«Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России» kitabından alıntılar
Наполеону приписывают выражение: «Три враждебные газеты опаснее 100 тысяч враждебного войска». Эта фраза стала во многом применимой к русско-японской войне. Русская пресса была откровенно пораженческой в протяжении всей той войны, каждой её битвы. И, ещё важней: она была нескрываемо сочувственной к террору и революции. Эта пресса, неоглядно развязная в 1905, толковалась в думское время, по словам Витте, как пресса в основном «еврейская» или «полуеврейская»[1378]: точнее, с преобладанием левых или радикальных евреев на ключевых корреспондентских и редакторских постах. В ноябре 1905 Д. И. Пихно, редактор национальной русской газеты «Киевлянин», уже 25 лет на этом посту и изучивший российскую печать, писал: «Еврейство… поставило на карту русской революции огромную ставку… Серьёзное русское общество поняло, что в такие моменты печать сила, но этой силы у него не оказалось, а она оказалась в руках его противников, которые по всей России говорили от его имени и заставляли себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь… и [общество] терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться»[1379].
«В русско-еврейской общественной среде перед революцией действительно были люди и целые группы, деятельность которых характеризовалась… именно отсутствием чувства ответственности за разброд в умах русского еврейства… распространение неопределённого и легкомысленного „революционизма“… Вся суть их политики была в том, чтобы быть левее кого-то другого. Всегда оставаясь в роли безответственных критиков, никогда не идя до конца, они видели своё назначение в том, чтобы говорить: „Мало!“… Эти люди
Известный экономист М. Бернацкий приводил такие предвоенные данные: евреев занято в сельском хозяйстве – 2,4 %, в свободных профессиях – 4,7 %, на частной службе – 11,5 %, в торговле 31 % (и евреи составляют 35 % всего торгового класса России), в промышленности – 36 %. Живёт же в сельской местности черты оседлости 18 % евреев.[1399] Сопоставляя эту последнюю цифру с 2,4 % – видим, что к этим годам земледельческий труд среди сельских евреев не вырос, тогда как, по мнению Бернацкого, «русский интерес заключается в том, чтобы еврейский труд и еврейские средства находили себе наиболее производительное применение повсюду», всякие ограничения евреев – это «колоссальная растрата производительных сил страны». Он указывал, что, например, в 1912 Общество фабрикантов и заводчиков московского промышленного района ходатайствовало перед председателем Совета министров не стеснять евреев в их роли посредствующего звена с русскими центрами фабричного производства[1400]. Б. А. Каменка, председатель правления и директорраспорядитель Азово-Донского банка, перешёл на кредитование каменноугольной и металлургической отраслей, патронировал 11 крупных компаний в Донецком и Уральском районах[1401]. – В промышленности участие евреев в акционерных компаниях не стеснялось, а «ограничения прав акционерных компаний
Разумеется, антиеврейские ограничения сохранялись ещё не в одной России и не только в собственно России. В Польше, почитаемой тогда наряду с Финляндией как угнетённая, они ещё резче выражались от польских настроений. А, пишет Жаботинский, «о таком гнёте над евреями, какой существует в Финляндии, даже Россия и Румыния не знают… Первый встречный финн, увидев еврея за городом, имеет право арестовать преступника и представить в участок. Большая часть промыслов евреям недоступна. Браки между евреями обставлены стеснительными и унизительными формальностями…
