Kitabı oku: «Кризис среднего возраста», sayfa 6

Товарищ Шанцева очень-очень захотела домой. Захотела вернуться в свой родной и понятный Советский Союз, в свою замечательную трехкомнатную квартиру с так называемым совмещенным санузлом. Она готова была обнять и расцеловать своего мужа, любимого мужа, пахнущего одеколоном «Шипр». Ее ждали любимая дочурка и котлеты с луком. Что до Парижа, то она скажет спасибо товарищам из «Юманите» – спасибо за то, что показали, как бедно жил Владимир Ильич Ленин в городе Париже. Как помогал он товарищам по партии, которым, как уточнил экскурсовод, было еще хуже: они голодали. С мыслей о Ленине и революционерах она перескочила на тлетворные нравы Франции. Эти улицы красных фонарей на Пляс Пигаль! Говорят, там сплошь бордели с проститутками. Ужас какой! Там за деньги можно купить любовь женщины – выбирай любую! Софью Николаевну аж передернуло от омерзения. А следом явилась непрошеная литературная ассоциация: а как же Сонечка Мармеладова, героиня Достоевского? Ведь она пошла на сговор с собственной совестью, стала продажной женщиной. Причина банальна: хотела прокормить свою семью. Может быть, и здешние женщины делают «это», чтобы прокормить свои семьи? Она не вправе осуждать их, их надо жалеть: они заслуживают лучшей доли. Товарища Шанцеву наполнила глубокая светлая печаль. Горячая влага заструилась из глаз. Украдкой она достала платок и промокнула лицо. Несомненно, знание произведений реалистической литературы примиряет ее с суровой капиталистической действительностью. Тут Софья поймала на себе взгляд француза, наполненный грустью. Он, должно быть, истолковал ее слезливый водопад как сцену прощания с Парижем. Ощущая отчего-то благодарность, она стиснула его руку.

Где-то неподалеку здесь площадь художников. Софья вспомнила и название – Пляс Тертр. Она проговорила название на ушко французу.

– Тертр, Тертр! – Леон затараторил по-французски, забыв, что женщина, идущая рядом, не понимает ни слова.

14

Площадь и вправду была близко. Софья и Леон долго бродили среди художников: француз никак не мог уяснить, зачем явилась сюда его подруга.

Но вот она отыскала самого бедного художника Монмартра. Молодого, одинокого. Если возле других художников толпились туристы, занимая очередь к мастерам, готовым создать портрет по заказу, то у Рафаэля не было ни одного клиента. В старом плаще, с ввалившимся щеками и взглядом голодной собаки, он вышел точно из романа Достоевского и натурально отпугивал богатых туристов. Да что Достоевский – люди голодали и в более поздние времена, пока не свершилась в 1917-м Великая Октябрьская социалистическая революция, покончившая в новой стране с нищетой. Владимир Ильич Ленин бедствовал, но всегда старался помогать своим голодным товарищам. Значит, долг директора советской школы – из классовой солидарности помочь бедолаге-французу, у которого, видно, нет денег даже на булку.

Софья Николаевна приблизилась к художнику и молча указала на себя. Достала пару оставшихся купюр из кошелька.

И вот что произошло дальше.

Шли минуты, французский художник рисовал портрет. Постепенно вокруг него и Софьи сомкнулось кольцо зрителей. Оторвавшись на миг от рисунка, француз Рафаэль, вероятно, поразился: рот его распахнулся, глаза лихорадочно блеснули. Похоже, богатеи, скопившиеся вокруг этой дамочки, желают заказать и свои портреты. Он напишет, он напишет всех!

Однако богатеи восхищались вовсе не его талантом.

Софья Николаевна услышала, как собравшиеся вокруг французы с нотками неподдельного восхищения произносили имя прославленной киноактрисы. Они глядели на Софью, говорили: «Мишель Мерсье» и забавно цокали языками. Она поняла: это цоканье означает у французов высшую степень восторга.

Окончив работу, художник начал было снимать портрет

с мольберта. Софья жестом остановила его движение. Сначала она рассмотрела свой портрет. Удовлетворенная, кивнула.

И только потом позволила снять.

У нее совсем не осталось франков, зато она выручила бедного художника. Коммунисты должны помогать бедным и обездоленным, даже если у них самих негусто в кармане. Она дала художнику не только деньги – она привлекла к нему внимание. Теперь тот увлеченно рисовал следующую туристку.

Очевидно, Леон что-то почувствовал, а может быть, заметил, что кошелек подруги опустел. Спустя несколько минут оба сидели за столиком кафе «Рандеву на Монмартре». Заказав кофе по-турецки, они выпускали струйки дыма в синеву осеннего неба и по десятому разу разглядывали портрет.

Ах, Монмартр, Монмартр! Может быть, именно здесь совсем юная Анна Ахматова познакомилась с тридцатилетнем красавцем Амедео Модильяни!

Кажется, Софья произнесла имя художника вслух. В ответ услышала французский клекот Леона. Было произнесено слово «Монпарнас». Жаль, что в Большой Советской энциклопедии, откуда коммунистка Шанцева почерпнула основные сведения о Париже, ничего об этом не говорилось. Софья Николаевна посмотрела на часы. Пора возвращаться в свое роскошное, пусть и временное жилище. Вдруг товарищу Петрову захочется проверить, как его подопечная выздоравливает?

– Надо идти, – сказала она и допила кофе.

Француз понял ее. Взявшись за руки, пара двинулась к подножию Монмартра.

Как и в прошлый раз, Леон припарковал свой «Пежо» под каштанами, не доехав до цели одного квартала. Двое бросились друг другу в объятья. Насладившись поцелуями, оба поняли, что этого им не хватит. Француз нажал боковые кнопки и превратил маленький «Пежо» 1958 года выпуска в большое спальное место. Боковые и заднее стекла он предусмотрительно закрыл шторками. «Стоп, милый, не торопись, я же не уличная девка», – не то думала, не то шептала женщина, раздеваясь с дрожью

в пальцах, складывая предметы одежды на переднюю торпеду и руль. Мужчина последовал ее примеру…

Где-то на границе сознания и подсознания Софьи всплыли стихи короля поэтов Игоря Северянина. С закрытыми глазами, ощущая в себе Леона, она декламировала поэтические строки, не стесняясь, читала громко, во весь голос, стараясь попасть в такт ускоряющимся телодвижениям любовника:

Это было у моря, где ажурная пена,

Где встречается редко городской экипаж…

Королева играла – в башне замка – Шопена,

И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:

Королева просила перерезать гранат,

И дала половину, и пажа истомила,

И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,

До восхода рабыней проспала госпожа…

Это было у моря, где волна бирюзова,

Где ажурная пена и соната пажа.

Ажурная пена… Откинувшись на спинку сиденья и вздрагивая от прикосновений, они курили по очереди единственную сигарету. Мысли женщины сбились, запутались. Непросто вернуться c небес на грешную землю! «Интересно, – прикидывала она, – Петров уже навестил мою избушку? А если приходил и не смог попасть в дом? Наверное, страху натерпелся! Вообразил, конечно, что я осталась!.. Что мне за это будет? Впрочем, все равно. Утром уже улетаем, Петров не успеет ничего сделать. Даже не верится, что завтра буду в Москве, дома!» Приподнявшись на локтях, опустив ноги, она решительно стянула свои трусы с руля.

15

Аэропорт Шереметьево. Софью Николаевну неприятно поразил контраст между пестрой толпой в парижском аэропорту и однообразно одетыми соотечественниками. Словно в армии… Но нет, и сюда проникло влияние Запада! Поодаль от встречавших Софья увидела группку юношей и девушек, чем-то напоминавших «детей цветов» в Париже. Парнишка в студенческой штормовке, с трафаретом на спине «Филфак МГУ» исполнял под аккомпанемент гитары песенку Визбора «Рассказ технолога Петухова».

Зато, говорю, мы делаем ракеты

И перекрыли Енисей,

А также в области балета

Мы впереди, говорю, планеты всей,

Мы впереди планеты всей!

Кто это там? Мужчина в скромном сером плаще «болонья», серой фетровой шляпе и черных роговых очках. Он держит букет астр и отчаянно машет и свободной рукой, и букетом. Бух – словно контрольный выстрел в голову! Это же ее муж! Муж? Перед ее глазами всплыл образ французского актера, кстати, похожего на Леона. Картинку с портретом когда-то вырезала из заграничного журнала ее маленькая дочь. Вырезала и наклеила канцелярским клеем на тетрадный лист, рядом с артистами из журнала «Советское кино». С французом соседствовали Евгений Киндинов, Андрей Миронов, Ивар Калныньш.

– Да-да, милочка, это ваш муж, получите и распишитесь, – шепнул откуда-то актер Борис Щукин, игравший вождя мирового пролетариата в кинофильме «Ленин в Октябре».

«Глупость какая-то, – мелькнуло в голову у Софьи, – мы уже расписаны, и довольно давно».

– Софочка, что с тобой? – пробравшись к жене, громко сказал муж. – Ты какая-то потерянная… Я кричу, кричу, машу, машу, а ты словно меня не видишь!

Мужчина сделал неловкую попытку поцеловать женщину.

«Боже, как от него воняет этим невыносимым «Шипром» и котлетами с луком! Уж хотя бы почистить зубы утром он обязан! Наверное, успел перекусить в учительской!»

Пока она думала это, муж тараторил:

– Софочка, нас такси ждет! Я тут папашу нашего двоечника Иванова с «Волгой» сагитировал: за трешку он прям до квартиры довезет… Ты что, кого-то ищешь?

Женщина его словно не слышала. Она вертела головой, вглядываясь в толпу, как вчера на Монмартре. И вдруг выдохнула. Наконец осознала: французская amour закончилась. Нелепо выискивать среди тех, кто встретил самолет из Парижа, лицо Леона. Француз навсегда останется в ее сердце, в ее памяти – и в ее парижском портрете. Эта тоскливая мысль точно пощечиной отозвалась у нее в голове. Сила мысленной пощечины была такова, что Софья чуть не свалилась.

– Бросьте вы, милочка, эти толстовские штучки, – съехидничал невидимый Борис Щукин. – Ну, пошалили в Парижике, с кем не бывает! У меня ведь тоже от Наденьки на стороне был роман. С Инессочкой. И ничего – узнала и простила. Вот и вы, милочка, возвращайтесь-ка к своим драгоценнейшим муженьку с доченькой. Они вас очень, очень любят. Муж вам и бутылочку «Киндзмараули» купил, и котлетки сам поджарил. Ваши семейные – с лучком и картошечкой. Да, чуть не забыл: тут ему без вас одеколон «Саша» подарили. Ну очень деликатный парфюм, милочка, доложу я вам. Аромат мягкой бархатистой кожи, облагороженный запахом ночной фиалки и оттененный пряными древесными нотками…

Пробудить к жизни, перенести из романтизма к реализму учительницу Шанцеву сумел лишь носильщик. Подкатив свою тележку, он зычным голосом напел:

– Три места везем, гражданочка-а?..

– Товарищ, – отозвалась она глухо, – вот эти большие чемоданы, оба. И эту дорожную сумку.

Потом Софья Николаевна подхватила мужа под руку, нарочито звонко чмокнула его в щеку. Следуя за носильщиком, муж и жена покинули аэропорт.

Садясь в «Волгу», принадлежавшую папаше двоечника, товарищ Шанцева поняла, как же она соскучилась по своей квартире на Тухачевского, по домашним котлеткам с лучком, по картошечке, мелко нарубленной и поджаренной на ароматном подсолнечном масле, по терпкому вкусу грузинского вина…

Но сначала – в ванну! Смыть, смыть это наваждение, эту парижскую amour!

Женщина покрепче прижалась к мужчине. Комфортабельная советская «Волга» мягко набрала скорость.

елена прекрасная

Если вы в хорошем состоянии духа летним вечером прогуливаетесь по липовым аллеям Петровского парка, что расположен с тыльной стороны стадиона Динамо, и на ваших глазах из багажного отделения черного гелендвагена неожиданно выкидывают в кусты окровавленное тело красивого молодого мужчины, – не торопитесь тащить его к себе домой только потому, что вы – одинокая женщина и соскучились по мужским ласкам, ибо вы не можете знать, за что же его так, и что он такого натворил. Просто позвоните в полицию и вызовите скорую, – тем самым выполнив свой гражданский долг. Вы можете дождаться приезда скорой и полиции, дать показания или не давать, во избежание лишних хлопот со следователем. Это ваше личное дело, в конце концов. Но заклинаю вас, дорогой читатель, – даже если ваша милосердная душа вопиет о необходимости оказать помощь избитому измученному молодому человеку, не делайте этого, не искушайте темные силы, всегда готовые посмеяться над вами и ответить вам злом на ваше добро. Человеку не дано знать последствия своих поступков, но банальная истина, что добрыми намереньями вымощена дорога в ад, как оберег должна тормозить души прекрасные порывы. Я люблю свою героиню и по совместительству сестру, и она достойна того, чтобы посвятить ей эту повесть. Итак, приступим.

Елена Прекрасная родилась крупным ребенком, взявшим от матери не только принадлежность к женскому роду, но и миловидное личико, и густые, чуть вьющиеся волосы цвета спелого каштана. Все остальное, – грузная фигура, покатые плечи, короткая шея, осанка, – было копией отца, фронтовика, потерявшего ногу и глаз на войне, художника-оформителя, любителя выпить и закусить после удачно сданной работы художественному совету Комбината Московского Союза Художников. Последние пристрастия в дальнейшем, по-видимому, как-то особенно повлияли на нашу героиню.

«С такой походкой у тебя никогда не будет нормальных мужчин, и ты никогда не выйдешь замуж», – сказала мать, глядя, как дочь перемещает свое грузное тело в пространстве. Елена ходила практически не поднимая ног, чуть подшмыгивая, и её плывущая походка сильно раздражала ее мать. Эта «детская страшилка», безобидное, казалось бы, замечание, проникло в подсознание девушки, и потребовалась вся ее жизнь, чтобы доказать обратное.

После школы, благополучно провалив экзамены в медицинское училище, она устроилась лаборанткой во 2-й Мединститут, где, несмотря на свое крупное не по годам тело, нарушающее все общественные стереотипы о женской красоте, пользовалась повышенным вниманием со стороны преподавательского состава, его мужской половины. Молодая, красивая, веселая, поначалу не в меру стеснительная, она стала душой компании взрослых сорокалетних мужчин. Ее уже не смущали циничные истории из медицинской практики, анекдоты с ярко выраженной сексуальной подоплекой, а наоборот – возбуждали, как и нескромные намеки и предложения.

В своих мыслях и сновидениях она давно распрощалась со своей невинностью, ее тело рано созревшей девушки требовало конкретных действий со стороны мужчин, но смельчака пока не находилось. Довольных в браке мужчин-преподавателей она не интересовала как сексуальный объект, а неудачники, зачморенные семейной жизнью и постоянными выяснениями отношений со вторыми половинами, ревновавших своих мужей-преподавателей к молодым студенткам, не торопились заводить служебный роман и открывать этот любвеобильный «ящик Пандоры».

Костя Изборский, 47-летний хирург, давно сменивший работу в районной больнице на теплое место преподавателя престижного вуза, еще в молодости написавший кандидатскую, мечтал написать ещё и докторскую диссертацию и продвинуться по служебной лестнице до уровня завкафедрой, а может быть и выше. Но дальше благих намерений его стремление не продвинулось, спотыкаясь о рутинную преподавательскую действительность, любовь к молоденьким студенткам и алкоголю. Он давно положил глаз на Елену и нужен был только повод, чтобы «Порт Артур пал».

Таким поводом стал его День рождения, по традиции отмечавшийся в институте узким кругом друзей-преподавателей, собравшихся в лаборантской. Разбавленный спирт, в неограниченных количествах разлитый по мензуркам, докторская колбаса, крупно нарезанная на лаборантском столе, и банка маринованных огурцов со своего огорода, вкупе с батоном обдирного, радовали глаз и подвигали присутствующих к витиеватым тостам и давно приевшимся дежурным историям из хирургической практики. А присутствие молоденькой лаборантки среди этой тостующей и нещадно курящей мужской компании лишь добавляло пикантные подробности давно приевшимся историям.

Когда все уже было съедено и выпито, и друзья-преподаватели разошлись по домам, а Леночка и Константин остались одни, то, не сговариваясь, они выключили свет и утонули в объятьях друг друга на видавшем виды жестком диване, покрытом треснувшим на изгибах дерматином. Их разбудил настойчивый стук в дверь, – это уборщица, тетя Клава, протерев шваброй коридор, хотела продолжить уборку в лаборантской.

Жизнь юной лаборантки приобрела новый смысл и заиграла свежими красками, она с удовольствием стала ходить на работу, а любовные завершения рабочего дня с Изборским приобрели семейный оттенок.

Молоденькую дурочку, коей на самом деле была Леночка, нисколько не смущал весьма потрепанный вид Константина: в свои 47 он выглядел далеко за пятьдесят, его старила большая с проседью борода, желтые прокуренные зубы и табачный запах изо рта. Она даже не знала, есть ли у него жена, дети или же он находится в разводе.

Однажды вечером Елена, набравшись храбрости, привела своего «жениха» в трехкомнатную хрущевку, где проживала вместе с родителями и тремя братьями. Старший брат недавно женился и переехал жить к молодой жене, освободив небольшую смежную комнату, на которую у юной невесты были серьезные виды.

Вместе смотрелись они странновато: молодая, румяная, пышущая здоровьем и красотой невеста и помятый, с потухшим взглядом, неряшливо одетый, воняющий за версту табаком, жених.

– Это хирург, Константин Изборский. Он будет жить со мной, в этой комнате, и писать докторскую диссертацию, – выдавила из себя она.

Отец лежал на диване и читал «Огонёк». Он был в подпитии и, вследствие этого, в хорошем расположении духа и подобное заявление не застало его врасплох.

– «Хир-рург» говоришь? А может быть всё-таки хер-рург? Не поздновато собрался-то диссертацию писать, мил человек? Значит, ты будешь писать, а эта молоденькая дурочка будет вокруг тебя плясать, а мне что при таком раскладе прикажешь делать? За продуктами для вас бегать на протезе, да обеды с ужинами вам готовить? Не дождетесь! Запомни, Лека, пока я здесь хозяин – этому не бывать, никогда! И не надейся, – отец перевернул страницу журнала, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

С этого неудачного визита их служебный роман начал сдуваться, постепенно сходя на нет. Да и у «Леки» после слов отца словно пелена с глаз упала, – увидела наконец в своем избраннике не принца на белом коне, а немолодого потасканного мужика, живущего по инерции и давно переставшего следить за своим внешним видом. и жившего по инерции.

Она недолго мучилась без своего угла. Неожиданно умерла бабушка Маша, мама отца, и в свои 25 лет Елена Прекрасная стала обладательницей двухкомнатной квартиры в районе Динамо. Замечательной особенностью этой квартиры на третьем этаже заключалось наличие винного магазинчика на первом этаже этого же дома.

Идя на работу или возвращаясь домой, она без конца ловила на себе липкие взгляды мужчин, осаждавшие утром и вечером этот храм служения Бахусу. Здесь начинали и завершали свой рабочий день мужчины всех возрастов и самых разных профессий. Таксисты, дворники, сантехники, электрики, пенсионеры и студенты, интеллигентного вида мужчины и откровенные бомжи. Несостоявшиеся гении музыки, живописи и прочих видов искусств искали здесь вдохновение или закрепляли привычку забыться от накопившихся забот, оттянуть принятие серьезного решения или просто опохмелиться после вчерашней «рюмочки перед ужином».

И однажды, когда ее тело молодой женщины, истомившееся от долгого отсутствия мужской ласки, призывно потребовало от нее срочного принятия мер, она, не раздумывая, открыла холодильник и, достав запотевшую бутылку столичной, накатила сразу три рюмки подряд. Водка сняла с нее все моральные запреты и придала храбрости.

В домашнем халате и тапочках, перед тем как спуститься на первый этаж, она взглянула на себя в огромное довоенное зеркало в прихожей. «Потому что нельзя быть на свете красивой такой…» – надрывался из телевизора солист группы «Белый орёл», повторяя нараспев несколько раз. «Это про меня», – мелькнуло в ее сознании, и с гордо поднятой головой она спустилась на первый этаж винного магазина.

Здесь колыхалось мужское вече. Раздвинув своим крупным телом половину очереди, она безошибочно вырвала из толпы «своего мужичка», сразу сомлевшего от горячего прикосновения ее руки и безвольно двинувшегося за ней, еле поспевая за ее семимильными шагами. С трудом соображая, что с ним происходит, практически теряя рассудок, мужичок был буквально втиснут в ее квартиру, раздет и брошен на кровать. Огромная, пышущая страстью женская плоть, приземлившись рядом, опрокинула мужичка на себя, заставляя беднягу быстро вспомнить свою гендерную принадлежность и приступить к активным телодвижениям.

Этот уникальный способ поиска сексуальных партнеров по своей результативности превзошел все западные изобретения в этой области, типа бесконечных сайтов знакомств или же оригинальной выдумки под названием «Speed Dating», в русской версии – «Быстрые свидания», предоставляющие возможность в течение полутора-двух часов познакомиться вживую нескольким женщинам и мужчинам в комфортной обстановке.

Мужички были самые разные: кто-то, не выдержав напора, с позором бежал от любвеобильной женщины барокко, – тип женской красоты, столь воспетой в картинах неутомимого фламандца Питера Пауля Рубенса. А кто-то, подпав под ее обаяние, заботу и умение вкусно накормить и напоить, надолго оседал в ее квартире.

Как-то, спускаясь за очередным «суженным да ряженным», она столкнулась на лестнице с соседкой, проживающей этажом выше и возвращающейся из храма. Та, взглянув снизу вверх на царственно спускающуюся по ступенькам Елену, перекрестясь, зашептала: «Свят, свят, свят, Царица Небесная, Господь Пантократор, спаси и сохрани!!!»

Услышав «Царица Небесная…», Елена сразу же представила себя в королевской мантии, с державой и скипетром в руках.

«…ишь Блудница Египетская, опять на охоту вышла!» – прошипела ей в след старушка. Но женщина не услышала её последнюю фразу, продолжая царственное шествие по лестничным маршам, напевая при этом «… Потому что нельзя быть на свете красивой такой…»

«Ах, мама, мама, как же ты ошибалась!» – думала Елена Прекрасная, открывая дверь винного магазинчика и протискиваясь к прилавку.

Первым гражданским мужем, полученным таким оригинальным способом, стал альпинист, бард и художник Анатолий Курицин. Красивый блондин лет пятидесяти, он был хорошим альпинистом, художником-любителем и посредственным музыкантом. Однако это не мешало ему участвовать во всевозможных художественных выставках и бардовских фестивалях.

Очевидно, на подсознании чувствуя некоторую ущербность этого источника по поставке будущих мужей, коим являлся винный магазинчик, она тащила на смотрины каждого из претендентов, приглашая меня с супругой в качестве арбитров. Смотрины происходили у нее на квартире, или же, если мужчина был особенно стеснительным, то на улице, возле ее дома. Длительное время она прислушивалась к нашему мнению, считая меня с женой идеальной парой, что, безусловно, было не лишено оснований.

Как-то Елена пригласила нас к себе – оценить творческие потуги своего гражданского мужа, альпиниста Анатолия и послушать бардовские хиты в его исполнении. Если с его живописными работами еще как то можно было смириться, несмотря на злоупотребления ядовито-зелеными красками, столь обожаемыми у художников-любителей, то слушать бардовские песни в его исполнении было просто невыносимо. Медведь основательно оттоптал ему уши, и нам ничего не оставалось, как сославшись на занятость быстро покинуть гостеприимную квартиру хозяйки. Плодом этого замечательного многолетнего союза стал красивый мальчишка Ванечка Курицин.

Когда роман с альпинистом перешел в дружескую фазу, исключив сексуальную составляющую, то очередной поход в винный магазин в качестве поиска нового супруга подарил ей не менее колоритного мужчину. Это был Славик Рубинштейн, мнивший себя великим оператором, которого якобы сам Никита Михалков звал к себе на съемки. На самом деле это был спившийся сорокалетний завхоз какой-то заштатной киностудии документальных фильмов. Сомлевший от такого женского дезабилья, он сразу женился на Елене Прекрасной, и теперь они продолжали пьянствовать вместе, пропивая зарплату несостоявшегося оператора. Частенько молодая жена поколачивала своего благоверного, тем самым давая ему понять, кто в доме хозяин. Плодом этого оригинального союза стала Машенька Рубинштейн, впоследствии взявшая фамилию матери.

Мария была уже взрослой девицей, лет семнадцати, когда от сердечного приступа умер ее отец. И Леночка унаследовала шикарную трехкомнатную квартиру в престижном районе, правда с небольшим довеском – мамой Славика, тихой и интеллигентной Ниной Валентиновной с крохотной болонкой по кличке Пуся. Нина Валентиновна души не чаяла в маленькой Машеньке и тем горше была та ненависть и злость, которую обрушили на бедную голову старушки невестка с внучкой. Эта была настоящая травля старого, страдавшего амнезией человека. Ее не просто гнобили, – ее сживали со света, чтобы стать единоличными хозяевами доставшейся в наследство квартиры и побыстрее продать ее. А затем жить на эти деньги, потихонечку тратя их на всевозможные благоглупости.

К этому времени Леночка тем же замечательным способом – через винный магазинчик, – обзавелась новым ухажером, шофером Сашкой Романовым. Он был точной копией Славика: небольшого роста, брюнет с большими карими глазами чуть навыкат и чувственным ртом, с той лишь разницей, что в отличие от интеллигента Славика он был косноязычен и косил под блатного. По меткому выражению матери Елены он был «нечитающий шофер». Все бы ничего, но этот ухажер распускал руки и однажды за это поплатился.

Я познакомился с нечитающим шофером, Сашкой Романовым, при следующих обстоятельствах. Неожиданно позвонила «Лека» и, рыдая в телефонную трубку, сообщила, что ее ухажер избил ее самым скверным образом. Я приказал ей взять такси и немедленно приехать ко мне, пока мы с братом не накажем хулигана.

Лицо несчастной представляло отбивную – левый глаз заплыл синяком, нос был расплющен, а на губах запеклась кровавая корка. Волна ненависти, охватившая нас, требовала молниеносных действий. Взяв ключи от ее квартиры, мы с братом на том же такси уже через двадцать минут были возле ее дома с винным магазинчиком на первом этаже, что возле стадиона Динамо. В руках у нас было по металлическому эспандеру, представлявшему из себя стальную пружину длиной около полуметра и толщиной c черенок садовой лопаты. Быстро открыв входную дверь, мы схватили остолбеневшего от неожиданности подонка и, повалив на супружеское ложе, стали охаживать его стальными пружинами. Он сполз с дивана на пол, глаза его были полны смертельного ужаса и уже через минуту он размяк и размок от недержания. Пообещав ему урыть его в случае повторения рукоприкладства по отношению к сестричке, мы покинули эту нехорошую квартиру.

Сами того не желая, мы неожиданно сплотили этот странный на первый взгляд союз. С Сашки Романова слетел искусственно привитый ему с детства налет «крутого мужика», который кулаками должен воспитывать свою благоверную.

Он стал звать ее Мамкой, ластиться и целовать по любому поводу и без. Прекрасная оценила изменившегося на сто восемьдесят градусов ухажера, и вскоре результатом их совместного сожительства стало предложение руки и сердца со стороны Романова. Все-таки внутри каждого, с виду безбашенного мужичка, сидит на подкорке добытчик и кормилец для своей душечки-пампушечки. Так было и с нашим героем, мужиком без царя в голове, получившим хорошую взбучку. Поняв, что махание кулаками может обойтись ему потерей здоровья, он неожиданно для себя полюбил хорошо налаженный семейный быт: рюмочку к наваристым щам на мясном бульоне, совместные просмотры сериалов и жаркие объятья законной супруги по ночам. Главным преимуществом Сашки Романова было наличие видавшей виды буровой установки, приспособленной на грузовичок

ГАЗ-66. Если бы не бесконтрольные запои, то он смог бы давно стать обеспеченным человеком. Беда заключалась в том, что жил он поблизости от Леночки и был завсегдатаем винного магазинчика, расположенного в ее доме. А список повзрослевших друзей детства, чередой садившихся в тюрьму или выходивших из нее был достаточно велик, и с каждым необходимо было выпить и «покалякать за жизнь». Зато потом, чувствуя себя виноватым, Сашок брался за ум и зарабатывал немалые деньги, чтобы так же быстро спустить их ментам или гайцам за пьяную езду или отсутствие талона техосмотра. Знакомые гаишники шутили, что получают от него вторую зарплату, и это соответствовало действительности. Сашок умудрялся по несколько раз в месяц наступать на одни и те же грабли. Он напоминал свой ГАЗ-66, работающий вхолостую, – при этом мотор ревел, фары сверкали, и со стороны казалось, что человек все время находится в напряженном трудовом процессе, требующим от него гигантских усилий. Поговорка: «Гора родила мышь» – это про Санька, безалаберного и насквозь советского человечка, готового снять с себя последнюю рубашку или устроиться на денежную работу, честно отработать до зарплаты, и уйти в запой до следующей.

Зато теперь, женившись и остепенившись, он продал свою буровую и устроился работать шофером на муковозе, развозя этот ценный во все времена продукт по окружным хлебозаводам. Кроме этого, ежедневно он имел неплохой навар, продавая частникам по несколько мешков неучтенной муки. Затем, когда грянула перестройка и как грибы после теплого дождичка полезли всевозможные салоны, в которые требовались игровые автоматы, для него наступили золотые времена. Купленная недавно бортовая газель приносила семье серьезный доход, и встал вопрос о приобретении легковой иномарки. Теперь про квартиру Елены можно было с уверенностью сказать: не дом, а полная чаша. Новая мебель: на кухне, в гостиной, и в спальне. Большой холодильник, доверху набитый мясными и рыбными деликатесами, ковры на стенах и хрустальные люстры на потолке. Каждая покупка торжественно обмывалась и народная тропа в винный магазинчик зарастать бурьяном не собиралась. Дома всегда было весело и хлебосольно, так как поводов для принятия на грудь в окружающей действительности было предостаточно. Одна беда: Машенька и Ванечка, глядя на бытовое пьянство матери и отчима, не получили противоядия от алкогольной зависимости. Частенько они выступали в роли «подносчиков снарядов», так как взрослые были не в состоянии спуститься на первый этаж и купить себе спиртное.

Не стану утомлять читателя описанием деградации этой, в общем-то, обычной российской семьи, в некотором роде успешно вписавшейся в новую рыночную экономику, в которой слово «экономика» можно справедливо заменить на базар или хаос.