Kitabı oku: «Ангелы не возвращаются», sayfa 2
3. Там, где поют дельфины.
Городская улица была бездонно чёрной. В эту глубокую ночь почти во всех окнах зияла темнота, лишь стекла холодно отсвечивали желтый свет редких уличных фонарей. Было зябко, почему-то особенно мерзли плечи. Дана съежилась, обхватив их руками, но и они были холодными, как лед. Босые ноги неохотно несли ее по мокрому асфальту – вернуться бы в тепло…. Она чувствовала, что назад уже не вернуться. Окружающий мрак и тишина пугали. Казалось, что в каждом темном углу затаилось нечто ужасное.
Неожиданно у виска пронёсся мгновенный порыв ветра, принёсший чей-то шёпот.
–Сиа-а-а….
Дана резко обернулась – никого. Сердце забилось чаще – что это? Имя? Что-то смутно подсказывало, что оно ей знакомо.
–Сиа-а-а, – прошелестел шёпот, уже в стороне.
Никого… И тут в глубине сознания беспокойно запульсировала мысль: ″Сиа, Сиа, Сиа″…. Воспоминание прорвалось яркой вспышкой – ″Это же мое имя! Сиа… Так меня звали, когда я была…. Как я могла забыть?!»
В этот момент даже отступил страх, но вскоре он вернулся снова.
– Сиа, – снова послышалось где-то совсем рядом.
– Ты будешь с нами? – добавился еще один шепот.
– Назад пути нет, ты знаешь, – тихо, но уверенно добавил кто-то третий.
И с нарастающей силой неизвестно откуда посыпались тысячи голосов.
– Это мы-ы….
– Он предал тебя….
– Отрекся….
– Скажи, что ты с нами….
– Скажи…. Скажи…. Скажи….
Дана побежала, но голоса то удалялись, то снова настигали её, сливаясь в один смешанный шум. В нерешительности Дана сделала несколько шагов назад…
Чьи-то руки неожиданно схватили ее сзади и потянули в темноту. Ее крик бесследно растворился в глубине ночи…
– Тише, ну что ты, что ты? – послышался чей-то успокаивающий женский голос. – Все хорошо, успокойся.
Дана сделала глубокий вдох, как будто до этого она была под водой и долго не дышала. На ее коже выступил холодный пот, сердце беспокойно кувыркалось в грудной клетке. Сон клочками растворялся в реальности. Казалось, что где-то вдалеке еще слышны голоса.
– Это просто сон, – сказала сидевшая рядом с постелью женщина. Она была полной и уютной в домашнем халате. Голос казался знакомым. Приглушенный свет падал из соседней комнаты через приоткрытую дверь и освещал ее лицо.
Присмотревшись, Дана насторожено замерла. Это оказалась та самая женщина, что встретилась ей на улице, та самая, что потом выдала ее полиции. И теперь Дана не знала, находится ли она в безопасности. Она поняла, что глупо было идти по этому адресу, и теперь ее запросто смогут найти. Она попыталась приподняться, но незнакомка удержала ее.
– Куда ты?
– Мне… надо идти, – с трудом произнесла Дана. Горло горело, слышать собственный голос ей было непривычно.
– Куда идти? – с упреком произнесла женщина. – Опять на улицу? В два часа ночи…
– Простите…
– Лежи, – уже мягче продолжила она. – Болеешь ты, бредишь уже вторые сутки, а сегодня вон и до крика дошло. Вот выздоровеешь, тогда и решим, что дальше с тобой делать.
Женщина посмотрела на Дану испытующим взглядом.
– Я только хочу понять, откуда тебе известно, где я живу? Ты назвала в участке мой адрес, но как?..
Сердце Даны сжалось от дурного предчувствия.
– Меня искали?
– Да, они уже приходили сюда. Еще до тебя. Естественно, стали задавать много вопросов. Я рассказала, все как есть, что понятия не имею, о ком они меня расспрашивают. Они извинились, объяснили, что, скорее всего, адрес был ошибочный. Мне не хотелось говорить, что это я сообщила им о тебе, тогда, на улице. А потом пришла ты …. И я не понимаю…
Дана ничего не смогла ответить и только нерешительно пожала плечами.
– Тамара! – раздался из другой комнаты мужской голос. – Где ты там пропала?
– Ну чего ты кричишь? Иду уже, – ответила ему женщина.
– Это мой муж, – пояснила она Дане. – Ладно, отдыхай, ты еще очень слаба. Потом поговорим.
Она встала и остановилась в дверях.
– Так, значит, тебя Даной зовут?
Девушка хотела было ответить, но ее настоящее имя застряло в горле, оставшись не озвученным. Так и не сказав ни слова, она только кивнула в ответ, решив оставить себе другое имя. Тамара улыбнулась и прикрыла за собой дверь. Вскоре усталость и слабость погрузили в спасительный сон…
Плеск моря, такого близкого и такого далекого. Оно сверкает под лучами солнца, играет под упругими порывами ветра. Вода близко и уже чувствуется её прохлада. Еще мгновение – и перед глазами уже другое небо. Это голубая бездна, наполненная неописуемой красотой. Течение несет вниз, к долине морских цветов, к дарам, которые не могут существовать на берегу. Подводная скала, покрытая розово-белыми кораллами. Из-под них выплыло испуганное движением полупрозрачное облачко – медуза. Она мелькнула перед глазами, играя лилово-сиреневыми красками, и уплыла в сторону. В далекой синеватой дымке показался чей-то образ. Он все ближе… Дельфин! Он весело проплыл несколько кругов и приблизился, разрешая притронуться к себе. И как только ладонь коснулась его нежной гладкой кожи, он уткнулся носом в бок и, подхватив, помчался на поверхность. Миллионы сверкающих пузырьков столпились вокруг, помчались следом за дельфином и вылетели на поверхность, переливаясь всеми цветами радуги. Солнце блеснуло в глаза. Дельфин, словно улыбнувшись и весело пискнув, поплыл дальше, оставляя за собой след на воде. А она быстро взлетела в воздух, расправляя влажные крылья – свобода! И снова внизу искрится море, а вдали появились горные хребты…. Берег песочный, местами мелкая галька. Вода плещется, легкая волна омывает ноги, ласково прикрывает берег, и мелкие камушки на мгновение всплывают вверх, становятся ярче, красочнее. Но океан продолжает играть, и вода отступает, бережно положив свои дары на берег. И они остаются лежать на берегу, поблескивая капельками, в ожидании очередной волны….
Дана очнулась. За окном по-прежнему была глубокая ночь. В квартире стояла сонная тишина. Свет луны и уличных фонарей едва освещал комнату. Во рту было сухо, хотелось пить. Дана медленно приподнялась, тело заломило. На столике рядом с кроватью кто-то заботливо оставил стакан воды и тарелку с бутербродами. Дана наклонилась, чтобы взять стакан, и голова слегка закружилась. В руках и ногах чувствовалась слабость, они будто не хотели слушаться нового тела. Вода оживила иссушенное горло, стало немного лучше. Дана снова повалилась на подушку, и легкий туман медленно опутал сознание.
– Уже третий день лежит, – донесся сквозь сон голос Тамары.
– Смотри, долежится, – ответил ей мужской голос.
– Перестань! Неужели тебе совсем не жаль ее?
– А чего ее жалеть-то? Это ты у нас сердобольная, ты бы всех убогих под свою крышу собрала. А вдруг эта окажется заразной?
– Ну чего ты мелешь-то?
– Чего, чего… Муку с хреном! Лечишь, лечишь, а все никакого толку!
– Ничего ты не понимаешь, молчи уже, – с упреком ответила Тамара.
– Давно уже пора узнать, чья она. Вот пусть родители ее забирают и лечат пусть сами. Да и вообще, в больницу ей надо. Чего случится, а ты виновата потом будешь. Нет, нечего ей тут делать….
…Рифы, постепенно перерастающие в остров. Мощные стволы деревьев возвышаются у подножия гор, изумрудные листья шелестят на ветру, на них играют солнечные блики. Заросли папоротника. Многовековые камни, покрытые пушистым мхом. Причудливые цветы, словно подмигивающие желтыми глазками серединок. В низкой траве синие мелкие звездочки – пятилистники. Воздух пропитан нежным ароматом древесной смолы и цветочного нектара. Течение ветра выносит наверх, на вершину горы. Стопы босых ног слегка покалывают мелкие камешки. Отсюда остров кажется застывшим изумрудно-пестрым морем.
– Пойдем со мной, – предлагает чей-то мужской голос.
Это уже было когда-то…. Дана обернулась. Рядом стоял тот, кого она давно знала. Правильные черты лица, мелкие морщинки в уголках темно-серых глаз, светящихся добротой, темно-русые волосы, спускающиеся чуть ниже плеч, седые пряди на висках. Одежда на мужчине была из белой ткани: широкие брюки, рубашка до колен. Босой. Он слегка улыбался, от него веяло мудростью и спокойствием.
– Пойдем, – с улыбкой согласно ответила она.
И они не торопясь направились вниз по узкой тропинке, наслаждаясь окружающей природой и теплом утреннего весеннего солнца. Вскоре тропинка расширилась и перешла в широкую площадку. Здесь они остановились. В небе над лесом раскинулась широкая радуга.
– Где-то прошел дождь, – сказала Сиа.
– Наверное, над Белой Рощей.
– Я буду скучать.
– Скорее всего, нет.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он внимательно заглянул в её глаза.
– Может быть, с тобой все будет по-другому.
– Я не понимаю тебя. Что – по-другому?
– Есть вероятность, что ты потеряешь свои воспоминания об Эльхисе.
– Что? Я забуду обо всем, что мне так дорого, и даже тебя?
Он отвел взгляд в сторону.
– Я не должен был тебе об этом говорить.
– Но ты начал, Архо, значит, продолжай, – настойчиво потребовала Сиа.
Её собеседник смотрел в сторону радуги, которая постепенно бледнела на фоне неба.
– Человеческое тело уязвимо. Возможно, переход изменит тебя, и ты потеряешь свои воспоминания…
Они помолчали.
– Мне страшно, – вымолвила Сиа.
– Еще не поздно отказаться. Достаточно твоего раскаяния.
– Нет, – твердо сказала Сиа. – Я сделала все так, как считала нужным.
Она помолчала, раздумывая над последними событиями, и решительно добавила:
– Знаешь, Архо, иногда мне кажется, что даже наш мир не является идеальным.
– Что ж, значит, ты сама выбрала свой путь и винить в этом некого.
Они пошли дальше по тропе между скалами.
– Как ты думаешь, есть ли у меня возможность вернуться?
Архо шел впереди. После заданного вопроса он остановился, повернулся в сторону Сии и ответил:
– Знаешь, в любой системе каждый элемент имеет значение. Карточный домик – хрупкое строение. Чтобы он стоял прочно, надо, чтобы каждая карта занимала определенное место. Если пошевелить хотя бы одну карту, изменить ее положение, есть риск, что вся конструкция обрушится. Остается два выхода: либо постараться, чтобы каждая карта не шевелилась, либо осторожно исключить ее из системы, если это не ключевая карта. Вытащить карту гораздо легче, чем поставить ее обратно.
– Или есть еще третий выход, – с раздражением продолжила Сиа. – Разрушить всю эту хрупкую систему и построить новую, более прочную, а не ту, которая может разрушиться от простого дуновения ветра.
С этими словами она обошла Архо и, отойдя на несколько шагов вперед, присела на один из камней.
– Тебе сейчас трудно понять Истину. Ты еще не готова. – Голос Архо звучал тихо, медленно укладывая слова в памяти Сиа.
Неподалеку появилась тигрица с тигрятами. Она играла с ними на равнине, покрытой низкой травой. Архо положил руки на плечи Сиа.
– Я хочу, чтобы ты вспомнила все, чему я тебя научил. Это поможет тебе.
– Пойду, поиграю с ними, – сказала Сиа и спрыгнула с камня, направляясь к животным.
Тигрица довольно растянулась, положив морду на траву и прикрыв глаза. Лишь время от времени она лениво отталкивала толстой лапой разыгравшегося тигренка. Другой малыш, увидев Сиа, с любопытством подпрыгнул и подбежал к ней. Она почесала его за ухом, и он, довольный, повалился на спину, пытаясь при этом, играясь, куснуть ласкающую руку.
– Сиа! – окликнул девушку Архо. Он по-прежнему стоял наверху за камнем возле тропы. – Нам пора.
Она встала, оставив тигрят с матерью, однако один из них решил проводить её, ластясь и прижимаясь к ногам. Но тигрица приподняла голову и тихо рыкнула. Тигренок остановился, с любопытством смотря вслед девушке, а потом снова вернулся к матери.
– И еще, я должен тебе сказать, – продолжил Архо, когда Сиа подошла к камню. – Верь снам.
Он взял ее за руку, помогая взобраться наверх….
… И она выбралась в реальность, очнулась и села на постели. Ей понадобилось ещё несколько мгновений, чтобы понять, что сон уже закончился.
4. Живущие в темноте.
За окном начинало светать. Дана чувствовала себя гораздо лучше. Словно болезнь отступила вместе с уходящей ночью. Девушка приподнялась на постели и опустила ноги на пол. События минувшего сна ещё мелькали в её памяти. «Эльхис… Архо…». Холодные пальцы вдруг ощутили дуновение горячего воздуха. Дана взглянула на свои руки: их окутало лёгкое голубое сияние. Девушка замерла, заворожено наблюдая, как плавно растекается по коже прозрачное пламя, как постепенно оно угасает в сжатых кулаках. «О, тихие небеса, да кто же я теперь?». Она ещё раз прокрутила в голове обрывки сна, пытаясь понять, является ли он частью её памяти. Ничего не добившись, она откинула одеяло и встала.
Прохладный воздух приятно охладил кожу. Дана осторожно прошлась по комнате, посмотрела в окно. Ей вспомнился разговор хозяев квартиры, обрывки которого она слышала, когда на некоторое время приходила в себя. Она решила, что ей больше не стоит оставаться в этом месте.
На краю кровати лежали аккуратно сложенные джинсы и старенький свитер. Видимо, Тамара уже успела позаботиться и об одежде. Дана оглядела себя: на ней была белая в мелкий черный горошек ночная рубашка. Недолго думая, она переоделась. Плотная ткань сковывала движения, вязаный свитер с непривычки кололся, но пришлось смириться с новыми ощущениями. Одевшись, девушка обратила внимание на оставленную на табуретке еду, и уже через несколько мгновений все бутерброды с тарелки были съедены, а вода выпита залпом.
Дана подумала, что было бы лучше, прежде чем уйти, попрощаться с этими гостеприимными людьми, сказать им спасибо, но ей не хотелось их будить. И она решила, что отблагодарит их потом, когда-нибудь. Оглядев еще раз комнату, Дана прислонилась к двери, прислушиваясь, действительно ли все спят, и, только убедившись в этом, осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь и вышла в коридор. Пройдя несколько шагов, она в оцепенении замерла: прямо перед ней на стене висело большое зеркало, и, хотя в комнате еще не рассеялся полумрак раннего утра, она смогла внимательно рассмотреть своё отражение. Большие темные глаза. Русые, чуть ниже плеч, волосы. Худая, немного угловатая фигура. Она подошла ближе, провела рукой по щеке, по губам, шее, потрогала кончики волос, будто проверяя, настоящие ли они. Это было ее тело. Значит, ей действительно по человеческим меркам где-то от семнадцати до двадцати лет. Только теперь она поняла всю серьезность своего ″приговора″. «Значит, сон – это правда. Но почему они это сделали? И что я сделала не так? Архо сказал, что обратной дороги нет…». Её накрыло волной отчаяния от осознания смысла происходящего, она отрицательно покачала головой: «Нет… Не-ет! ».
Неожиданно по коже пробежал озноб, повеяло холодом, как будто кто-то резко распахнул окно. Дана сосредоточено нахмурила брови и прислушалась. Где-то в глубине квартиры послышался шорох, а затем что-то глухо упало, звякнув осколками. Девушка вздрогнула и испуганно посмотрела в сторону комнаты, где находились хозяева – похоже, они крепко спали. И тогда она посмотрела в сторону кухни. Ни звука. Дана сделала несколько осторожных шагов. С бьющимся сердцем она вошла в комнату. На полу лежали осколки разбитой чашки, а на подоконнике закрытого окна, свесив одну ногу вниз, сидела девушка. Темные волосы, собранные в причудливую прическу, торчали в разные стороны, черные глаза и ярко-красная помада усиливали бледность лица; кожаный топ и обтягивающие короткие шорты добавляли ей взрослости, через которую все же проглядывалась фигура подростка.
– Кто ты? – осторожно спросила Дана.
– Пришла посмотреть на новенькую, – насмешливо ответила незнакомка. – Я Ирит.
– Уходи, тебе здесь не место.
Дана старалась говорить ровно, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Присев на корточки, она принялась медленно собирать осколки. С появлением незнакомки пазлы в её памяти начали складываться в очередное воспоминание. Но вместе с этим ее наполнял страх.
– Какие мы недружелюбные! – Девчонка спрыгнула с подоконника. – А тебе здесь…место?
Она пнула последний осколок, к которому потянулась Дана. Кусочек фарфора неожиданно подлетел вверх, как магнит, потянув за собой остальные. В воздухе они вновь сложились в одно целое – и невредимая чашка плюхнулась в обтянутую черной кожей ладонь. Ирит поднесла чашку к лицу, рассматривая узор.
– Я вижу, тебя здорово наказали, – заметила Ирит. – Даже силы тебя лишили.
Дана медленно встала, чувствуя опасность. Эта незнакомка, казалось, всё про неё знала, может быть, даже больше, чем она сама.
– Что тебе от меня нужно? – спросила Дана.
– Ничего.
Неожиданно темные глаза Ирит оказались совсем рядом с лицом Даны, и она окончательно убедилась в том, что видит призрака.
– Меня просили предупредить тебя, – продолжила Ирит, – что здесь другие законы, и, раз уж ты оказалась на чужой территории, то должна будешь им подчиняться.
– Вы здесь имеете такие же ограниченные права, как и мы, – возразила Дана.
В ответ Ирит тихо засмеялась, обнажив маленькие белые клыки. Она снова вернулась к окну и удобно легла на подоконнике, подпирая голову рукой, словно приготовившись к долгим рассуждениям.
– Такие же права, как и мы-ы… Да вы сюда и шагу ступить не смеете. Где ты видела здесь своих? Уже давно известно, что люди с нами спелись, вот только некоторые из них все еще строят из себя добреньких. Одни любят себя и не скрывают этого, а другие любят себя, но предпочитают жить в иллюзии, что в их душах живет добро, дабы утихомирить угрызения совести.
– Ты зря теряешь время.
– Брось колебаться, – Ирит приподнялась на локтях. – Интересно, что же ты такого натворила, что тебя, такую беленькую, отправили в Перекрёсток? А?
– Похоже, ты здесь такая же новенькая, как и я, раз не знаешь таких мелочей.
– Я здесь появилась гораздо раньше тебя и довольна этим. Так за что тебя выгнали?
– Это не твое дело, – с вызовом бросила Дана. Этот вопрос хлыстом обжигал ей сердце.
– О, да ты злишься! Это уже лучше, – заулыбалась Ирит.
– Чего ты добиваешься?
– Хочу объяснить тебе: либо ты с нами – и у тебя будет всё, либо твоя жизнь станет хуже ада.
– Ты ведь знаешь, что не мне говорить о законах Перекрестка, я отлично знаю плату за вашу ″прекрасную″ жизнь.
На мгновение насмешливый огонек в глазах Ирит погас. На бледной коже замелькали багровые всполохи огня. Дана с большей силой ощутила опасность. В одно мгновение, пытаясь уклониться от светового удара, она инстинктивно ринулась в сторону, сквозь стену, но больно стукнулась плечом о твердую поверхность и, тихо застонав, медленно сползла вниз. Багровый огненный шар пролетел мимо и, повиснув в воздухе, растворился. Послышался сдавленный смех Ирит.
– Вредная привычка, – посмеялась она над реакцией Даны.
Ну конечно, она ведь теперь не может так просто проходить сквозь стены, она теперь самый обычный человек.
Дана приподнялась, потирая ушибленное плечо. Ее кожа на несколько секунд засветилась бледно-голубым светом и погасла. Ирит, заметив это, притихла. В ее глазах появились страх, удивление и злость одновременно.
– Уходи, – тихо предупредила Дана.
– Ладно, подожду, пока ты окончательно ослабнешь, – заявила Ирит. – А ведь ждать осталось совсем недолго!
– Уходи!
Чашка, стоявшая на столе, полетела в окно, но рука в перчатке ловко поймала ее до того, как та успела разбиться об стекло.
– Ты злишься. Это хорошо. – Довольно улыбаясь и насмешливо глядя на Дану, Ирит нарочно выпустила пойманную чашку из рук, и та обречённо разлетелась по полу на осколки.
После этого гостья молча повернулась в сторону и, пройдя сквозь окно, исчезла.
Дана облегчённо вздохнула. Пора уходить. Она с грустью взглянула на осколки и торопливо направилась в прихожую. На пороге Дана остановилась и уставилась на свои босые ноги. Она осмотрелась и накинула первые попавшиеся тапочки. Затем открыла дверь и оказалась в полутёмном коридоре. Слева – лифт, справа – приоткрытая дверь. Дана направилась к ней. Это оказался выход на лестничную площадку. Девушка медленно зашагала по ступеням вниз…
Тамара стояла у стены спальни в ночной рубашке, прикрыв рот рукой, боясь пошевелиться. И только когда всё стихло, и захлопнулась входная дверь, она успокоилась и, покосившись на громко сопящего мужа, трижды перекрестилась…
5. Потерянный путь.
Хмурое весеннее утро. Небольшие тучки время от времени закрывали лучи солнца, от чего сразу становилось темнее и всё вокруг приобретало блёклые краски. Слабый ветерок доносил запах едва распустившейся молодой листвы.
Дана неуверенно остановилась в дверях подъезда. Она с трудом узнавала улицу, по которой пришла к этому дому ночью. Днем здесь все выглядело иначе. Дана увидела внутренний двор, покрытый мелкой зеленью травы. Под аккуратно подстриженными деревьями разбросаны разноцветные скамейки. Было раннее утро, и во дворе пока никого не было, только дворник подметал тротуар, да чей-то кот прогуливался у подъезда.
Дана решила начать день с обычной прогулки. Она пока не могла объяснить причину своего перемещения в этот мир, в этот город, и какая-то смутная тревога, смешанная с тоской, навязчиво скреблась в её душе. Было слишком много вопросов, остававшихся без ответа. Сны пробудили в ней воспоминания. Раньше у нее была совсем другая жизнь, а теперь ее исключили из привычного мира и забросили в иной – чужой. Она и раньше не раз была здесь, среди людей, но сейчас она и понятия не имела, что делать с человеческой жизнью. Появление Ирит еще больше ухудшило положение. Дана не предполагала, что столкнется с теми, с кем боролась раньше. Одно было понятно – надо беречь тело, это хрупкое человеческое тело.
Девушка еще раз огляделась вокруг, словно пытаясь убедиться в реальности происходящего. Но ничего не менялось: серые многоэтажные дома по-прежнему уныло смотрели на нее. Ощущения были непривычными, Дане хотелось улететь отсюда. Из-за высоты многоэтажек она чувствовала себя ничтожной. Город угнетал…
Девушка понимала, что ее забросили в Перекресток в качестве наказания. Она не раз переступала Священные законы, но все это казалось ей лишь незначительными ошибками. Ссылка в Перекресток – самое суровое наказание.
Перекресток – это пространство, где пересекаются грани других миров. Здесь светлое и темное, здесь живые, и мертвые, и зависшие в межпространстве души, но больше всего места занимает человеческая жизнь. Людям здесь находиться легче, потому что они не способны видеть «других», обитающих в этом же пространстве. Люди живут сами по себе. Гораздо труднее зависшим душам или «потерянным», которые видят все грани Перекрестка.
Дана шла по тротуару, народу на улице прибавилось – теперь многие торопились по своим делам. Город просыпался. Люди…. Непривычно было осознавать себя частью этого мира, и страшно было думать о том, что придется стать такой же, как они…
– И что может быть важного в этой жизни?
– Для людей есть три главных вещи: Судьба, Выбор и Время. Судьба ставит перед человеком Выбор, а человек должен выбрать одно или другое. Но люди бывают разные. Одни просто живут и идут своим путем, никуда не сворачивая, они живут по Судьбе, как им предначертано. Внешне кажется, что их все устраивает, но внутри они сами себя угнетают. Другие чего-то ищут, к чему-то стремятся, они жаждут развития. Когда перед ними ставят Выбор, они обязательно принимают решение и куда-нибудь сворачивают. В этом случае человек сам строит свою Судьбу. Это рискованно, ведь невозможно точно узнать, правильным ли окажется Выбор. Для этого надо уметь предвидеть ситуацию, логически прослеживать ход событий или доверять своей интуиции. И все это ради определенных целей. Вопрос в том, заметит ли человек перед собой Выбор. Как ему увидеть другие пути? Именно для этого и нужны мы…
За спиной послышались торопливые шаги.
– Дашка!
Дана оглянулась. В ее сторону бежала девочка лет двенадцати. За спиной у нее болтался рюкзак, звеня металлическими брелоками.
– Даш, подожди! – девочка, пыхтя, пробежала мимо Даны и подбежала к другой девочке. Подружки взялись за руки и пошли дальше.
Даша…. Это имя чернильной кляксой легло на душу. Возникло какое-то неприятное чувство. Дана поняла, что это имя ей знакомо и как-то с ней связано. Но попытки что-то вспомнить лишь усилили неприятные ощущения, будто что-то настойчиво сопротивлялось этому. И только сбавив усилия, стало легче и странное чувство исчезло.
