Kitabı oku: «Цитаты учат жить. Основы цитатотерапии для повседневной жизни», sayfa 7

Порой вера в себя проявляется и в восприятии себя как «право имеющего». Человек думает, что ему дозволено то, на что другие претендовать не могут. Это не всегда приводит к хорошим результатам, но тем не менее такой феномен существует и иногда встречается в жизни. В замечательном романе Алексея Иванова «Тобол» рассказывается как в начале XVIII века русские осваивали территорию Сибири, не взирая на исторически жившие там племена местных поселенцев. Одной из таких народностей были остяки. Приведу с некоторыми купюрами фрагмент из этого романа, где один из лидеров племени Пантила рассуждает о покорности своих сородичей по отношению к русским, уж больно он иллюстративен по отношению к рассматриваемому вопросу: «Остяки не противились грабежу, даже мужчины. <…> А вот русские легко брали чужое, и потому остякам казались колдунами. Откуда русские столько всего знают и умеют? Остяки смотрели на русских с суеверной опаской и отчаяньем. Вещей, конечно, им было жалко, но гнев отступал перед страхом.»¹⁹. «В отличие от других остяков, Пантила не верил, что русские – колдуны. <…> Власть русских была не в колдовстве. Все русские, даже какой-нибудь последний нищий на ярмарочной площади, имели в себе безоговорочное убеждение, что тут, в Сибири, они самые главные. Они приходили и брали, что пожелают, и даже удивлялись, когда им не хотели давать. Они не сомневались в своем праве. И про меру они тоже не думали – забирали больше, чем надо, могли забрать вообще все, и не испытывали вины. <…> Нельзя сказать, что они угрожали или давили силой, хотя порой случалось всякое. Но обезоруживала их уверенность в себе. Вот и сейчас: <…> с есаулом было только восемь человек, а <…> для отпора Пантила мог призвать два десятка воинов, – и все равно Пантила подчинялся. Он не мог понять, в чем причина владычества русских. И ему было больно и горько за свой народ: почему он такой слабый, хотя люди, выживающие зимой на Оби, – сильнее и русских, и татар, и бухарцев, и кого угодно»²⁰. Все дело в том, что остяки, за которыми было и оружие, и численность, не были уверены в себе, они терялись под натиском уверенности русских и отступали.

Уверенность в себе побеждает и усмиряет даже ярко выраженные демонстрации проявления агрессивности. Агрессия – это зачастую признак закомплексованности, неуверенности в себе. Этим, к сожалению, нередко пользуются деструктивные лидеры, сами являющиеся носителями комплекса неполноценности. Они зачастую собирают толпы и настраивают людей против придуманного образа внешнего врага, которому надо «вломить» ибо «есть за что». Такие предводители хорошо знают психологию масс и в своих призывах «давят» на реальные или мнимые обиды. Хотя выбранный ими в качестве врага объект может к этим обидам вообще никакого отношения не иметь. Такие деструктивные лидеры мастерски играют на чувствах обиженности и неполноценности своих последователей, указывая на их мнимое величие, которое было несправедливо проигнорировано или притеснено. Увы, но такая манипуляция находит широкий отклик в большинстве последователей, так как отражает их реальную закомплексованность, чувство неполноценности и неуверенность в себе. И вот они уже с радостью готовы идти и мстить кому-то, якобы из-за кого они так неуютно себя чувствуют. Группа Shortparis прекрасно проиллюстрировала это в одной из своих песен:

Мы ждали знака

Ждали любого флага

Нам задолжали

В этой стране.

Но в случае неудачи такие «бойцы» начинают спихивать ответственность друг на друга, они активно «сливают» всех своих единомышленников. Это параноидальная атмосфера сообщества. Здесь царит страх. Те же Shortparis в той же песне показывают, на чем основывается единомыслие и сплоченность таких последователей:

Страх револьвера

Это как вера

Вечная мера

Нашей любви.

О доверии друг другу здесь не может быть и речи. Эти люди не верят себе, как они могут доверять кому-то? «Причиной, по которой люди предают друг друга, является разница в их силе. Если они не верят в собственные силы, как они могут верить в других?», – говорится в мультипликационном фильме «Шаман Кинг».

Но дело в том, что по-настоящему уверенный в себе человек не обижается, так как обида – это максимально бесполезное и неконструктивное чувство, оно причиняет вред только обижающемуся, но никак не объекту обиды. Действительно уверенный в себе человек великодушен. Уверенность зачастую побеждает агрессию. Уверенный в себе человек может спокойно что-то сказать, и агрессор отступит сам собой, предпочитая не связываться. У последнего будет примерно следующая логика: «Ну его нафиг! Если он так уверен в себе, то это говорит о его реальной силе и о серьезности его намерений». Уверенный и так знает, что он силен, ему не надо это лишний раз демонстрировать. Наоборот, чем больше выражаемой агрессии, бряцанья оружием, словесных ругательств и обзывательств, тем больше шансов, что это признаки неуверенности в себе. Это как в басне И.А. Крылова про слона и моську. Моська тявкает, надрывается, а слон спокойно идет себе, даже не обращая на нее внимания. Очевидно, что в этой ситуации как раз слон воплощает в себе истинную уверенность в себе. А моська ведет себя так просто из-за того, что перенервничала, одновременно пытаясь поднять свой статус в глазах окружающих.

Уверенные в себе люди мало чего боятся из того, что принято бояться. Своим поведением они «ломают» сценарии другой стороны, привыкшей, что перед ней трясутся от страха. А лица со сломанным сценарием теряются и сами начинают беспокоиться, их ролевая, а не истинная уверенность в себе начинает утекать как песок сквозь пальцы. Одним из ярких примеров подобной достойной уверенности в себе является наш замечательный режиссер Александр Николаевич Сокуров. Он может позволить себя прямо заявлять о своей позиции и на равных уверенно разговаривать со власть предержащими. А те, хоть и будучи не согласными с его точкой зрения, тем не менее уважают его за смелость и корректность. Вспомните главного героя из повести братьев Стругацких «Трудно быть богом» благородного дона Румату Эсторского. Сталкиваясь с легитимными серыми средневековыми бойцами из министерства охраны короны, он знал, что надо действовать уверенно, ломать их сценарии, не пресмыкаться перед силой и не бояться ее. Для убедительности он порой скатывался до разговора на их языке и до их уровня наглости, за что впоследствии корил себя, но что же поделаешь: с волками жить – по волчьи выть. Это ломало основу уверенности стражников порядка, базирующуюся на заранее предопределенном сценарии страха перед ними, и серость отступала: «А кто его знает? Вдруг он и правда такой сильный, что так верит в себя. Ну-ка мы отступим лучше от греха подальше!».

Помню, как в начале нулевых мы с другом оказались во втором часу ночи на площади около железнодорожной платформы одного подмосковного города. Мы ехали со свадьбы нашего общего товарища и, естественно, были слегка подшофе. Перед нами стояла трудноразрешимая задача: как добраться ночью до Москвы, когда электрички уже не ходят. На площади никого не было, лишь в углу стояла полицейская (тогда еще милицейская) машина и около нее бодро и уверенно беседовали три стража порядка. Ничего не говоря мне, друг неожиданно бодрой походкой пошел через всю площадь по направлению к ним. Я последовал за ним. Приблизившись к полицейским мой товарищ максимально уверенно сказал: «Так, молодые люди, добрый вечер!» (по интонации это звучало как «Господа, предъявите ваши паспорта, пожалуйста!»). После этого последовала интригующая пауза. То есть он продемонстрировал ровно такое же поведение, какое сами правоохранители привыкли демонстрировать в отношении проверяемых ими граждан. Сценарный шаблон был сломлен! Полицейские сразу замолчали и даже как-то ссутулились. После этого друг продолжил: «Нам в Москву надо, давайте я вам заплачу, а вы нас отвезете?». Было слышно, как ребята облегченно выдохнули. Они предельно вежливо начали объяснять, что не могут этого сделать, так как находятся на посту. Но один из них вызвался проводить нас на соседнюю улочку, где оказывается стояли таксисты-частники, он даже внушение водителю сделал, чтобы тот довез нас в целости и сохранности. Такой уверенной походки, с которой друг шел к полицейским, и такой уверенной интонации, с которой он к ним обращался, я не встречал у своего товарища не до, не после. Мы еще потом смеялись, что будь это конная полиция своим напором он легко мог бы убедить их выполнить свою просьбу, и тогда пришлось бы нам в ночи скакать до Москвы на лошадях, крепко держась за талию впереди сидящего наездника.

Что же делать, если чувствуете, что уверенности в себе не хватает? Истинная уверенность в себе идет изнутри при осознании своей самоценности и внутренней силы личности. Ее, к сожалению, нельзя приобрести одномоментно, она долго взращивается и воспитывается. Кому-то изначально повезло больше, его безусловно любили в семье, воспитывали с осознанием внутреннего личностного достоинства. Кому-то повезло меньше – такой человек будет веру в себя взращивать постепенно, медленно изучая себя и осознавая свою самоценность и уникальность. Кто-то справится сам, а кому-то здесь может помочь и психотерапевт. Но есть и технические приемы. Например, иногда можно на первых порах просто изобразить уверенность, примерить на себя эту роль. Некоторые тренеры советуют перед переговорами уединиться в укромном местечке и «накачать» себя самовнушением, представив, как будто вы на самом деле кем-то являетесь (суперстатусным, суперуверенным, суперпереговорщиком и т.д.). Это и правда действует как тренинг со своими сопутствующими эффектами: когда долго носишь маску, постепенно начинаешь срастаться с ней. Но этого недостаточно, нужно, чтобы соответствующая работа шла и изнутри. Внешними действиями внутренний стержень не взрастить. Иначе получиться как в одном популярном анекдоте. Английская королева говорит своему камердинеру: «Знаешь, следующую ночь я хочу провести с Ричардом Львиное сердце». «Ваше величество, но как?! Он ведь умер несколько веков назад!». «Ничего не знаю, как хочешь, но устрой мне ночь с ним». Делать нечего, камердинер согласился, а сам думает: «Сдурела королева! Где я ей живого Ричарда возьму? Надо выкручиваться». Пошел к знакомому актеру Джону, объяснил ситуацию, уговорил сыграть роль Ричарда для королевы, пообещал заплатить. Актер пришел в костюме и гриме, отыграл роль, получил деньги. Он был яростен как лев, властен как полководец и изыскан как король. Королева осталась очень довольна и говорит на следующее утро камердинеру: «О, это было замечательно! Ты молодец! Теперь хочу ночь с Робин Гудом». «Ваше величество, но как?! Это ведь легенда! Может, его и вовсе никогда не существовало!». «Как хочешь, но я хочу его!». Камердинер вздохнул и пошел по проторенному пути: пошел к актеру, дал новую вводную. Вечером актер пришел в костюме лесного разбойника и все снова сложилось удачно: он был смел как разбойник, горяч как влюбленный, романтичен как поэт. Королева развлекалась всю ночь и осталась очень довольна. А под утро она и говорит: «Я ведь знаю, что ты не Робин Гуд. И Ричард был ненастоящий. Ты – актер Джон. Так вот, хочу провести следующую ночь с тобой без грима, просто с актером Джоном». «Ваше величество, это невозможно!» – отвечает актер Джон. «Как это невозможно? – возмутилась королева. – Ты ведь спал со мной как Ричард и как Робин, переспи как Джон!». «Ваше величество, мне очень жаль, но как Джон я полный импотент».

В общем бережно и последовательно взращивайте веру в себя. Вы действительно ценны сами по себе и можете достигать практически невозможного! Уважайте себя и любите! По первости можете даже просто притворяться уверенными в себе. Но категорически избегайте крайностей. Плоха недоуверенность (показная или мнимая уверенность в себе). Она легко «считывается» другими, она мешает вам принимать решения и нести ответственность за свою жизнь. Бойтесь и излишней самоуверенности, переходящей в самонадеянность. Это может вести к отрыву от реальности и, в конечном итоге, к неизбежному краху. Помните, что «воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в себя», верит не фальшиво, занимаясь самообманом, а по-настоящему!

Об эгоцентризме

Цитата:

«Каждый человек считает страдания, выпавшие на его долю, величайшими»

(Герман Гессе)

Личное:

Действительно, мы все крайне зациклены на себе, на своей персоне, на своих интересах и на своих проблемах. То, что происходит с нами, а не с другими, – это главная тема нашей жизни и ключевой фокус всех наших действий и активностей. Я часто подчеркиваю тезис о своей убежденности в нашей эгоцентричности. Наверное, по-другому и быть не может, так как мы не имеем никакого другого видения мира, кроме того, что осуществляется посредством наших глаз, у нас нет никакого иного жизненного опыта, кроме того, какой мы сами накопили, у нас нет никаких иных потребностей, кроме тех, которые мы имеем, у нас нет каких-либо еще чувств, кроме тех, которые мы испытываем. Мы видим все происходящее вокруг только нашими собственными глазами и никак иначе. Окружающее есть покуда есть мы, не будет нас и воспринимая нами картинка тоже погаснет. Предположу, что эти доводы могут явиться объективным оправданием нашего эгоцентризма, так часто порицаемого или обсуждаемого в негативном контексте в рамках тех или иных социальных дискуссий.

При этом надо разделить в чем-то созвучные, но содержательно различные термины «эгоизм» и «эгоцентризм». Эгоцентризм свойственен всем. Это про то, что в нашем сознании весь мир вращается вокруг нашего Я. Концептуально так оно и есть, это, как уже было сказано, связано с тем, что у нас нет никаких иных способов воспринять действительность, кроме как находясь в костюме собственного тела. Поэтому-то и все происходящее должно вертеться только около нас. По смыслу это сродни теоретическим построениям о геоцентрической или гелиоцентрической моделях мира. Эгоизм же можно рассматривать как свойство характера. Из-за эгоцентризма он тоже в какой-то степени свойственен всем нам, однако уровень его выраженности у всех индивидуален: от патологических форм, мешающих нормальной адаптации в обществе, до социально-приемлемых форм, и даже иногда до форм, связанных с дефицитом эгоистичности, что может приводить к определенному дискомфорту и даже мешать человеку нормально жить (это, например, тот случай, когда фразу «последнюю рубашку отдаст» некоторые люди воспринимают как чрезмерно буквальное руководство к действию, несмотря на то, что у самих «семеро некормленых по лавкам ждут»). Эгоизм – это не про видение всего происходящего своими глазами, а про устойчивую потребность и предпринимаемые в связи с этим шаги, направленные на то, чтобы окружающие все делали только в твоих интересах, при этом сам ты полностью игнорируешь, а порой и откровенно плюешь на потребности и интересы окружающих. Отличную демаркационную линию, отделяющую эгоцентризм от эгоизма, можно найти в высказывании Оскара Уайлда: «Жить так, как хотите вы – это не эгоизм. Эгоизм – это когда другие должны жить так, как хотите вы». Так же мне очень нравится психологический анекдот про самооценку, прекрасно иллюстрирующий мировосприятие и жизненную концепцию тех, кто живет в явно выраженной эгоцентрической парадигме, и тех, кто понимает, что помимо них, есть другие действующие субъекты, мотивация и цель жизни которых никак не связана с заботой о вашей персоне. У одного хозяина жили одновременно кошка и собака. И вот лежит собачка на коврике и думает про себя следующие мысли: «Мой хозяин меня кормит, выгуливает, причесывает, ухаживает за мной… Наверное, он – Бог…». Рядом лежит на подушечке кошечка и тоже про себя думает: «Мой хозяин меня кормит, выгуливает, причесывает, ухаживает за мной… Наверное, я – Бог…». На мой взгляд, история очень показательная и наверняка узнаваемая, не исключаю, что по двум данным противоположным установкам вы легко можете узнать кого-то из своих знакомых. При этом замечу, что кошку в данном анекдоте скорее можно назвать эгоцентриком (пусть и большим, чем собака), нежели эгоисткой, потому что в выпрашивании корма и прогулок она (будем надеяться) не устраивает истерик своему хозяину, не набрасывается на него с когтями, полностью игнорируя тот факт, что он сам голоден или ему срочно нужно бежать на работу.

Вообще мой интерес к теме эгоцентризма имеет давнюю-предавнюю историю. С первых моих размышлений о том, что может являться базовым и преимущественным мотивом действий и поступков человека, что движет им в большинстве случаев, как-то сам собой все чаще приходил ответ – эгоцентризм. Не берусь утверждать, что это объективность, что человек и правда так устроен, возможно, это всего лишь проекции моего внутреннего мира и ничего больше. Пусть так. Но и некоторые подтверждающие примеры того, что человеком движет любовь к себе, понимание себя через призму собственной жизни как центральной фигуры мироздания, на практике я тоже встречал неоднократно. Очень ярко помню один из первых эпизодов моего обращения к данной тематике. Это был дошкольный возраст. Не больше пяти лет, а может даже и чуть поменьше этого. Ехали мы с мамой домой, побывав в гостях у бабушки. А бабушка, надо сказать, человек достаточно сложного и где-то противоречивого характера, всю жизнь была ориентирована на помощь другим, она всех покрывала с ног до головы заботой, кормила до переедания и создавала уют. И вот я, будучи совсем зеленым, погрузившись в свои мысли спросил маму, когда мы стояли в ожидании разрешающего сигнала светофора: «Мам, а тебе не кажется, что все люди в первую очередь больше всего любят себя, а не других?». «Наверное, во многом именно так и происходит, – мудро ответила мне мама, – но ведь и исключения тоже есть. Например, наша бабушка. Мне кажется, что других она любит больше, чем себя, она все делает ради других». «А мне кажется, что и бабушка себя любит немного больше, чем других, – возразил я, – иначе бы она не ела, не пила, не хотела бы иногда побыть одной, не обижалась бы периодически на нас за наши слова и проступки». Тогда на этом наш философский разговор закончился, но окончательных ответов на мучающие меня вопросы и сомнения я так и не получил, и время от времени возвращался к своим размышлениям.

Вторая волна интереса к тематике эгоцентризма начала созревать у меня в период учебы в старших классах школы. В студенческие годы это вообще все дозрело до жгучего желания написать книжку про эгоцентризм, где планировалось объявить его первоисточником всех мотивов и поступков человека на протяжении всей истории человечества. В своих грезах я видел себя основоположником нового течения в науке – эгоцентрической психологии. Сейчас это все выглядит смешно и наивно, а тогда во все это я свято верил. К счастью, такую книжку я не написал. Почему «к счастью»? Да потому что в те времена я был по-юношески горяч, а от того и во многом слеп, мой максимализм и категоричность заставляли меня все видеть либо исключительно в белом, либо исключительно в черном цвете, полутонам в праве на жизнь в рамках этой палитры было отказано. Сейчас мои взгляды на этот вопрос во многом обтесались, поумерелись, стали поспокойнее, а где-то и вовсе поменялись. Но базовое ядро о том, что человеком во многих (ранее я бы сказал – во всех) случаях руководит эгоцентризм, в качестве моей убежденности остается со мной и сейчас. Тогда же, в юношеские годы, я встречал подтверждение своей теории буквально во всем (вот что значит избирательность сознания): в книгах, в лекциях преподавателей, в поступках окружающих, в действиях публичных людей и в прочих социальных и политических явлениях, а также в разговорах и дискуссиях со своими друзьями, которые практически всегда и безоговорочно соглашались с выдвинутым мною тезисом. В общем все тогда у меня упиралось в эгоцентризм, как в первоначальную основу всего сущего в человеке.

Я был уверен в том, что человек все и всегда делает исключительно ради себя и своих интересов. Дошло до того, что в диалоге с самим собой на вопрос о том, как я буду в книге обосновывать примеры альтруистических проявлений, являющихся контраргументами, опровергающими мою теорию, я отвечал: «Легко!». По моим тогдашним представлениям альтруизма на самом деле не существовало, более того, я называл его извращенной формой эгоцентризма. Например, случай Александра Матросова, бросившегося своей грудью на амбразуру вражеского дота для того, чтобы прикрыть своих товарищей, и героически погибшего при этом, я интерпретировал абсолютно извращенно. По своей молодецкой глупости и наивности я давал следующую мотивировку действий Героя: «Ну, конечно, он – воспитанник детского дома и трудовой колонии, не знавший родителей, с юношества застигнутый войной и вынужденный воевать. Очевидно, что жизнь его была не сахар. Может быть и по другим сферам жизни тоже чего-то не ладилось. Естественно в таких условиях жизнь теряет свою ценность. Возможно где-то подспудно, на бессознательном уровне, у него начали возникать суицидальные мысли, но просто покончить с собой сложно. Это поступок, осуждаемый обществом и требующий определенного мужества. А здесь в бою открывается прекрасная возможность реализовать задуманное приемлемым образом. Кроме того, могут возникнуть мысли, связанные с тщеславием: если, спасу остальных, то обо мне будут хорошо отзываться, возможно прославят как героя. Вот он тот самый эгоцентризм! Наконец-то мы докопались до него! Таким образом своим поступком он убивал сразу двух зайцев.». Самое ужасное в том, что я действительно верил в правдивость приведенной логики. Сейчас мне невероятно стыдно даже за то, что у меня просто были такие мысли. С возрастом, помудрев и повзрослев, я начал понимать, что даже подобных мыслей у человека на поле боя возникнуть не может. Там под огнем в моменте вообще мало о чем думаешь, просто показывая остаешься ты человеком или нет. Курт Левин приводил в своих работах пример, что когда солдат возвращался через какое-то время в местность, где он участвовал в боях, то он не мог узнать ее. То, что в мирное время представлялось лужайкой, деревом или бугорком для него в свое время не было этим. Он не воспринимал тогда бугорок как насыпь из земли, для него он носил чисто функциональный характер – элемент защиты, укрытие за которым можно спрятаться от пуль врага. Поэтому очевидно, что, прибыв в эту местность через короткое время после военных событий в мирном статусе ему кажется, что он видит этот ландшафт впервые. Такова психология человека. Элементарно. А я-то вон какое изощренное мудрствование в своих измышлениях развернул, претендуя на умность, а оказывается просто по наивности и незрелости… Сейчас я, конечно, так не думаю. В настоящее время для меня альтруизм называется альтруизмом, а не извращенной формой эгоцентризма. Теперь все встало на свои места, появилась однозначность в определении этих понятий. Став более взрослым, обретя жизненный опыт, я понимаю, что иногда бывают мотивы, побеждающие эгоцентризм. Пусть они не так часты, как хотелось бы, но они есть. У людей есть идеалы, есть бескорыстная любовь к другим. Особенно ярким примером является появление собственных детей, когда у человека происходит переоценка всех ценностей, личность явно и бесповоротно понимает, что у нее есть ради кого теперь жить, кроме себя, весь смысл жизни переориентируется на этого бесценного Другого. Все это способно сломать даже зашитые в нас генетически биологические механизмы самосохранения и победить тягу к жизни. Все эти самопожертвования ради сохранения вида. Здесь и речи не может быть об личностно-индивидуальном эгоцентризме.

Размышляя в свое время над тем, как назвать планируемую к написанию книгу, я остановился на варианте, предполагающем интеграцию в заголовок название песни «Позорная звезда» одной из любимых мною групп «Агата Кристи». Наименование должно было звучать как «Я – позорная звезда или основы эгоцентрической психологии». В тексте оригинального произведения есть такие строчки: «Это не беда, не твоя вина, / Ты веди нас за собой, позорная звезда.». Интуитивно для меня это было про то, что есть что-то системообразующее, побуждающее нас к чему-то большому, то что нас ведет за собой и толкает на те или иные действия. Это что-то естественное, природное. Одновременно подспудно, это что-то осуждается окружающими, но за это нельзя осуждать и критиковать («это не беда, не твоя вина»), так как это натуральное, то «что естественно, то не безобразно». Нельзя идти против своей природы, если в ней что-то заложено. Эгоцентризм всем этим характеристикам отвечал наилучшим образом. Действительно, он движет нами, действительно, не особо одобряется окружающими, но испытывать стыд и вину по этому поводу нет никакого смысла, потому что он естественен и находится в человеческой природе. Смысл, вкладываемый в название «Я – позорная звезда» был в том, что каждый человек сам для себя безусловно номер один в рамках своей жизни («я – звезда»). И это про эгоцентризм. Почему же тогда позорная? Откуда этот стыд, связанный с позором? А дело в том, что общество, в котором мы живем не поощряет проявление естественного эгоцентризма, это считается чем-то неприемлемым, позором, и человеку приходится изгаляться, чтобы как-то его прикрыть и представить под каким-нибудь удобоваримым соусом. Здесь речь идет о некотором вынужденном лицемерии.

Согласно фрейдистскому классическому психоанализу структура нашей личности представлена тремя компонентами. Есть «ид» – это наше бессознательное, природное, неизведанное, там большая часть нашей истинной человеческой природы. Там же пребывают вытесненные из сознания элементы, которые слишком травмирующи для нас или которые порицаемы обществом. Есть «суперэго» – это, так называемая, общественная надстройка, то что нам успел «напихать» социум в процессе нашего воспитания о морали, правилах, о том, что можно и чего нельзя. Это настолько входит в нашу плоть и кровь, что приобретает над нами власть в обход наших сознательных и волевых усилий. Мы краснеем и стыдимся за что-то именно из-за действия суперэго. И, наконец, есть «эго» – наше Я, наша сознательная часть, примеряющая нашу природу в лице «ид» и требования общества в лице «суперэго» и позволяющая нам адаптироваться к реальности и успешно функционировать в ней. Эго – это как искусный дипломат, все время балансирующий между двумя противоположными крайностями. Будь только ид – мы бы не сдерживали своих природных стремлений, в том числе агрессии. В крайних проявлениях мы могли бы переубивать друг друга, что несет прямую угрозу существованию общества и совместному проживанию. Если бы доминировало только сверхэго, мы перестали бы быть собой, задушили бы свою природу и потребности, стали бы управляемыми социороботами с заданной морально-нравственной программой. Но при этом бы мы начисто утратили источник жизненной энергии, наше топливо для активных созидательных действий. «Я – позорная звезда» – это про разрыв между нашей социальной личиной, которую мы предъявляем обществу, чтобы получить его одобрение и избежать санкций с его стороны, и нашей истинной природой, в число базовых элементов которой входит в том числе и эгоцентризм.

Но отвергать то, что естественно, абсолютно нельзя. Отрицать свою бессознательную часть бессмысленно, она все равно даст о себе знать через психосоматические заболевания или через проблемы, возникшие в жизни. Нам надо научиться принимать ее и по мере возможности изучать. Эгоцентризм – это одно из явлений, которое нам надо признать и принять в своей природе. Нам надо подружиться со своей тенью и с наличествующими в ней агрессивностью, злобой, аморальными вещами, прочими элементами, которые кажутся отрицательными, осуждаемыми обществом и от того подавляются и вытесняются нами. Но это не верно! Нельзя задушить свою природу. Это продолжит в нас существовать, если даже мы будем делать вид, что в нас этого нет. В природе нет ничего абсолютно плохого или абсолютно хорошего. Оценки и ярлыки всему дают сами люди. Все это в чистейшем виде условности. Вот агрессивность она плоха или хороша? Однозначно и не скажешь. Если вы на улице немотивировано без причины треснули прохожему по лицу, то это безусловно плохо. Если агрессивность помогла вам отразить нападение нападавшего маньяка, то это, конечно, хорошо. В части про соответствие своей природе это вовсе не значит, что, признав наличие у себя агрессивности надо идти и что-то разрушать. Просто называние вещей своими именами, признание, что в тебе это потенциально живет и иногда руководит тобой – это уже хорошо. Это позволяет по возможности перехватить инициативу и самому начать пробовать управлять своими импульсами, но уже сознательно. Это можно интегрировать в структуру своей личности и давать ему время от времени выход в социально приемлемых формах. Ту же агрессию можно не осуждать в себе и думать о себе в логике «как я плох и аморален», а иногда время от времени, где это уместно, использовать ее с пользой, применяя как личностную силу. Например, определенная доля агрессии позволяет защищать свои границы и отстаивать свои интересы. В противном случае, если ты будешь всем демонстрировать, что ты белый и пушистый, агрессия – это не про тебя и вообще «ты не такой», то общество тебя, конечно, примет, сказав «ах, какой замечательный беззлобный милый человек!», но при этом ты сам не заметишь, как быстро тебя начнут воспринимать «ватным» существом, на котором всем позволено ездить в своих интересах. А ты при этом будешь страдать, предавая свои истинные потребности и себя в целом. С проявлениями эгоцентризма то же самое. В умеренных формах он должен быть. Не надо пытаться его камуфлировать по крайней мере от самого себя. Со своими импульсами, называемыми обществом неприглядными, надо дружить. Кэролин Эллиот так пишет об этом в своей книге «Переходи на темную сторону! Как превратить запретные желания подсознания в источник внутренней Силы»: «<…> работа с сильными энергиями притяжения и отвращения, удовольствия и боли необходима для облегчения пробуждения. А значит, избегать ее не нужно. Почему? Потому что именно попытки избежать желаний, агрессии и всего того, что социально не одобряется, становится топливом для наших иллюзий, все глубже загоняющих нас в ловушку.»²¹.

Несмотря на то, что я в какой-то степени отошел от своих взглядов о радикальном эгоцентризме в человеческой природе (а вернее смягчил их и сделал более умеренными), все равно жизнь преподносит множество примеров, где он проявляется в полной красе. У меня есть знакомая с ярко выраженной эгоцентрической установкой. Она добра, иногда помогает другим людям, но в самовосприятии по наивному, по детскому мило остается на эгоцентричных позициях. Мне кажется, она даже не всегда замечает это в себе. Например, она в большинстве случаев будет звонить и общаться с человеком только в том случае, если ей что-то от него понадобится, а не просто так для поддержания отношений. Даже в формулировках фраз в ее речи все подчинено фокусу на себя. Помню, как мы с ней впервые познакомились. Это было более десяти лет назад. Я пришел на позицию линейного руководителя в одну из организаций. Она была молодым начинающим специалистом, выполняющим однообразные рутинные операции, в другой функции смежного подразделения. Нас не объединяло ничего, кроме единого большого кабинета, где размещалось еще человек десять-двенадцать. Подойдя ко мне как к новому сотруднику, пройдя через весь кабинет (даже наши рабочие места находились отнюдь не рядом), она сказала: «Здравствуйте! Вы теперь будете со мной работать?». Заметьте она не спросила: «Вы будете работать в нашей организации?» или «В нашем коллективе?» или на худой конец «В нашем кабинете?». Нет! Несмотря на то, что нас не объединял ни рабочий процесс, ни подразделение, ни должностной уровень, ни что иное из формальных признаков, она сказала «со мной!». Этот первородный эгоцентризм, оценка мира исключительно через свой взгляд на мир и через свою позицию были настолько естественны и конгруэнтны, что вызвали у меня улыбку и умиление.