Kitabı oku: «Преданный», sayfa 20

Я взглянула на красный резиновый браслет на своём запястье. Я из-за всех оттянула его, а в следующее мгновение отпустила. Резкая боль пронзила мою руку, когда браслет с глухим шлепком вернулся на своё место. Я повторяла и повторяла это действие до одурения, пока кожа на внутренней стороне запястья не начала воспаляться и зудеть.

Бежать. Мне нужно было бежать. Я уеду отсюда и оставлю всё позади.

Две лягушки

Я пыталась снова заснуть, ничего не получалось. Я пыталась перестать плакать, этого я тоже сделать не могла. В какой-то момент у меня появилось навязчивое желание все рассказать. Ну почему его не было, когда Егор стоял напротив и умолял меня об этом?

Я слабая. Я слабая. Ужасно слабая.

Ненависть к себе самой переполняла меня и мне не нравилось это ощущение. Во многом потому, что его я уже чувствовала. Ненависть с примесью унижения и боли. Руки тряслись от воспоминаний о том, что я делала с этим раньше.

Нет, нет, нет. Это больше не повториться. Так делают только слабые, а я не слабая. Я сильная, и я не одна. Не одна, не одна, не одна. Мне поверят, встанут на мою сторону.

Я повторяла это, как мантру, но не верила в неё.

Мне нужно было всё рассказать. Мне нужна была помощь. Я не знала куда идти, к кому обратиться. И я не знала, как с этим жить. Как жить с осознанием того, что самое лучшее в своей жизни ты сама же разрушаешь? Как жить с осознанием того, что боль чувствовать намного безопаснее, чем счастье, а к тем более любовь? Каково это понимать, что ты сама виновата в своей боли? Если бы я сразу не пустила Егора в своё сердце, сейчас мне бы не было так больно.

Я не хотела чувствовать эту боль, но ничего не могла с собой поделать.

Мне нужна помощь. Нужна помощь. Помощь.

Ты сильная.

Помощь.

Хватит, Арина, ты справишься сама.

Я зарычала, чувствуя свою беспомощность. Я так устала жить с этим. Так устала жить. Почему жизнь всегда страдания? Я снова почувствовала дрожь в руках, в голове появилось мое бледное лицо в зеркале, шрам на руке жгло огнём, будто прямо сейчас кто-то отчаянно пытался вскрыть мне вены. Может лучше вообще не жить?

Нет! Черт, нет.

Я резко поднялась.

Мне нужна была помощь. Мне нужно было всё рассказать.

Через двадцать минут я уже звонила в звонок темной двери. На часах не было ещё и семи утра. Может они даже не дома, а если и дома, то спят. Мне не нужно было сюда приходить. Не так точно.

Я вздохнула и, поборов желание убежать, ещё раз позвонила в дверь. Наконец послышались шаги, и дверь отворилась.

– Арина? – удивился Марат, когда увидел меня.

Я точно была последним человеком, которого он ожидал увидеть под своей дверью в шесть часов утра. Он внимательно посмотрел на меня широко распахнутыми глазами.

– Что случилось? – мигом спросил он, будто я выглядела ещё хуже, чем себя чувствовала.

Я покачала головой.

Что-то точно случилось, но не сейчас. Я жила с этим уже давно. Два года с чувством вины были хуже любой боли и страданий.

– Малыш, кто-то пришёл? – послышался сонный голос Влады из глубины квартиры.

Она появилась из-за угла, её глаза мгновенно расширились при виде меня. Влада без колебаний схватила меня за руку и потянула в квартиру.

– Поставь, пожалуйста, чай, – попросила она, обращаясь к Марату, при этом расстегивая на мне пальто, будто сама я бы не справилась.

Возможно сама я бы действительно не справилась бы, поэтому я не сопротивлялась успокаивающим действиям девушки моего брата.

Когда Марат скрылся на кухне, Влада потянула меня за руку в темную комнату. Я молча, словно безвольная кукла шла за ней. Даже если бы у меня были силы сопротивляться, я бы не сделала это. Как только дверь за нами закрылась, Влада обернулась ко мне и не говоря ни слова притянула меня к себе.

Сначала я не чувствовала ничего. Пустоту. Но когда руки принялись успокаивающе гладить меня по спине, а сама девушка тихо шептать: «Тшшш, всё будет хорошо, я с тобой», я не смогла сдержаться. Я обняла её в ответ и тихо расплакалась.

Это было словно отпущение всех грехов. Как молитва или исповедь. Как смотреть на чистое голубое небо и чувствовать лишь спокойствие.

Возможно мне стоило сделать это раньше. Стоило просто попросить Владу о помощи, и она бы дала мне её. Без просьб и обязательств, лишь помощь, в которой я нуждалась.

Мы стояли так, пока мои рыдания не прекратились, а дыхание не пришло в норму. Влада аккуратно отступила и, взяв меня за руку, посадила на кровать.

– Помнишь, я говорила тебе, что больше не твоя подруга? – едва слышно спросила она.

Я почувствовала боль, но кивнула. Лицо Влады опечалилось.

– Это бред, – уверенно сказала она, – я твоя подруга. Всегда была и всегда буду. Хорошо? – спросила она, сжав мою руку.

– Но…, – начала я, но девушка покачала головой.

– Мне не нужна правда, которой ты не хочешь делиться. Мне вообще ничего не нужно, просто дай тебе помочь. Дай мне быть для тебя той подругой, которую ты заслуживаешь, – попросила она.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Я не заслуживала Владу, я вообще не заслуживала хорошего отношения к себе.

– Я хочу рассказать, – прошептала я.

Влада удивлённо посмотрела на меня, но кивнула, устраиваясь поудобнее. Я сама откинулась на спинку кровати, но расслабленно себя точно не чувствовала. Я до сих пор чувствовала на своей руке руку Влады, и только это меня успокаивало.

Я не знала с чего начать и что именно рассказать, поэтому приняла простое решение. Начать с начала, и рассказать всё.

– Всю жизнь я жила с осознанием того, что моя семья – моя крепость. Мы с Маратом и Артёмом были вдвоём против целого мира, всегда на одной стороне. Когда появилась ты, нас стало четверо, но мы всё так же были непобедимы. Всё началось рушиться тогда, когда мы узнали, что сделал с тобой Вадим.

Влада поежилась, даже спустя несколько лет никто из нас не мог говорить о тех событиях спокойно. Это было нашей частью, и навсегда ей останется.

– Первое, что нам сказали в больнице, – ты выпрыгнула из окна, – я сглотнула, – Мы все поверили в это, потому что так во многом было легче. Но Марат начал крушить всё вокруг, крича, что ты бы так не поступила. Он знал тебя лучше, чем мы. Не знаю говорил ли он тебе об этом или нет, – сказала я, сморгнув слёзы.

Сколько надо плакать, чтобы они наконец прекратились?

– Когда мы узнали правду, его ярость сменилась слезами. Он просто сел и несколько часов рыдал у мамы на плече. Я сидела и не могла вздохнуть. Артем ходил из угла в угол, временами останавливаясь, чтобы колотить кулаком о стену до тех пор, пока не разобьются костяшки. И именно в те несколько часов, когда каждый из нас был занят своим делом, вместо того, чтобы поддерживать друг друга, всё, что было между нами тремя, перестало существовать. Вместо счастливой семьи осталась лишь кучка людей, которые ненавидели друг друга.

Я горько вздохнула. Это была правда. И это было тем, что каждый из нас чувствовал в тот момент.

– Марат ненавидел меня за то, что я сразу не написала заявление на Вадима, и себя за то, что не смог тебе помочь. Артём ненавидел Марата, считая, что его предательство послужило причиной тому, что ты осталась одна, а потом и меня за то, что я снова пыталась вас свести. А я просто ненавидела себя. Я утопала в этом чувстве, потому что никого кроме себя винить я не могла. В этот момент между нами больше ничего не осталось, будто ты была единственным, что нас связывало.

Возможно это было правдой. Мы втроём тянулись к ней, будто цветы к солнцу. Она сама не замечала, как стала одной из нас.

– Когда тебя выписали, я больше не могла смотреть тебе в глаза, – я и сейчас не могла смотреть ей в глаза, поэтому просто сидела с закрытыми, – я пыталась вести себя, как раньше, но ничего не получалось. Я не могла поверить, что все страдания ты перенесла из-за меня. Я искренне хотела вернуть всё, что разрушила. Поэтому я и пыталась помирить вас с Маратом. Я считала, что тогда ты станешь снова счастлива, и наша семья возможно станет прежней. Когда у тебя появился другой парень…., – я нервно сглотнула, – не знаю, наверное я испугалась, что больше ничего не будет, как прежде. Вечером в тот день, когда мы поссорились, Марат пришёл домой в ярости. Он потребовал, чтобы я извинилась перед тобой. Я знала, что была не права, но впервые в жизни мы с ним стояли по разные стороны, впервые в жизни он не говорил мне «Ты ошибаешься, но я приму твой выбор». В тот момент у меня появилась ненависть к тебе, потому что ты забрала моего брата.

Я знала, что не имею права её ненавидеть. Особенно после того, что ей из-за меня пришлось пережить. Но она ушла, забрав часть меня. А потом забрала и Марата.

Я тихо всхлипнула. Сейчас я ощущала себя семнадцатилетней девочкой, от которой отвернулся брат.

– Я сказала родителям, что переночую у подруги, но сама пошла к единственному человеку, который всё ещё был на моей стороне. Егор ни секунды не колеблясь принял меня, а когда я снова вернулась домой, больше не было стен, что защищали меня от мира. Марат всё ещё был зол на меня, а Артём не мог выбрать сторону. Я осталась одна.

Я вздохнула и кажется за одно мгновение рассказала ей абсолютно всё, что случилось дальше. Про то, что я нуждалась в том, чтобы быть любимой. Про то, как Захар накачал меня чем-то. Про то, как я пыталась найти Артёма, а его не было. Про то, как я звонила Марату, а он не ответил. Про то, как я звонила Егору, а его трубку подняла девушка, и сказала, что он занят. Про то, что в какой-то момент поверила, что осталась одна. Про то, как вернулась домой, и поняла, что Марат не помог мне, потому что был занят ей. Про то, что позвонила Артему, а он сказал, что вернется не скоро.

– Все парни, которых я любила, променяли меня на девушек. У меня даже не было тебя, потому что я была плохим другом. И другом, и девушкой, и сестрой. Я не справилась ни с одной из своих ролей. Если бы я знала, почему вы с Маратом ушли, я бы никогда так не поступила. Но в тот момент, я была уверена, что выбрал тебя. Я осталась одна, но была не готова справляться с этим. И тогда я сделала это, – сказала я, протянув Владе руку ладонью к верху.

Она ахнула, проводя ледяными пальцами по шраму, который сама себе оставила.

– Я правда не думала, что делаю в тот момент. Мне просто нравилось, как кровь стекала по руке, забирая с собой боль. Но когда я решила её остановить, было уже поздно, – призналась я.

– Я знала, что что-то не так, – прошептала Влада, не обращая никакого внимания на слезы, что текли из её глаз, – я должна была понять это. Тогда ничего из этого не произошло бы.

Я покачала головой. Даже если бы она помогла мне, ничего бы не изменилось, потому что одной помощи было недостаточно, я должна была хотеть принять эту помощь или хотя бы дать помочь себе.

Я рассказала и про то, что скоро Захар ответит за всё содеянное, и про то, что Егор окончательно ушёл из моей жизни.

– Почему ты просто не расскажешь ему правду? – спросила Влада.

– Вы с Маратом когда-нибудь разговаривали о том, что ты звонила ему, когда Вадим напал на тебя? – сказала я вместо ответа, я надеялась, что она поймет меня.

Влада нахмурилась, но кивнула.

– Что он чувствовал? – спросила я, хотя и так знала ответ.

– Вину, – коротко ответила она.

Влада понимала на что я намекаю. Она сейчас находилась в безопасности и была счастлива, но это не значит, что Марат перестал винить себя за случившиеся.

– Вот почему я не рассказываю Егору. С болью справится можно, но чувство вины подобно яду. Оно убивает.

Оно почти убило меня.

– Я могу признать свои ошибки и рассказать о них. Но я не в силах сказать Егору, что в тот момент, когда я в нём нуждалась, он был с другой девушкой.

– Ты любишь его? – спросила Влада серьёзно. Она смотрела в мои глаза своими кристально чистыми голубыми.

– Так ли это важно? – пробормотала я.

– Это очень важно, – возразила она, сжимая мне руку в одобряющем жесте, – Чувство вины определённо сильное чувство, но оно гаснет тогда, когда есть что-то более сильное. Можешь считать меня глупым романтиком, но я считаю, что любовь сильнее всех других чувств и обстоятельств.

– Просто тебе пора перестать читать запрещённые романы, – рассмеялась я сквозь слёзы.

Влада засмеялась самым чистым смехом.

– Мне уже давно не восемнадцать, так что эти романы уже не запрещенные. И кажется тебе надо читать из чаще, раз ты перестала верить в любовь.

Я улыбнулась и кивнула.

– Пожалуйста, подумай о моих словах, – попросила Влада, обнимая меня, – такая сильная любовь не проходит.

– Я так много раз слышала эту фразу, – сказала я, обнимая её в ответ.

– Но я буду первой, кто говорит это не о Егоре, – улыбнулась Влада, – я говорю о тебе.

Возможно она всегда знала меня лучше меня самой.

– Как ты думаешь чайник, который Марат поставил, уже вскипел? – спросила я, во многом чтобы перевести тему.

Влада понимала это, но не стала возражать. За это я её любила.

– Пойду проверю, – ответила Влада, поднимаясь, она уже дошла до двери, но остановилась и вновь повернулась ко мне, – И, Арина?

– Что? – спросила я, поднимая глаза.

– Просто знай, что ты ни в чём не виновата.

Весь день я провела с ними. Мы ели вредную заказанную еду и смотрели всякую ерунду по телевизору. Но больше всего мы разговаривали. О том, о чём раньше ни у одного из нас не поворачивался язык говорить. О нашей прошлом, об ошибках и сожалениях. Как оказывается у каждого из нас их было предостаточно.

Когда мне позвонил Марк, чтобы рассказать, как прошёл разговор с адвокатом, мне пришлось снова рассказать эту часть, но теперь Марату. Он был зол. Конечно он был зол. Они с Артёмом были единственными в нашей семье, кого не посвятили в правду. Честно говоря в третий раз это было не так уж и больно, возможно если рассказывать об этом каждому встречному, можно вообще перестать что-либо чувствовать. С каждым разом всё сильнее кажется, что это не то, что с тобой случилось, а просто история, как сюжет книги или фильма. Я ждала, когда смогу рассказывать об этом, ничего не чувствуя.

Влада была первой, кто помимо меня, вслух задался вопросом, за что на мою судьбу выпало всё это.

– А вдруг судьба просто пытается забалансить её, – предположил Марат.

Мы с Владой переглянулись и непонимающе уставились на него.

– Забалансить? – переспросила она.

Брат уверенно кивнул.

– Ну знаете, как в мире есть добро и зло, так и в судьбе каждого человека есть хорошие и плохие моменты. Может судьба давала тебе только плохое, чтобы потом без зазрения совести давать только хорошее?

Кто этот парень и где мой брат? Он будто был не архитектором, а философом.

– И сколько мне придется поцеловать Лягушек, чтобы наконец встретить своего Принца? – спросила я.

– Дело ведь вовсе не в Лягушках и Принцах, – возразил Марат, пока мы с Владой смотрели на него словно маленькие девочки, внимающие мудрости более старшего поколения, – ты можешь быть счастлива с Лягушкой, но несчастна с принцем. И это абсолютно нормально. На самом деле я считаю, что самые лучшие отношения как раз с Лягушками, а не какими-то там Принцами.

– Я считаю, что наши отношения лучшие, но не намекаешь ли ты, что я Лягушка? – спросила Влада, притворно надувшись.

Марат рассмеялся и притянул её к себе, поцеловав в щёку.

– Я говорю, что ты самая замечательная, прекрасная и идеальная девушка на свете, – улыбается он, – зато я прямым текстом говорю, что я Лягушка. И считаю, что если ты, дорогая моя маленькая сестренка, нашла Лягушку, с которой ты хочешь провести всю свою жизнь, то ты должна делать всё, чтобы так и произошло.

Сдавалось мне, что ты говорим про одну конкретную Лягушку.

– А что делать если моя Лягушка больше не хочет меня видеть? – спросила я.

Марат покачал головой.

– Все любящие Лягушки отличаются особым качеством, которое как нам самим кажется делает всё только хуже, но на деле именно это всё и спасает. Все мы умеем прощать. Даже то, что никто и никогда не готов простить. Прощение – благодетель. Так что просто расскажи Лягушке то, что чувствуешь, а он обязательно простит тебя, – уверенно сказал брат, сейчас он казался таким мудрым и взрослым, что трудно было поверить, что всего три года назад он не признавал, что прощение вообще на что-то способно.

– Почему он простит? – возмутилась Влада, – разве Лягушка не может быть женского пола?

Марат посмотрел на меня и рассмеялся.

– Я конечно не против, чтобы твоя Лягушка оказалась девушкой, но я всё ещё надеюсь, что ваши отношения с моими квакающим другом наладятся.

Я улыбнулась, до сих пор не могла привыкнуть к тому, что Марат был вовсе не против меня и Егора. Он вроде даже был на нашей стороне.

– Прости меня за то, что не слышала тебя, – сказала я, чувствуя, что это правильно, – прости за то, что мне было легче ненавидеть тебя, чем принять твою помощь. Прости, что врала тебе, и поставила перед выбором. Дважды. Прости, что отказывалась принимать твой выбор и винила в том, в чём ты не виноват.

Марат потянулся через диван и взял меня за руку.

– Прости, что тогда ушёл и не сказал, почему. Прости, что был недостаточно хорошим братом. Прости, что не помог тебе, когда ты нуждалась во мне. Прости, что давил на тебя, и заставлял тебя делать так, как я хочу. Прости, что я осуждал твой выбор и за то, что не говорил о том, что по настоящему важно.

Влада тихо всхлипнула, а мы перевели на ней взгляд.

– Простите, – прошептала она, вытирая слёзы, а потом слегка рассмеялась, – просто вы такие милые. Я так долго ждала, когда всё наконец будет как прежде.

Марат снова обнял её и ласково поцеловал.

– С каких пор мой брат стал романтиком и начал рассуждать о судьбе и Лягушках? – спросила я, с улыбкой глядя на эту милую парочку, каждый из них в своё время утверждал, что не годится для отношений.

– Мне кажется, он был таким всегда, просто тщательно скрывался, – рассмеялась Влада, – он как-то даже написал мне стихотворение.

– Влада! – возмутился Марат.

– Да ты шутишь, – рассмеялась я, правда в это веря, но судя по лицу моего брата, Влада не шутила, – ты правда написал стихотворение? – спросила я, стараясь казаться спокойной, хотя меня искренне это забавляло.

– Нет! – сказал он, хотя было понятно, что это ложь.

– Я честно говоря сама не поверила в то, что он сам его написал, перерыла весь интернет в поисках оригинала, но ничего похожего не нашла, – рассказала Влада.

– Ты обещала никому не рассказывать! – возмутился Марат, – я тогда был пьян и скучал по тебе, а ты смеёшься.

Влада рассмеялась и чмокнула его в губы.

– Ага, помню просыпаюсь посреди ночи от сообщения, тогда была наверное вторая неделя, как Марат уехал в Америку, – начала рассказывать она, несмотря на протесты парня, – Смотрю, а он прислал мне сообщение со стихотворением. Я сразу заволновалась, думая, что моего мальчика пытают, потому что других причин для проявления милости посреди ночи не вижу. Звоню, чтобы узнать, что с ним всё в порядке. А он пьяным голосом говорит: «Малышка, я так сильно по тебе скучаю», – Влада передразнивает голос Марата, – А я просто сижу на кровати в три часа ночи, когда до школы остается несколько часов, слушаю бредни своего пьяного парня, который находится на другом континенте, и думаю только о том, почему, чёрт возьми, я люблю этого идиота.

В этот раз у меня снова потекли слёзы, но но от хохота. Мне пришлось согнутся пополам, чтобы унять боль в животе. Влада тоже хохотала, сидя рядом. А Марат молча смотрел на нас, пытаясь понять, что с нами не так.

– В следующий раз, когда я буду скучать по тебе, я даже не буду писать тебе сообщения, – злобно бросил он, не готовый смирится с тем, что его тайные страсти к поэзии рассекретили.

– Ну и ладно, – усмехнулась Влада, – я буду смотреть на то стихотворение.

– Ты обещала его удалить! – возмутился брат.

Девушка приложила руки к сердцу, говоря, что она не виновата.

– Оно просто шикарное, – сказала она искренне, – я не могла его удалить.

– Покажешь мне? – спросила я.

Влада энергично закивала и бросилась к телефону, но в последний момент Марат схватил её за талию.

– Пожалуйста, малышка, не делай этого, – попросил он жалобно, – они с Артёмом всю жизнь будут ржать надо мной.

И это была правда.

Влада вывернулась в его руках и поцеловала.

– Хорошо, – согласилась она, – но только если ты пообещаешь написать мне другое стихотворение, – попросила она, глядя на парня с надеждой.

Этим взглядом она могла уговорить Марата на что угодно. Но его и особо уговаривать не пришлось.

– Хорошо, – мигом согласился он, а потом повернулся ко мне, – есть ты расскажешь Артёму, то получишь.

Я улыбнулась и кивнула, зная, что Артём узнает сегодня же вечером.

***

Я всю жизнь чего-то боялась. Боялась ничего не достичь, остаться одна, боялась Захара, боялась Вадима, боялась не оправдать реакцию окружающих, боялась, что Марат снова скажет, что разочарован, боялась, что Егор не поймёт.

А теперь я не боюсь. Ничего по сути не изменилось, но на этот день я поняла многое. Будто наверстала всё то, что пропустила за два года нашего с братом и лучшей подругой молчания.

– Как вы думаете, мне стоит ему написать? – спросила я, когда мы начали готовить ужин.

На самом деле мне не доверяли ничего серьёзного, боясь, что я спалю их новую кухню. Влада подняла на меня взгляд, отвлекаясь от нарезки овощей.

– Если ты хочешь помириться, то тебе в любом случае придётся сделать первый шаг. Он очень долго бегал за тобой, а сейчас кажется пришла твоя очередь.

– Я согласен, – кивнул Марат, – но если ты сама не хочешь его вернуть, то просто помни, что ты никому ничего не обязана. Ни нам, ни родителям, ни обществу. Если ты делаешь что-то, то делай это не из-за чувства вины или долга, а потому, что сама хочешь этого.

Не могу поверить, что я интересовалась у Марата советами по поводу парня. По поводу парня, который был лучшим другом его самого. Не могу поверить, что Марат давал мне настолько хорошие советы. Не могу поверить, что я бросила ужин в компании Марата и Влады, чтобы оправится в неизвестность.

И сейчас, так же, как и несколько часов назад, я стояла под дверью, надеясь, что мне откроют. Но ничего не происходило. В квартире даже не горел свет, там либо правда никого не было, либо Егор очень искусно скрывался от меня.

В итоге я сдалась и села прямо на лестнице, чтобы увидеть Егора, если ему всё-таки понадобится выйти из квартиры или когда он придёт домой. Я правда старалась смотреть в оба, иногда встречая непонимающие взгляды со стороны жителей дома, которые ходили туда сюда, пока я просто сидела на их пути. Возможно кто-то бы и сделал мне замечание, если бы сейчас я не выглядела настолько убитой.

В конце концов я задремала, но резко вздрогнула услышав шаги на лестнице. Уже не надеясь, что это Егор, так много мимо меня уже прошло людей, я из последних сил подняла голову.

Кирилл резко замер увидев меня под своей дверью, он явно много знал. Он колебался, наверно, думая стоит ли вообще со мной говорить, а потом вздохнул.

– Он у мамы, – просто сказал он, поднимаясь дальше, пока не дошёл до меня и не подал руку.

Я с благодарностью приняла ее и поднялась, отряхивая пальто.

– Спасибо.

Его губы тронула едва заметная улыбка.

– Вы просто два идиота, ты знаешь это?

Я рассмеялась и кивнула. Хотя скорее всего я была больше идиотом, чем кто-либо мог себе представить.