Второе сентября Всеволода Цаплина

4

IT-компания, в которой работал Сева, долгое время считалась одной из ведущих в стране. Но однажды любознательные граждане выяснили, что нутро выпускаемых ею изделий сплошь китайское, а из своего – лишь корпуса с логотипом. Разразился скандал, но усилиями сверху его быстро замяли: никто не хотел выводить продукцию компании из разряда отечественной. Это привело бы к серьезному ухудшению статистических показателей отрасли, а статистика играла для партии роль важнейшего политического инструмента.

Сева попал в компанию по распределению после окончания института связи. За семь лет дорос до ведущего специалиста отдела конструкторских разработок. За эти же годы выковыривания китайского нутра и внедрения его в отечественные корпуса возненавидел свою работу.

Китайская электроника с каждым годом становилась все сложнее, и в какой-то момент они столкнулись с серьезной проблемой: профессиональный уровень инженеров упал так низко, что компания перестала справляться с задачей переделки китайских изделий. Стали разбираться и выяснили, что набор персонала по старинке – по формальным признакам и силами одной лишь кадровой службы – не гарантирует отсев слабых кандидатов, поскольку все претенденты на должности приносили с собой прекрасные дипломы и отменные партийные и служебные характеристики. В связи с этим проводить итоговое собеседование с кандидатами поручили ведущим специалистам профильных отделов.

Мобилизованный вместе со своим коллегой на помощь кадровой службе, через месяц собеседований Сева пришел к окончательному выводу, что дипломы университетов и академий не стоят и ломаного гроша. Определившись с интеллектом приходящего на собеседование контингента и более не желая попусту тратить рабочее время, Сева решил упростить процедуру отбора и придумал методу, позволяющую принимать решение на ранней стадии. Для этого он сначала знакомился с кандидатом в принципе, как он говорил, то есть без погружения в специальность, технологию и терминологию. Если знакомство обнадеживало, отдавал бразды правления напарнику.

– Давайте оставим специальность в покое, – с ходу ошарашивал улыбающийся Всеволод. – Поговорим для начала о логике. О причинно-следственных связях, например.

Ожидая подвоха – и не напрасно, – кандидаты в ответ делали удивленные глаза и начинали излишне волноваться.

– Предположим, что в пасмурный день вы едете в метро. Зонт вы с собой захватить забыли, – медленно начинал Сева. – Добрались до нужной станции, ступили на эскалатор, чтобы подняться НА поверхность. Понимаете, о чем я, – потихоньку убаюкивал он. – Теперь вопрос: как, находясь НА ЭСКАЛАТОРЕ, определить с БОЛЬШОЙ долей вероятности, НИ о чем НИКОГО НЕ спрашивая и НИКАКИМИ техническими средствами НЕ пользуясь, – повышая в ключевых местах голос, уточнял Сева условие задачи, – идет в ДАННЫЙ МОМЕНТ на улице дождь или нет?

Какое-то время Сева терпеливо ждал и потом задавал тот же вопрос в литературной форме:

– Стоит ли вам заранее волноваться по поводу отсутствия у вас зонта или не стоит?

Лучше бы он не напрягал их литературной формой – большинство кандидатов и без этого сходили с ума.

– Можно ведь с Чайнафона выйти в…

– Нет, нет, нет, – торопливо останавливал Сева претендента, – я же сказал – нет у вас НИЧЕГО.

Претендент продолжал напряженно думать. Сева не выдерживал и пускался в рассуждения:

– Ну, зайдете вы с вашего телефона в паутину, узнаете, что временами обещали дождь – и что? Город большой, около ВАШЕЙ станции метро в ЭТО ВРЕМЯ дождя может и не быть или, наоборот, льет как из ведра, – переходил Сева к художественным образам.

– Но, кроме телефона, у вас есть глаза, – через некоторое время, улыбаясь, подсказывал он, если визави был ему симпатичен.

Девушки появлялись у них редко. Они приходили на собеседование с тяжелым вечерним макияжем, на высоких каблуках и в коротких юбках. «Она не ошиблась дверью? – шептал Севе напарник. – Мне кажется, ей – в бордель». – «Просто она думает, что демонстрирует сексапильность. А сексапильность как причину приема на работу еще никто не отменял», – шептал ему в ответ Сева.

Для девушек Сева делал исключение, до кретинизма разжевывая условие задачи:

– Час пик, например, народу на эскалаторах много в ОБОИХ направлениях, понимаете?

Красивым девушкам он просто шел навстречу, закрывая глаза на возможное ухудшение качества кадрового состава компании:

– Кто-то едет наверх, как и вы, а кто-то спускается вниз… с УЛИЦЫ, – подсказывал он открытым текстом, напирая на последнее слово.

Сева ждал, надеялся – бесполезно!

Претендент краснел, или бледнел, или покрывался пятнами. Сева каждый раз зверел – ничего не мог с собой поделать.

«Нет больше вопросов! Не смею более задерживать!»

И вслух на дорожку, еле сдерживая себя:

– Если найдете решение задачки – звоните, не стесняйтесь.

Уходя, забракованные Севой девушки демонстративно виляли попами, подавая знак «да пошли вы!». Они были уверены, что два молодых человека пожирают их сзади глазами. Не нужна им была Севкина логика, а что такое причинно-следственные связи и как их распознать и тем более как ими воспользоваться, они знали во сто раз лучше его.

– Когда-нибудь эти отверженные соберутся около входа, подкараулят тебя и забьют до смерти, – смеялся Севин коллега. – Я бы так и сделал.

Если претендент справлялся с Севиными задачками, у Севы поднималось настроение.

– С моей стороны все о’кей, – говорил он напарнику. – По спецухе давай без меня, если что – я в отделе.

***

Анжела пришла на собеседование в кроссовках, джинсах и свитере; забранный кверху растрепанный пучок рыжих волос был прихвачен янтарным гребнем; из косметики – лишь тушь на ресницах. Она выглядела так, словно попала к ним случайно: вышла из дома погулять, увидела объявление на фонарном столбе и решила заглянуть. Держалась при этом естественно и просто. Ни одна черточка на ее лице, ни один мускул не указывали на то, что она напряжена и волнуется. Сева с напарником обменялись красноречивыми взглядами – «это что-то новенькое».

Предложению Севы на время оставить специальность в покое Анжела удивилась и пожелала, не теряя времени, сразу сосредоточиться на предметной части собеседования, как будто она тут определяла порядок. Севу это неприятно озадачило, но на слова Анжелы он никак не отреагировал и задал ей задачку про метро и дождь, рассчитывая в ближайшую же минуту поставить эту наглую девицу на место.

– Извините, хотелось бы понять, – помедлила она, выслушав историю про то, как поднимается на эскалаторе в тоскливый пасмурный день. – Вы чем тут занимаетесь? Набираете лучших из дебилов? Так, что ли?

Под напарником скрипнул стул. Сева напрягся.

– Но тем не менее ответ какой? – поинтересовался он, не теряя уверенности, что девица попросту уклоняется от ответа.

– Народ сверху спускается с мокрыми зонтами, возможно в мокрой одежде, – чеканя слова хорошо поставленным голосом, начала объяснять Анжела. – Или НЕ спускается с ТАКИМИ зонтами и в ТАКОЙ одежде, – передразнила она Севу, с усмешкой глядя на него. – И вообще есть много признаков того, что наверху идет дождь, не правда ли?

Лоб у Севы покрылся испариной. Сначала оценив качество его вопроса, а затем правильно ответив на него, она дала оценку самому Севе – эта оценка читалась в ее насмешливых глазах, это был вызов. Севе захотелось немедленно ответить этой рыжей. У него в запасе была одна задачка, которую в отличие от остальных он придумал сам, остальные он позаимствовал из случайно подвернувшейся под руку книги «Головоломки для интеллектуалов». Эта задачка оказалась слишком сложной, до сих пор никто не смог ее решить, и Сева давно уже не мучил ею кандидатов.

– Если не возражаете, еще один вопрос, – нарочито вежливо предложил он. – И снова метро, – словно извиняясь, улыбнулся Сева.

Анжела улыбнулась ему в ответ и сузила глаза. Они у нее были зеленые. «Ведьма. Сейчас встанет и уйдет, и я останусь неотомщенным», – заволновался он.

– Вы спустились на станцию радиальной ветки метро в спальном районе города. На этой станции вы оказались впервые. Вам нужно ехать в центр. Информационное табло с перечнем станций по направлениям ветки висит в центре зала, но названия станций вы прочитать не можете – слишком далеко. Как мгновенно определить: вам на левую от вас платформу или на правую?

Глядя в окно за его спиной, Анжела перестала улыбаться. Сева понял, что она подняла брошенную им перчатку. В комнате для собеседований наступила гробовая тишина, Сева боялся пошевелиться.

– Время суток описываемого события не имеет значения, – негромко уточнил он, вспомнив, что на предыдущих собеседованиях некоторые кандидаты принимали во внимание количество пассажиров на платформах, что было логично, но не входило в условие задачи.

Анжела мельком взглянула на него, давая понять, что приняла сказанное к сведению.

«Какое открытое, приветливое лицо», – подумал Сева и почувствовал, что начинает переживать за сидящую перед ним девушку и, несмотря ни на что, желает ей удачи.

– Прочитать названия станций я не могу, но перечни названий станций по направлениям ветки метро я вижу, – нарушив тишину, сказала Анжела.

Сева вскочил со стула как ужаленный.

– Да, конечно!

– Если станция метро расположена в спальном районе города, то один перечень будет существенно больше другого. Из этого следует, что мне нужно на платформу со стороны длинного перечня станций.

Сева не мог поверить своим ушам, он был потрясен. Его напарник поднялся из-за стола, демонстрируя почтение, словно до него с запозданием дошло, кто перед ним сидит. И Анжела встала со стула.

– Приятно было побеседовать, – сказала она и направилась к выходу.

– Подождите, – очнулся Сева, – мы же не закончили.

Анжела даже не обернулась.

– Вы нам подходите! – с горячностью добавил он, надеясь изменить ход событий.

Анжела остановилась.

– А вы мне нет.

Видя, что он обескуражен, сжалилась и пояснила:

– Судя по вашим вопросам, вы набираете продвинутых сыщиков для работы в метро, а у меня другая специальность.

Она уходила играючи, как и пришла, с перекинутой через плечо мешковатой сумкой – смеясь над ним и его вопросами, он это чувствовал. Кисточки волос у нее на макушке приветливо покачивались в такт ее легким шагам.

Напарник налил себе воды из графина, Сева упал на стул.

Он глядел на закрытую дверь, отсекшую его от ушедшей девушки, и в состоянии легкого головокружения слушал учащенный стук своего сердца. Что-то доселе незнакомое рождалось в его душе. Щеки запылали, появилось тревожное ощущение невосполнимой потери.

В дверь заглянул молодой человек.

– Здрасте! Меня вызывали на три часа, – объявил он.

– Проходите, – предложил ему Севин коллега.

Сева поднял на юношу глаза. Вошедший был как в тумане, четко выделялся лишь его синий галстук на фоне светлой сорочки. И в этот миг Сева понял, что никогда больше не увидит эту девушку.

– Телефон… телефон ее остался у кадровиков, как ты думаешь? – спросил он чужим голосом и, не дожидаясь ответа, как полоумный выбежал из комнаты и помчался к лифту.

Лифт останавливался на каждом этаже. Это была не езда, это была хорошо продуманная пытка. После третьей остановки Сева потерял контроль над собой, не знал, куда деть руки, они мешали ему. От нетерпения начал сходить с ума. «Ну почему все так?» В вестибюле проклял очередь у турникета и безумно медленно раздвигающиеся половинки входной двери. На улице несколько раз огляделся вокруг, рискуя свернуть себе шею. «Рыжий пучок на голове, сумка через плечо, легкая походка, джинсы – ну где же?!» Охватила паника – «никогда больше не увижу эту девушку, НИКОГДА». Ему вдруг открылся жуткий смысл этого катастрофического слова. Но он все-таки смог собраться. Побежал налево до перекрестка, задевая прохожих, на ходу извиняясь и не забывая поглядывать на противоположную сторону улицы. Вернулся. Перевел дух, понесся в противоположном направлении до ближайшего перекрестка и там, всматриваясь в толпу на пешеходном переходе и ошалевшим взглядом перебирая головы и фигуры людей, едва не завыл от отчаяния. Оставалась последняя надежда на кадровиков. Сломя голову побежал на работу, хотя можно было уже не спешить.

(Все это время Анжела пила кофе в кафетерии в пятидесяти метрах от Севиной работы.)

В кадрах на Севу посмотрели настороженно, но вопросов задавать не стали, догадавшись, что в данный момент этот человек ненормален; телефон Анжелы записали на листе бумаги и передали Севе, нарушив установленные в кадровой службе правила. Сева взял лист, замер на мгновение и сделался почти невесомым, как бывает после сдачи большого количества крови, и абсолютно счастливым. Так и полетел к напарнику, не чувствуя своего тела, с расплавившимся от счастья мозгом.

В комнате для собеседований юноша рассказывал, каких высот он достиг в программировании. Сева черканул на клочке бумаги «меня нет» и положил клочок перед коллегой. Потом разглядывал телефонный номер, повторяя про себя на все лады: «Анжела Грачевская». Потом в голову ему надуло дурацкую тему: «Я – цапля, она – грач». Потом он вспомнил, что до сих пор не сохранил номер в контактах, и ужаснулся своей беспечности. Снова разглядывал номер и по одной любовался его цифрами как составляющими будущего счастья.

Но счастье долго не давалось Севе в руки. Эйфория после первого звонка, вызванная тем, что это оказался ЕЕ номер (Сева боялся какой-нибудь нелепой ошибки), быстро прошла, потому что Анжела ни за что не хотела с ним встретиться. Как он только ее не уговаривал, что он только не предлагал – от похода в кино и мороженого в кафе до загородной прогулки на лошадях и катания на катере по водохранилищу. Через неделю Анжела перестала брать трубку, и он вынужден был пользоваться другими телефонами. И лишь когда он предложил ей сходить на полулегальный концерт джазового квартета, на один день прилетевшего «из-за бугра», билеты на который невозможно было достать, она неожиданно согласилась. В тот момент Сева не мог знать, что ему фантастически повезло: если он иногда с удовольствием слушал джаз, то Анжела джаз просто обожала. И фортепиано, саксофон, контрабас и ударные были ее любимым составом. Она потом призналась, что ей всегда нравился джаз «с камерными интонациями и мягкой импровизацией».

До клуба в полуподвальном помещении на окраине города они добирались порознь. Концерт длился полтора часа без антракта. Анжела была настолько увлечена происходящим на сцене, что Сева ни разу не рискнул ее отвлечь и как завороженный украдкой наблюдал за ней. От него не укрылось, какими восторженными глазами Анжела смотрела на музыкантов.

Вот парень за ударными переворачивает бейсболку козырьком назад, подавая знак, что готов. Коллеги дают ему время высказаться. В благодарность за это он взрывается сумасшедшими ритмами, стараясь не забыть ни один инструмент из своего мини-оркестра. Анжела неотрывно следит за мельканием его волшебных палочек. Затем приходит очередь контрабаса: под шелест барабанных щеток и его сольную импровизацию веки у Анжелы чуть смыкаются, и голова, плечи, колени начинают откликаться на бубнящие басовые пассажи. Наконец, в продолжение выбранной темы легкими быстрыми клавишами вступает хулиганистый рояль, а несколько позже, без объяснений настаивая на своем, – неподражаемо пронзительный саксофон. Между инструментами начинается бесподобное соперничество импровизаций, и на лице Анжелы отражается состояние, близкое к экстазу.

Он смотрел на нее влюбленными глазами и радовался тому, что она так тонко чувствует джаз и что она рядом с ним, совсем рядом, можно даже коснуться ее руки. Ему незаметно передалось состояние Анжелы, и остаток концерта они провели в невидимом единении в восприятии музыки. Когда концерт закончился, Сева уже не представлял себе, как сможет жить без этой девушки.

Потом они ехали в битком набитой маршрутке до ближайшей станции метро, было не до разговоров. В метро Сева посадил Анжелу на свободное место, а сам ехал стоя, так что поговорить снова не удалось. За время, проведенное вместе, он мало что узнал о ней.

Перед расставанием Анжела протянула Севе руку:

– Спасибо за концерт, очень понравился. Следующее культурное мероприятие за мной.

«Следующее…»

Пожимая Анжеле руку, Сева едва не умер от счастья.

– Можно я буду тебе звонить? – волнуясь, попросил он.

– Звони, конечно. Только не части – иначе быстро надоест.