Kitabı oku: ««Всегда». Стихи и песни»

От друзей

«Я знаю Лешу Рябошапку как талантливого композитора и поэта. Леша! Я очень тебя люблю! Почаще приезжай в Петербург. Когда мы тебя видим – настроение поднимается!»

Татьяна Буланова,

заслуженная артистка России

«Друзья! Как же это здорово, когда тебя окружают не только хорошие, добрые люди, но еще и талантливые. Один из организаторов моих «Кучерявых вечеров» Алексей Рябошапка выпускает новую книгу своих стихов. Всем ее читателям я хочу сказать – наслаждайтесь! Ну а Вам, Алексей Анатольевич, дорогой наш весельчак, я желаю бесконечного вдохновения и процветания! Как говорится, только вперед и вверх!»

Александр Бардин,

заслуженный артист Республики Мордовия

«Чуткая, глубокая и ранимая грань искрометного весельчака Алексея Рябошапки воплотилась в сборнике проникновенных стихов «Всегда». Откровенный разговор с читателем, от чистого сердца к открытой душе способен пробудить сопереживание, эмпатию и одновременно излечить собственные душевные раны того, кто открывает эту книгу…»

Анастасия Бердинских,

поэтесса

От автора

Задумался на днях: а не посчитать ли мне общее количество созданного за все эти годы? Количество изданных песен – легко: на данный момент 34 песни и в процессе еще 3 (не считая разных демоверсий). Количество написанных пьес – тоже легко: на данный момент их 7 (в процессе пока нет ни одной). Сколько написанных сценариев для КВН и сериалов – при желании можно. Долго, кропотливо, но можно. Но как сосчитать почти каждодневные излияния души?

Страшно сказать, но первое стихотворение я написал в далеком 1984 году. Публиковать его здесь не стану – не стоит оно того. Итак, я пишу стихи почти сорок лет. За это время создано четыре сборника: «Черная книга», «Красная книга», «Непонятая любовь» и «Иллюзия». Их, к слову, писали разные люди! Да-да, Алексей Рябошапка долгое время скрывался под псевдонимами: Андрей Ревель, Леонид Фагот, Константин Коровьев, Андрей Шереметьев. И только с рождением дочери Дарьи в 1998 году псевдонимы ушли в прошлое. Но ненадолго. Позднее на авансцену вышел Шапыч.

Перед вами некий «The Best» (простите за англицизм) из стихов и песен. Кстати, песни я начал писать в 1994 году. Ну вы и сами это поймете. В процессе подготовки этой книги я увидел, что мое творчество интересно. Причем людям разных возрастов. А еще – оно кому-то нужно. Мне, в первую очередь! И здесь я просто обязан сказать спасибо двум людям – прекрасной пермской поэтессе Анастасии Бердинских и топовому коучу и ведущему Денису Решетову. Они показали мне, что не нужно бояться – нужно делать! Делать то, что ты хочешь. И делать это – ВСЕГДА!

Вместо предисловия

 
А любовь не бывает счастливой,
Убеждался я множество раз:
И когда был мальчишкой сопливым,
И когда повзрослел, и сейчас.
 
 
Бесконечно с надеждой прощаясь,
Для себя я одно уяснил:
Жить с любовью не расставаясь
Нам порой недостаточно сил.
 

«Разверзлась земля, и вышел Христос…»

 
Разверзлась земля, и вышел Христос.
Он поля напоил песней праведных рос,
Он леса напоил тишиной дождя
И оставил немного питья для меня.
 
 
Он полям пожелал ароматных плодов,
А лесам пожелал простоять сто веков.
И оставил немного он слов для меня —
Не обманывай вечно себя!
 

1987 г.

«Опять один в безбрежной мгле…»

 
Опять один в безбрежной мгле,
Опять один среди зеркал
На всеми проклятой земле,
Среди камней и голых скал.
 
 
Среди обмана и вранья,
Средь бесконечной пустоты.
Своей душе я не судья,
Я не сужу ее, а ты?
 

1987 г.

«Как это трогательно – солнце в бездну упадет…»

 
Как это трогательно – солнце в бездну упадет
И мир погрузится во мрак, и сатана придет.
Как это трогательно – нет спасенья у Христа,
Проклятье сбудется, но не сбудется мечта…
 

1988 г.

«Где бы я не был…»

 
Где бы я не был,
Что не искал,
Звездное небо —
Вот мой бокал.
 
 
Выпью и пьяный
Стану грустить.
Мне мои раны
Не залечить.
 

1989 г.

Позабудь

 
«Позабудь обо мне,
Позабудь про меня», —
Я услышал во сне
Тихий шепот огня.
 
 
Я увидел во сне
Вереницу коней.
Я замкнулся в себе,
Чтоб не думать о ней.
 
 
Я забыл про свой дом,
Я оставил во сне
Всё, что помнил о нём,
Всё, что нравилось мне.
 
 
Я оставил друзей
И свой сказочный мир,
И любовный ручей
Мой отныне кумир.
 
 
Позабудь обо мне,
Только помнить прошу
Мой рассказ о себе,
Тот, что нынче пишу.
 
 
И когда я тебя
Вновь увижу во сне —
Позабудь про меня,
Позабудь
обо
мне…
 

1990 г.

Я покидаю Вас

 
Я молчал, не имея слов,
Я страдал от нелепой боли,
Много раз покидая свой кров,
Не сумел я добиться воли.
 
 
Я любил безответную грусть,
Я любил безнадежную слабость,
Я одно слышал слово – «Пусть»,
Вспомнить что-то смогу я под старость.
 
 
Вспомнить эти счастливые дни,
Сладкий отдых минут вдохновенья,
До утра беспробудные сны
И к чему-то добраться стремленье.
 
 
А виновник всему только Вы:
Мое сердце ночами стонало,
Мои ноги не знали травы,
Что-то с памятью странное стало.
 
 
Но, как сон, пролетела печаль,
Вы всё так холодны, как и прежде,
И, смотря в поднебесную даль,
Не ищу я надежду в надежде.
 
 
Потому в этот день, в этот час —
Тот, что в памяти вечно будет,
Я покидаю вас —
Пусть на небе Господь нас рассудит!
 

1990 г.

Христос воскресе!

 
Отче наш, Иже еси,
Так случилось на Руси,
Что с икон уже былая слезла краска.
Под собой не чуя ног,
Мы забыли слово «Бог»,
Но, поверь нам, не забыли слово «Пасха».
 
 
К очищению души
По тропе прекрасной лжи
Нас вели вожди, их лица были в масках.
Поднимается палаш —
Защити нас, Отче наш,
И пусть новым светом нас согреет Пасха!
 
 
Христос воскресе! Христос воскресе!
В невинном гресе и в страшном гресе.
Над всей землею, по разным весям —
Христос воскресе! Христос воскресе!
 
 
Буде милостив ко всем,
Даже к тем, кто глух и нем
До любви твоей и слов твоих бессмертных.
Не смыкать нам больше уст,
Глубиной сердечных чувств
Мы очистимся от самой страшной скверны.
 
 
Пусть беснуется толпа
От холуя до раба —
На глаза опять наброшена повязка.
Нас обратно не вернут —
Состоится Страшный суд,
А пока – Христос воскресе! Здравствуй, Пасха!
 

1990 г.

Ямщик

Полянину И. Е., светлая ему память

(по мотивам русской народной песни)

 
Широта, широта,
А кругом только снег,
102-я верста,
Не добраться вовек.
 
 
Там, на этой версте,
Конь уставший упал,
В придорожном кусте
Там ямщик замерзал.
 
 
Широта, широта,
Только пенье снегов,
102-я верста,
Мир жесток и суров.
 
 
Станут эти места
Поворотом в судьбе,
102-я верста —
Бог забыл о тебе.
 
 
Широта, широта,
Ты пытаешься встать,
102-я верста,
И на помощь позвать.
 
 
Только всё бесполезно —
Вокруг тишина.
И ты падаешь в бездну
Последнего сна.
 
 
Широта, широта,
Лишь вдали бубенцы.
Приближается тройка —
Царицы гонцы.
 
 
И хотите не верьте,
Но в тот самый миг
Битву жизни со смертью
Проиграет ямщик.
 
 
Припев:
Эта старая песня,
Где плач или крик —
102-я верста,
Замерзает ямщик.
 
 
Эту песню мне в детстве
Мой дед напевал
Про версту, на которой
Ямщик замерзал.
 

1990 г.

Памяти В. Цоя

 
Ты добился всего и смог
Очутиться среди святых.
Я надолго запомнил урок,
Что «война – дело молодых»
 
 
И что в этой войне есть герои —
Гимн победы и слышу во сне,
Только кровь на земле, «группа крови»
«Города в дорожной петле».
 
 
Этой крови я вижу цвет,
И сжимается сердце вновь,
Губы шепчут надрывно – нет:
«Проснись – это любовь».
 
 
И сжимает кассету рука,
И в глазах моих море цветов,
А на сердце печаль и тоска,
И звучит твоя «Песня без слов».
 
 
И я хотел бы покинуть свой дом
И умчаться куда-то прочь,
Если грусть не приходит днем —
Я хотел бы «увидеть ночь».
 
 
И гулять эту ночь до утра,
Ну а после встретить рассвет.
Я хотел бы вернуть вчера,
Но обратной дороги нет.
 
 
Да, ничто уже не вернуть,
Как поверить мне в этот бред?
Может быть, я сумею заснуть,
Докурив «пачку сигарет».
 
 
Но забыть никогда не смогу
Этих строчек простые слова,
Протянув руку дружбы врагу,
Я себя не пойму сперва.
 
 
И поверив в счастливые дни
Средь бескрайних земных равнин,
Я послушаю песни твои —
«Лекарство против морщин».
 

август 1990 г.

«Ушли слова, мой пыл остыл…»

 
Ушли слова, мой пыл остыл,
Пропала грусть в круженье дня,
Еще вчера я Вас любил,
Но не любили Вы меня.
 
 
Я Вас любил, но что скрывать,
Не стану я кривить душой —
Хотел для Вас я многим стать,
Но буду лишь самим собой.
 
 
Я знаю: был я ослеплен,
Но что теперь себя винить?
Когда-то в Вас я был влюблен,
Но долго не смогу любить.
 
 
Не знаю сам я почему,
Но не спешу найти ответ.
Мне будет легче одному
Искать мечты далекой свет.
 
 
Пусть я не прав, но что гадать,
Я повторяю вновь и вновь,
Я не могу себя понять:
Остыла в моих жилах кровь.
 

1990 г.

Незнакомка

 
Душа не спит – она в потемках,
Она молчит, а что скрывать?
Мне вновь приснилась незнакомка,
Но где ее теперь искать?
 
 
Ее я видел очень мало,
Чтоб хоть чуть-чуть суметь понять.
И вновь скажу себе устало —
и где ж ее теперь искать?
 
 
Опять во сне я камнем брошен
В огромный омут пылких глаз,
Мой путь к ней снегом припорошен,
Но где ее искать сейчас?
 
 
Когда молитвою ночною
Я повторяюсь сотни раз,
Как жаль, что ей не быть со мною,
И где ж ее искать сейчас?
 
 
Но будет встреча, буду томно
Себе нашептывать в бреду:
Любовь моя к тебе огромна,
И я к тебе уже иду.
 
 
Но пыл мой остудит позёмка,
Февральский вечер грусть вернет,
Мне вновь приснится незнакомка,
И кто ж ее теперь найдет?
 
 
Года пройдут, но снов осколки
Ее мне будут возвращать.
Как мне прожить без незнакомки,
И где ее мне отыскать?
 
 
Надежды юношей питают,
И смысла больше нет скрывать:
Ее давно уже я знаю,
Но где меня теперь искать?
 

1990 г.

Сон (Евангелие от Алексея)

 
Я вчера видел сон, сон в беспамятстве дней,
Как весь Синедрион был у этих мощей.
Прорезал тишину чей-то плачущий стон,
Поклонялся ЕМУ весь Синедрион.
 
 
Там был Понтий Пилат, что наказан зазря,
Ведь досталась ему просто участь царя.
И он не был неправ, приговор вынося,
Ведь досталась ему просто жизнь палача.
 
 
Там Иуда стоял – я его не виню,
Волю он выполнял, как Пилат, не свою.
Я ему не судья, и он мне не герой,
Он оставил сей мир недовольный собой.
Он оставил сей мир, ненавидим и свят,
Вспоминая того, кто был позже распят.
 
 
Там толпою стоял Иудейский народ,
И был месяц ниссан и тот проклятый год.
Тот, кто требовал кровь, опустил уж глаза,
И текла по щеке красной каплей слеза.
 
 
Так за что же, за что предавали тебя,
Раздувая искру в вечный танец огня,
По чужой стороне разбросали народ —
Страшный месяц ниссан, чертом проклятый год.
 
 
Так стояли они, так и дальше стоять,
Только что-то случилось: и понять – не понять.
Открываются двери в продолжении стиха…
ВОСКРЕСЕНИЕ. ПАСХА. ОТПУЩЕНЬЕ ГРЕХА.
 

1991 г.

Тополя

Памяти Н. И. Рубцова

 
Унесенный ветром шум дождя
Мне напомнил боль и неизбежность.
Вы согрейте сердце, тополя,
Не тревожьте грусть мою и нежность,
 
 
Не тревожьте память прежних лет —
Унесенный ветром змей бумажный.
Те, кто были раньше, тех уж нет.
Ах! Как всё же трудно жить и страшно.
 
 
Жизнь идет обычной чередой,
Наскоро меняя чьи-то лица.
Я хочу забыться суетой,
От невзгод и радостей забыться.
 
 
Я хочу забыться от огня,
Что зажгла любовь в душе поэта.
Вы согрейте сердце, тополя,
Не тревожьте сон мой до рассвета.
 
 
Не тревожьте горечь от потерь —
Унесенный ветром миг тревоги.
Наглухо туда закрыта дверь,
Нет туда тропинки и дороги.
 
 
И вообще, забудьте про меня,
Не ищу я в мире жизни сладкой.
Только не жалейте, тополя,
Вы меня в часы тоски украдкой.
 

1991 г.

«В неизбежности дни – один за одним…»

 
В неизбежности дни – один за одним,
Четкий временный ход их ничто не изменит,
Кто поверит, что я стану скоро другим?
Я ответ знаю точно – никто не поверит.
 
 
Кто поверит, что мысли мои из души,
Кто поверит, что я далеко не двуличен,
И кто скажет: стихи твои так хороши —
Очень жаль то, что миру я вновь безразличен.
 
 
Кто поверит, что бог мой, увы, не герой,
Кто поверит, что сам я частица огня.
Лишь когда мы останемся вместе с тоской,
Только тоска пожалеет меня.
 
 
Кто поверит, что боль не приходит одна,
Кто поверит, что грусть оставляет в покое.
Кто сказал, что не пил никогда я вина,
Может это и так, что же это такое?
 
 
Кто сказал, что звезда догорает моя,
Кто сказал, что нечестен я и бестолков.
Кто сказал мне однажды: «Ненавижу тебя!» —
Потонул его голос средь шума шагов.
 
 
И с последней слезой из неплачущих век
Понял я, что без веры – беспомощно слаб.
Всё же как ты жесток, богом проклятый век,
Если даже поэт не последний твой раб!
 

25.03.1991 г.

Несколько капель дождя

Руссову Владимиру

(вступление к поэме о детстве, которое так и осталось вступлением)

 
Я писал свое стихотворенье
Под свечой уходящего дня.
Помогло мне само провиденье —
Эти несколько капель дождя.
 
 
Летний дождь, бесконечно печальный,
Вдруг позвал меня в плен своих снов.
И увидел я вечер хрустальный,
И услышал я пенье хоров.
 
 
Может быть, это просто банально,
Этот мир бесконечно не нов.
Только вижу вновь вечер хрустальный,
Снова слышу я пенье хоров.
 
 
И душа снова чувствует праздник,
Только память подводит меня.
Где тот маленький хитрый проказник?
Вы ответьте, посланцы огня.
 
 
Я не помню ни встреч, ни прощаний,
Детских игр громкий смех, грустный плач,
Я забыл это время мечтаний,
Время радости, счастья, удач.
 
 
Я не помню свое отраженье
Лет так десять – пятнадцать назад.
Жизнь моя пролетает мгновеньем,
Видно, годы куда-то спешат.
 
 
Четкий шаг их замедлить непросто,
Не попасть мне в начало начал,
Я могу только встать у погоста,
Вспоминать, кем я был, кем я стал.
 
 
Мне осталась лишь эта забава,
Я Сергея Есенина чту
И пишу я всё это по праву —
Я хочу окунуться в мечту.
 
 
Окунуться, почувствовать слабость,
Вновь ребенком увидеть себя.
Вы доставьте мне эту радость,
Капли грусти и капли дождя.
 
 
Знаю я – солнце выглянет скоро,
Грусть уйдет и уйдет пустота,
И не будет в мотиве минора,
И в закате исчезнет мечта.
 
 
Но прошу вас, небесные други,
Не спасайте меня от себя.
Всё свое вновь вернется на круги,
Кроме нескольких капель дождя.
 

август 1991 г.

Памяти И. В. Талькова

 
Погасшей искрою времен
Над городами и полями
Струился колокольный звон,
Но даже самый сильный он
 
 
Раздуть не мог надежды пламя.
Природа плакала дождем,
Россия встала на колени
Перед священным алтарем,
 
 
Пред новым жертвенным огнем,
Пред гранью жизни-свет и тени.
Вокруг царила тишина,
Играла осень лунным светом.
 
 
Ах, если бы была весна,
В душе всегда была весна —
Не оборвалось бы куплета.
Но что об этом толковать,
 
 
Ведь дни сейчас пошли лихие,
Что нынче жить и умирать,
Убитым быть и убивать —
Мы все слепые и глухие.
 
 
Вины мне большей не найти,
Я знаю то, что дальше будет,
Господь, прошу, меня прости,
На ложном если я пути,
 
 
И вы не обессудьте, люди.
Но должен я о том сказать —
Не будет слов конца и края.
Нам всем придется умирать,
 
 
Чтоб стали чаще замечать,
При жизни нас не вспоминают.
Он был поэтом и творцом,
За Русь страдал, за Русь боялся.
 
 
Ушел талантливым певцом,
Ушел божественным гонцом,
Ушел, а в памяти остался.
На старый свой магнитофон
 
 
Поставлю старую кассету…
И вновь перед глазами он,
Его предсмертный слышу стон…
Я не могу писать об этом…
 

07.10.1991 г.

«В суматохе обычных забот…»

 
В суматохе обычных забот,
Когда вечер уже наступает,
Что-то манит меня и зовет,
И душа по чему-то страдает.
 
 
Может быть, это просто туман
Застилает усталые очи,
И рассеется этот обман
С появленьем кудесницы ночи.
 
 
Только ночь не приносит мне сна,
В сердце снова печаль и тревога,
И опять в промежутке окна
Мне мерещится счастья дорога.
 
 
След ее унесет меня вдаль,
Где забуду про все я грехи,
Где меня позабудет печаль,
Где свои напишу я стихи.
 
 
Там я буду любим и любить,
Там услышат меня и узнают,
Счастье людям я буду дарить,
Пусть оно их сердца согревает.
 
 
Будет прост и нелегок мой путь,
Но пройду я его до зари.
А когда Бог велит мне уснуть,
Я оставлю вам строчки свои.
 
 
Я оставлю сомненья, и боль,
И любовь в отраженье зеркал,
Я оставлю вам лучшую роль
Там, где жизнь продолжает свой Бал!
 

1991 г.