Записки геологоразведчика. Часть 5: Североуральск

Утром в понедельник решили освежить обновку. Сели на него вчетвером – Нина сзади, дочь посадили между нами, а сына сверху на бензобак, и поехали в ясли. Опыт прошёл успешно, и теперь каждое утро, если я был дома, детей отвозили вместе. Летом точно также ездили отдыхать на реку Какву. Иногда ездил в Североуральск навестить маму. В общем, семейная жизнь стала как-то разнообразнее и веселее.

Производственные дела в партии шли неплохо. Планы по бурению и горным работам выполняли, также выполняли и планы по внедрению новой техники. Некоторые позиции плана экспедиции по новой технике как алмазное бурение, производилось только в нашей партии. Поэтому главный инженер экспедиции Атаев А.Я. строго спрашивал с нас за его исполнение. А если вдруг что-то начинало вызывать беспокойство, то он звонил и просто просил уделить особое внимание и добиться выполнения. После закрытия квартальных отчётов всегда звонил и благодарил за сделанное. Финансовые показатели тоже были в порядке, и коллектив ИТР регулярно получал квартальные премии. Это всегда положительно влияет на психологический климат в коллективе.

Осенью этого же года как-то подошёл ко мне геолог Любченко Павел Семёнович и пригласил съездить на мотоцикле в заброшенную деревеньку на р. Каква и покопать там на старых огородах корни хрена. Я, конечно, слышал, что такой овощ, как хрен, существует, но никогда не видел, как он даже растёт. Взяли две лопаты, рюкзаки и через 20 минут были на месте. Пришли на один огород около разрушенного уже домика и увидели огромные листья, под которыми образовались уже гигантские корни хрена. Толщина некоторых доходила до 3–4 см, и они далеко уходили в землю. В этот раз мы накопали два рюкзака и поехали домой. Дома его натёрли, и часть залили уксусом, а в часть ещё добавили свеклу. Получилось отменная приправа ко всяким блюдам. На следующий год мы опять повторили такой же набег. С тех пор хрен не переводится у нас на кухне.

Любченко П.С. был ещё и заядлый рыбак и однажды осенью уговорил меня поехать на рыбалку на ночь получить рыбу с фонарём. В партию пришла новая машина ГАЗ-69, и начальник партии разрешил нам её взять. Сели втроём и поехали в сторону п. Кытлым. По дороге встретилась своротка на р. Лобву, и мужики уговорили меня спуститься на берег и посмотреть, что делается там. Дорога была чисто грунтовая, шла зигзагами по чистому косогору и довольно крутая. Ехал и постоянно притормаживал. Приехали на берег, а по реке плывёт какая-то муть и пузыри. Понятно, что никакой рыбы здесь не найти. Поехали назад, и подъём был ненамного легче спуска – нельзя было ни скорость переключать, ни перегазовку делать – машина могла просто кубарем скатиться в речку. Тем более такая неустойчивая как ГАЗ-69. Однако поднялись опять на тракт и поехали в сторону Каквинских печей, и дальше по лесовозной дороге в самые верховья Каквы. Проехали около 30 километров и показалась река уже много уже, чем ниже по течению, и мы спустились по берегу чуть выше мостика. Развели костёр, согрели чаю, поужинали. Темнеет осенью рано, и мы уже через пару часов в болотных сапогах пошли вверх по реке. Прошли около километра вверх, но закололи всего по паре хариусов. Вернулись к машине и до утра просидели около костра. В пять утра начался рассвет, и на речку опустился густой туман. Решили ехать домой. Завожу машину – стартёр работает, а машина не заводится. За полчаса посадил аккумулятор, и пошли на дорогу искать машину, чтобы завестись с буксира. Перед этим я открыл капот, чтобы солнце подсушило электрохозяйство. Стояли целый час, но ни одной машины не прошло ни в одну сторону, ни в другую, а солнце уже хорошо грело. Вдруг Павел Семёнович вспомнил, что в таких случаях, когда искра слабая, то шофёры делают перемычку, и искра усиливается. Пошли к машине, он приставил железку, я на стартёр – и о, чудо! Машина завелась! Что там сыграло свою роль – перемычка или подсохшие провода – сейчас уже не выяснить. Но стоять бы нам пришлось там долго, если бы ждали проходящие машины. Там идут в основном лесовозы с длинными сцепами.

Нашим непосредственным куратором с 1960 года, т. е. непосредственно со времени переподчинения партии из Северной экспедиции в Североуральскую, был главный геолог экспедиции В.Я. Новицкий. Он был переведён в Североуральск из Карабаша в это же время, так как после преобразования Североуральской бокситовой экспедиции в комплексную возникла потребность в специалистах более широкого профиля, а были только геологи по бокситам. Допекал он сильно своими идеями, коих у него спонтанно рождалось великое множество. Я это ещё заметил в 1960 году, но тогда он на меня напрямую не выходил ввиду моего низкого положения в служебной иерархии. Сейчас же в некоторых вопросах технологии выход у него был прямо на меня. Как-то, находясь у нас на участке, он стал мне рассказывать, что во время бурения происходит истирание мягких медьсодержащих минералов, и они не попадают в опробование. Поэтому общая картина запасов искажается. Я возразил с тех позиций, что это явление может происходить только в случае, если керн в колонковой трубе крошится на части, а части трутся друг об друга. Но этого у нас не замечалось, т. к. медная руда имела приличную крепость 9 по шкале Мооса, да ещё и при алмазном бурении. Он не стал продолжать этот разговор и вернулся домой. Однако через две недели из экспедиции привезли приказ, где нас обязывали организовать сбор шлама на одной буровой. Но как организовать этот сбор – ни слова. Мы с начальником обратились к Ривкиной В.А., Атаеву А.Я. с просьбой конкретизировать или отменить этот приказ. Но оба они не захотели это делать и только пожимали плечами в том смысле, что они не могут отменять требования главного геолога.

Пришлось срочно что-то придумывать. Из бочек нарезали ёмкости по 50 литров, приварили им дно и патрубки сверху по касательной и вкопали три таких ёмкости в линейку под одной из буровой. Все их соединили шлангами между собой и со сливом промывочной жидкости из скважины. Получилось что-то вроде безнапорного гидроциклона, т. к. врезка патрубков по касательной создавала лёгкое вращение жидкости. Шлам помалу начал осаждаться в центре ёмкостей, и его по мере накопления раскладывали по мешкам. Когда набрали около 50 килограмм, то отвезли его в экспедицию в химлабораторию для анализа. Об этом я тут же сообщил В.Я. Новицкому. Тот принял к сведению. Через месяц был в экспедиции и спросил у заведующей химлаборатории Сигаловой М.З.: "Каковы результаты анализов нашего шлама?" Она сильно подивилась моему вопросу и сказала, что ей никто не давал никакой команды по поводу этого шлама. Однако, все разговоры на эту тему полностью прекратились.

В 1966 году летом я поговорил со старщим геологом партии Сёмкиным Г. по поводу трудоустройства Миши Катина, который готов был выехать из Саранпауля на работу к нам. Он с удовольствием готов был взять опытного инженера-геолога на должность участкового геолога на Валенторку. Вакансия была, и экспедиция дала Катиным вызов на перевод. Они приехали быстро, и у них уже была дочь в возрасте 5 лет. Квартиру дали сразу и Мишу отправили на участок, а Нэля работала на камералке. Однако, через три года их опять потянуло на Север. Тем более, что Саранпаульская экспедиция была снова возрождена, и начальником её стал Каменев В.М., с которым мы с Катиными и начинали работать на Хобею. Чуть позднее им дали комнату в Тюмени в доме старой постройки на ул. Минская.

В 1967 году вдруг пришла новость, что на Североуральском бокситовом рудник задумали начать разработку открытым способом Тотинского месторождения бокситов, но только до уровня грунтовых вод. Соответственно, нам тут же дали задание провести доразведку и уточнить запасы. Для геологического сопровождения этих работ нам прислали геолога Струлёва Сергея Григорьевича, который когда-то занимался этим месторождением. Это уже был пожилой человек, очень приятный в общении и много знающий. Он написал геологическую часть проекта, я техническую, а Бондарев С.Е. составил смету. Поехали со Струлёвым С.Г. защищать проект в Уралгеолуправление. Там между делом он взял меня за рукав и повёл в какой-то кабинет, сказав при этом: "Пойдём, я тебя познакомлю с Каржавиным Н.А.!" Кто такой Каржавин, мне объяснять было не нужно. Ещё со школы я знал, что он был первооткрывателем бокситового местрождения "Красная Шапочка" и всего бассейна, лауреат Сталинской премии. Николай Акимович оказался уже пожилым человеком в возрасте за 70, с белой головой. Манера разговора была совершенно естественной, свободной. Поинтересовался у меня о делах в партии и сказал, что сам в молодости работал техруком партии и знает, что это такое. В конце пожелал нам удачи в делах. Меня поразило, что он, будучи легендой в геологии, одновременно был так прост в общении.

Объём бурения на Тоте планировался сравнительно небольшой, и мы его собирались выполнить двумя буровыми бригадами за год. Бурение планировалось проводить станками ЗИФ-650 "всухую", т. к. применить промывку подвозной водой было невозможно из-за полного поглощения жидкости в скважинах. И эти бригады как раз закончили поисковое бурение на Симоновом Зимовье и вокруг. Ещё во время написания проекта мне в голову пришла мысль о применении сжатого воздуха для продувки во время бурения по примерной аналогии с моим опытом работы на бурении скважин на воду в с. Всеволодо-Благодатском. Эта мысль меня не покидала и в процессе времени она превратилась в техническое решение. Из бурового тепляка убирался насос, а на его место ставился компрессор КСЭ-3М. Размеры приводных шкивов подбирались по расчёту, чтобы обороты компрессора не превышали технически допустимые. Этим методом бурения решалась и попутная задача – при достижении скважиной водоносного горизонта она начинала работать наподобие эрлифта, и бурение прекращалось. Возникало одно "но" в этом решении – мы не имели скважинного превентора для отвода воздуха из скважины. Поделился своими соображениями с главным инженером экспедиции А.Я. Атаевым. Он всё одобрил, только сказал, что это дело надо согласовать с геологической службой. Наши геологи в партии против этого дела стали возражать, ссылаясь на то, что известняковая пыль будет попадать в боксит и исказит результаты опробования. Тогда я пошёл к старшему геологу экспедиции по бокситам Гуткину Ефиму Самуиловичу. А он не был ретроградом – и разрешил.

Тогда мы со старшим механиком партии Егоровым Л.Г. тут же приступили к перемонтажу одной установки, а вторую решили оставить на "сухом" бурении для сравнения. Он поехал на Центральный разрез г. Карпинска и привёз оттуда компрессор. Размер приводного шкива я рассчитал, и завмастерскими Дорогов В.В. его выточил. Удалось быстро ввести буровую в эксплуатацию. Бурение с продувкой показало отличный результат. Скорость бурения в несколько раз превосходила бурение "всухую", и буровая бригада бурила на 150% плана, а остальное время отдыхала, т. к. боялись, что им сразу поднимут нормы выработки. От сжатого воздуха, выходящего из скважины спасались тем, что набрасывали мокрые тряпки на устье скважины и отверстие в полу тепляка. Было вполне терпимо, т. к. расход воздуха был всего 3 куба в минуту, а давление до 5 атмосфер.

Осенью этого же года как-то поехал в Краснотурьинск и зашёл в овощной магазин. Мне дома сказали, что туда завезли большую партию свежих маленьких огурчиков сорта "Муромский" по цене 30 копеек за килограмм. Решил их посолить в бочонки и взял 2 мешка. Один мешок привязал на багажник, второй – на бензобак. В магазине купил два маленьких бочонка из под селёдки, хорошо их пропарил нагретыми камнями и стал туда складывать огурцы для посола. Где-то я нашёл рецепт, что их надо рядами ставить вертикально, и каждый ряд прокладывать специями. Не пожалел времени и ставил каждый огурец – специй наросло на огороде полно. Спустил бочонки в подвал и залил рассолом строго по рецептуре. Был уже самый конец октября, и в подвале было очень прохладно.

Рис. 4: Автор, Гуткин Е.С., 1976 г.

Через неделю к нам с проверкой прибыл горнотехнический инспектор Н. Рахманов. Это был очень крупный, сильно пожилой мужчина, бывший управляющий треста, которому надоело сидеть на пенсии. Мне он нравился тем, что по мелочам не придирался, а всегда говорил: "Ребята! Решайте это дело сами, но по-инженерному!" Мы с ним съездили на Тотинский участок и к обеду уже вернулись, так как это было недалеко. Позвал его домой откушать чем Бог послал. Жена натушила огромную кастрюлю картошки с мясом. К ней-то я как раз и достал из погреба большую миску маленьких огурчиков. Запах горячего тушёного мяса сложился с непередаваемым запахом специй от холодных малосольных огурцов – это было что-то! Рахманов как попробовал огурчики, так и оторваться не мог. Я попробовал сам и мне они тоже очень понравились – хрустели на зубах, соли было в меру, а запах специй разжигал аппетит. К слову сказать, позднее я много раз солил огурцы, но таких вкусных не получалось. Видимо, в этом случае сложилось много факторов – хороший погреб, прохладное время и свежие, качественные огурцы. Тут подошёл начальник партии Киселёв В.С. и посидел немного с нами, потом зашёл Миша Катин, и все гости очень высоко заценили огурцы. Рахманов их скушал очень много – если не ведёрко, но немного меньше.