Kitabı oku: «Цвет греха. Белый», sayfa 3
Глава 5
Айзек
Коньячный фужер полон рома и льда. Тонкие пальчики опускаются почти до самого дна, прежде чем их обладательница слизывает добытую влагу. На моём горле затягивает незримый аркан. Я привязан им к ней. Как увидел её, так и не смог посмотреть ни в какую иную сторону. И впрямь, как привязанный, завис, наблюдая за тем, как слегка запрокидывая голову, девушка прикрывает бездонно карие глаза, а пухлые губы обхватывают два пальца с таким видимым наслаждением, словно ничего вкуснее в своей жизни она не пробовала. Очень рискованный и необдуманный поступок с её стороны, если учесть, что всё это посреди шумной пьяной толпы конченных ублюдков. Судя по тому, как на неё пялились, многим из присутствующих здесь будет на что онанировать этой ночью перед отключкой. У меня лично встаёт моментально. В голове тут же вспыхивает возможный образ того, как бы она вот также смачно и с удовольствием облизала уже вовсе не пальцы. Хотя сама блондиночка ничего вокруг себя не видит. Ей откровенно похрен на ритм звучащей музыки, что грохочет со всех сторон, как и на толпу посреди задымлённого танцпола перед зоной бара. Они словно не существуют. Здесь и сейчас для неё есть лишь она одна, да пузатый бокал на укороченной ножке, что плавно покачивается в хрупкой ладони, чьё содержимое она пробует вновь и вновь. Я и сам едва ли о чём-то другом действительно помню даже по прошествию минуты. Когда Кай попросил среди ночи приехать в ночной клуб, забрать сегодняшнее приложение к его подружке и отвезти домой, еле сдержался, чтоб не послать его с таким идиотским поручением. Хорошо, не послал. Приложение оказывается более чем интересным…
…настолько интересным, что эти моменты из нашего совместного прошлого не забываются даже сейчас, спустя несколько недель, а я решаю оставить Нину Хорн при себе, пользуясь первой же подвернувшейся возможностью.
Как надолго?
Пока не знаю. Ещё не понял. Посмотрим. В конце концов, развлечения я люблю, а с этой дерзкой девчонкой скучно точно не будет. Тем более, что умопомрачительная блондиночка не только дерзкая. Охренительно красивая. И вместе с тем до того миниатюрная и хрупкая, что мне ничего не стоит сомкнуть пальцы, когда обхватываю тонкую талию своими ладони, чтобы переставить её с трапа яхты на берег, пока сама Нина щурится от яркого полуденного солнца, озираясь по сторонам в новом для неё месте. Вряд ли прежде она бывала на Сицилии. Явно удивлена тому, что мы оказываемся прямиком в самом центре столицы. Сегодня в Палермо по обыкновению пекло. Среди пёстро разодетых туристов и местной публики, облачённая в роскошно белое платье невесты, моя спутница смотрится, как истинная богиня. Неудивительно, что приходится постоянно ловить самые разные взгляды попадающихся нам на пути, пока веду её за руку к оставленной для нас машине. Припаркованный красный Феррари, как бельмо на глазу, также легко выделяется, так что найти автомобиль не составляет сложности. Куда больше напрягает тот факт, что с момента, как мы поднялись на борт самолёта, покинув её родную страну, а затем сменили самолёт на яхту, девушка, как воды в рот набрала, лишь изредка на меня косится.
– Молчишь, – констатирую, останавливаясь около свеже купленной машины. – Всякие гадости опять про меня думаешь, да?
Знаю, инфантильно и по-детски. Но она каждый раз так забавно и мило ведётся, что грех удержаться. Испытываю её снова и снова. Девчонка и сейчас презрительно фыркает, скривив губы, в момент реагируя.
– Сдался ты мне, – закатывает глаза.
Приоткрытую мной автомобильную дверцу так и не открываю. Наоборот, захлопываю. На глаза попадается вывеска ювелирного магазинчика. Решаю наведаться сперва туда. Вновь ловлю женскую ладошку, чтобы потянуть за собой в нужном направлении. Дерзкая и красивая оказывается к тому же смышлённой, быстро улавливает суть отклонения от намеченного маршрута.
– Это не обязательно, – ворчит.
– Как раз обязательно, – не соглашаюсь я с ней. – И не только это. В глазах всей семьи Янг наш с тобой брак должен быть настоящим. Иначе они тебя банально живьём съедят. Проглотят в один заход, ни разу не подавятся.
Тут я нисколько не преувеличиваю. Выбранное мной место, куда забираю чужую невесту, именно Сицилия, благодаря прославленным на весь мир местным устоям со времён Гарибальди. Заграничный паспорт моей новоиспечённой жены улетел в совершенно ином направлении – не сюда, но рано или поздно Марк Эрдман всё равно вычислит искомое местоположение. Не хочется возиться ещё и с этим, когда он заявится и решит купить моё окружение, чтобы забрать то, что теперь принадлежит мне. Сицилийская мафия не так проста, чтоб продать душу первому встречному иностранцу, не зря именно эти личности до сих пор решают гораздо больше вопросов, нежели неспособная на расторопность и эффективность государственная система. Ну а то, что из-за этого нам придётся жить под одной крышей с сущими демонами… что ж, идеально никогда не бывает – из двух зол всегда выбирают меньшее.
Нина
Старинный город, расположенный на побережье Сицилии, буквально дышит древней историей, сплетённой из мраморных изваяний и запутанных улочек.
Как же здесь шумно!
И тесно…
Пока иду, едва поспеваю за размашистым шагом своего спутница, лавируя между попадающимися навстречу людям, несколько раз чуть не запинаюсь, причём за подол собственного платья. Попросила бы Айзека притормозить, но ведь опять начнёт отпускать идиотские шуточки по поводу того, что стоило надеть то купленное им розовое платье и не ломаться.
Нет уж!
Стойко терплю все случившиеся невзгоды, включая жуткую жару. У меня есть нехилый бонус за все мои старания – в таком положении я могу снова и снова любоваться приклеенным на мужской спине оскорблением, намекающим на происхождение его обладателя от семейства крупно-рогатого скота, так что мне по сути грех особо жаловаться. Шла бы не за ним вслед, а рядом или впереди, не наблюдала бы с таким наслаждением.
А так…
Сам виноват! Да и зря что ли на протяжении всего нашего путешествия я очень стараюсь, чтобы никто из заметивших посторонних не посмел отклеить этот пластырь или же дать о нём знать этому, который из рогато-скотского семейства?
Хотя, после того, как сицилийский зной утихает под мощью кондиционеров, а мы оказываемся внутри ювелирного магазинчика, я всё-таки тяну мужскую ладонь на себя, чтоб мой не-могу-поверить-но-супруг-раз-уж-дерьмо-в-жизни-случается сбавил свою скорость, и я оказалась сбоку от него.
– Раз уж ты меня всё равно сюда затащил, и я теперь твоя содержанка, думаю, не будем мучиться – просто выберем самое дешёвое из всего, что тут есть, – заявляю с самым обыденным видом, избавляя свою руку от чужой хватки.
Не забываю заботливо положить освобождённую конечность и на спину блондину. Пусть думает, что я так ехидничаю в комплексе со сказанным. Не страшно. Зато в таком положении я могу с лёгкостью временно прикрыть пластырь. Я ж в итальянском и сицилийском не сильна. Могу и упустить из виду сопутствующее замечание, всё-таки здесь не безразличная толпа идущих мимо.
И да, я права!
Всё, что звучит дальше, ни хрена не понятно.
Единственное, что мне здесь более-менее знакомо – это вкус латте-макиато, он оказывается почти божественным. Я допиваю его до конца и подумываю взять ещё, раз уж нас устраивают на небольшом диванчике в ожидании… чего? На самое дешёвое кольцо точно не тянет. По крайней мере, то из трёх, которое со здоровенным синим алмазом в обрамлении белого золота. К нему идёт украшение попроще, с куда более мелкими камешками, хотя и по всему диаметру, как подтверждение статуса не невесты, а состоявшейся жены. И ещё одно – парное к ним, вообще без излишеств, мужское. Не прикасаюсь ни к одному из них. Но оно и не требуется. Если что мне действительно необходимо, так это вспомнить, что мой безымянный палец давно и прочно занят другим украшением, подаренное когда-то мне Марком кольцо до сих пор на мне, так и не снимаю.
Почему до меня только сейчас это доходит?
Даже после того, как обхватываю пальцами другой руки, решив потянуть и исправить… всё равно не снимаю.
– Отправлю твоему бывшему посылкой, – комментирует мои действия Айзек, раскрыв передо мной свою ладонь, чтоб я вложила в неё кольцо.
Тяну снова. На этот раз тоже не снимаю.
– Вообще-то я планировала продать его, чтоб рассчитаться потом с тобой за всё, – язвлю в сердцах. – Не люблю оставаться должной.
Почти не обманываю. По крайней мере, не по той части, где я не собираюсь жить исключительно за счёт невыносимого блондина. Как только представится такая возможность, обязательно возмещу ему всё сполна.
– В таком случае, тогда тем более стоит вернуть семейную реликвию семьи Эрдман, – по-своему расценивает мои слова Айзек.
Мысленно кривлюсь.
– Это было бы долгом, если б он сам всё не испоганил, – не соглашаюсь с ним. – Теперь это не долг, а компенсация.
Кольцо всё же снимаю. Оно остаётся в крепко сжатом мной кулаке. Многочисленные грани прозрачного бриллианта наверняка оставляют полосы на внутренней стороне ладони. В любом случае, эти повреждения не настолько болезненны и глубоки, как те, что остаются в моей душе кровоточащими ранами. Отпустить… не могу. Ни их, ни кольцо – слишком рано.
Хорошо, Янг не настаивает.
– Когда изменишь своё мнение, просто дай знать, – только и сообщает, прежде чем одеть на мой безымянный новое кольцо, а затем добавить к нему и второе.
– Со своим, думаю, тоже сам вполне успешно справишься, – отпускаю своеобразной похвалой.
Несмотря на то, что он заносчивая задница и мне до сих пор хочется заехать ему по физиономии, где-то очень глубоко внутри я ему действительно благодарна. Как минимум за то, что не стал медлить и не оставил мне возможности на другие варианты. Кто знает, что бы я выбрала. Быть может, не самое удачное из возможного.
– Учти, если надумаешь от меня уйти, эти кольца, кстати, ни за какую компенсацию точно не зачтутся, – поступает, как я и прошу, после чего поднимается на ноги.
Украшение смотрится на нём… странно.
А может, всё дело в засечках по драгоценному металлу, что очень схожи с теми, как на моих кольцах?
Даже если брак – фиктивный, это всё равно брак.
– А ты не трахай всё что движется, изменяя мне направо и налево… – отзываюсь бездумно.
Стоп!
Что я несу?!
Засмотреться на чужое кольцо – совсем не повод к чему-то такому. Вот и спешу исправиться:
– То есть, я не буквально! – добавляю торопливо, на эмоциях подскакивая на ноги вслед за мужчиной. – Всего лишь хотела сказать: шляйся хоть направо, хоть налево, хоть во все стороны сразу, мне глубоко пофиг – куда, как часто, долго и много, только пусть потом всякие неизвестные доброжелатели видео с твоим участием мне не присылают!
Сперва говорю, потом тут же жалею.
Мы разве это не проходим однажды?
– Учти, если сейчас начнёшь мне рассказывать про качественный отсос, чтоб ничего такого впредь не случалось, я тебя точно ударю, – заканчиваю мрачно.
Вот что мне стоит промолчать?
С самого начала.
Тогда бы я не ощущала себя настолько нелепо, словно в центре города перед всеми раздеваюсь. Особенно остро в тот момент, когда на губах стоящего напротив расцветает ядовитая насмешка.
– Что ты, солнышко, я вовсе не собирался, – приподнимает ладони в обманчивой капитуляции Айзек.
Я бы поверила ему, но замолкает он ненадолго. После своих слов подаётся мне навстречу. Обхватывает мои плечи обеими ладонями, чтоб не отстранилась.
– Но, раз уж ты сама завела эту тему, то… – склоняется ближе, – так и быть, признаюсь, – обжигающее дыхание опаляет мой висок, а мужчина скатывается до тихого полушёпота: – Я и не собирался… – повторяется, вот только на иную тему, – ходить ни направо, ни налево. Обещаю быть тебе очень и очень верным. Тем более, когда услышал, как для тебя это важно.
Вот же…
Точно издевается!
А меня аж подбрасывает от разбирающейся в один момент жгучей порции злости от таких намёков!
Сдерживаюсь лишь в последний момент.
– Ведёшь себя так, словно тебе четырнадцать и у тебя сперматоксикоз, – шумно выдыхаю сквозь зубы, отталкивая от себя до сих пор нахально насмехающегося надо мной. – Кто тебе только банковскую карту доверил? – бросаю мимолётный взгляд на наши покупки, которые ещё предстоит оплатить. – Транжира, – припечатываю, как самое безобидное из всего, что подбирается на язык.
Собираюсь выйти на улицу, но притормаживаю у одной из витрин. Тыкаю пальцем в одну из длинных цепочек. Услужливый консультант ту же спешит мне на помощь и достаёт то, на что указываю.
– Это мы тоже возьмём, – сообщаю.
Не знаю, насколько он понял меня. Просто прихватываю с собой и ухожу. Несмотря на то, что не лучшая идея – попытать счастье остудить свой пыл на сущем пекле. Нацепив снятое ранее кольцо на цепочку, я застёгиваю ту на своей шее и прячу украшение от посторонних глаз. Иду прямиком к красной Феррари. Благо, оставленный мной в магазине там надолго не задерживается, да и замки машины не заблокированы, могу беспрепятственно попасть в неё, хотя внутри салона ничуть не лучше, чем снаружи. Поначалу. Как только двигатель запущен и срабатывает климат-контроль, становится намного терпимее. Автомобиль движется по городским улочкам довольно медленно с учётом, что на пути то и дело появляются препятствия, и у меня полно времени, чтобы окончательно успокоиться. Тогда и молчать перестаю. Не то чтоб я жаждала вновь общаться с Айзеком, но кое о чём узнать всё же необходимо:
– Что мне следует знать о твоей семье? – спрашиваю.
– У меня нет семьи, – отзывается безразличным тоном Янг. – Только Кай и Адем. С ними ты и так знакома.
В моей голове случается диссонанс.
– Но разве ты не сам заявил, что мы едем знакомить меня с моей новой свекровью? – удивляюсь, обернувшись.
На лице Айзека расплывается очередная ядовитая насмешка.
– Если ты скажешь тем людям, к которым мы едем, что ты ничего о них не знаешь и впервые слышишь об их существовании, этого будет более чем достаточно, они поверят тебе с лёгкостью, – кривится блондин.
Не очень достоверное объяснение. Но не настаиваю. Мы выбираемся с очередного переулка на более широкую дорогу, Феррари едет намного бодрее, и я решаю сосредоточиться на статной архитектуре зданий, мелькающих за боковым окном. Палермо очень красивый. Никогда не бывала в подобных местах, и мне действительно интересно. Роскошные виды увлекают настолько, что чуть не забываю суть нашего разговора, когда водитель решает вновь заговорить:
– Моя мама умерла, когда мне было шесть. Несчастный случай. Упала с лестницы. Других родственников у нас не было, поэтому меня отправили в приют. Это было… паршивое место. Если бы не Кай и Адем, не знаю, кем бы я стал и выжил ли вообще. Так что я нисколько не преувеличил, когда сказал, что из всех близких в моей жизни действительно есть только они. – выдержал небольшую паузу с очередной ядовитой насмешкой. – Антонио и Фара Янг усыновили меня, когда мне было пятнадцать. Кай и Адем к тому времени были совершеннолетними, но ещё не стояли на ногах настолько крепко, чтобы этому помешать. Так я стал новым развлечением для взбалмошной Анны Янг. Анна – единственная и горячо обожаемая дочь Антонио и Фары. В этом мире нет ничего, что бы они не посчитали допустимым, если только она того пожелает. Будь с ней осторожнее. Часто прихоти этой капризной стервы превышают все установленные границы. Не позволяй.
Звучит, как откровенное предостережение, но я слишком хорошо знакома с бриллиантовыми дочками и сыночками богатых зазнаек, чтобы впечатлиться, словно это что-то новое для меня. И без него знаю, что с такими порой приходится несладко. Такие, как Анна, привыкают к вседозволенности, пока их родители носятся с ними, как с великими ценностями. И если тут есть чья-либо вина, так это самих родителей. Воспитывать надо лучше, а не баловать, будто это последний день в их жизни.
В любом случае, хуже, чем рядом с Марком Эрдманом точно не будет. Разве что…
– Если ты так их недолюбливаешь, почему мы направляемся именно к ним? – остаётся мне не понятно.
Но на самом деле всё очень просто:
– Это последнее место на Земле, где нас будут искать.
Глава 6
Нина
Палермо остаётся далеко позади. По левую сторону тянутся стройные ряды виноградников, а по правую…
– Это что, апельсины? – удивляюсь, присмотревшись к тому, что мельтешит перед глазами.
Дело даже не в том, что я впервые вижу апельсиновые деревья вживую. Просто в моём привычном понимании апельсины – жизнеутверждающе солнечно-оранжевые, вовсе не необычно тёмно-бордовые. Тем более, что вместо того, чтобы ответить, водитель сбрасывает скорость, останавливая машину, а затем позволяет удостовериться в моей догадке. Сами плоды выглядят заметно меньше, но кроваво-красная мякоть более ароматная и сочная, чем я привыкла. Вряд ли бы я решилась попробовать самостоятельно, но Айзек вырезает кусочек, который банально заталкивает в меня.
Очень вкусно!
Но то я оставляю при себе.
Вслух:
– Тебе не кажется, что у тебя начинает входить в привычку это твоё ненормально регулярное желание что-нибудь, да запихнуть мне в рот?
С учётом прозвучавшего подтекста ожидаю какую-нибудь встречную идиотскую шуточку, но блондин лишь улыбается краешком губ, вручает мне оставшуюся часть апельсина, тщательно вытирает свои руки, после чего возвращается за руль, а автомобиль возобновляет движение.
Зачем вообще спрашиваю?
После того, как узнаю больше о тех людях, к которым мы едем, Айзек выглядит мрачным и молчаливым, а мне от этого странным образом становится не по себе, вот и спрашиваю. На очередное его молчание тоже не сдаюсь.
– Янг, это ведь не сицилийская фамилия, верно? – спрашиваю, обернувшись к сидящему рядом.
Там, впереди, на холме, в конце длинной подъездной дороги виднеется огромный светлый домина. Каменный фасад придает строению вид уменьшенной версии замка. Именно туда и смотрит водитель, едва уловимо поморщившись на мой вопрос, словно я его откровенно достаю со своими расспросами.
– Верно. В своё время Антонио женился на Фаре и решил обосноваться именно здесь, потому что у него тут много… – неохотно, но отзывается Айзек, – скажем, партнёров по бизнесу.
– Чем он занимается?
Судя по виноградникам и апельсиновой роще, которые мы проезжаем, вполне вероятно самой провести соответствующую параллель, и моя догадка оказывается верна.
– Всем понемногу, – безразлично пожимает плечом собеседник.
– Например?
– Вино, – подтверждает одну из моих версий Айзек.
– А Фара?
Он снова морщится.
– Подтирает зад Анне, – кривится, уже не скрываясь.
– Что, до сих пор? – усмехаюсь.
– До сих пор.
Ещё немного, и красный Феррари останавливается перед роскошным крыльцом. Меня почти умиляет та старательность и сосредоточенность, с которой мой сопровождающий помогает мне справиться со шлейфом платья, чтобы выбраться наружу. Апельсин всё ещё при мне. В отличие от Айзека, я не успеваю вытереть свои руки, и мои пальцы липкие, но он не обращает на это никакого внимания, крепко перехватывает своей широкой ладонью мою свободную, а затем ведёт за собой. На секундочку мне даже становится совестно. В том числе за то упорство, с которым я выплёскиваю на него своё любопытство, хотя прекрасно видно, что он от него не в восторге. Вот и…
– Подожди, – останавливаюсь я на предпоследней ступени, тем самым тормозя и своего спутника.
Он вопросительно вздёргивает бровь, глядя на меня, и в самом деле останавливается.
– Секунду, – поясняю скупо, забирая свою руку.
Глубоко вдыхаю и делаю шаг в сторону, ближе к мужской спине, чтобы снять собственноручно приклеенную ему ранее оскорбительную надписью.
– Теперь можем идти дальше, – комкаю пластырь и прячу под апельсином в другой своей ладони.
Удивление в голубых глазах сменяется сперва осознанием, а затем откровенной насмешкой.
– Зря сняла, – комментирует вместо благодарности.
Настаёт мой черёд удивляться.
– Анна бы точно оценила, – усмехается Айзек, прежде чем потянуть меня вновь за собой к входной двери.
– Не думай, что это для тебя, – ворчу, недовольная такой оценкой своего великодушного жеста. – Просто не хочу с первой секунды произвести плохое впечатление в глазах своей новой свекрови, – язвлю.
Почти не лгу. Именно в этот момент осознаю, что мои ладони мелко подрагивают. Как бы то ни было, а встреча с семьёй моего всё-ещё-не-верю-но-супруга-раз-уж-дерьмо-в-жизни-случается вызывает волнение, хотя едва ли то можно сравнить с тем, как сильно я переживала, когда настал момент познакомиться с родителями Марка, опасаясь, что я им не понравлюсь. Собственно, по итогу так и вышло. Старшему семьи Эрдман было абсолютно безразлично, как я выглядела, какое имела образование и умела ли внятно разговаривать. Его интересовал только размер счетов моей семьи, который мог бы принести пользу его бизнесу. Если не было пользы, не было и смысла соединять семьи. С матерью Марка всё обстояло намного проще. Она просто проявила солидарность со своим мужем, поскольку не имела права голоса. Тогда я подумала, у нас с Марком никогда так не будет, мы – другие. А вышло… практически то же самое? Возможно, даже намного хуже.
И зря я отвлекаюсь на эти свои размышления!
До двери остаётся ещё пара шагов, а она распахивается настежь вместе с приветливой улыбкой женщины средних лет в белой блузке и серой юбке средней длины. Судя по всему, служащая.
– Добрый день, синьор Айзек, – с теплом в голосе здоровается она с заметным акцентом, но на английском.
Возношу мысленную благодарность за то, что у меня не случится полнейшая катастрофа на фоне языкового барьера, а женщина, всё с той же тёплой улыбкой взглянув на меня, торопливо отодвигается. За ней виднеется просторный холл с мраморным полом. В моей голове вспыхивает мысль о том, что неспроста я сравниваю этот дом с замком… как вспыхивает, так и тухнет, как только весь первый этаж наполняет громкий девичий вопль:
– Айзек!
Кроме мужского имени, она радостно вопит о чём-то ещё, и много, но я нихрена не разбираю. Шумный громкоголосый вихрь в виде миниатюрной темноволосой фигурки слетает по лестнице сверху-вниз в считанные секунды, ещё до того, как речь заканчивается. Я только и успеваю уловить, как высоко взлетает пышный подол красной юбки с широким поясом, обнажая белое кружевное бельё, когда девушка в один резвый прыжок виснет на широких плечах Айзека, с неимоверно счастливой улыбкой смачно целуя его в… губы. Не выходит полноценно лишь потому, что жертва такой непомерной радости уворачивается в последний момент. Хотя лично меня это совсем не спасает от моего ошалевшего воображения, в котором всё обстоит гораздо иначе. Пока мои глаза округляются в неподдельном шоке, апельсин вываливает из ладони, приземлившись на пол с приглушённым шлепком. Едва ли кто-то ещё, помимо меня то действительно замечает. Айзек слишком занят тем, чтобы отлепить от себя повисшую на нём на манер обезьянки брюнетку, которая в свою очередь совсем не спешит облегчить ему данную задачу. Зато обе мои руки теперь свободны, и я могу свободно отойти на шаг в сторону, чтобы и меня ненароком не задели последствия этой их очень своеобразной семейной встречи.
– Анна! – сквозь зубы недовольно цедит Айзек, наконец, избавившись от непрошенной ноши.
Фактически скидывает её с себя. Та лишь чудом не падает, отлетев вниз. О необходимости держать равновесие вовсе не помнит. Словно маленькая девчонка, у которой отобрали самую вкусную конфету, капризно надувает щёки и поджимает губы, глядя на блондина с обидой. Тот на это никак не реагирует, переводит своё внимание на меня.
– Инцест – дело семейное, – невольно усмехаюсь.
Становится реально смешно. Несмотря на то, что по сути ничего смешного в происходящем как раз нет, если вспомнить ту же вероятность, при которой Антонио и Фара Янг в своё время усыновили пятнадцатилетнего парня для того, чтобы тот стал новым развлечением для взбалмошной Анны, по словам этого самого парня. Наверное, у меня банально сдают нервы. К тому же, ещё немного, и на мне концентрируется не только тот, кто меня сюда привёл. Хорошенькое круглое личико с бездонно карими глазами вытягивается с долей заметного удивления, пока брюнетка разглядывает меня с головы до ног, а затем замечает обручальные кольца. Их она рассматривает с особой тщательностью. Будто глазам своим не верит. Даже зажмуривается пару раз и моргает часто-часто, с особым усердием рассматривая их вновь и вновь, словно надеется, что они испарятся, если смотреть на них как можно дольше. Вряд ли она понимает то, что я говорю. Но уж точно не может игнорировать последующее:
– Знакомьтесь, моя жена – Нина, – произносит Айзек на безупречном английском.
Моя ладонь снова поймана его рукой и крепко сжата, а я только тогда осознаю, что в холле нас давно не трое и не четверо. Служащая успевает закрыть дверь и прижаться спиной ближе к стене, сложив ладони перед собой, с самым смиренным видом опустив голову, как только на верхних ступенях лестницы появляются ещё двое. И если худощавая темноволосая женщина с проницательным тёмным взором отдалённо напоминает Анну, и это как раз вполне ожидаемо, то стоящий позади неё высокий мужчина – как отдельное откровения для меня. Не просто высокий, с широким разворотом плеч, которые обтягивает лишь частично застёгнутая светлая рубашка. Ясный взгляд, устремлённый в мою сторону, даже с такого расстояния видится и ощущается, как безоблачное весеннее небо – пронзительно голубое и бескрайнее. Долбануться можно, насколько знакомо. Если добавить ему нотки льда – один в один будет, как у Айзека. Светлые волосы Антонио Янга в полнейшем беспорядке, длинная чёлка спадает на бок, и это тоже выглядит охренеть как похоже. Должно быть, в данный момент я выгляжу ничуть не лучше Анны, пока пялюсь на парочку, начавшую спуск по лестнице, но только и могу, что также бестолково хлопать ресницами, пока они к нам приближаются.
– Жена? – отмирает первой Анна. – Ты что, реально женился, братец? На… англичанке? – так и пялится на меня, словно глазам своим не верит.
Уверена, вместо «англичанки» она явно собиралась сказать что-то другое. Быть может, и сказала бы после, но её мать не оставляет такой возможности.
– Анна! – укоряет строгим тоном женщина. – Где твоё воспитание?
– Добро пожаловать, Нина, – подхватывает сопровождающий её мужчина. – Я – Антонио, это моя жена – Фара. С Анной, так понимаю, вы уже успели познакомиться, – улыбается мне.
Фара тоже улыбается. А вот их дочь опять кривится.
– А я что? Я просто не ожидала, вот и растерялась, – ворчит себе в оправдание и опять по-детски дуется. – Ты бы мог и заранее, нормально предупредить! – бросает в обвинении в адрес Айзека, ударив его в плечо кулаком.
У блондина, если и имеется какое-либо мнение на этот счёт, я его уже не слышу и не вижу. Анна в очередной раз удивляет. Опомниться не успеваю, как она виснет уже на мне, сперва чуть не задушив своими крепкими объятиями, а затем расцеловывает в обе щёки, да с таким особым усердием, словно отныне я – её любимая плюшевая игрушка.
– Прям вот жена, да? Настоящая жена? – сопровождается шумными расспросами каждый поцелуй мне в щёку. – Законная, да? Охренеть просто!
Не знаю, сколько бы это длилось, но меня опять спасает Фара. Хотя ритуал с обнимашками и целовашками продолжается. Даже Антонио, и тот приобнимает меня за плечи в качестве дополнительного приветствия, как только с этим заканчивает его супруга. Правда, и тогда поток расспросов от Анны не заканчивается.
– А вы когда поженились? Недавно, да? Сегодня? – очевидно, вспоминает о наличии свадебного платья на мне. – А к нам надолго? Надеюсь, не просто проездом? Останетесь хотя бы на пару дней?
Я различаю в её голосе непосредственный восторг и невольно улыбаюсь. В моей груди словно слабеет и распутывается туго затянутый узел, связавший все внутренности, пока мы поднимались на крыльцо этого дома до того, как оказаться внутри него. Семья Янг определённо нравится мне гораздо больше, чем семья Эрдман, и, кажется, это вполне может быть взаимно.
– Мы поживем здесь некоторое время, – слышу ответ Айзека на последний из вопросов Анны.
– А где ваши вещи? – спохватывается Фара. – В машине? – предполагает и разворачивается к служащей, чтобы продолжить уже для неё: – Мария, нужно…
– Не нужно, – перебивает её Айзек. – В машине ничего нет. Наш багаж потеряли в аэропорту, – врёт без зазрения совести, ведь нет у нас никакого багажа.
Если бы на месте его приемных родителей были те же мои, услышав такие новости, они бы задали не меньшее количество вопросов, нежели озвучивает Анна. Но Фара лишь изумлённо моргает и ничего не говорит.
– Ничего, твоя спальня осталась точно такой же, как была до твоего отъезда, – втягивается в диалог Антонио. – Там до сих пор полно твоих вещей. Новые вовсе не требуются, – заверяет заботливо.
– А Анна может одолжить одежду для Нины, пока не найдётся ваш багаж, – добавляет Фара. – Ох, что же это мы все застряли на пороге… – вспоминает и качает головой. – Вы наверное голодные? Идёмте, все вместе поужинаем, – тянет меня за собой под руку.
И я бы машинально пошла за ней, но другая моя рука в плену Айзека, а он и не думает уступать.
– А как вы познакомились? – любопытствует Анна.
Не только у неё есть, о чём ещё нас спросить.
– Чем занимается твоя семья, Нина? – одновременно с дочерью интересуется Антонио.
– До сих пор не верю, что ты женился… – продолжает Анна.
Поскольку сестра обращается к брату, то решаю, что могу ответить в первую очередь на вопрос отца семейства.
– Мой папа владеет компанией, занимающейся инвестированием объединенного капитала инвесторов в фин… – заикаюсь в детальном пояснении.
Но так и не договариваю. Ладонь Фары выскальзывает из-под моего локтя, ведь я притянута вплотную к своему спутнику с такой резкостью, что буквально впечатана в мощное тело. Только и успеваю приоткрыть рот, шумно выдохнув от такого стремительного манёвра, а все мои невысказанные слова окончательно теряются в закромах разума, едва мужская ладонь обхватывает меня за затылок, притягивая ещё ближе к её обладателю. Всего жалкий миг, а мои губы грубо смяты властным поцелуем. Между нами не остаётся ни дюйма свободного пространства, но Айзеку будто и того мало. Этот поцелуй совсем не такой, как тогда, у трапа. Он не пробует. Не ждёт отклика. Просто берёт. Порочно нагло. Низменно жадно. Не оставляя мне ни шанса на сопротивление. Я и не собираюсь сопротивляться.
Какой в этом смысл?
Тем более, что всё также быстро заканчивается. Вместе с едва уловимым полушёпотом, обжигающим мне губы:
– Херню не неси.
Прозвучавшее предупреждение сказано лишь для меня одной, едва ли его в самом деле слышит хоть кто-то другой, поэтому лишь мы двое знаем, что предшествующий поцелуй – всего лишь повод, чтобы заткнуть меня, а я не болтала лишнего. Та же Анна впечатляется куда ярче. Забывает обо всей своей болтовне, округлившимися глазами наблюдая, как Айзек отстраняется, но и тогда не отпускает меня от себя. Наоборот. По-хозяйски обнимает меня за плечи, притянув себе под бок, пока я гашу внутреннее желание долбануть ему под этот самый бок как минимум локтём, чтоб руки свои опять не распускал, но на нас же смотрят.
