самое интересное, идея разработки этого изделия принадлежала лично ему, он подарил ее американцам много лет назад. Те, правда, поняли ее несколько по-своему.
– Дерьмо, – молвил техник, отставляя в сторону опустошенную емкость.
– Полнейшее, – согласился лаборант.
– Это точно, – поддержал коллег Арсений и присосался к бокалу. После съеденной в обед маринованной селедки, местного деликатеса, его мучила жажда. – «Чайники», – заявил он, опустошив половину емкости. – Бездари. Я бы на их месте… – И вдруг замолчал. Спавшие столько лет мозги вдруг пробудились и выдали на-гора приблизительную схему готового изделия.
Для того чтобы совершить открытие, Ньютону понадобилось получить яблоком по макушке, Архимеду – сходить в баню, Нефедову же вполне хватило нескольких жадных глотков светлого пива. Он вдруг осознал, каким должно быть то самое изделие, на изготовление которого высоколобые американцы с его подачи потратили несколько лет работы и кучу денег. Принципиально другим.
С тех пор Арсений принялся делать то, чем много лет не занимался, то есть думать. Не торопясь, основательно и детально, как умел. А он, оказывается, до сих пор умел. Мозги работали четко и эффективно, как в лучшие годы, лишь изредка поскрипывая при перегрузках. Через год работа была завершена. В бумажном виде. Как все бывшие советские ученые старой школы, Арсений не очень дружил с компьютером и не доверял ему.
Он сразу же решил не делиться открытием с работодателями, в смысле, бесплатно не делиться. И те, прежние, и эти, нынешние, достаточно подоили его, ничего не предложив взамен. Теперь он рассчитывал взять реванш. В крупных купюрах.
Последующие несколько лет Нефедов потратил на опыты, а затем приступил к изготовлению самого изделия. В лучших русских традициях: из обрезков и на коленке, благо умел работать руками ничуть не хуже, чем головой, почти не привлекая к процессу подчиненных, хотя те подходили и сами предлагали помощь. В общем, трудился в гордом одиночестве. К слову сказать, Арсений вообще не верил в коллективное творчество, считая, что все эти «группы авторов» или, как сейчас модно говорить, «команды» создаются исключительно по причине творческой импотенции каждого отдельно взятого работника и панической боязни личной ответственности.
К весне 2006 года работа была завершена, а в начале августа того же года состоялись испытания доработанного и улучшенного прототипа американского производства. Группа местных ученых и прибывшее из Штатов руководство вышли в море. Прототип опустили под воду… Через минут двадцать всем, даже координатору проекта, стало ясно, что день потрачен зря, и гораздо лучше было бы провести его на пляже.
– Хреново, Гриша? – Нефедов подошел к бывшему коллеге, а ныне представителю «центральной усадьбы». Тот нервно грыз антенну спутникового телефона, не решаясь набрать номер. Не требовалось оптического прицела, чтобы разглядеть тучи, сгущающиеся над головой этого эффективного менеджера.
– И не говори, обосрались мы с собой, Сеня, – тоскливо молвил тот, перекрестился и принялся набирать номер.
– Мы с тобой? – хихикнул тот. Все, блин, как раньше: руководство отважно принимает на себя ответственность за победы и щедро делится ею же в случае поражений. – Лично я пока еще нет.
– Что ты хочешь этим сказать?
И Арсений в двух словах объяснил, что конкретно.
Еще через сорок минут под воду ушел второй, корявенький с виду образец, а уже через час обозначился полный и безоговорочный триумф. Так и хочется рассказать о громовом «Ура!», бросании в воздух чепчиков и хоровом исполнении гимна понятно какой державы. Ничего этого, однако, не произошло. Присутствующие просто обалдели, вернее, о…ли, есть такое слово в «великом и могучем», точно описывающее состояние крайнего удивления, переходящего в массовую потерю всяческого сознания.
– Какие мы с тобой молодцы! – заорал, немного придя в себя, менеджер Гриша и полез целоваться. – С меня поляна, – добавил он, доставая телефон и набирая номер, при этом отрывисто бросил: – Извини, старик, у меня конфиденциальный разговор. Прикажи поднять изделие.
– Рад бы, да не получится.
– Это еще почему? – Палец замер на клавиатуре. – Ты что, хочешь оставить его рыбкам?
– Потому, – посмотрел на свои старенькие именные «Командирские» Нефедов, – что пять минут назад изделие самоуничтожилось.
– Ладно, иди, потом поговорим.
Гриша позвонил куда надо. Кто надо, такой же, как и он, ни хрена в науке не понимающий эффективный менеджер, внимательно выслушал его, молвил: «Дас ист фантастиш» и распорядился доставить в Штаты образец и всю документацию.
– А как быть с тем, кто его разрабатывал? – поинтересовался Гриша, не забыв добавить: – Под моим личным руководством.
– На ваше усмотрение.
– Вообще-то он – не командный игрок.
– Тогда вопрос закрыт. – И абонент отключился.
Порозовевший улыбающийся Гриша подошел к бывшему коллеге и от полноты чувств хлопнул его по плечу:
– Молодец! Подготовь на завтра второй образец и всю документацию. Премия тебе светит, Сеня, и немалая!
– Не получится, не нужна, – лаконично ответил тот.
– Не понял.
– Объясняю, второй образец отсутствует. Вся документация здесь. – И постучал пальцем по лбу. Собственному лбу.
– Как это?
– Да вот так, – спокойно ответил Арсений. – Теперь о премии. Она мне на фиг не нужна, Гриша.
– Так чего же ты хочешь? – лихорадочно просчитывая в голове варианты, спросил тот. – Переехать в Штаты?
– Это я раньше туда хотел, а сейчас желаю продать то, что сделал.
– За сколько, интересно?
– Всего-навсего за полтора миллиона «зеленых».
– Уморил! – расхохотался Гриша. – Все, над чем ты работаешь, и так уже принадлежит USA. И ты сам им принадлежишь. Перечитай контракт. – И дружески похлопал так ничему и ненаучившегося лоха по спине. – Не дури, езжай к себе и приступай к работе.
– Увы! – развел руками в очередной раз «обутый» творец. – Не могу. Согласно тому же контракту, мой рабочий день окончен. Пока.
В тот вечер он как следует напился в привычной компании, потом расплатился за всех, попрощался и удалился восвояси. До дома, однако, так и не дошел.
Глава 3
Команда молодости нашей
– Если я правильно понял, его перехватили наши… – сказал Кандауров и умоляюще посмотрел на генерала. Тот милостиво кивнул. Мой куратор просиял, извлек из кармана пачку родных «Лаки Страйк» и с удовольствием задымил. – А второй образец был.
Генерал еще раз кивнул. Виктор Владимирович принялся набивать трубку, а я разжился табачком у собственного «вождя и учителя».
– Неправильно.
– Что?
– Понял, говорю, неправильно… – Генерал сглотнул, потряс головой и тоже полез за сигаретами. – В смысле, второй образец, конечно же, был, только никто этого гения не перехватывал. Он сам вышел на нас где-то за месяц до испытаний.
– Решил продать один и тот же товар двум купцам? – хохотнул Сергеич. – Ну, жук.
– Ни в коем случае. Сделку с нами он запланировал на случай неудачи со штатниками.
– На тех же условиях?
– Вот уж нет. Поначалу захотел пять миллионов и пост директора НИИ в Москве. Пришлось поторговаться. Сошлись на двух с половиной и лаборатории в его же бывшем институте.
– Так его же закрыли.
– Точно, в девяносто втором закрыли, а через одиннадцать лет опять открыли. Послушай, старина, а почему это твой майор молчит и не задает вопросов?
– Он очень внимательно слушает.
– Тогда пусть слушает дальше, но уже моего зама. Мне, ребята, пора.
Генерал озабоченно посмотрел на часы, встал, еще разок обнялся с моим куратором, пожал руку мне и двинулся к выходу. Атлет, которого я счел порученцем и адъютантом, вместе с ним нас не покинул. Просто проводил его, запер дверь и ушел на кухню. Вернулся оттуда с полным кофейником, поставил его на стол и уселся сам.
– Предлагаю выпить еще кофейку. – Виктор Владимирович лично наполнил собственную чашку и принялся добавлять сахар. – Кстати, знакомьтесь. Денис, сотрудник нашего силового блока, капитан.
– Очень приятно, – наклонил тот голову, а мы с Сергеичем удивленно переглянулись.
– Не будем отвлекаться. – Виктор Владимирович аккуратно отхлебнул из чашки. – Дальше случилось то, что и должно было… – затянулся и выпустил в потолок струю медового дыма.
Естественно, случилось. Через десяток часов о результатах испытания узнал разработчик неудачного образца и, по совместительству, руководитель всего проекта. Как раз в тот момент он находился на отдыхе на одном из островов Тихого океана, восстанавливая научный потенциал методом растрачивания потенции в компании малолеток из числа аборигенок.
– Fuck! – проорал он, услышав новости. – Shit! – добавил к ранее сказанному и принялся в спешке натягивать брюки. – Fucking shit!!! – И распорядился немедленно доставить ему образец, всю документацию, а в первую очередь – самого разработчика.
За Арсением, в лучших традициях тридцать седьмого года, пришли под утро. Не обнаружив дома, перетряхнули всю квартиру, а затем и лабораторию. Вскрыли оба его компьютера, но ничего интереснее «стрелялок» с «убивалками» и набора картинок для «взрослых мальчиков» не нашли.
Дальше все как всегда. Была поднята на ноги вся американская резидентура. К делу подключили местную полицию, к слову сказать, не самую слабую в Европе. Та немедленно объявила местный «Перехват» и, на всякий случай, «Вихрь-антитеррор». Через день в припаркованном у Королевского музея «Арсенал» автомобиле был найден мертвый Нефедов. Само собой, ни образца изделия, ни документации при нем не имелось.
– Инсульт, – пояснил Виктор Владимирович.
– Нашему оперативнику сели на хвост тем же вечером, – крякнул мой куратор. – Как это, интересно, у них получилось? Он что, все это время сидел рядом с тем самым авто, горько плакал и рассказывал прохожим о произошедшем?
– Ему удалось оторваться, – продолжил тот, – но через восемь часов его все-таки взяли. Изделия при нем не обнаружилось. Да, и еще, при задержании он нанес травмы троим местным сотрудникам, не пойму зачем.
– Лох, – сказал, как размазал, атлет Денис.
Мы дружно хмыкнули.
– Что? – удивленно спросил он. – Объясните.
– Проехали, – махнул рукой Кандауров.
– Мне тоже интересно, что вас обоих так развеселило, – с обидой в голосе проговорил Виктор Владимирович.
Старый волчара вздохнул, отхлебнул кофе и посмотрел на меня. Я пожал плечами. Что тут говорить? Понимающему человеку и так все ясно. А тот, кому не ясно, пусть идет в Библиотеку имени Ленина. Терпеть не могу заниматься ликбезом.
– Если не ошибаюсь, – я подлил себе еще кофе, – этот опер работал не от тамошней резидентуры.
– Конечно же, нет.
– Раз так, дипломатического иммунитета у него не было.
– Естественно, не было, а что?..
…Да ничего, блин. Это «паркетным» разведчикам с дипломатическим паспортом в кармашке абсолютно ничего такого не грозит при задержании. Ну, возьмут за жабры, отвезут в контору, угостят чайком-кофейком и зададут, со всей возможной вежливостью, несколько вопросов. А он в ответ будет как заведенный верещать о наглых провокациях спецслужб и требовать вызвать посла. Что самое интересное, его обязательно вызовут. Потом, конечно же, отпустят, объявят персоной нон-грата и вежливо попросят из страны. Все. А вот нашему брату, в дипломатах не числящемуся, приходится ох как сложнее. Если не получается сбежать по крышам или же через канализацию, задержат, причем жестко. А трясти потом будут по полной, и судить будут, и срок дадут.
Сергеич украдкой показал мне кулак размером с два обычных. Я никак не отреагировал, потому что прокручивал в голове одну заглянувшую туда мыслишку. Тогда он прибег к запрещенному приему: посмотрел на меня глазами раненой газели и опустил кулак с отогнутым большим пальцем вниз. У древних римлян это означало отказ в помиловании, у нас так принято намекать, что при разливе будет учтено.
– Этот опер поступил совершенно правильно… – высказался я.
– Да ладно! – хмыкнул Денис, и мне это не понравилось. Не люблю, знаете ли, того, чего не понимаю. А непонятно мне было, кто дал разрешение этому красавчику лезть в разговоры взрослых.
– Я все-таки продолжу.
– Да-да, конечно, – кивнул Виктор Владимирович и укоризненно глянул на юного нахала. Тот сделал вид, что смутился.
– По законам страны пребывания, любой совершивший на ее территории преступление ни в коем случае не подлежит выдаче другому государству. Следствие ведут местные органы, рассматривает это дело местный суд, и наказание он отбывает обязательно в тамошней тюрьме.
– То есть… – Виктор быстро въехал в ситуацию.
– Совершенно верно. Вы же сами сказали, что ни изделия, ни документации не обнаружили, а разного рода подозрения к делу не пришьешь. Поэтому нашего парня будут судить только за сопротивление представителям органов правопорядка и нанесение им ущерба для здоровья разной степени тяжести. Таким образом, ни в Гуантанамо, ни в какую другую тайную тюрьму ЦРУ он не попадет. Получит свой срок, думаю, от пяти до семи, и полетит белым лебедем на отсидку.
– Хотите сказать, что американцы его даже не допросят? – опять влез Денис.
– Ну почему. Думаю, им разрешат задавать вопросы в ходе следствия.
– Вот видите!
– Но… поработать жестко и со спецсредствами у них не получится.
– Уф-ф-ф! – облегченно выдохнул Виктор Владимирович.
– Так что года через два – два с половиной ваш опер будет дома.
– Не наш… – начал было прекрасный юноша и тут же осекся.
– Как это через два? – удивился Виктор.
– Элементарно. Сначала он проведет пару лет на строгом режиме в комфортабельной камере с евроремонтом, телевизором, душем и Интернетом. Потом за хорошее поведение его переведут на облегченный режим. А он, ко всему прочему, предполагает ежемесячный суточный отпуск. Выйдет он в город, сядет на паром или в автобус и очень скоро будет уже в Швеции. А там…
– Отлично! – искренне обрадовался Виктор Владимирович. – Значит, с этим все в порядке. Теперь давайте поговорим о вашем задании.
– Давайте, – обреченно согласился я.
– Вашей группе предстоит…
– Какой еще группе?
– Вам и Денису.
– А зачем мне Денис?
– Буду следить за тем, чтобы вас не обидели, – скромно проговорил юноша и красиво поиграл мышцами спины.
– Следите из Москвы через телескоп, – грубо отрезал я. – Всегда работаю в одиночку.
– Не обсуждается, – решительно заявил Виктор свет-Владимирович, – решение принято. – И поднял глаза к потолку.
Я умоляюще посмотрел на Сергеича, но тот лишь виновато развел руками.
– Итак, вам предстоит разыскать изделие и доставить его в Россию.
– Всего-навсего, – не удерживались, хмыкнул я.
– Изделие и документация находятся внутри металлического тубуса, примерно тридцати сантиметров в диаметре, длиной около восьмидесяти пяти сантиметров и весом не более четырнадцати килограммов.
– Нехило!
– И поаккуратнее. Внутри тубуса вмонтирован самоликвидатор. Обязательно сработает при некорректном вскрытии.
– Понятно, – голосом смертельно больного проговорил я.
– Да не парься, Женя! – воскликнул Денис. – Все будет нормалек!
Когда-то давно, в Афгане, где я полгода был заместителем командира разведвзвода, меня научили ставить на место слишком борзых ребят. Без лишних слов, молча, одним только взглядом.
– Зачем же так официально, Денис, – по-доброму улыбнулся я. – Нам же вместе работать. А потому называйте меня просто «товарищ майор» и, перед тем как обратиться, обязательно спрашивайте разрешение. Дисциплинарный устав, верите ли, никто пока не отменил.
– Разрешите обратиться, товарищ майор? – взвился он.
– Не разрешаю, – отрезал я и, повернувшись к его старшему коллеге, продолжил: – Отправьте его в магазин, пусть купит что-нибудь из одежды на пару размеров побольше. В той стране он должен выглядеть как обычный парень с улицы, а не «руссо бандито» или «рука Москвы».
– Я… – начал было оскорбленный красавчик и умолк. К общей радости.
– А вот теперь обращайтесь, – снизошел я.
– Когда мы вылетаем?
– Вы – завтра, я – чуть позже.
– Как мне вас найти?
– Никак. Свяжитесь с тамошней резидентурой и ждите. Я сам вас разыщу.
– Как?
– Элементарно, Ватсон. Нам будут забронированы номера в одной и той же гостинице.
– Еще вопросы? – строго спросил Виктор Владимирович.
– Появятся, не сомневаюсь, после изучения всех документов по делу. Пока только один: тот оперативник работал самостоятельно или с ним был кто-то вроде Дениса?
– Его прикрывал мой друг, – нахмурившись, глухо проговорил атлет. – Он пропал.
– В таком случае прихватите с собой огнемет, авиационную пушку и побольше гранат. Мстить будем страшно.
