Баба-жаба

Так думал Семен, разглядывая стены длинного коридора, глядя на симпатичных женщин, работающих в офисах, которых удавалось увидеть через приоткрытые двери.

– А вот здесь столовая, – Геннадий Ефимович слегка подтолкнул Семена в спину. Семен зашёл в большое помещение, заставленное пластиковыми столами, пахнущее пищей. За одним из столов сидел высокий мужчина с бородой и с волосатыми, как у обезьяны, руками. Внешне он был немного похож на Геннадия Ефимовича. Семен бы не удивился, если бы узнал, что они – братья. Семен приближался к этому неандертальцу в итальянском костюме, чувствуя, как директор подталкивает его и смотрел, как неандерталец с аппетитом поглощает что-то похожее на пельмени. Подойдя ближе, Семен увидел на тарелке неандертальца… человеческое ухо. На ухе была золотая серьга. Это было женское ухо. У Семена пересохло во рту, и ноги стали подкашиваться, когда он увидел это ухо . Волосатый мужчина насадил ухо на вилку, отправил в рот. Пожевав немного, он сморщился, достал изо рта золотую сережку, рассмотрел её и убрал в карман пиджака.

– А-а-а… – вырвалось из груди Семена. Семен даже в фильмах ужасов не видел ничего подобного. Первое, что пришло ему в голову – убежать оттуда. Но только он развернулся, тяжелые руки Геннадия Ефимовича легли ему на плечи и сжали.

– Что с тобой, Семен?

– Я… У меня голова закружилась. Можно, я выйду?

– Да у тебя очки запотели… Кстати, это Николай Иванович Волков, начальник производственного участка в Арамиле.

Неандерталец поднялся из-за стола, протянул похожую на совковую лопату ладонь.

– Оч-чень приятно, – Семен с опаской протянул руку. Николай Иванович сразу вцепился в неё, больно сжал и начал трясти, будто намереваясь оторвать её.

– Волков Николай Иванович…

– Семен… Семен Белкин.

– Рад, что вы познакомились, – с улыбкой сказал Геннадий Ефимович, глядя то на Семена, то на Волкова. – Семён – наш новый бухгалтер… Коля, ты зайди ко мне после обеда, хорошо?

– Хорошо! – ответил Волков. Его губы растянулись в улыбке, обнажив коронки из белого металла на неестественно больших зубах.

Вырвав руку из цепкой ручищи Волкова, Семен выскочил из столовой и побежал по коридору. Он бежал, пока взгляд его упёрся в букву «М» на белой двери. Пулей заскочив в туалет, Семён упал на колени перед унитазом. Только когда его желудок избавился от завтрака, в голове стало проясняться.

– Мне всё это показалось, я перенервничал, – успокаивал себя Семен, тоя перед умывальником и умывая лицо холодной водой . – Не мог человек в присутствии других людей, в общественном месте есть человеческое ухо. Не мог. Мне показалось, очки запотели… – Семен достал из кармана пиджака носовой платок и стал протирать очки. – Чёртовы очки! Давно пора перейти на контактные линзы…

Нацепив на нос очки, Семен посмотрел на своё отражение в зеркале. За его спиной стояли… Геннадий Ефимович и Николай Иванович. С лица Волкова не сходила хищная улыбка.

А! – Семен подпрыгнул от неожиданности, схватившись за сердце. Он не слышал, чтобы дверь туалета открывалась, не слышал звука шагов. Они появились в туалете, будто из ниоткуда.

– Что с тобой? – засмеявшись, спросил директор. – Ты точно здоров?

Улыбка сошла с лица Волкова. На его лице появилась маска озабоченности и сочувствия.

– Да, – ответил Семен, взяв себя в руки.

– Я понял, что с тобой, – Геннадий Ефимович почесал подбородок. – Я зря сказал тебе про Ольгу Валерьевну. Хотел просто помочь тебе, а получилось, что испугал…

– Да успокойся ты, – Волков хохотнул, положил Семену руку на плечо . – Она не такая уж страшная! – Я бы в жизни не подумал, что бывший учитель русского языка и литературы может быть таким впечатлительным! – Геннадий Ефимович покачал головой. – Ты же учил этих мелких варваров, этих чудовищ… Поверь мне, в наших глазах ты – герой, великомученик. Тебе при жизни памятник поставить можно… Гипсовую статую на худой конец…

Геннадий Ефимович и Волков хором рассмеялись. Их беззаботный смех помог Семену окончательно прийти в себя.

«Что происходит? Я пришёл устраиваться на работу. Запотели очки, мне почудилась какая-то хрень, я повёл себя неадекватно. А они вполне нормальные ребята. С юмором дружат… Скорее всего, меня и здесь отфутболят…».

– Простите, – пробормотал Семен. – Я…

– …Перегрелся! – подвёл итог Геннадий Ефимович. – Ладно, это со всяким бывает. Пошли, покажу тебе бухгалтерию…

Кабинет с табличкой «Бухгалтерия» находился рядом с кабинетом директора. Семену было непонятно, почему директор сначала потащил его в столовую.

– Мне нужно было увидеть Николая, – пояснил Геннадий Ефимович, будто прочитав мысли Семена. – А если честно, меня всегда тошнило от запаха пельменей. Я тебя понимаю. Я тоже поначалу блевал, а потом привык. И ты привыкнешь…

– Надеюсь, – Семен опустил взгляд в пол, стараясь не смотреть в глаза директору. Ему стало стыдно. Он чувствовал, как краска стыда заливает его уши, щёки.

– А вот и наша бухгалтерия! – Геннадий Ефимович распахнул дверь. В нос Семену ударила смесь запаха пота и пищи. Запах был даже сильнее, чем в столовой. – Проходи!

Семен вошёл в тесный кабинет три на четыре метра, плотно заставленный книжными шкафами, стеллажами с документацией. На небольшой тумбе у входа стояли ксерокс и чайник. У окна стояли два стола, за одним из которых сидело существо, которое женщиной можно было назвать с большой натяжкой.

«Титан реслинга» – подумал Семен, глядя на расплывшуюся за столом особу, в которой массы было никак не меньше двухсот килограммов.

– А… – только и смог сказать Семен, пораженный размерами женщины.

– А это – Ольга Валерьевна, наш главнейший бухгалтер, – лицо Геннадия Ефимовича приняло подобострастное выражение. – …А это – Семен Белкин, наш новый бухгалтер.

– Ну-ну… – буркнула Ольга Валерьевна, окидывая Семена оценивающим взглядом. Её голос отдаленно напомнил Семену свиное хрюканье. – Студент?

– Нет, – Семен замотал головой из стороны в сторону, щёки его покрылись румянцем смущения.

– Отлично! – главбух перевела взгляд на монитор компьютера. Большое кресло с массивными подлокотниками жалобно скрипнуло.

– Ну, я пошёл? – пятясь задом, как рак, Рогов покинул кабинет, аккуратно прикрыв дверь.

– Садись, что встал? – не глядя на Семена, Ольга Валерьевна махнула рукой. При этом по жировые складки на её руках заколыхались. Волнение прошло по всему телу. Последним заколыхался тройной подбородок. – Работа несложная… Будешь заносить в 1С счета-фактуры, выписывать накладные, авансовые отчёты будешь делать. Первичку всю вести будешь. Потом мы на тебя функции кадровика повесим – личные карты сотрудников и всё такое…

Так началась работа Семена в «Швейке». Работать бухгалтером было легче, чем учить детей и гораздо приятнее, чем охранять стоянку. Семен быстро втянулся в работу и старался добросовестно выполнять свои обязанности, ему всё нравилось, кроме того, что он сидит в одном кабинете с Ольгой Валерьевной, и их столы тесно придвинуты друг к другу. Можно сказать, что он с девяти часов утра до семи вечера сидел лицом к лицу с главбухом.

А Ольга Валерьевна была непростым человеком. Никто не знал, где она живёт. Она просто появлялась перед дверями здания, будто из ниоткуда. Мужа у неё не было. Менеджеры шутили в курилке, что она съела мужа и всех своих родственников. Она всегда ходила в одном и том же чёрном плаще, на который, по прикидкам Семена, ушло немыслимое количество болоньевой ткани. Платье у неё тоже было чёрным. Губы и ногти она тоже красила в чёрный цвет. Хотя говорят, что чёрное стройнит, но на Ольгу Валерьевну, по мнению Семена, это не распространялось. В руке у неё всегда была кожаная сумка, тоже чёрная.

Каждое утро Ольга Валерьевна боком протискивалась в кабинет, снимала пальто, потом медленно опускалась в своё рабочее кресло, которое начинало протяжно скрипеть. От этого скрипа у Семена всегда сводило скулы. Потом главбух открывала свою сумку и начинала извлекать из неё пищу. Начинала она, как правило, с бутербродов – с икрой, с колбасой, с сыром. После бутербродов в ход шли яблоки и бананы. Ближе к полудню в ход шла тяжелая артиллерия – жареные куры. В час дня главбух обычно звонила Рыкову, говорила, что она на обеде и шла есть в столовую. Приходя с обеда, Ольга Валерьевна минут сорок сидела с полузакрытыми глазами, переваривая пищу, а потом опять доставала из сумки бутерброды, булочки и разнообразные пирожные. Глядя на сумку Ольги Валерьевны, Семен всегда удивлялся, как в ней может помещаться столько еды? Может, это непростая сумка, а нечто подобное шляпе фокусника, из которой можно достать голубей, кролика и кучу всякой всячины? Самым удивительным было то, что, даже поглощая пищу, Ольга Валерьевна не отрывалась от работы. Она могла колотить толстыми пальцами по клавиатуре и одновременно обгладывать куриное бедро, говорить по телефону, есть халву и пить кофе.

Когда Ольга Валерьевна вразвалочку входила в курилку или в столовую, все разговоры, как правило, прекращались, люди норовили быстро улизнуть, лишь бы не находиться с главбухом в одном помещении.

Семен знал, что всё дело в размерах и в характере Ольги Валерьевны. Всё взаимосвязано – она стерва потому, что толстая. Она комплексует по поводу своей внешности, но ничего поделать с этим не может, иначе давно бы села на диету и стала заниматься шейпингом. А вся её полнота из-за того, что Ольга Валерьевна много ест. А как не есть, если нет мужчины? Если верить рассказам менеджеров, у неё никого нет и, скорее всего, уже не будет. Вот она и налегает на пищу, чтобы хоть чем-то заполнить вакуум в душе.

Проанализировав всю ту обрывочную информацию о главбухе, которую удалось получить от работников «Швейки» Семен пришёл к выводу, что знает, как найти подход к этой странной и немного пугающей женщине с необъятными формами и с тяжёлым взглядом, которая дышит, как паровоз и постоянно потеет. Её потом пропах весь кабинет. Глядя на Ольгу Валерьевну, Семен понял, почему она одевается во всё черное. На чёрной одежде пятна пота не так заметны.