Тайна золотого яйца

Цена славы

– Значит, ты жаждешь славы?

– Да, всеми фибрами своей души!

– Что ж, иди сражайся с варварами, добейся лавров победоносного полководца.

– Это слишком долго да и опасно. В каком-нибудь сражении меня могут искалечить или убить, прежде чем я успею прославиться.

– Тогда садись на триеру и плыви по белопенному морю в чужедальние края. Обретёшь славу мореплавателя.

– И это опасно – в море случаются бури, кораблекрушения, лихие люди.

– Можешь стать скульптором или зодчим. Вон как прославился Херсифрон со своим сыном Метагеном, построив храм Артемиды Эфесской.

– Но для этого нужно много и долго работать.

– Клянусь громовержцем Зевсом, нет способов прославиться легко и быстро, без трудностей и опасностей!

– Печально… Да, кстати, ты утверждаешь, храм Артемиды Эфесской очень красив и известен?

– Истинное чудо света! Молва о нём пронеслась по всей Ойкумене.

– Эврика! Есть идея! Сейчас пойду и посмотрю на это чудо. Не найдётся ли у тебя лишнего факела?

– Сними со стены любой… Но что ты задумал, Герострат?

– Скоро узнаешь. Я сделаю так, что моя слава переживёт славу Херсифрона и Метагена…

Шайтан-папа бесится

Неподалёку от очень южного города Шайтанабада в тихом омуте реки Анударья проживала семья шайтанов.

Утром шайтан-папа как обычно облачился в поношенный цветастый халат, сунул ноги в восточные туфли и сел за стол пить кофе по-турецки.

В эту минуту сверху раздался резкий металлический лязг и противный скрежет, от которого у главы семейства нечистых заныли все зубы, вплоть до вставных, и лицо искривилось.

В комнату вбежала шайтан-мама и патетически закричала:

– Опять начинается этот бедлам! Ну, сделай же, наконец, что-нибудь! Ты же мужчина! Иначе я могу сойти с ума, у меня больше нет сил терпеть эти адские муки!

– А что я могу сделать? – виновато развёл мохнатыми руками шайтан-папа и почесал голову между рожками. – Я и просил его, и умолял, но он и слушать не желает. Только твердит тебе одно – отстань, у меня сдельная работа и план. Словом, тут я бессилен.

– Прибегни к магии и колдовским чарам. Помню, в молодости ты был в этом деле мастак. Вон как умело обольстил меня!

– Было такое. А ныне силы не те, да и подзабыл заклинания, ведь практики почти нет, а те, что ещё помню, на него не действуют.

– Тряпка ты! Всё, решено – ухожу к маме! – выкрикнула шайтан-мама и побежала собирать вещи. У ней слова обычно не расходились с делом.

Видя, что родители ссорятся, шайтанёнок-сын заплакал.

Шайтан-папа взъярился не на шутку, затопал копытами и, как был в халате, выбежал из дома. Одним махом всплыл на поверхность реки Анударьи и погрёб к берегу, где ковшом выгребал гравий экскаватор, управляемый машинистом стройуправления «Шарашмонтажстрой» Умедом Азизовым. Гравий требовался на ряд важных местных объектов – чайханы, восточной бани и гостеприимного дома.

Шайтан-папа бросился к нему с диким рыком:

– А ну, прекрати шуметь, замучил всех нас! Ты нам всю жизнь испортил своей шайтан-машиной, дело уже к разводу идёт! Этого я не потерплю!

– Кончай базар-вокзал! – не смутился Умед. – Я же тебе уже всё досконально объяснил: у меня приказ – работать именно здесь. Все претензии адресуй руководству. Понял? Так что кипиш не поднимай.

– До аллаха высоко, до начальства далеко! – бушевал шайтан-папа. – А пока я тебе морду набью! Вылезай, если джигит, драться будем!

– Ах, драться, – произнёс Умед, – что ж, ежели ты этого хочешь… – Он заглушил мотор экскаватора, спустился на берег реки и принял стойку каратэка: – Давай будем драться, раз ничего более умного не придумал. Начинай, папаша!

Шайтан-папа с торчащими дыбом на голове волосами ринулся на противника, свирепо вращая глазами. В далёкой молодости он знал толк в потасовках.

Умед крутнул на месте и резко выбросил вперёд ногу с выкриком:

– И-й-йа-а!..

Удар зубчатой подошвы грубого рабочего ботинка пришёлся в самый лоб шайтан-папы и тот, крутнувшись волчком, отлетел метров на пять в сторону…

Несколько минут неподвижно лежал в глубоком нокауте, потом с усилием приподнялся на локте – в глазах его искрились звездочки, а в ушах гудело, как от шума компрессора.

Кое-как очухавшись, он на подгибающихся ногах спустился в свой омут.

Супруги в доме уже не было – она выполнила свою угрозу и вместе с сынишкой отбыла к своей матери.

Двойная неудача лишила шайтан-папу остатков боевого духа. Он приуныл и лёг на тахту. Весь день маялся от душевной боли, прикладывая примочки на зверски болевшую голову. И всё это время наверху неутомимо работал экскаватор – железный зверь со скрежетом зачерпывал гравий и сгружал в кузова подъезжающих машин. Этот скрежет, шум моторов, визг трущихся металлических тросов и частей наполняли всё пространство омута, создавая невыносимую для слуха какофония, ведь вода проводит звуки гораздо лучше воздуха, в ней они казались даже более громкими, чем были на самом деле.

В шесть часов вечера закончился рабочий день экскаваторщика, и пытка шумом закончилась. Умед вымылся, переоделся и ушёл на тренировку в секцию каратэ.

«Жена права, – размышлял шайтан-папа, – так больше продолжаться не может, необходимо что-то предпринять».

Теперь, в тишине, мысль его работала чётко и ясно. Довольно скоро у него забрезжила блестящая идея, которую он решил завтра же претворить в жизнь…

Утром, когда Умед подъезжал на мотоцикле к своей машине, тут его уже поджидал шайтан-папа, который навесил на своё лицо приятное выражение и первым поздоровался с экскаваторщиком:

– Салам алайкум, сосед!

– Ва-алайкум ас-салам! – ответил Умед, ещё ничего не понимая, а про себя подумал: «Уж не драться ли хочет, мало ему вчерашнего? Рыпнется, покажу минутку каратэ и вырублю на час».

– Многоуважаемый соседушка, – льстиво начал свою речь шайтан-папа, – извините меня, пожалуйста, вчера я малость погорячился. Я был не совсем прав, признаю это. Простите великодушно!

– Ладно уж, чего там, – смутился Умед, тронутый этими словами, – и вы меня простите, если я сделал что-нибудь не так…

– Я не обижаюсь, на вашем месте так поступил бы каждый, – отмахнулся шайтан-папа. – Но и вы должны меня понять: жить в омуте при таком шуме истинная пытка! От меня жена ушла, сына забрала. Некому приготовить пилав-милав, шурпу-мурпу, постирать и погладить халат…